Муэр часть I. 15

Огромные окна доходили до самого пола. В комнате, обращённой на восток, почти не было мебели. На тёмной полосе низеньких, расставленных вдоль стены деревянных столиков расположились чашки, плюшки, заварнички, блюдца с яблочным вареньем, орехами, сушёными ягодами и чем-то, напоминающим печенье. Посуда была собрана со всего дома и не отличалась стилевым единством – металл, глина, стекло, керамика вынужденно соседствовали друг с другом для того, чтобы все гости могли поучаствовать в чаепитии.
Входившие приносили с собой одеяла, выбирали чай, и устраивались поближе к окну.
Предутренняя зябкость ползла по веткам, крышам и стенам соседних домов, по землистой неоднородной чешуе высохшей дороги, забиралась под перья хохлившихся просыпающихся птиц, льнула к оконным стёклам тающими сумерками.
Обу и Акарумэй сидели рядом, попивали травяной чай и неторопливо беседовали, как старые приятели. Кедар приблизился к ним, выражая неотложное желание о чём-то спросить. Обу, заметивший его, одобрительно кивнул.
«Обу, я даже не надеюсь постичь твоё мастерство», – начал Кедар, – «но всё-таки мне не даёт покоя один вопрос. Скажи, как ты смог разобраться с осколками этих четырёх одинаковых плошек?»
«Они не были одинаковыми», – ответил Обу.
«Как?» – изумился Кедар, – «все видели, что они одинаковы!»
«Не бывает двух совершенно одинаковых рукотворных предметов. Я просто был достаточно внимателен для того, чтобы увидеть особенности каждого сосуда. Для вас это выглядит одинаково, но я вижу отличия: где-то материал чуть толще – где-то чуть тоньше, где-то чуть более пористый – где-то чуть более гладкий. «Похоже» – это не «одно и то же».
«Я понял тебя!» – просиял Кедар, – «Подобия! Мы просто не были способны различить дальше этих подобий!»
«Подобия?» – переспросил Акарумэй.
Кедар на минуту отвлёкся, чтобы достать из рюкзака ноутбук, и найти в нём то, что собрался показать Акарумэю.
"Вот" - сказал Кедар немного погодя.
На экране монитора Акарумэй увидел беззвучно бурлящее дроблёно-серебристое облако, состоящее из огромного количества полупрозрачных плоскостей, расположенных под разными углами друг к другу. Плоскости напоминали кристаллические обломки снежинок, соединённые в одну подвижную структуру – в каких-то областях они сближались, в каких-то отдалялись, разворачивались, множились, схлопывались.
«Когда я рассчитывал свою модель многомерного пространства, я задался вопросом: за счёт чего осуществляется переход между пространствами, между мерностями?» – начал Кедар, – "Переход осуществляется через подобия. Когда в одном пространстве моделируется структура, подобная структуре в другом пространстве, то появляется вероятность перехода из одного пространства в другое".
"Что это?" - спросил Акарумэй, указывая на "облако".
"Это самовоспроизводящаяся математическая модель. То есть она динамически продолжает создавать саму себя".
Кедар приблизил модель так, что её фрагменты стали ясно различимы. На полупрозрачных плоскостях с разной скоростью вспыхивали и перестраивались пунктирные цепочки – алгоритм перебирал последовательности на каждом "осколке". Кедар остановил модель, добавил несколько светящихся точек на одну из плоскостей так, чтобы получившаяся фигура была подобна фигуре на другой плоскости, находящейся неподалёку, и запустил расчёт снова. "Облако" начало перегруппировываться и разворачиваться, позволяя отредактированной поверхности протиснуться сквозь остальные "осколки" навстречу плоскости с подобием. Когда две эти плоскости оказались рядом, быстрый, едва уловимый импульс проскочил из одной плоскости в другую.
"Нам видно, что кои проскользнул из одной плоскости в другую, но кои заметит это только потом".
"Кои?"
"Кои – "парчовый карп" – рыба, которую разводят для декоративных японских прудов. Когда верстаешь сайт, а самого текста ещё нет, то используется шаблонный текст – "рыба", который нужен для того, чтобы прикинуть, как структура будет смотреться в общем. Кои – я назвал так "рыбу", которую использую в своём алгоритмическом пруду. Это подвижный элемент, содержащий последовательности, шаблоны и остальную информацию, которую нужно перенести с одной плоскости на другую. То есть, с одной стороны, есть вот это бурлящее "облако" плоскостей, и есть кои, которые шныряют туда-сюда. Но я отвлёкся...
Так вот, подобие – это как ворота, через которые одно перетечёт в другое. Это как общий участок рельсов, с которого поезд может повернуть в другом направлении. Кои привычно перебирает свой фрагмент последовательности, но потом обнаруживает, что перебирает этот фрагмент уже в другой плоскости, и что этот фрагмент продолжает другая, незнакомая последовательность.
Когда я разбирался с этой моделью, то понял, как одно превращается в другое. В "нашем" мире тоже. Для того, чтобы одно превратилось в другое, чтобы осуществился переход, необходимо общее свойство, подобие. Так, например, человек, желающий стать гитаристом (или кем-то ещё), целенаправленно "достраивает" себя, используя подобия – он учится держать инструмент как гитарист, воспринимать и воспроизводить звуки как гитарист, «мыслить» пальцами, не обдумывая головой каждую ноту. Он приобретает качества гитариста, и по этим качествам окружающие понимают, что он гитарист. Ему необходимо «достроить себя» определённым образом, чтобы проскользнуть в плоскость свободного общения с музыкой. Собственно, сама суть обучения в том и состоит, чтобы "достроить" себя, сформировать подобие. Так же в социальной сфере: человек может постепенно изменить своё положение, меняя свои свойства и через общие интересы или общие качества попасть в другой социальный слой.
Подобия – это фундаментальная, но почти неуловимая для восприятия вещь, которая близка настолько, что человек даже не думает об этом как-то отдельно. Как правило, для человека это обычное слово, не обозначающее ничего жизненно важного. Но в том-то и дело, что "подобия" – это то, что влияет на нас постоянно. Человек терпит неудачу или добивается успеха в зависимости от своей способности различать. Малодушие и доброта похожи, деликатность и лицемерие похожи, решимость и наглость похожи. Если человек не умеет различать эти подобия, он будет попадать в неприятности".
"В чём ты видишь отличие доброты от малодушия?"
"Малодушный человек делает то, что его просят, потому что не может отказать, он вынужден, поскольку боится, что о нём плохо подумают. У него нет воли, чтобы отказать, но и желания сделать что-то для кого-то у него тоже нет. Добрый человек желает сделать что-то для кого-то, и на этом всё. У него не происходит калькуляция морально-этического профита. Малодушный делает из страха выглядеть плохо в чьих-то глазах, добрый делает потому, что желает кому-то блага. Если меня угораздит положиться на малодушного человека, мне гарантированы проблемы: когда первоначальный импульс иссякнет, его нежелание делать то, на что я рассчитываю, возьмёт верх, а боязнь "потерять лицо" заставит до последнего скрывать неприятные для меня результаты. В итоге, я буду поставлен перед фактом тогда, когда исправить станет сложнее, чем отказаться".
"Тогда как ты можешь говорить, что малодушие и доброта похожи, и почему ты так превозносишь подобия?"
"Малодушие и доброта имеют общее - например, и там, и там, человек должен сделать что-то для других людей. А подобия я превозношу как раз по той причине, что через подобие можно перейти из одного качества в другое. Малодушный человек имеет склонность не отказывать в просьбах, ему обычно «неудобно» отказаться. Если он при этом будет стараться выполнить обещанное заботясь о благе того, кто его попросил, то изначальное свойство, малодушие, постепенно изменится. Подобие – это такая лазейка, через которую осуществляется переход в другое качество. В этом же и заключается грандиозный смысл и ценность подобий, что через них недостаток можно постепенно перевести в достоинство! Подобия – это такие «окошечки», возможности выскользнуть из-под действия одних закономерностей и попасть под влияние других. Способ обмануться или достичь желаемого".
"Но, если ты знаешь все эти вещи, почему же не догадался о плошках?" – сказал Акарумэй.
«Я забыл. В тот момент я забыл, что знаю это. Пока я не могу держать в уме всё, что записал в модели» – Кедар закрыл ноутбук и вернул его в рюкзак, выпрямился, отгоняя накатывающуюся утреннюю сонливость, и взял себе чаю – «Моя модель состоит из нескольких частей, которые нуждаются в сведении, и сейчас я как раз работаю над тем, чтобы корректно соединить их".

