Муэр часть I. 12

12

Муэр покачиваясь вошёл в каменный зал. Утренний холод тянулся от воды из резервуаров, проходящих сквозь помещение.

«Как обстоят твои дела с тенью?» – обращаясь к Тэте сказал Обу, вытряхивая яблочный листочек из странной посудины, стоявшей на краю резервуара.

Посудина эта выглядела как большая миска, склеенная с перевёрнутой маленькой миской. В этом дизайне было что-то конструктивное и инопланетное одновременно. Иногда её использовали как вазу для фруктов, иногда ей накрывали что-нибудь. Она была одновременно полезная и странная – также, как её обладатель.
«Спасибо, уже лучше» – ответил Тэта.
«Что значит «тень»? – переспросил Муэр, догадываясь из контекста, что речь идёт не о том, что он привык понимать под этим словом.

Тэта взглянул на Обу, и, прочитав в его глазах одобрение, начал говорить:
«Ты когда-нибудь замечал, что когда только попадаешь в новое окружение или берёшься за новую сферу деятельности, то сначала будто видишь всё чисто-чисто, всё получается легко, и ты даже удивляешься, как это у кого-то могут быть с этим трудности, ведь всё же ясно и понятно, но спустя какое-то время, когда достаточно погрузился, ты перестаёшь быть «прозрачным» и начинаешь отбрасывать тень?»
«Что это значит?» – переспросил Муэр.
«Ну, я это чувствовал как то, что когда «вхожу» в какой-нибудь новый проект, то сам нахожусь там очень короткий отрезок времени – буквально по пятам за мной туда входит моя «тень» и не даёт видеть то, каким проект должен быть в финале. Мне кажется, что я делаю всё лучше и лучше, а по факту я топчусь на месте, и поэтому практически ничего не могу довести до конца. Или в отношениях»…
«Тень – это порождение твоего ума, которое проникает вслед за тобою в ту сферу, куда ты входишь, и мешает тебе видеть» – коротко сформулировал Обу.
«Причём, кажется, что от тени можно убежать – продолжал Тэта, – например, я когда делаю что-то в нехарактерное для этого занятия время, то поначалу чувствую, будто мне удалось оторваться от тени. Но она постепенно проникает и туда. Обу говорит, что нужно стремиться быть прозрачным, и так постепенно можно будет научиться контролировать свою тень. Ты можешь смотреть на свою деятельность с разных точек зрения, но это не всегда приносит нужный результат».
«Хочешь увидеть свою тень?» – Обу внезапно обратился к Муэру, поглощённому рассказом Тэты.
«Да» – Муэр среагировал прежде, чем понял вопрос до конца.
«Тогда пойдём» – Обу взял одну из свечей, стоявших на полу, возле воды, и немного подогрев дно миски, поставил свечу в бОльшую чашу.
Они обошли пруд, и направились к тёмному проёму, который вёл к внутренним помещениям.
«Донеси эту свечу от этого входа до противоположного конца коридора» – сказал Обу, водружая на голову Муэра миску со свечёй.
«И всё?»
«И всё».
«Ну, в общем-то это не так и замысловато» – подумал Муэр, и шагнул в коридор.
Его тело стало прозрачным и стекло вниз.
«Стекло стекло» – остроумно заметил Муэр, и в следующую секунду почувствовал, как своей макушкой проглотил свечу, которую Обу поставил ему на голову. Теперь он был похож на пепельницу или сплющенную стеклянную вазу, внутри которой горела свеча. Стекло было мягким, как капля силиконового клея, поверхность которого «схватилась» на воздухе и держит форму, оставляя при этом внутреннюю массу пластичной, за счёт чего можно было «перетекать» в любую сторону.
Но вот с ориентированием возникли трудности. В мягких стенках силиконовой вазы было слишком много глаз. Какие-то глаза были обращены внутрь, и наблюдали за горящей свечёй. Другие плавали по внешней поверхности и смотрели на стены и пол.
Попытки собрать всю картинку в единое целое поначалу вызывали лёгкое головокружение и тошноту, но вскоре Муэр кое-как приноровился видеть таким способом. Он понял, что если представить его поле зрения в проекции, то оно будет напоминать круг с небольшим вырезанным центром (это место, где стоит свеча, нет глаз и ничего не видно). После этого «слепого пятна» идёт область, где плавают «внутренние» глаза, потом концентрическая полоса, где ничего не видно (здесь ребро, где внутренняя поверхность формы переходит во внешнюю; тут тоже нет глаз) и, наконец, пространство с «внешними» глазами. На какое-то время Муэру показалось, что он понял, как он видит, но в следующий миг картинка стала меняться, перекатываться, как отражения в кривых зеркалах.
