Александр Македонский 5 стихий. 5 Песнь Виноградно

Александр Македонский 5 стихий.
Свиток первый Песнь Виноградной  лозы.
3  глава
Эги. 344. г. до н.э. От Ильки.
Сегодня их станет пять. Мальчишки решили принять Ясона в свою ватагу. Сегодня они будут проводить посвящение.
Илька проснувшись потянулся, предвкушая весёлый день. Главное не совпасть с девчонками. Вчера Кали, сестра, говорила, что будут выяснять отношения с дочерями Филиппа и их группой. Часть девчонок считала себя дриадами, и властительницами леса. К ним, как раз, его сёстры относились. Другая часть – амазонки, во главе с Фессалоникой, тоже претендовали на лесные угодия. Эта Лонка вообще считает себя самой главной во всём, житья никому не даёт. Вон дядька Филипп к ним в дом Сурика постоянно отправляет, когда отсутствует, боится, что сестрица ему шею свернёт. Не то, что бы собственноручно, но подобьёт младшего братца на спор с объездкой лошадей, и подсунет великому наезднику, бешенного скакуна. И не будет у неё братика. Лонка она такая, с ней лучше не связываться.
Вставать Ильке очень не хотелось. Вот так бы весь день проваляться. И что бы никто тебя не трогал, никого не видеть, просто нежится в кровати. Грамматики сегодня не будет, зато стихосложение и языки. После того, как его стихи в Митиленах не были одобрены, мальчишке вообще за них браться не хотелось. Даже если дядька Филипп прав, и не в том таланте речь, который в человеке, а именно в серебреном эквиваленте.., то становиться ещё противнее. Не может всё продаваться и покупаться… В сказаниях о героях, они всего добиваются сами, своей силой, мозгами, божественным даром…  А теперь всё покупается. Вон зимой Приам собирается на игры идти, заявку уже подали, и что, там тоже всё оплачено будет? Илька закрыл глаза, что бы не видеть весь этот Мир. Нет, он так не хочет. Он пойдёт по жизни так, как герои древности. Он большой и сильный, он не будет ни продавать ни покупать. Хитрить, как дядька Филипп, это же насколько надо презирать других людей….
Всё таки вставать надо, но так не хочется. Илька пересилив себя сел в кровати.  Рядом воткнутый в раму окна, в свете осеннего солнца, светился новый нож. Атта уже уехал, не разбудив сына попрощаться, но видно, что заходил к нему в мезонин, принёс новый клинок. Парень взял его в руки, покрутил, Атта выковал его ночью, вплетя в железо свет луны.  Илька придирчиво оглядел оружие, хороший ножик выковал, когда он ещё сможет сам такой сделать… Вот общаться с железом под руководством Аттала он учится с удовольствием.
Всё, наконец он встал. День начался, со всеми своими подарками и неожиданностями.
Когда Илька спускался со своего мезонина, сёстры уже сидели за столом, там же был Сурик, а старая кормилица Атты хлопотала вокруг.
- О! Сплюша! – обрадовалась его появлению Клеопатра, старшая сестра. Парень поцеловал сестёр и брата, если так можно назвать Сурика, подсел к ним.
- Видел, что твой Лиапп нарисовал? – сестры выложили на стол перед ним пару портретов. – Кто глядя на них нас замуж возьмёт?!
Илька рассматривал творческие шедевры своего педагога. Сестры в сине-зелёных оттенках выгладили несколько претензеозно .мало кто решиться сделать предложение красавицам из лесного царства. Это была идея Клео, найти себе мужа по переписке. Естественно, Калка последовала примеру сестры. Две сине-зелёные дриады хищно смотрели на него с портретов. Лично он бы, письма от таких красавиц спрятал бы куда подальше, опасаясь за своё здоровье.
- Да, это на любителя, - парень вернул портреты сёстрам, - Вам их впору по лесу развешивать, сатира одинокого искать, или в некрополь за женихами заглянуть.
- Ничего вы не понимаете – бурчал себе под нос юный художник, унося опустевшие тарелки из под полухолодной каши. Дети Аминтора были крайне неприхотливы в еде. Сёстры быстренько портреты попрятали, не смотря, что женихов на них не поймаешь, если только специфических, одержимых манией, с которыми по полнолуниям потом выть придётся, но дриады всё же были обаятельные, в своей стихийной хищности. Леапп, как талантливый художник, уловил агрессивность эгейских девушек.
Солнечный рассеянный свет пробивался через листву, начинающую покрываться золотом осени, отдавая последнее тепло людям. Скоро всё это разнообразие природных красок смениться холодными проливными дождями и пронизывающим ветром. Листья став золотом, отдадутся спокойствию Смерти. Тот, мёртвый мир, спокойствия и сна, предпочитает золото, в котором отражается свет умирающего солнца. Вбирая последний свет, жёлтый метал передаёт его в Истинное солнце, освещающее Острова Блаженных, куда уходят герои на свою вечную охоту. Этот свет соединяется с солнцем Ирия, куда уходят избранные даже из героев, входя в Вечность, и освещая путь своим потомкам. На взгляд Ильки, это была вершина для любого человека.
