Муэр часть I. 8

На деревянных досках застыла жирная светящаяся многоножка – кто-то оставил ребристый ночник включённым. На ночлег в комнате расположилось человек шесть, также как и Муэр, используя одеяла вместо постели.
Болезнь понемногу отступала, и теперь Муэр мог воспринимать происходящее, не «вываливаясь» из него. Ханг и Тэта не спали.
«Почему ты здесь?» – спросил Ханг.
«Я слишком много думал, и это утомило меня. То есть, насколько я понимаю, по той же причине, что и ты», – улыбнулся Тэта, – «слишком углубился в то, что я делаю, в свои идеи».
«А что ты делал?»
«Несколько последних лет я занимался тем, что придумывал концепты несуществующих пока вещей. Я интересовался различными технологиями, которые только-только начинают появляться, и делал дизайн всевозможных предметов. Меня всегда завораживало, как дизайнер проявляет ту или иную форму в предметный мир, как он делает её видимой… Как стекольщик выдувает шарик из стекла – только что было пустое пространство, но вот в него вырастает некое новообразование – материальный предмет, и занимает часть этого пространства. Но что, если проектировать не присутствие, а отсутствие?»
Ханг скорчил гримасу тотального непонимания сказанного. Тэта продолжал:
«Я даже придумал термин «design of absence» или «design of disappearance» – дизайн отсутствия или дизайн исчезновения. Обычно ведь разрабатывается «appearance» – «внешний вид, наружность», а тут нужно будет спроектировать «исчезновение» формы, то, как её элементы растворяются в пространстве – «disappearance»! Как тебе?»
«Мне «disappearance» тоже больше нравится. Потому что «design of absence» представляется проектированием абсанса – потери сознания при эпилептическом припадке», – сострил Ханг, – «а это уж как-то совсем незачем».
Тэта не обратил внимания на шутку Ханга, и продолжал:
«Я много думал о среде современного мегаполиса, о том, как он давит огромными зданиями, и какое гнетущее ощущение испытываешь оттого, что в нём находишься – будто на дне колодца, стены которого оклеены цветными постерами, а маленькие клочки неба едва просачиваются сквозь щели между нависающими плитами. Ханг, я понял, что должно быть следующим шагом в проектировании городской среды – невидимые здания. То есть, конечно, необходимые элементы – вход, габаритные огни на высотках будут выделены, но само огромное тело – нет. Представляешь эти футуристичные городские пейзажи?! Точки и линии, висящие в воздухе, пространство и свет!»
«Я представляю себе эту сюрреалистичную картину, когда в монолитной высотке открывается несколько окон-чешуек, и со стороны кажется, будто эти окна просто висят в пустом небе. Такая стайка окон! Но какое отношение это имеет к реальной архитектуре? С чего ты взял, что это осуществимо?»
«В 2000 году Дэвид Смит изготовил метаматериал (материал с искусственно созданной структурой, позволяющей получить характеристики, не встречающиеся в природе) с отрицательным коэффициентом преломления. Наноструктуры искривляют световые волны так, что они идут по контуру предмета. За счёт чего он делается невидимым. На практике пока это ограничивается только микроволновым диапазоном, но… »
«То есть теперь человек не видит то, что и так не видел? Прогрессивно, однако!» – перебил его Ханг.
«…но всё ведь развивается очень быстро, технологии сейчас прогрессируют лавинообразно! В контексте этого слово «скептик» становится синонимом слова «лузер». Историю создают не те, кто во всём сомневается, а те, у кого хватает смелости действовать в новых обстоятельствах!»
«Это всё хорошо, но ты так и не ответил, почему здесь».
Тэта выдохнул охватившее его воодушевление, и продолжил более спокойным тоном:
«Я целыми сутками рисовал то, как бы выглядели районы, спроектированные по этому принципу. Я уже практически жил там, и всё остальное меня мало занимало. Но чем больше я углублялся в этот мир, тем отчётливее осознавал, что никто не способен понять и оценить то, что я делаю. Мне всегда было чуждо вести разговоры на темы, которые я не считал интересными, и теперь особенно. В общем, остававшиеся немногочисленные друзья постепенно отвалились. С работой происходило нечто подобное – я занимался какими-то посторонними вещами ровно настолько, насколько это давало возможность купить еды и заплатить за интернет. А потом меня просто вышибло. Я не мог ничего делать. Истощился. Я вкладывал в эту идею всего себя, но она пока никак не могла ответить мне взаимностью.
В какое-то утро, совершенно разбитый, я вышел проветриться, и завернул на книжный рынок. В одной из палаток я нашёл фотоальбом с изображением сада камней. Я разглядывал картинку, закрывая рукой попавшие в кадр деревья и постройки, чтобы оценить, как же выглядит сама композиция из камней и песка. Какой-то дед, покупавший в этой же палатке фитильки для благовоний, остановился, глядя на то, что я делаю, и медленно и членораздельно проговорил: «ты ценный, когда ты цельный».
