Муэр часть I. 11

11

Небольшая уютная кухня казалась затопленной смолой. Свежее густое повидло оранжевело в глубоких мисках, банках, горшках и кастрюлях, которые занимали почти всё пространство. Ханг что-то мыл в раковине, а Тэта соскабливал остатки ароматного варева, пригоревшие к стенкам таза. Он аккуратно сгружал свою добычу на плоское блюдце, стараясь не повредить форму образовавшихся стружек. Разделавшись с тазом, Тэта всецело сосредоточился на содержимом блюдца. Он увлечённо ваял миниатюрную яйцевидную башенку из липких комочков.
"Ты что, оотеку откладываешь?" – спросил Ханг, вытирая руки о полотенце. – "Через несколько месяцев из неё вылупится полсотни маленьких тэт, и разбежится по всему дому. Вот Обу-то обрадуется!"
Тэта не оглядываясь на Ханга усмехнулся.
"Скучаешь по формотворчеству" – понимающе сказал Ханг.
"Немного" – ответил Тэта.
"Почему Обу не позаботился о том, чтобы закатать всё это повидло? Даже посуды подходящей нет".
"Он обычно не делает таких больших запасов".
"Но оно не достоит до зимы".
"А оно и не достоит до зимы," – отозвался Тэта, – "до конца недели тоже не достоит".
"Так зачем делать то, что обречено?"
"Всё обречено".
"В смысле?"
"Даже те вещи, которые, как нам кажется, существовали всегда, разрушаются. Просто мы живём меньше, чем нужно для того, чтобы заметить, что с ними что-то происходит. Горы, которые мы помним, для нас существовали всегда. Но вымершие динозавры рассмеются нам в лицо – когда-то на месте этих гор было дно океана. Дом, в котором мы сейчас находимся, Обу, яблочное повидло – всё это временное стечение обстоятельств, которые как чаинки на поверхности только что размешанного чая, то соединяются, то отрываются и кружат дальше, до встречи с другими чаинками."
"Печально" – с воодушевлением сказал Ханг, чувствуя под ногами знакомую философскую почву.
"Совсем нет" – спокойно ответил Тэта.
"Зачем тогда что-то делать, если знаешь, что не воспользуешься этим?" – продолжил Ханг.
"Может быть, для того, чтобы это пригодилось другим. Все ведь пользуются тем, что кто-то делал до них".
"Портишь мне весь экзистенциальный кризис" – нарочито раздражённо пробормотал Ханг, – "тебе ведь умные мёртвые зарубежные мыслители всё ясно и аргументировано объяснили ещё в классе десятом. Сосредоточились, вот, на личности и пришли к выводу, что для личности мир – это её переживание мира..."
"И в чём противоречие?" – спросил Тэта.
"...Это значит, что когда человек умрёт, его мир умрёт вместе с ним, и поэтому, в конечном счёте, все старания напрасны. И это драматично!" – Ханг удовлетворённо завершил свои выкладки.
"Истерички," – улыбнулся Тэта, – "увидели фрагмент целого, раздули его, и сами испугались. Да, действительно, когда видишь только себя одного, то получается, что в итоге твои старания напрасны, потому как то, что "уплыло" от тебя, оно будто пропало насовсем. Но когда хоть чуть-чуть выходишь за рамки этого фрагментарного восприятия, от "себя" отходишь немного дальше, то в поле зрения помещается больше. И тогда видишь, как кому-то пригодилось то, что ты делал, а то, в чём нуждаешься ты, как раз сейчас кто-то создаёт".
Ханг опустил голову и улыбнулся:
"Был тлен – стал дзен".
"Просто настройки оптики, Ханг" – слегка смущённо сказал Тэта, поправляя вилкой свою "оотеку"– "А на счёт повидла – гости у нас скоро будут!"