  Отведя Сурика на грамматику, он бегом добрался до театра, где проводили занятия по стихосложению.  Все мальчишки его возраста были уже там, только кроме Павки, который все новые стихи, сразу же пробывал на голос и песню. Павка вместе со старшими уехал в Пеллу. Сидя на зрительских местах мальчишки писали на грифельных досках стихи, потом декламировали их со сцены, здесь же проводились занятия по риторике, когда постигалось ораторское искусство.
Посидев, помучившись над стихами, Илька улёгся на сидения. Вдохновение полностью отсутствовало. Пегас, которому следовало одарить юношу своим даром - не прилетал. Высоко в небе плыли облака, они потихоньку спускались, из тёплых летних, превращались в тяжёлые, затягивающие всю голубую негу, осенние, стальные.  Пегас сквозь них пробиться не мог, или не хотел. Илька усмехнулся, ему представилось как этот матёрый крылатый жеребец, задержался по совсем праздным жизненным нуждам, просто нашёл небесный овёс и с удовольствием его хрупает, пережёвывая тяжёлыми челюстями, так что желваки мерно ходят по его морде. А потом появляется белая кобыла - Медуза, которая уже совсем скоро спуститься на землю, принеся с собой снег. Она томно и жеманно, ну прям как Фифа, подымает пушистые ресницы, вскидывает длинную светлую чёлку. Кобыла призывно ржёт, закладывая уши… Сегодня Пегаса можно не ждать.
Илька поднялся. На нижних сидениях Фифа старательно строчил на доске. Щеки порозовели, на губах лукавая улыбка, глаза.. – под волосами не видны, но понятно, что весь в творчестве. Илька заинтересовавшись подошёл, сунул нос посмотреть… что-то о любви. Фифа поспешно спрятал дощечку. Илька ухмыльнулся, понятно, Ляльке пишет. В Пелле они столкнулись с эпиротами, там была одиннадцати летняя девочка, Елена, хрупкая, в огромными глазищами, острым носиком и льняными пушистыми волосами. Фифа за ней долго ходил, а Лялька только подымала на него глаза, глубогие как озёра и пожимала плечиками, мол ничего не понимаю. Теперь Фифа ею бредил. Вот стихи пишет, письма отправляет. Тут на днях Илька заметил брата крутящегося перед зеркалом, морды строящего своему отражению, всё отрабатывал, как красиво волосы вскинуть, как голову наклонить, как рукой по лицу провести… Чего с парнем любовь делает.
- Пиши, пиши, авось оценит.., - Илька продолжал ухмыляться. Он от своих отражений в зеркале только вздрагивал, кого привлечёт эта девичья физиономия… За последний год он резко вырос, раздался в плечах, а лицо… таким уродом стал, самому противно, настолько не похож на остальных друзей. Не будь роста и силы, мог бы среди девчонок играть, за свою подружку бы сошёл.  И долго ему это терпеть! Атта говорит: всё измениться, ещё возмужает, а пока ни одна девчонка серьёзно не воспринимает. Илька не любил зеркала.
Ясон сидел задумавшись посасывая грифель, похоже он был дома, в своих Моских горах. Рядом расположилась Данка лапой ловя начинающие опадать листья, с шуршанием проползающие по земле, залетающие в театр и прячущиеся под сидениями. Её мягкие толстые лапы, молниеносно выкидывались вперёд, шлёпали по пробегающему листу, тот замирал, словно прикидываясь мертвым, но стоило оторвать лапу, как он тут же норовил спрятаться.  Длинный хвост барсихи, в азарте, извивался то в одну то в другую сторону. Белый кончик заманчиво дразнил. Кузька норовил наступить на него, не в состоянии удержаться от искушения. Данка, когда мальчишка всё же прижимал хвост, оборачивалась и смотрела на него как на несмышлёного котёнка. Тот только задорно скалил зубы.
Илька отвернулся от этого детского развлечения. С палестра, из административного здания, уже начали выходить девчонки. Сегодня они занимались с утра. Как высказывался Леонид, если мальчишки на палестре занимались спортом, то девчонки ходили туда подраться.
Парень встрепенулся, по мощёной дороге шла Аглая, жена Аминандра, неся большую, и видимо, тяжёлую корзину, держа её за подол за ней семенила дочка.
- Скоро приду, - Илька перепрыгивая сидения вылетел с театра. Преподаватель только покачал головой, друзья прыснули, мальчишку это не волновало.
- Радуйся, - поздоровался он, потрепал девочку по голове, - Давай помогу.
Женщина поспешно передала парню, которому с трудом доставала до плеча, корзину, взяла дочку за руку.
- Вот вещи в стирку отдавала, - Аглая с улыбкой поправила волосы. – Хорошо, племянничек, что тебя встретила, до дому донесёшь.
- Донесу…
Вот так, кроме как племянника она в нём ничего не видела. Ну почему Аглая жена Аминты, была бы его, Илька её бы на руках носил.
- Вот, Аминта с утра уехал, пришлось самой эту тяжесть нести, - пожаловалась женщина.
- Если что надо, я помогу.., - Илька поднял на неё свои огромные серые глаза. Аглая улыбнулась. – Хороший ты, Илька.
