Современные пилигримы идем или стоим?

(в заголовке после слов "Современные пилигримы" должно стоять двоеточие, но функционал сайта не позволяет ставить в заголовках двоеточия)

Недавно из рассылки Якова Кротова я узнал, что известная книга “Путешествие Пилигрима в Небесную Страну” в оригинале называется “The Pilgrim's Progress from This World to That Which Is to Come”. Вы тоже заметили? Progress! Буньян писал про прогресс пилигрима.

Христиане призваны к тому, чтобы идти путем Божьим. К постоянному развитию. Метафора пути постоянно упоминается в Библии. И даже “стоячие” библейские метафоры, если вдуматься, предполагают идею движения, прогресса. Дерево, стоящее на месте, идет. Идет ввысь кроной и в глубину корнями, когда растет. Периодически предъявляются свидетельства этого прогресса в виде плодов, урожая. В самой известной проповеди Иисуса - Нагорной - сказано об уничтожении дерева, не приносящего плодов, остановившегося в прогрессе.

Смысл метафоры ясен: всякий застой губителен, движение - жизнь. Понятно, что не всякое движение животворно, но только движение в верном направлении. Однако стоять в правильном направлении нельзя, тебя неминуемо относит рекой жизни назад.

Идол - недвижим, статичен, Бог - жив и двигается. Так именовали Его пророки: “Бог живой”. Мы христиане, когда мы живы Божьей жизнью. Мы идолопоклонники, когда застываем.

Евреи, которые вычленили из всей бесконечности совершенств Божьих одно качество - силу - и запечатлели ее в виде статичного, близкого и понятного тельца, мгновенно стали идолопоклонниками. Они устали ждать Моисея, задержавшегося больше чем на неделю или месяц на аудиенции у непредсказуемого, то перемещающегося, то останавливающегося Бога, зовущего их от египетской оседлости к зависимости от странствующего облака. Им захотелось определенности, стабильности, понятности и наглядности. Поплатились быстро.

Христианство - не религия закостеневших состояний, но религия перемен, прогресса, продвижения, жизни. Это не религия проговоренности и фиксации всех догматов и положений, но религия недосказанности и неуловимости, а потому вечной богословской юности, постоянной любознательности. Это не религия ставшего в позу всезнайства, но религия вопрошания и удивления.

Отсутствие развития, остановка в приближении к живому Богу (или следовании за Ним) сравнивается в Библии со сном. И если сон разума рождает чудовищ (о чем говорили и даже рисовали классики), то сон разума христиан рождает ханжеских чудовищ, что печально иллюстрирует движение фарисейства. Когда-то фарисеи выступали за обновление духовной жизни, за верность библейской истине, но вот их взгляды схватились, окоченели - и Божью истину они заковали в панцирь человеческих изъяснений, а слово “фарисей” стало нарицательным.

По большому счету, многие, если не все конфликты в истории церкви можно рассматривать как конфликты между статикой и динамикой, между сторонниками застоя и прогресса, постоянства и оптимизации. Статичные, неповоротливые, инертные, консервативные члены системы - гаранты сохранения ее идентичности. Динамичные, инициативные, подвижные, творческие - шанс на ее развитие, рост.

Обычно общество подавляет носителей новых идей, потому что новизна для инертных - страшна. Ведь как бы не обветшала система, а у них есть в ней свои насиженные места, перемены же угрожают (как им кажется) как минимум потерей ими этих мест, а как максимум и развалом всего строения. Творческие революционеры, выступающие за возрождение и обновление системы, воспринимаются этой системой как смутьяны (Исайя, Иисус, Павел, Лютер, Крючков).

В то же время самые разумные из инертных руководителей понимают, что без освежающего привнесения креативной новизны система обречена воспроизводить сама себя с неминуемыми наслоениями искажений и ошибок на каждом следующем этапе, обречена терять драгоценный субстрат сути при каждом переливании из пустого в порожнее, другими словами, обречена на деградацию и - в конце концов - на погибель.

Вот представьте себя на месте этих зрячих руководителей: как найти баланс между верностью закостеневающим шаблонам и не вмещающимися в них творческими инсайтами, как сохранить целыми и ветхие мехи, и молодое вино? Отмахнуться от этого вопроса нельзя, отказ от его решения - это тоже решение (в пользу продолжения наслоения преданий и увеличения неповоротливости).

У руководителя есть несколько моделей поведения по отношению к этой поросли, пробивающей асфальт. Одну из этих моделей можно назвать “Средняя линия”. Дмитрий Чернышев рассказывал в ЖЖ про короля Рамиро II, правившего в XII веке в Арагоне. Тот столкнулся с мощной оппозицией в лице арагонского дворянства. Король обратился за советом к своему старому учителю – аббату монастыря. Аббат в это время был занят обрезкой роз, высотой превышавших среднюю линию, и посоветовал королю делать то же самое.

После этого Рамиро II вызвал самых знатных дворян в Уэску, якобы желая показать им колокол, который будет услышан во всем королевстве. Дворяне по очереди входили в зал и тут же лишались головы. И когда остальным позволили войти в зал, они увидели такую картину: на полу был сформирован круг из отрезанных голов, а в центре круга висела голова главаря мятежников - епископа Уэски. Оставшиеся в живых испугались и отказались от своих планов восстать против короля.

Такая же история была описана у Геродота. Коринфский тиран Периандр послал глашатая к тирану Милета Фрасибулу, чтобы узнать у него средство для укрепления своей власти. И Фрасибул дал ему своеобразный совет, проведя гонца по засеянному полю и срывая по пути самые высокие колосья. Вариацию этой истории можно найти и в «Политике» Аристотеля. В изложении Тита Ливия в истории фигурирует Тарквиний Гордый, который, сшибая тростью головки самых высоких маков, обучил своего сына Секста Тарквиния, как захватить власть в Габии.

Не зная о всех этих исторических примерах, многие руководители прибегают к модели “Средняя линия” интуитивно: подавляют всех, кто поднимается выше линии массы безгласного большинства. Подавление это может иметь разные формы: от лишения возможности проповедования до наложения церковного взыскания за надуманные или недостаточно веские обвинения, простираясь и дальше в зависимости от склада ума конкретного служителя и особенностей конкретной ситуации.

Есть и другая модель, назову ее “Компания гигантов”. В том же блоге Дмитрия Чернышева я прочитал когда-то старую историю про Огилви. У него был принцип подбора персонала: новым руководителям подразделений своей организации он дарил матрешку с запиской: «Если каждый из нас набирает людей, меньших, чем мы, то наша компания станет компанией карликов. Но если каждый из нас нанимает людей больших, чем мы, наша компания будет компанией гигантов».

Представляете себе церковь, в которой каждый следующий духовный работник объективно сильнее предыдущего работника на этом месте? Оставлю здесь звонкое многоточие… Мечта пастора, но как эту мечту сделать явью? Сколько надо поработать и со статистами, и с прогрессистами? Сколько шишек получить от тех и других? Сколько ошибок сделать, пока что-то начнет получаться? А если не получится?..

Конечно, есть еще ряд промежуточных моделей, которые я здесь рассматривать не буду. Помечтаю лучше… Нет, помолюсь: дай Бог мудрости пасторам, решающим дилемму ветхих мехов и молодого вина.

16.10.2015

P.S. Немножечко на эту тему написал еще в конце вот этой страницы: http://www.proza.ru/2016/02/16/724