Мы, дети золотых рудников, пролог

"Мы, дети золотых рудников" - вторая книга Эли Фрей, автора нашумевшего в Сети бестселлера "Мой лучший враг", вышедшего в печать у издательства АСТ.
Книга "Мы, дети золотых рудников" также будет издана на бумаге, ориентировочно, осенью 2016 года.


 «Свобода - как солнце. Могущественней и лучше ее ничего нет на свете».
«У тех, кто не знает страха, в сердце – звезда».
Жоржи Амаду «Капитаны песка».
________________________________


Ууу… Парнишка, беги отсюда. Этот злющий и кусачий мир, про который я тебе сейчас расскажу, точно не для тебя. В этом мире выживают только парни вроде нас. Парни вроде нас с накрепко пришитой к одежде биркой:
ИЗГОЙ.
СОЦИАЛЬНЫЙ МУСОР.
ОБЩЕСТВЕННЫЙ БРАК.
ПОДЛЕЖИТ УТИЛИЗАЦИИ.
Парни вроде нас. Дети из Чертоги. Дети ссыльных и каторжан.
Дети, которых выкормили и воспитали шахты. Изгои. Отверженные.
Да, это про нас.
Мы, дети золотых рудников.
Дай мне руку, парнишка. Или ты девчонка? Если девчонка, не обижайся, но я все равно буду звать тебя парнишкой. Я проведу тебя в свой мир. Мир, в котором ты никогда не был.
Отправимся на окраину Чертоги, на баржу.
Видишь эту ржавую посудину? Эта баржа некогда стояла в чистых голубых водах огромного карьера. А теперь она бороздит бескрайние просторы щелочно-цианистого отстойника золотоперерабатывающего комбината. Отстойник этот чертовски опасен, возле него растут лишь иссохшие скелеты деревьев, а на его берегах можно частенько видеть птичьи трупы.
На комбинате работает все наше чертожское бабье. Мужики у нас на рудниках работают, золотую руду выкапывают, а бабоньки –эту добытую руду в золото перерабатывают. Занятие это довольно вредное – они эту руду химически цианируют и выщелачивают, отходы сливают в отстойник, который залит уже до краев и скоро выйдет из берегов. И бурные потоки химической дряни радостно зальют город.
Видишь на барже толпу мальчишек? Все они смотрят куда-то вниз, улюлюкают и веселятся. Подойди поближе и ты увидишь, как у самого края баржи белобрысый мальчишка с перекошенным от ярости лицом, вцепившись руками в шею противника, пытается утопить его в шламе.
Вот, теперь ты познакомился со мной. Меня зовут Кирилл Бобров.
К сожалению, я не этот белобрысый парнишка. Ты пока что видишь только мои ноги – белобрысый крепко сидит на них. А вся моя верхняя часть погружена в буро-зеленую густую массу высокотоксичных отходов. Заботливые руки белобрысого крепко держат меня за шею, не давая выбраться на поверхность и глотнуть спасительного воздуха.
Клейкая цианистая дрянь забивает нос и рот, ужасно жжет во рту, в носу и глазах. Я кричу, но на поверхность не издается даже бульканья. Я бью, царапаю чужие руки, пытаюсь скинуть их с меня.
Мне страшно. Страшно быть погребенным под толщей отходов.
Еще несколько секунд – и я не жилец. Цианистый калий, содержащийся в этом шламе, скоро поступит в мой организм, свяжется с 3-х валентным железом и заблокирует дыхательные ферменты, находящиеся в клетках. В результате этого клетки перестанут воспринимать кислород, приносимый кровью. Разовьется тканевая гипоксия. Я умру в мучительной агонии.
А чужие руки давят на шею все сильнее.
Это – руки человека, который когда-то был моим лучшим другом.
Хм.
Есть ли где-то на Земле такое райское место, где друзья не топят друг друга в химическом болоте?
Где дети не похожи на заболевших бешенством диких зверей?
Есть ли такое место, где парни вроде нас могут жить нормально, и в довольстве и достатке смогут просуществовать хотя бы до шестнадцати?