Мальчишка проводил их до дома, донёс корзину до дверей. Женщина поцеловала парнишку в щёку, в знак благодарности, и окрылённый он не заметил, как оказался на палестре в кругу друзей. Парни, естественно, подтрунивали, видя как он умчался, но Илька не обращал на них внимания, сам бы на их месте так же хихикал. Илька только смущённо улыбался, находясь в своих тёплых и светлых мечтах. Ни тяжёлые валуны, которые он привычно перетаскивал по палестру, ни груши с песком, по которым он отрабатывал удар рук и ног, не могли вернуть его на землю. Он впервые был вдвоём с нравящейся ему женщиной, не в семейном кругу, не в окружении родни и её мужа, а просто они шли вдвоём, и была только маленькая дочка Аглаи, её часть… А ещё она его поцеловала, пусть как родича, но всё же… И от этого разливалось сладкое томление по груди, а на лице блуждала смущённая улыбка.
Стоя под струящейся водой, омывая своё тело от песка палестра, Илька блаженно прикрыл глаза, впитывая всем своим существом журчащие струи. Если бы Аглая была свободна…
Чужая рука скользнула вниз его живота, хрипловатый мужской голос зашептал прям в ухо….
- У тебя такая нежная кожа, как губы лошади…
Парень рванулся в сторону. Желудок сжался и резко стал подыматься вверх. Опять ахеменид…
Не разбирая дороги Илька вырвался на улицу и согнулся над кустами. Желудок рвался наружу. Следом за ним, тормозя на поворотах руками и ногами вылетел Фифа.
- Живой? – он похлопал Ильку по мокрой спине. Тот только слабо отмахнулся, и опять согнулся над кустами.
Первый раз такое внимание ахемениды оказали ему в том году. Маг при новом сатрапе Скудрии по простому пришёл тогда к Аминтору. Илька это видел просто потому, что был в соседней комнате,  а дверь была открыта.
Маг тогда говорил  Атте, что у него вырос красивый сын, такой же, как легендарный их Ахилл, такой же сильный с нежным лицом. С тех пор Илька ненавидел своё полное имя Ахилл и откликался только на уменьшительное. Маг объяснял Атте, что при дворе ахеменидов его ждёт большое будущее, и он даже готов заплатить, что бы мальчишка стал его любовником. Тогда Аминтор, не меняясь в лице, достал копис, такой кривой меч, на вооружении в пехоте, и просто разрубил мага, вместе с его роскошными одеяниями, и пока тело падало, вытер клинок об его одежду. Атта объяснил, что ахеменид от него хотел, тогда Илька представил всё это, и его первый раз вывернуло. Аминтор тогда выкинул тело из дома и официально объявил, что мага убили разбойники. Артабаз, как умный политик, согласился с этой версией, инцидент замяли.
К обнажённым мальчишкам подошли Кузька с Яськой, уже одевшиеся. Кузька притащил их одежду. Фифа быстро облачился в свои штаны и хламиду. Ильку вроде отпустило, он стоял бледный как смерть, обхватив себя за плечи, голова только раскалывалась, и сердце стучало как молот в кузне. Из палестра показался ахеменид со слащавой улыбочкой. Илька сам не заметил, как оказался рядом с ним и свернул ему голову, как птенчику. Тело обмякло у его ног. Парень брезгливо вытер о бёдра руки.
- Что с телом будем делать – Кузька за шиворот оттащил труп в кусты.
- Как всегда, на дороге кинем, - Фифа прикрыл Ильку гиматием, стараясь заглянуть тому в глаза. Они были белые, зрачёк стал точкой, явный признак бешенства.
- Да в норме я, в норме, - тот отстранился кутаясь в ткань. Они слишком хорошо знали реакции друг друга.
- Не.. не надо, усложнять жизнь старшим, давайте его под ёлочку закопаем, - внёс своё предложение Ясон, вспомнив разговор басилевса с отцом Фифы.
Младшие мальчишки пробегая мимо палестра спешили к театру.
- Илечка!! – Сурик увидев своих помчался к ребятам. Его взгляд натолкнулся на хмурые лица парней, в кустах он заметил сваленное тело – Ой!..
- Чего застыл, либо пригляди, что бы мелкие тут не околачивались, либо помогай. – Кузька дал ему подзатыльник, заставляя соображать побыстрее. – Иль одевайся. Потащили.
- Ясь, ты головную боль снимать умеешь? – парень, придерживая голову натянул портки, сын Филиппа помог ему зашнуровать сапоги.
- Сейчас давай по-быстрому…, прикопаем, тобой займусь, - Ясон пинком отогнал Данку от трупа, норовящую изучить его – Не трогай падаль.
- Сурик, давай вперёд, смотри, что бы на девок не нарвались – распорядился Фифа, подымая тело подмышки. Кузька ухватился за ноги.
- Зря ты его прям в городе…
Мальчишки тихо  скрылись в лесу. В нём Ильке получшало, нормально одевшись он догнал ребят.
- Давайте, тащите его сюда, я ёлку вижу – Ясон первый нашёл вожделенное дерево. Чуть подкопав ножами, они с Илькой  подняли хвойное дерево, с длинными корнями стелящимися по земле. Ель была не особо большая, не намного выше парней, поэтому с ней быстро договорились.  Углубив влажную землю, они засунули тело под корни и водрузили ель на старое место
- И дерево поест, чего же я сам не догадался? – удивлялся Кузька, рассматривая дело совместных рук. – Бедная ёлочка, голодная была.
Илька потоптал почву вокруг дерева.
- Ну чего, после обеда лошадей поедем смотреть?