Амарантовые ленты рассвета раскатывались поверх шиферных крыш и обветрившейся дороги, обрезая края теней, тянувшихся от электрических столбов и деревьев. Кораллово-красное свечение вплавлялось в озябшую землю с едва слышимым гулом пробуждающегося дня. Муэр сидел в полосе света, недалеко от огромного окна, и сквозь золотистый дрём, окутавший его после бессонной ночи, рассеянно наблюдал за происходящим.
Почти неподвижные тела, группами рассыпанные по полу, выглядели друзами камней: сидящие и лежащие фигуры, объединённые общей беседой, сливались в размашистые пространственные структуры и гранились цветным прямоугольным рисунком клетчатых пледов. Звуки, как копошащаяся кошениль, тихо бурлили на вершинах друз, и кучно расползались вниз, на пол, где исчезали при столкновении друг с другом. Иногда бурление угасало, иногда вспыхивало с такой силой, что отдельные брызги разлетались на стены и стёкла. От этого окно вздрагивало, просачивая наружу упругую словесную контрабанду.
В соседнем дворе неторопливо поскрипывал пропеллер на флюгере. Невесомые лопасти медленно шли по кругу. Медленно шли по кругу, наматывая на себя нити электрических проводов, вырываемые из креплений на столбах, розовые ленты рассвета, выдёргиваемые из уютных текстур шифера и земли, длинные вязкие холодные тени, увлекаемые из-под корней деревьев.
Кирпичи домов раскачивались, всплывали в толщу воздуха, озабоченно грудились, но затем выравнивались и устремлялись к пластмассовым лопастям, обгоняя чёрные зёрна гвоздей и электрических катушек, покинувших столбы. Муэр, незаметно для себя сменивший угол наблюдения, глядел вслед пёстрой процессии, и прикидывал, ползут ли сейчас вверх, позванивая колокольчиками, пиявки в приборе Мэриуэзера.

//Предсказатель бурь (англ. Tempest Prognosticator) — уникальный прибор XIX века для предсказания погоды, использующий пиявок. Изобретен доктором Джорджем Мериуэзером. Пиявки чувствуют электромагнитную напряженность в воздухе, пытаются выбраться из баночек, и задевают специальный механизм, соединенный со звонком. Чем больше было звонков, тем большая вероятность бури//