Я знаю одно такое место, правда, оно находится далеко, годах так в десяти-пятнадцати отсюда. В этом месте живешь ты. Или будешь жить, когда подрастешь.
Спокойная маятниковая жизнь с работы до дома, с походом в кино в пятничьи вечера и с боулингом по субботам, где самая страшная опасность – это вовремя не оплатить взнос по кредиту.
О, вашу мать, как же я хочу туда, где нужно думать о том, как приобрести телевизор в рассрочку и как выкроить себе плюс два дня отпуска.
Но это так безумно далеко отсюда. Я буду идти в ту жизнь десять долбанных лет. И тысячи гребаных верст.
А пока, здесь и сейчас, парни вроде нас должны как-то выживать… Даже с цианистым калием в крови.
Мы живем в месте под названием Чертога.
Место, в котором в восемнадцатом веке открыли огромное золотое месторождение. С центральных тюрем сюда сразу же сослали целые полчища осужденных. На каторгу.
Осужденные шли сюда пешком. Длинной узкой колонной. Все прикованные одной цепью, чтобы не сбежали.
Восемь тысяч верст ссыльные прошли за два-три года – это нам по истории рассказывали. Говорят, многие умерли от голода и болезней еще в дороге.
Но те, кто дошел построили здесь город.
Чертога. Никто не знает, почему это место так называют – то ли потому, что внешне неприветливые предгорья хранят в своем нутре огромное богатство – царские золотые чертоги. То ли… Это место со своей могильной тишиной пробирает до мурашек. Как будто здесь расположена обитель самого черта.
Город, построенный на холмах. А холмы у нас тут удивительные – яркие, зеленые, плавными волнами идут вверх и также плавно спускаются вниз. А по холмам туман стелется, как молочная пенка. Красотища. Хоть пиши картину маслом. Или стих сочиняй.
Справа от холмов – сами рудники. Чередующиеся с зеленью резкие, обрывистые предгорья, мрачные, неприветливые, холодные. Рваная земля, усеянная рытвинами и острыми валунами
Так что Чертога родилась благодаря каторжанам – это они построили ее.
Бараки, шахты, рельсы, первый завод. Что-то из этого уже разрушено и заброшено, но большинство сохранилось. Мы с Архипом в детстве все шахты неработающие в округе излазили. Надеялись найти что-то удивительное – либо послание от каторжан, либо золотой самородок. Но ничего не нашли, конечно. Но все равно, эмоции через край лились.
Ах, Архип. Почему конец дружбы означает у нас чью-то смерть? Почему бы людям, переставшим быть друзьями, просто не отдать назад все посланные друг другу подарки и открытки? И просто перестать разговаривать и замечать друг друга? Ведь так обычно поступают с бывшими друзьями.
Почему надо убивать, топить друг друга?
Откуда в нас, жителях Чертоги, столько неоправданной жестокости?
Эх, а чтобы разобраться  в этом вопросе, наверное, надо немного глубже копнуть историю.
Первые три сотни ссыльных построили здесь город. Золота добывалось много, строились новые шахты. Город рос. Строились новые прочные дома, школа, больница. Сменялись поколения, Чертога процветала.
Но все имеет предел – наступил момент, когда золотая руда в доступных местах подошла к концу. Добыча золота стала убыточной. Власти стали подумывать о закрытии предприятия. Но закрытие шахт ставило под угрозу жизнь всего поселка – три тысячи человек могли остаться без работы. Им было некуда деться – в округе на сотню миль нет ничего, ни одного рабочего места. Они пропали бы, померли бы с голоду.
Власти приняли решение – рудники оставить, но расходы сократить.
Стали резать зарплату, сокращать финансирование рудника. Эх, столько подземных машин пропало – их просто перестали ремонтировать. Когда с Архипом лазили в стволах шахты, обычно находили много разной техники – хорошей причем, просто съеденной временем.
Чертога стала разрушаться. И снова золото стали добывать и обрабатывать по старинке – вручную.
Вот в такой Чертоге мы выросли. Бедность. Грязь. Разрушенные дома. Разрушенные дороги. Безработица. Преступность. Ежедневное насилие. Частые убийства.