Старшие отбыли в Пеллу, и поэтому, вечерних занятий не будет, мальчишкам сегодня предстоит развлекаться самим. Не часто бывает такой праздник. Новых, пригнанных с севера лошадей, они так и не успели посмотреть, хотя это и было интересно.  Да и после произошедшего, нужна была смена атмосферы.
- Иличка, я с вами поеду, - Сурик как клещ вцепился в руку родича. – Ты меня на сестёр не оставляй.
- Добро, - Илька нехотя согласился. Мелкий всё равно не отстанет, раз он сейчас с ними в доме Аминтора живёт, придётся с собой везде таскать. – Пошли все к бабушке обедать.
Сегодня ночью они проведут свой последний обряд, и Яська станет полноправным разбойником их команды, главное к ночи отвязаться от Сурика. Илька вздохнув потрепал мелкого по льняным волосам. Мальчишка,  от своего добровольного голодания, спал очень чутко, а у них в доме, его лежанка стояла как раз под лестницей мезонина, где он спал. Хорошо бы вечером Сурика куда-нибудь спихнуть. Голова всё ещё болела, и отказывалась думать. Собственно, именно дар Ясона, как лекаря, послужил самым высоким аргументом, что бы взять его к себе, Гегелох, дед, тоже могли лечить, но пожалуй это и всё.  Такой дар в Эгах был редкостью. Несмотря на то, что Ясон прибыл к ним как жрец Вакха – виночерпий, его по специализации ещё не использовали. Иеры Вакха, по цвету вина, его тягучести, запаху – безошибочно определяли яд.  Сейчас пока, в этом не было необходимости, но кто знает, чего ждать дальше. Вполне возможно, что скоро эти способности понадобятся. Вот атиняне прислали посольство, никто из пророков опасностей не видел. Значит травить не будут.
Выйдя из леса, Яська усадил Ильку прямо на пожухлую траву.  Головную боль он снимал быстро. Просто как мурашки забегали по черепу, проникая внутрь. Илька чувствовал, как внутри, словно развязываются какие-то узелочки, и боль уходит.  Очень интересное и необычное ощущение. Потом они всей ватагой завалились к бабушке, хотя Кузька всю дорогу хихикал, что отец, когда приедет, ему устроит…
Пармений держал не плохую кухарку, и даже в его отсутствие, детей хорошо и вкусно  кормили. Это у них, в доме Аминтора, вместе с Аттой уезжает и его педагог, а старая кормилица, кроме утренней каши ничего не готовит. Так же как и у дядьки Филиппа, в их доме все питаются только полезной пищей.  Так утренняя каша, удобренная мёдом, всегда полухолодная, что бы мёд отдал как можно больше целебных свойств, да и дети не обожглись.  Съесть это конечно можно, всё равно ничего другого не дадут, но лучше обедать у бабушке, там вкуснее. Эгейские же правители фанатично верят в пользу здоровой пищи, потому и дядька Филипп, обычно питается у них. Его кухарка, хоть и готовит полезно, но уж совсем не вкусно. У бабушки всегда разносолы на столе, а не только пророщенный овёс, как у дядьки Филиппа, или очень полезная трава, как у Аминтора, сдобренная мёдом. Обедать у бабушки одно удовольствие. Хорошо хоть Яська облагодетельствовал их кефирной закваской, привезённой с Моских гор. Атта проникся полезностью данного продукта, и теперь, перед сном, их поят кефиром, вместо надоевшей простокваши из козьего молока. Вот того же Кузьку на обед к себе не затащишь, привыкли они иллирийцы вкусно питаться, не всегда полезно…
Кроме ватаги мальчишек, в деревянной столовой бабушки собрались и дочери Аминтора. Илька усмехнулся, вот казалось бы, только стоял обнявшись с кустиками, а здоровый рост берёт своё, есть то очень хочется. Горячая ароматная похлёбка со специями, жирная, с плавающими шкварками, с большими кусками крольчатины…
Наглая Яськина Данка уже вовсю обхаживала бабушку. Барсиха села рядом с хозяйкой дома, её толстая лапочка, с подобранными коготками, лежала на колене женщины, а голова была наклонена на бок, и огромные оливковые глаза заглядывали в самую душу…  Бабушка не могла устоять и подкармливала свою тёзку самыми вкусными кусочками. Внукам бы такие перепали… Илька прикончив миску похлёбки смог наконец осмотреться.
От сестёр фонтанировало скрываемой яростью и раздражением. У Клеопатры он даже разглядел закрашенный синяк на лице. Значит встреча дриад с амазонками состоялась. Вон и у Калки руки расцарапаны. Интересно было бы посмотреть на Лонку, не могли же сёстры так ей спустить. Может Яську попросить их подлатать. Хотя сегодня моск и так его головой занимался, и спиной Фифы, после вчерашней порки, наверняка устал. А если сестрам сказать о его способностях -  замучают, тут вот прыщик убрать, тут красоты добавить. Так скоро к Яське очередь из девок выстроиться, совсем парня доконают, по делу даже к нему будет не подступиться. Богатое воображение сразу нарисовало картинку затравленного Яськи и облезлой Данки, вокруг которых собирается всё женское население Эг, и требуют полечить их. Старухи с клюками, сбегающие с базара, тётки торговки, вытесняя друг друга, стараются добраться до тела юного лекаря. Крики, когти, кулаки. Сжимается кольцо женщин вокруг Яськи. Совсем маленькие девчушки, с разбитыми коленками, пробираются к лекарю между ног матерей. И вот кольцо распадается, а на земле лежит обессиленный жрец Вакха. Не стоит говорить сёстрам…
Освободившись от дочери, занявшейся мягкой шкурой барсихи, Аглая изящно потребляла фрукты. Она отрезала медным ножиком  дольки груши, и мелкими кусочками их откусывала. Эгейские девчонки так не умеют, сразу откусят, так откусят, ещё и огрызок съедят, только палочку выкинут. Женщина поймав Илькин взгляд улыбнулась, тепло, ласково, мальчишка смутился. От её мягкой улыбки становилось радостно и весело.
