ГЛ. 23 У Дженнифер новые проблемы

Откровения Дженнифер
Жанр: Сентиментальный тематический роман. Теги: эротика, порка
Автор: Сталимир Виейра
Тематический перевод-стилизация А. Новикова
Изложение прерывается телефонными звонками Дженнифер журналистке Пауле Милано

ГЛАВА 23 У Дженнифер новые проблемы
- Паула! Я доигралась! Я в большице, под капельницами!
- Что случилось?
- Я решила покончит с кокаином! Раз и навсегда!
***
С тех пор как мать застала Дженнифер в кровати с Паулиньей, и очень сурово высекла их обоих, все трое не разговаривали между собой. Дженнифер больше, чем раньше, занималась домашними заданиями, словно искупая тем свою вину, о потом сама пошла к врачу, чтобы тот помог избавиться от пристрастия к кокаину.

В больничной палате, в непрестанных размышлениях о маминой строгости она пришла к выводу, что лечение от зависимости  были необходимы, несмотря на физическую душевную боль, несмотря на то, что она отдалилась и от матери, и от лучшей подруги и от Маркоса.
При осмотре демонстрировать следы маминой порки ей не хотелось, ног пришлось!
В какой-то мере этот случай очертил пределы фантазии, установил границу между вымыслом и реальностью.
Медсестра, ухаживающая за  Дженнифер, смазывала ей попу кремом, и объясняла, что кокаину и двусмысленности в ее жизни пришел конец.
*
"Вкус розог и ремня мне не нравился и не нравится. - Дженнифер с трудом терпела постановку мочевого катетера.  - Никакой пользы от них я с точки зрения медицины и воспитания не вижу! Маму мою драли в девстве и что? Ничего хорошего! Изменяет отцу с Реем, пользуясь   частыми отлучками папы! В этом у меня нет никакого сомнения, да и служанка мне все рассказала! А я? Я лежу, привязанная к кровати в меня вливают воду и гонят мочу!"
Впрочем, медсестра говорит, что порка - необходимая часть лечения от кокаина, доктор возьмет страшный резиновый жгут Эсмарха, а вот если бы меня выпорол Маркос, я бы его простила! Меня тянет к Маркосу! И вообще к мужчинам! Значит – я не лесбиянка! А раз я не лесбиянка, то как можно продолжать связь с подругой и с двоюродной сестрой, том более что и от одной и от второй я получала ремня, а за связь с Паулиньей отведала и маминой розги? Мне что, попы своей не жалко? Нас связывал порошок! И с ним надо заканчивать! Или порощок закончит меня.
– А что касается Рея?
– Рей, пока я тут лежу,  принес мне апельсины из своего сада, снится мне по ночам, пожалуй, даже чаще, чем Маркос! Я пришла к выводу, что если я не хочу пасть окончательно, то надо перестать подглядывать за похотливым соседом, в надежде увидеть его голым. Эту кокаиновую фантазию надо изжить!
***
Паула, я хочу избавиться от кокаина и стать настоящей женщиной!
– Дже, если ты намерена стать такой, как все женщины, и завести себе парня, без риска нарываться на порку за каждое свидание, то нужно будет  познакомить его с родителями, ходить с ним в кино, в кафе, путешествовать, время от времени заниматься любовью, не забывая о презервативах!
– Да я давно о таком мечтаю, но они мне все как-то не попадаются!
***
Итак, лежа в больнице, Дженнифер наметила себе цели, которые ясно осознавала со всеми возможными последствиями, и оставалось их только достичь.
Синяки на попе, благодаря мази доктора, рассасывались быстро, и это наполняло ее сердце спокойной радостью.
Рассматривая себя вечерами в зеркало, она была уверена, что вот в эту минуту, поздним вечером, когда в окне виднелось алое пламя заката – какое бывает только в кратком промежутке между летом и осенью, – она заметно повзрослела.
– Спасибо Стефании, я научилась не стесняться своего тела! Спасибо Маркосу - я многому научилась! – Дженнифер осматривала себя с головы до ног, и не думая задергивать шторы, а Рей...
Пусть даже он увидит меня голой... Апельсины приносит! Гад! Так просто я ему не дам. А может и дам, если он очень постарается...
Дженнифер улыбнулась, гордясь глубиной своих рассуждений.
После пережитых мучений над капельницами  она решила, что все грехи прощены и теперь она находилась в мире со своей совестью.
Предстоял завершающий этап избавления от зависимости. Доктор сказал, что порка просто необходима!
- Ну вот. мне придется лечь голой на медицинскую кушетку! Если бы мои родители сейчас были здесь, то я попросила бы прощение за все неприятности, за расходы на лечение и прочие волнения, которые доставила им, поцеловала и сказала бы, как она их любит, и абсолютно не сердится за их строгость.
Несмотря на свои шестнадцать, Дженнифер понимала, что рано или поздно ей придется о них заботиться.
- Еще немного и власть моих родителей надо мной кончится. - Дженнифер позволила себя привязать. Дженнифер Мы будем общаться на равных! Об этих временах Дженнифер думала с особенной теплотой: родители, совсем старенькие, ждут ее возвращения с работы, чтобы накормить вкусным  обедом...
Ее размышления были прерваны жуткой болью, перечеркнувшей ягодицы.
Доктор бил умело и очень сильно. 
- Вроде жива! Способность рассуждать после пережитой порки девушка обрела не сразу. - Выпороли меня! А когда я вырасту, то н никто не будет ее пороть! А может, пообщаться с Маркосом, как выпишусь из больницы?
В палате был телефон.
Она лежала ни животе и позволяла медсестре смазывать попу кремом.
Ее мечтания прервал телефонный звонок. Она, по-прежнему с легким сердцем, состроила гримасу и подумала, кто бы это мог быть. Затем медсестра принесла ей аппарат и вышла из палаты.
– Алло?
– Дженнифер?
– Да! – Она поняла, что на том конце провода Рей и подошла вместе с трубкой к окну.
Как и была, голая, она уселась на подоконник палаты, прижав трубку к уху.
– Что это такое, голая малышка, тебе что, мало от доктора попало? Уводишь у меня девушку? Я тут узнал, что ты не любишь мужчин... да ты просто лесби. Хуже, чем просто потерять девушку, как ты считаешь? Когда она нежная и ласковая, не как ты... Это потому, что ты не спала со мной! Иначе тебе нравились бы мужчины!
– С кем я сплю, и как я хожу по комнате, это мое дело, грязный извращенец! И не тебе учить меня нравственности и морали!
– Значит так, малышка, даю слово, что еще раз узнаю, что ты путаешься с Паулиньей, высеку тебя собственноручно да так, что неделю не сядешь, а потом поговорю с твоим отцом!
– Попробуй, если жить неохота! Если мой отец узнает, что ты тронул меня хотя бы пальцем – он тебя просто убьет – Дженнифер поразило, что сердце билось все так же ровно. А если он узнает про тебя и мою маму… А ты, козел, мне никто! И не тебе меня воспитывать!
Она увидев, что Рей  стоит у окна и видит ее голую, оставалась невозмутимой! Теперь она не была охваченной паникой девчонкой на приеме у доктора.
По телефону с мужчиной разговаривала женщина, отдающая себе отчет в том, что она красивая, взрослая и сама решает, в каком виде ходить по собственной комнате.
"Интересно, откуда он узнал? – Дженнифер сосредоточилась на этой мысли. – Ее сейчас интересовала только кто их выдал, и ничего больше. Поэтому голос ее прозвучал как можно более естественно:
– Ладно, сбавим обороты! И кто тебе о Паулинье сказал?
 Несколько секунд молчания свидетельствовали о том, что Рей понял: перед ним другая Дженнифер, способная вступить в схватку со взрослым мужчиной, наглецом и подлецом, пренебрегая опасностью. Она была той самой женщиной, какой мечтала стать всего пять минут назад, способной позаботиться о родителях, сделать все для них нужное, а после этого пойти в свою комнату и заняться любовью.