«Я не учёл, что сами глаза движутся» – подумал Муэр – «их нужно группировать так, чтобы это множество точек зрения не мешало друг другу».
Разобравшись с тем, как видеть и как перемещаться в этом теле, Муэр стал с удовольствием им пользоваться и осматривать коридор. Пространство, бывшее глухо тёмным, озарилось завораживающими каустическими бликами, которые давал огонь свечи, преломляясь сквозь округлое стекло.
«Раньше я просто ходил по этому коридору, и не видел замечательного тёмного дерева, которым он обшит. Все ходят, и никто никогда этого не видит! Но в свете свечи, которую я несу, всё выглядит так необычно. Это МОЁ свечение делает невзрачный коридор таким волшебным! Никто и додуматься не сможет, что это место можно видеть так, как я вижу его сейчас».
Силиконовое пространство вазы начало понемножку мутнеть, будто в него капнули маленькую капельку чернил.
«Но когда я дойду до противоположного края, Обу, наверное, заберёт эту свечку назад, – продолжал думать Муэр, – да, Обу заберёт эту свечку. Он вообще делает здесь, что хочет – все слушают его… Но кому, в конце концов, я собираюсь показывать это? Разве они поймут? Они скажут, что я слишком сентиментальный, и высмеют меня».
Тёмное облако внутри глазастой вазы сгущалось. Теперь свет проникал с трудом, и вокруг становилось всё темнее. Проём, в который нужно было выйти, исчез из виду.
«Что будет, если я не донесу?» – Муэр перестал видеть то, что его окружало. Он всматривался в пламя свечи, которое, казалось, становилось всё более тусклым.
«Чем я буду, если потеряю это? Что со мной будет?» – он начал чувствовать необъяснимый ужас, непреодолимую боязнь потерять из виду остатки света и исчезнуть в этой темноте. Его внутренние глаза напряжённо плавали, пытаясь уловить хоть какие-то отблески.
Пугающие мысли лезли отовсюду, как назойливые насекомые.
«Теперь, когда я совершенно беспомощен, кто угодно сможет сделать со мной что угодно» – Муэр стал метаться из стороны в сторону, больно ударяясь о стены. Густая дымно-чернильная пелена заполняла его поле зрения, и пятна света растекались в ней, как в тумане. Но вскоре туман сомкнулся, и всё исчезло.
«Обу, негодяй! Ненавижу тебя! Ты специально сделал это со мной!» – беспомощный Муэр метался в темноте.
«Чего ты хочешь? У меня всё равно ничего нет!» – закричал во всё горло Муэр – «слышишь, у меня ничего нет!»
«У меня ничего нет» – вдруг услышал Муэр собственные слова.
«У меня ничего нет, но сам я остаюсь – задумался он – со свечёй или без неё, в очереди в поликлинике, в укачивающем автобусе, в больном теле, роняющем плошку на дно пруда, или в теле стеклянной плошки, роняющей меня на самое дно моего ума… «Я» остаюсь. «Я» никуда не деваюсь. Когда я пришёл сюда, у меня не было ничего. Что я могу потерять?»
Чернильная муть стала понемногу таять.
«Я ничего не могу потерять. Здесь мне ничего не принадлежит» – рассуждал Муэр и успокаивался.
Туман сходил на нет. Пол и стены коридора стали различимыми.
«Мне здесь ничего не принадлежит. Мне нужно просто донести эту свечу до вон того выхода» – он медленно пополз по коридору – «Мне здесь ничего не принадлежит, нужно просто донести это туда».
Последние несколько шагов Муэр проделал спокойно. Ваза была прозрачна. Ему даже удавалось наслаждаться красотой разбрасываемых по полу бликов, так поразивших его в самом начале. Теперь Муэра это больше не выводило из равновесия.
Вот он, долгожданный дверной проём.
Ещё шаг…
Муэр стоял напротив дверей в клозет. На голове у него была миска, в которой догорала растёкшаяся свечка. Две пары внимательных глаз уставились на его экстравагантный головной убор.
«Дай поносИть чепец!» – выдал Кедар.
«Да он сам ещё не наносился» – расхохотался Ханг.
«Я думаю, что-что, но с этим он уж точно наносился» – сказал Обу, снимая с ошарашенного Муэра миску.
«Да, я смотрю, я по адресу пришёл», – Муэр окинул присутствующих взглядом и потянул на себя дверь, ведущую в клозет, – «я надеюсь, вы не слышали всего того, что я нёс».
«Неееее» – протянул Кедар, интонационно выражая обратное.
«Тут ещё не такое несут», – пытаясь подавить смех выговорил Ханг, – «но, вообще-то мы только подошли, и, к сожалению, пропустили большую часть представления».
«Овации. Занавес» – Муэр скрылся за дверью.