- Иль, поехали, - Фифа закончив обед наклонился над ушедшим в свои мечты парнем.
Через некоторое время они уже рысили по дороге, двигаясь в сторону гор где паслись  закупленные лошади. Фифа, Сурик, Илька, естественно, вначале рванули сразу в карьер на своих скаковых. Получилась такая импровизированная гонка. Ну куда им против великого наездника Сурика. Мальчишка на своём Букефале был в идеальной форме, и гармоничное соотношении веса  между наездником и конём,  дало ему возможность уйти в отрыв. Не зря он сидит на диете. Рассекая ветер, Илька и Фифа какое-то время неслись за ним, их жилистые, поджарые кони быстро выдохлись под тяжестью седоков.  Да, переросли мы скаковых – хмыкнул про себя Илька, поглаживая шею своего иноходца.
- Ку-Кузь!! Догоняйте! – он обернулся к далеко оставшимся позади ребятам на более тяжёлых конях. Кузька был на иллирийском, Яська на иверийском, ни тот ни другой с места в карьер пойти не могли, масса не позволяла. Данка, как уважающая себя барсиха, не натруждая лап, ехала на коне вместе с хозяином. Тяжёлые кони постепенно набирали скорость, и шли нога в ногу сотрясая землю.
Потом они уже рысили все вместе. Кузька с Яськой обсуждали различия иллирийских и иверийских коней – иверийские потяжелее, помассивнее, но при этом лучше идут в горах и более удобные для скачек в ущельях. По выносливости,  вроде, одинаковые. И оба парня хихикали над скаковыми, с торчащими рёбрами. Ну, естественно, сидят на грудах мяса, и ржут сами как кони.  А когда Кузька стал цепляться к его породистому иноходцу, который якобы подгибает ноги под тяжестью наездника, Илька не выдержал, и дал парню в ухо.  Небольшая потасовка была быстро закончена остальными мальчишками, которые разняли драчунов, вклинившись на конях между ними.
И ничего у его иноходца ноги не подгибаются, а красиво пружинят. И хребет у него торчит, не от того, что его не кормят, а так положено, так же как торчащие кости на крупе. Это порода у него такая. Скаковые лёгкие и невысокие, зато скоростные. На их толстых битюгах нормальные скачки не устроишь, так только для охоты.  Хотя лошади для охоты идеальны для кавалерийского боя, но они же не в бою. И вовсе они не на доходягах едут. Его иноходец над землёй летит, а не сотрясает её своим весом. И ноги красиво выкидывает вперёд….
Обидевшись Илька рысил в отдалении, сначала дулся, потом наслаждался одиночеством и природой. Осень уже входила в свои  права. Кусты покрывали созревшие ягоды. Даже воздух изменился, терпкий запах увядания природы мешался со свежим ветром и прохладой, выползающей из теней, под листвой. Они двигались по дороге в сторону гор, где паслись новые лошади. Впереди рысили трое на скаковых, а следом за ними, ржали над анекдотами, пара на толстых монстрах. Илькин взгляд привлёк полёт непотребной бабочки., легко порхающей над начинающей жухнуть травой. Нормальная бы уже в спячку впала, а эта летает, живёт своей жизнью,  ещё на что-то надеется, и никто её ещё не потребил.  Вот так и люди, сначала ползают червячками, а потом, как душа их обретёт крылья, к чему-то стремятся, бездумно летают. Сколько бабочек в огне сгорает стремясь на его свет. А что есть огонь, как не охватывающая душу  любовная страсть, томление.  Душе всегда хочется чего-то эфемерного и светлого, и бабочка просто становиться поджаренным червячком.  А она вон летает, все спят или съедены, а она живёт, несмотря ни на что, видать совсем никому не нужна, не интересна. Даже птица никакая не съела… наверное просто подохнет от холода или голода. Нет, это страшная смерть, лучше уж в огне сгореть, или в бою погибнуть, но не быть такой непотребной бабочкой. Смерть от старости… бр-р-р.., только не это.  Илька окинул мальчишек взглядом, разбившиеся по парам они о чём-то  трепались, неспешно рыся.
- Чего ползём как сонные ящерицы! – мальчишка послал коня с дороги в лес, шенкелями убыстряя его ход. – Давайте, догоняйте. Не много уже осталось.
Табун лошадей голов двести, пас в скрытой за лесом долине. Увидев выехавших из леса мальчишек, к ним тут же направились всадники, вооружённые и выглядевшие крайне грозно.
- Радуйтесь ! – поприветствовал их Илька, ехавший впереди.