– Как кто? Твоя мамочка!
 Это был удар ниже пояса. Паззлы сложились в цельную картину. Дженнифер задернула шторы, бросила трубку и, шатаясь, добрела до больничной кровати. Втянув голову в плечи, уткнувшись лицом в ладони, она сидела, как оглушенная. Ее мечты о семейном счастье разлетелись самым жалким образом.
Униженная, Дженнифер в очередной раз упрекала себя за то, что дала волю фантазии. Больше не было матери, той что ждет свою дочь у стола, на котором дымится ужин. Мало того, что мама реально оказалась любовницей этой похотливой скотины Рея, так она все ему и рассказала!
Не было рядом и отца, который после выписки встретил ее, нежно целуя в лоб: отец превратился в человека, который, получив ветвистые рога о соседа и компаньона, хочет сбежать от семьи и оттого вечно куда-то уезжает.
Не было любимого человека, с которым можно обмениваться разными секретами: были похотливые скоты, желающие с ней ее высечь или переспать, и порочная связь с сестрой проституткой и подругой. Главное же, что не было уверенной в себе женщины; вместо нее – слабое, несчастное, трусливое существо, обреченное на одиночество.
Дженнифер расплакалась: рядом не было никого, все ее оставили. С ней оставался только большой плюшевый медведь, друг детства, впитавшие много, очень много ее слез!
Она легла на кровать, подтянула колени к животу и в этой позе дала волю своим чувствам. Наконец, ее тело испытало облегчение, и сознание заполнилось дремотой, не оставившей ничего, кроме ощущения легкости.
– И какая гадина мешает мне спать! – Дженнифер проснулась от телефонного звонка, но не поспешила сразу же к аппарату.
– Никого не хочу не видеть ни слышать! – Она попыталась собраться с мыслями и вспомнила о разговоре с Реем.
Потом положила голову на подушку. Нет, она не поднимет трубку, пусть телефон звонит. Ее ничто не интересует. Ей никого не хочется слышать.

Уверенность в себе, которую Дженнифер взращивала столько времени, разрушили в один миг. Но телефон по-прежнему надрывался, затем перестал.
В комнате воцарилась тишина. Дженнифер поняла, что сейчас он зазвонит опять, и посмотрела на него внимательно. Все-таки надо подойти. Внутри нее росло желание защитить, помочь тому новому в себе, поднимался прилив неведомой
раньше силы, заставивший Дженнифер положить обе ладони на живот.
Та самая женщина, родившаяся час назад, снова жила в ней. Ее захлестнула волна мужества, почти прервавшая дыхание. Дженнифер села на кровать, готовая мгновенно вскочить, словно дикое животное, и не сводила глаз с телефона. Он
зазвонит. И вот он зазвонил. Дженнифер одним прыжком оказалась около него, стараясь дышать ровно.
– Алло!
– Дженнифер?
– Паулинья? Как ты там?
– Дженнифер...
– Все в порядке, Паулинья. Из больницы меня выписали! Впрочем перед выпиской выпороли! А тебе что, не спится?
– Дженнифер, я беременна.
– Я знаю.