«Это был Обу?»
«Затем он расплатился за покупку и пошёл своей дорогой, а я вернулся к своему занятию. Но тут вдруг, в одно мгновение я осознал то, ЧТО Обу сказал мне. Я бросил фотоальбом на какие-то лежавшие там книги, и побежал за ним, расталкивая толпящихся людей… И догнал… И теперь я здесь».
«Романтично» – усмехнулся Ханг – «и что, это стоило того? Нашёл ли ты здесь что-то для своей «цельности»?
«Знаешь, да, кое-что нашёл», – Тэта на секунду задумался, и продолжил, – «я тебе уже говорил, что до того, как попасть сюда, занимался проектированием всяких инновационных штук. Я учился семь лет, и каждый раз, когда представлял свой проект, мне нужно было обосновать, почему «это так, а то эдак» и в чём состоит новизна объекта, который я разрабатывал. И потом, выходя в «реальную» жизнь, глядя по сторонам, я просто взрывался негодованием, – какое право на существование имеет весь этот хлам? Какое право имеют те, кто создал кровать в виде автомобиля, называться словом ДИЗАЙНЕР? Почему люди, занимающиеся ремонтами, не имеющие академического образования или каких-то выдающихся данных, организовывают успешные дизайнерские бюро, в то время, как мои более талантливые однокурсники всё рисуют свои концепты «в стол»? Как это может быть?»
Ханг сосредоточенно слушал.
«Для всего существующего, есть три рода причин: Сат, Чит и Ананда. Когда я понял это, я смог понять то, что раньше казалось мне несправедливостью. При обучении я был «отрегулирован» воспринимать только Чит – всегда нужно было размышлять, и в своих размышлениях продвигаться чуть-чуть дальше, чем предшественники. «Чит» значит «знание». Мне был близок этот путь, когда дизайнер анализирует тенденцию и на основе этого анализа делает концепт для будущего.
Но, вместе с тем, ты ведь тоже встречал объекты, которые противоречили «конструктивной» логике, но были настолько привлекательны, приятны для твоих чувств, что их невозможно было просто «пролистать». Это «Ананда» – «счастье, блаженство». Подобные вещи в большей степени появляются от вдохновения, а не от того, что в них существует рациональная необходимость. Человек, создающий дизайн эмоционально, может стать таким же известным, как и тот, кто математически высчитывает положение каждой линии в своём проекте. Ты это прекрасно знаешь на примере музыки: можно окончить консерваторию и придумать что-то сногсшибательное с точки зрения логического консерватОрского подхода, а люди всё равно пойдут на концерт, где три аккорда, но столько эмоций.
И, наконец, «Сат» – «существование». Приходит время, необходимость что-то сделать, и кто вызвался это делать и сделал, тот и молодец. Например, нужен кому-то стол, и какой-то человек вызывается сделать стол. У него может не быть глубоких познаний в области дизайна, но он, исходя из своих возможностей и знаний, достаточных для того, чтобы сделать стол, делает то, что его попросили. Тогда как «концептуалисты» и «эстеты» посчитают ниже своего достоинства взяться за такой проект, ведь в нём нет ничего инновационного или сногсшибательного. Он делает то, в чём есть конкретная необходимость, и постепенно совершенствуется. Заказчики начинают рекомендовать его своим друзьям, потому что он сделал то, что нужно, тогда, когда нужно. И, таким образом, он тоже имеет шанс прославиться как дизайнер. Я раньше вообще не считал этих людей, ремесленников, хоть сколько-нибудь совместимыми с реальностью дизайна. Но сейчас вижу, что они в некотором смысле более реальны, чем те, кто только выдумывает концепции. То, что они делают, уже стоит у кого-то дома, а то, что делают изобретатели концепций, может никогда не ожить.
Сат, Чит и Ананда – эти три категории описывают всё. Если твоя логика не работает, то вспомни, что есть ещё два пути. В мире нет несправедливости – те, чью удачу ты не можешь объяснить, просто идут другим путём».
Тэта улёгся набок, зевнул в одеяло, и спросил:
«А ты почему зовёшь себя Ханг?»
«Видишь, летающую тарелку» – Ханг хлопнул рукой по диковинной штуке, и она издала нежный космический звук, – «это ханг, один из самых молодых инструментов – его создали в 2000 году. «Ханг» значит «рука» на бёрнском диалекте. А меня так друзья прозвали, потому что всё свободное время – когда не пишу – играю на ханге. Да я и не против – всё хорошее, что я делаю, я делаю руками… к сожалению, не головой» – в своей манере сострил Ханг.