- Свои… - крикнул старший над отрядам выехавшим воинам, - Сын Аминтора это...
- Ну не только Аминтора.., - хмыкнул Кузька – мы тут разные, и у всех отцы имеются.
- Да ладно, крикнул бы ты, они бы орали, что сын Пармения - Фифа дав своему скакуну шенкелей поравнялся с Илькой- Не всё ли им равно, кто из знати прибыл…
Когда мальчишки подъехали к костру, их окружили воины, помогли спешиться, и предлагали отпотчевать, не побрезговать скромной солдатской трапезой.
Илька хмыкнул, скромная такая солдатская трапеза, понятно, почему Атта так любит войска объезжать. Им сразу выдали по оковалку мяса, только что пропеченного на огне, по миске перловой каши с мясом и травами, и по свежей лепёшке с сыром внутри. Надо почаще сюда наведываться, с простыми воинами надо дружить, тогда и голодным ходить не будешь. Бледному Сурику воины выдали крынку молока и штук пять яиц, лишь бы мальчик, сын басилевса, не побрезговал и всё скушал.
Ну ребята и не побрезговали. После обеда, они в поездке немного порастреслись, так что сложить пищу было куда. Даже мелкий  ломаться не стал, под серьёзными и добрыми взглядами воинов, спотребил положенное ему, явно высчитывая, сколько дней придётся голодать, что бы убрать прибавившийся лишний вес.
Поев мальчишки пошли смотреть легендарный табун. Илька остался сидеть у костра с командиром отряда, вставать было лениво. Он и с места видел стать коней. Они были того же типа, что иллирийские, но помощнее, при этом не такие накаченные как иверийские горные кони. В них совмещалась и грация и звериная стать. Если дядька Филипп на них собирается посадить кавалерию, тогда понятно, почему всё делается тайно. Таких лошадей нет ни в одном полисе. Что сейчас кавалерия: всадники на скаковых, забрасывающие противника дротиками. А тут выдержат и гоплита. Это создание совсем другого рода войск. На таких и в броне ехать можно – выдержат.
Кузька уже гарцевал на жеребце о чём-то с ним договорившись. Вообще к нему любая живность охотно шла и находила с ним общий язык. Расскажет животинке какая она “красава”, и всё, бери тёпленьким, любой четвероногий распускает уши, согласно кивает мордой, и объясняется Кузьке в любви. Фифа с Суриком о чём-то оживлённо спорили около другого коня, чуть ли не делая замеры. Яська погладив лошадей, ходил что-то разглядывая в траве.
- Когда перегонять будете? – поинтересовался Илька у воина.
- Да через пять дней, - откликнулся тот, меланхолично пожёвывая палочку, - Пармений их за горы увезти хочет. Смотрю, его сын уже себе жеребца нашёл.
Илька улыбнулся, иллирийцы всегда были лошадниками.
- Алесь сюда часто наведывается, - продолжал воин, - он вон того себе приглядел.
Выбранный старшим сыном Пармения жеребец держался в отдалении, в окружении кобыл, по хозяйски оглядывая табун. Взгляд у него ох как не добр. Он явно претендовал на лидерство, но ещё не со всеми выяснил отношения.
- Алесь хотел весь свой отряд эфебии на них пересадить, но Пармений  ему отказал, - монотонно рассказывал воин, - Считает, что рано. Вот приплода дождёмся, а там может и даст. Кони то хорошие. Конечно, не такие быстрые, как фессалийские, но уж если в галоп пойдут, на их пути я бы не встал.
-  Иль, тут поговорить надо, - Ясон подошёл к костру. Воин с интересом окинул моского мальчишку взглядом. Он его не знал, но если приехал со столь знатной компанией, значит то же из знати, ведь не как слуга держится.
Илька нехотя поднялся.
- Лошадей потравой накормили, - тихо проговорил Ясон, - Я знаю эту траву, у нас такое тоже было. Тут она не растёт, я проверил.
- Ты уверен? – Илька насторожился, только этого им не хватало.
- Да содержание навоза изменено – как по писанному начал моск, - травят дня три-четыре. Дней через пять кони падут.
- Интересно… - Илька задумался. Лошади падут когда их перегонять будут, падут не здесь, уже в горах. Перегонять будет Алесь, скажут, что он их уморил. Пармений будет защищать сына. Будут говорить, что Алесь угробил лошадей, потому, что ему не дали. Но он же знает Олежика, тот никогда на такое не пойдёт, лошадь для него святое. Кто-то сознательно его подставляет и уничтожает ещё не рождённую кавалерию. Илька вернулся к костру.
- А фураж кто поставляет, - поинтересовался он у воина.
- А чего? – тот забеспокоился, но это было не то беспокойство, тут человек нервничал, что знатным гостям что-то не понравилось. – Чего не так?
- Да не, просто интересуюсь, - Илька улыбнулся, своей лыбкой он мог делать многое, в том числе и успокаивать, - Лошади хорошие, крупные, едят наверно много. Поставки должны быть ежедневные, вот и думаю, у кого такой запас.
- А.., Линкесты поставляют овёс, - успокоился вояка.
Н-да,  одно другого не легче. Не будут Линкесты коней травить. И Павка, как назло в Пеллах. Проверять надо. С бабушкой посоветоваться.
