Как Марк не стал офицером, а я учителем

    Мой одноклассник Марк после неудачной попытки поступить в ВУЗ, что в те времена освобождало от вступления в славные ряды СА (Советской Армии), "загремел" в армию. Если у Вас возникло впечатление, что я не очень высокого мнения о профессии офицера, то Вы отчасти ошибаетесь, а отчасти нет. Моё отношение к офицерам сродни отношению к врачам, особенно к хирургам. Не зря и у тех и у других слово "операция" входит в профессиональный слэнг. В армии обороны Израиля говорят: "И плохой и хороший офицер выполнят задачу. Но хороший ротный потеряет одного бойца, а плохой десять." Я не уважаю как плохих врачей, так и плохих офицеров: ошибки в обеих профессиях обходятся слишком дорого. Что же до талантливых, то они в любой профессии - штучный товар. В любой нации талантливых воителей раз, два и обчёлся. У албанцев Скандербег, у французов Наполеон, у англичан Нельсон, у венецианцев Фарнезе, у русских Суворов, Ушаков, а в добрые старые времена князь Святослав Игоревич, доконавший Хазарский Каганат, у римлян Гай Марий, семижды консул: некому было, кроме него, шинковать в капусту орды варваров, волна за волной накатывавшихся на Рим, а позже Сулла и, конечно, Цезарь.  Хоть и мало их, а всех не перечислишь: народов много; так что пусть уж меня простят Александр Филиппович и Ганнибал.               
     Сделать из человека солдата проще, чем вырастить офицера. Существует предание, что некий китайский генерал похвастал перед императором, что из любого сброда сделает воинское подразделение. - "А из моего гарема?!", - спросил император. - "Легко" был ответ. Генерал стал перед стайкой кривлявшихся и издевательски хихикавших красоток, назначил одну из них командиром, а другую заместителем. Потом внятно объяснил, что такое строй и как надо стоять в строю, двум назначенным командиршам объяснил, какие и как подавать команды и приказал начинать. Команда командирши была встречена громким хохотом. Генерал обнажил клинок и отрубил несчастной голову. Затем обратился к притихшему гарему и объяснил, что причин для невыполнения команды может быть только две: плохое объяснение задания или плохо поданная команда. - "Я всё объяснил громко и внятно", - сказал генерал, - "значит, - продолжил он, - была плохо подана команда". Он назначил командиршей замшу, а её заместительницей одну из красоток и предложил повторить. Больше рубить головы не пришлось: подразделение было создано и уже прошло начальную подготовку.
    Вернёмся к Марку. Физически юноша может вынести многое, а морально чем больше размышлений, вопросов, в общем, этого проклятия по имени "всё знать хочу, слушай!", тем тяжельше. Дошло до того, что желание переменить  судьбу, пусть на худшую или просто не лучшую, но другую, хоть на сколько-то, хоть на считанные недели раньше одолело здравый смысл, и Марк подал заявление с просьбой за числить его в офицерское училище, что на считанные месяцы сокращало военную службу солдатом, зато военную службу вообще продлевало на всю жизнь. Его вызвал на разговор комбат, майор. - "Ты что творишь?!", - сказал майор и продолжил, - "Знаешь ведь: век живи, век учись - человеком будешь, а век живи, век не учись - офицером будешь". Марк: "Но Вы же офицер". - Майор: "А я тебе не как офицер, а как человек говорю". Марк ему по гроб жизни благодарен: ну не создан он для пожизненной военной службы.
     И я, убоявшись безработицы на шестом десятке, в первые месяцы репатриантской жизни, пошёл в соответствующую контору учителем в школу устраиваться. Ну откуда было знать мне, что Израиль, как и Европа, земля победившей полит-корректности, где не только у женщин, но и у малых детей права не ограничены никаким здравым смыслом. В маршрутке нам встретился бывший учитель математики в школе, ставший бывшим, потому что посмел повысить голос на малолетнего негодяя. Полноправный сукин сын может во время урока пописать в классе, хорошо если не на бесправного и потому беспомощного учителя. Что до прав женщин, то не зря артист Каневский, ныне тоже израильтянин, по радио дал совет: "Без адвоката ни шагу! Ложишься с женщиной, кладь адвоката рядом - пусть лежит!".
     На моё счастье, в образовательной конторе я тоже встретил своего штатского майора. Он прозрел во мне комплекс неполноценности, усиленный эмигрантским синдромом, и решил, бог весть почему, что я не настолько слабый научник, чтобы преподавать в школе, и не настолько сильный человек, чтобы делать это в полит-корректном заведении. "Это не для Вас", - сказал он и продлил мою жизнь, как оказалось, не на один десяток лет. Так я в Хайфе продолжил делать то же, что делал в Москве перед бегством.