Человек, который не уверен, сможет ли он завтра поесть, вряд ли всегда сможет быть добрым. Нельзя осуждать людей за их злобу.
Но злоба в сердца чертожцев вселилась не только из-за бедности….
Я захлебываюсь густой массой. Молочу ногами по барже – но противник крепко сидит на мне и топит мою голову в вонючем ядовитом шламе.  Все глубже погружает меня. Вниз, к смерти.
Химическая отрава колет кожу. Я будто ткнулся мордой в муравейник.
Воздух. Мне так нужен воздух. Еще немного – и я отключусь.
Ты не устал еще от нудной истории, парнишка? Потерпи, урок скоро кончится. Пока я тут принимаю токсичные ванны, дослушай до конца…
В девяностых годах одна богатенькая американская корпорация обнаружила в этом месте нефтяные скважины –  и сразу же отправила сюда иностранную бригаду, чтобы вести разведочные работы. Началось бурение скважин. Работа оказалась успешной  - открылось новое нефтяное месторождение.
Чертожцы с любопытством и опаской наблюдали за работой нефтяной компании. В сердцах жителей теплилась надежда на новые рабочие места, на светлое будущее… Но она угасла очень быстро, когда корпорация, опасаясь, что дикие местные жители, недалекие потомки ссыльных и каторжан, могут нанести урон ее работе, отгородила свой участок территории сетчатым забором и ввела контрольные пропуска. Месту, где вырастет нефтяной городок экспатов, дали название «Голубые холмы».
И тогда пропитанный токсинами мозг жителей Чертоги пронзила догадка.
Прорыв в экономике, успех, колоссальные инвестиции, современная сложная техника, квалифицированные работники, строительство дорог, развитие инфраструктуры – все это относится к экспатам и «Голубым холмам», соседу Чертоги. Но не к самой Чертоге.
Три тысячи людей, не знающие иностранного языка, которые все привыкли делать ручным трудом, которые не видели машины сложнее, чем экскаватор – все они обречены и понимают, что им и дальше предстоит гнить в своем болоте. Они никому не нужны – нефтяная корпорация со всего мира привезет сюда своих умнейших и лучших работников.
И тогда гнев чертожцев обрушился на соседей.
В «Голубых холмах» построились первые дома. Фирменные автобусы привезли сюда первые семьи работников.
Чертожцы заваливали камнями новые дороги, вставали перед автобусами, не пускали новоселов.
Поджоги, вандализм, митинги, на которых чертожцы кричали с яростью и злобой.
Недолго подумав, корпорация построила за сетчатым еще один забор – на этот раз глухой, из прочного бетона, поставив по всей длине камеры, а также несколько охранных пунктов.
При подъезде к городу быстро растет другая дорога – в объезд Чертоги, чтобы отныне жителей «Голубых холмов» ничего не связывало с соседями.
Через три года строительство «Голубых холмов» закончилось.
Здесь живут люди со всего мира – приезжие из Америки, Германии, Нидерландов, Швеции, Франции…
Что сказать, у них там все круто.
Изумительные дороги, гладкие, будто сделанные из зеркал. Аккуратные домики построены в стиле английской деревни, с крышей из черепицы и каменным фасадом, выкрашенным в несколько тонов. Дома стоят ровно, будто выстроились в колонны и собираются маршировать. Возле домов растет газон, такой густой и яркий, будто находится в своей собственной климатической зоне, а холода, бури и тучи, которые так часто встречаются в этом месте, обходят его стороной.
К строительству города предъявляли самые высокие требования. Пожарные гидранты, водостоки, канализационные люки – все привезено из США.  В каждом доме работает интернет, ловят все международные телевизионные каналы. Нет трещин в стенах, кривых окон и плохо уложенного асфальта.. Люди не воруют, дети спокойно оставляют на улице велосипеды и игрушки, люди не запирают дома.
На работу людей возят на фирменных автобусах, водитель автобуса тщательно проверяет, пристегнуты ли пассажиры. Здесь все соблюдают законы, заботятся о безопасности своих семей.