- А можно мы сюда наведываться будем, не помешаем, пока коней не перегнали.
- Что лошадки понравились? – воин усмехнулся, - Да приезжайте, катайтесь.
- Ну мы и поесть не откажемся, - усмехнулся Илька поднимаясь. – Вкусно тут готовят.
Воин расплылся в довольной улыбке, надо же, барчатам понравилась их простая стряпня. Да они же только за, потом перед другими хвастаться будут.
- Да конечно приезжайте, от пяти ртов мы не обеднеем, может на дорогу чего возьмёте. – тут же засуетился он.
Илька взял и лепёшку и прилагающееся к ней мясо, будет что перед сном с кефиром есть.
- Эй, орлята, - он окинул взглядом ребят пасущихся вместе с лошадьми. И травку щиплющими. - А до дому не хотите?
- Хотят, хотят – поддержал его Яська вспрыгивая на своего жеребца, - Ещё вернёмся.
Возвращались они назад той же дорогой. Мальчишки бурно обсуждали коней. Илька с Яськой молчали. Илька думал.
- Ладно, парни, тут вот какое дело – уже подъезжая к дороге начал он, и потом просто рассказал поведанное Ясоном, и свои выкладки.
- Ясь, а эту траву они сами найти не могли? – Фифа задумался, - хотя лошадь сама травиться не будет, тем более табуном, у них же не ритуальное самоубийство.
- А могли Линкесты это затеять? Коней потравить, потом против отца войска поднять? – Сурик покусывал губы. – Они же на власть не меньше прав имеют.
- Какие войска? Войска под отцом! – возмутился Кузька.
- Пармению не до войск будет, Олежика бы спасти. – Илька нахмурился. Всё запутанно, кому-то очень нужно стравить правящие рода. Ох не нравится всё это, подозревать своих… и Павки нет, как он нужен со своим даром, хотя он из Линкестов. Вот , теперь и он друга подозревает. Подло это. Друзьям надо верить безоговорочно, как себе, без доверия вперёд не пойдёшь, только и будешь оглядываться по сторонам, ища подвохов.
- Так ребят, две версии…, - Илька откинулся, садясь поудобнее на торчащем хребте скакуна. – Первая – Сурика: Линкесты рвутся к власти. Отравив лошадей, они убирают басилевса, предъявляют на этот титул свои претензии. Против – войска не только под Пармением, даже если он будет молчать, или заниматься сыном, объяснять, что не Олежик их загубил, войска останутся под александросом, то есть, под моим Аттой. Да и где гарантия, что войска вообще на титул басилевса Линкестов выкрикнут? А Атта тоже дядьку Филиппа в обиду не даст. Но версию со счетов не сбрасываем. Вторая: стравить правящие дома. Занимаясь собственной грызнёй мы ослабеем. Кавалерии не будет создано, просто лошади падут. Пармений больше заказывать не будет, опасаясь очередных неприятностей. Линкесты не будут заниматься фуражом, да им просто никто не доверит. И мы распадёмся как и все по полисам. Это более сложная версия, но в отличае от предыдущей более глобальная. Потраву в фураж и в дороге подсыпать можно.
- По этому ты и решил наведываться к табуну? – уточнил Яська.
Илька кивнул.
- Обе версии проверять надо, - Кузька всё больше хмурился. – И родители все в Пеллу отбыли.
- Фиф с бабушкой поговори, - Илька вздохнул. – Ясь а противоядия есть от этой потравы?
- Барсов организую, только надо, что бы нас к лошадям пустили, Фиф я с тобой к Данае.
- Я домой, подумать.
- Илечка, ты думая заснёшь, я тебя знаю – надулся мелкий.
- Сходи с Кузькой, вокруг Линкестов прогуляйтесь, - отмахнулся от него Илька. – Их всё равно в городе нет, может что услышите. После землетрясения  встречаемся в логове.
- А я… - Сурик попытался схватить парня за руку. – Ну ты же меня в Логово не пускаешь.
- А ты спать пойдёшь, иначе бошку сверну. – Илька уже начинал бесится от неуёмного мелкого. Сурика ему на шею сейчас только не хватает.
- Это ты умеешь.., - буркнул мальчишка и сжался от косого взгляда родича.
Въехав в город, и отведя коней в конюшню, они разбрелись. Правда лошадей ещё пришлось предварительно почистить, но Илька этим не напрягался, отдал своего иноходца Кузьке, тот был не против, и хмуро ушёл домой. Всё ему крайне не нравилось.
Дома, спустившись в подпол, из шкафа Илька достал глиняную бутылку Аттиного пива. Сделанное на меду, со вкусом смородины, оно приятно освежало. В какой-то мере, дома, будучи один, мальчишка подражал Аминтору.
На своём мезонине, лежа на кровати парень размышлял, поигрывая новым ножом, узор на лезвие как-то позволял и расслабиться  и сосредоточится одновременно. Если это Линкесты всё затеяли… Травануть коней, сместить басилевса – крайне длинный путь, и всё слишком натянуто. Не легче просто подослать наёмного убийцу к дядьке Филиппу, и зачем терять кавалерию. Да и врят ли бы Павка не проболтался. Братья скрыть от него свои замыслы всё равно бы не смогли. А если просто кто-то пытается лишить их конницы. Но этот человек всё равно должен знать о новом табуне. А знают о лошадях не многие, всё делалось тайно, только свои и доверенные лица. Либо кто-то из своих проболтался, либо свой – предатель. С Аттой бы посоветоваться, а у него только нож, и всё, клинок не ответит.  Нужно весточку в Пеллу дать. Можно ли доверять Павке. А если всё же Линкесты? Да что за глупость, как можно сомневаться в друге.
Илька прикрыл глаза представляя перед собой лицо Павки, его светлые волосы, мальчишески задорную улыбку, смеющиеся глаза…
- Павка! Павка! – одними губами позвал он друга. Облик перед глазами замерцал.
- Иль ты… Не могу. Завтра атиняне прибудут. Готовимся.
- Атта рядом?
- Нет. Я с Алесем. Старшие с документами…
Илька вздохнул, что же надо решаться, и потом уже не жалеть ни о чём. Всё равно ответственность на нём будет. Если это дело Линкестов, то сейчас он уничтожит всё, и дядьку Филиппа, и Атту, и Эги…
- Передай Олеже: лошадей потравили. Через пять дней падут.
- Как?! – через какое-то время раздалось в мозгах, немой крик Павки в сочетании с Алесеным.
- Ищите кто. Лошадей спасём.
Ну вот и всё. Илька вогнал нож в стену, прикрыл лицо руками. Если он не прав, ему и отвечать. Парень рывком сел, прежде всего он не пошёл против своей совести. Дома не сиделось, собравшись, он побежал к бабушке. Сейчас основное лошадей спасти, бабушка женщина мудрая, она придумает как, особенно если противоядие Яське известно.
У Данаи уже сидел командир барсов, получая инструкции. Отряд в ночь уйдёт к табуну, заменив тамошнюю охрану. Точно сказать, что среди воинов, находящихся сейчас с лошадьми нет предателя –нельзя. Ночью моски загонят лошадей в реку, отпаивать,  потом будут поить настоем на травах. А к утру ещё по росам прогонят табун. Моский отряд получил последнее   распоряжение, вообще никого не подпускать к лошадям, связь только с через мальчишек, и пока, перевести лошадей на подножный корм.
- Я связался через Павку с Алесем, сказал, что лошадей траванули, - Илька вызывающе поднял голову, ставя всех в известность о своём решении.
Бабушка испытвающе его разглядывала, потом согласно кивнула.
- Я тоже деда в известность поставила. Пока они к атинянам привязаны, но будут в курсе. Нам тут решать. Даная окинула мальчишек взглядом, - Ну что, молодцы, время уже позднее, давайте спать. Барсы пока займутся лошадьми. Завтра уже серьёзно возьмёмся.
- А как же ты с дедом связалась, он же не телепат – Илька недоверчиво насупился, вот Павка всегда умел мысли читать, по этому его всегда брали на переговоры с другими полисами, что бы знать, что те думают. В то же время таким даром, но слабым, обладал и Кока и Тилк.  Дед то этим не обладал, так картинку показать мог, не больше.
- Эх, глупыш.., - Даная задорно рассмеялась. – Вот выростишь, встретишь свою половину, полюбишь, тебя полюбят, и наличие дара будет не важно. Вы станете единым целым. Это и есть Любовь. Только не каждому суждено её найти.
- Я найду, - уверил бабушку мальчишка. Даная ласково потрепала его по волосам.
- Поздно уже, скоро землетрясение, давайте по домам.
Мальчишки перебрались в своё логово. Это был небольшой заброшенный дом на отшибе, когда-то имевший два этижа. Но второй этаж уже провалился, и туда не ходили. Логово передавалось уже третьей ватаге, старшие торжественно вручали его младшим. Ещё недавно тут были Алесь, Кока, Приам, Кен и один из Линкестов – сейчас они все в эфебии. Как-то повелось, что логовом владели пятёрка, вот с Ясоном и их будет пять.
После землетрясения туда прибежал и Кузька, пенками загнав Сурика домой.
Илька развёл огонь в очаге. Фифа с Кузькой объясняли Ясону как проходит посвящение. Моск должен был выследить и убить находящегося в неположенном месте ахеменида или лаконца. Вокруг Эг много мест, куда тех не пускали, но те, словно муравьи, старались пробраться в тайные для них места. Естественно, с убитых мальчишки ничего не снимали, просто бросали труп на дороге, как собаку, собственно, те таковыми и являлись.
Выслушав, вместе с Данкой, Ястка удалился в темноту… Илька остался у очага, беседуя с огнём, Кузька и Фифа стали играть в кости на деньги. Мальчишки ждали Ясона.
Илька всегда любил огонь, мог часами наблюдать за танцем языков пламени. Огонь напоминал ему жизнь, её неуёмные желания. Это был свой особый мир, который подчинялся смотрящему, меняя краски и формы, то веселился, то плакал. Этот мир воевал сам с собой, и любил сам себя. Он мир идей, лишённый конкретной формы. Мир сна, лишённый человеческого содержания. Мир истины, древней как сама природа. В огне заключено всё, что есть вокруг, только в изначальном, диком, хтоническом выражении.
К утру явился Ясон, две отрубленные кисти рук он кинул на середину.
- А это зачем? – Фифа брезгливо отодвинулся.
- Домой, бабушке пошлю, пусть гордится, на дверь прибьет, лаконских у неё нет.