Здесь живут очень дружелюбные семьи, по воскресеньям в хорошую погоду они зовут друг друга на барбекю, в плохую – приглашают друг друга в гости.
Все свое, автономное, своя маленькая страна. Все – идеальное и правильное, все доведено до совершенства.
Маленькая скучная община, огороженная прочным забором.
А там, за ее пределами – мир, где в грязи, болезнях и бедности свой убогий век доживает поколение бывших каторжан.
Вот, теперь, тебе, наверное, понятно, почему чертожцы так ненавидят экспатов.
Но я не экспат. И больше не чертожец. Чертов перебежчик. И нас таких тут тридцать человек…
Несколько лет назад власти приняли какую-то очередную социальную программу, направленную на сглаживание конфликтов двух таких разных поселков. Они хотели, чтобы мы начали коммуницировать, общаться. И чтобы преуспевающий городок как-то помогал нам, бедным и обездоленным. И тогда, по отбору, умненьких учеников Чертоги отправили учиться в школу в «Голубых холмах», чтобы, получив приличное образование и изучив иностранные языки, в будущем умненькие дети Чертоги смогли стать работниками корпорации.
Живем здесь, учимся там. Вот таких, как мы, чертожские дети ненавидят больше всего. Детей, росших с ними в одном же болоте, но у которых получилась надежда выбраться из него.
И теперь они всеми силами пытаются не дать тебе выбраться из вонючего болота…
Крепко хватайся за мою руку. Мы отправимся на несколько лет раньше – когда  «Голубые холмы» начали строиться. Мне тогда было лет восемь. В тот период я познакомился с Архипом. Это было очень крутое время… У меня никогда в жизни не было такого классного друга, как Архип. А потом, когда я прошел отбор в школу в "Голубых холмах", дружба закончилась, и Архип очень захотел меня убить. Он стал убивать медленно, отрезая по кусочку.
Нам, перебежчикам, приходится не сладко после отбора. У нас теперь всегда потные ладони, по всему телу – синяки, а сердце норовит взорваться от страха. Дети рудников нам мстят, мстят жестоко. Мстят за то, что мы перестали быть с ними в одной лодке. Мы всегда на чеку, в наших головах всегда крутится одна-единственная мысль:
Бежать.
Архип быстро нашел мне замену – его близким другом и верным псом стал этот ублюдок Кит Брыков. Бешеный псих с мутным взглядом. Эх, когда я вспоминаю это имя, все в боку колет. Брык однажды своими тяжелыми ботинками сломал мне два ребра. Самого Брыка на барже нет - но если бы он был, то не дал бы Архипу делать за него эту грязную работу - и сам утопил бы меня в шламе.Но Брык где-то шляется... Даже не знает, что на барже сейчас происходит нечто интересное.
Итак, нас уже трое.
Кто же четвертый?
На этот раз девчонка.
Милая немецкая девочка по имени Ханна. С очаровательными светлыми волосами, белесыми бровями и такими острыми выпирающими скулами, что мне всегда было интересно – если поднести воздушный шарик к подбородку Ханны, лопнет ли он?
Очаровательная немка, переехавшая вместе с семьей в «Голубые Холмы» из промышленного района Франкфурта. Девочка, которой по непонятной причине не сиделось в своей скучной уютной общине. Девочка, которой был чертовски интересен мир рудников.
Девочка, чью жизнь Архип очень старается превратить в ад. Он ненавидит ее также, как и меня. За то, что она – немка. За то, что она – с «Голубых холмов». За то, что у нее есть все. За ее смелось и наглость – как она посмела покинуть свои Холмы и наступить своей поганой экспатской ножкой на земли, принадлежавшие рудокопам? И, самое главное – он ненавидит ее за то, что она девчонка.
Ханна тоже находится сейчас на барже. Стоит чуть поодаль, трясется от страха. Вся в грязи. Губы разбиты – Архип ее здорово потрепал.
Мы с ней оба попали в лапы зверю. Нам не выбраться. Я тону в химическом шламе и молюсь богу о том, что Ханну не ждет такая же участь.
Ну что, ты готов?
Хватайся, и я покажу тебе нашу историю. Историю четырех детей с золотых рудников.