Белый песок

По белым пескам Назарета не спеша брёл путник, закутавшись с головой в мешковатое платье, оставляющее позади размазанный след тут же заметаемый кружащими в воздухе песчинками от поднимавшейся далеко за спиною бури. Палящее солнце средиземноморья только заходило в зенит, отбрасывая короткие, едва заметные тени от кактусов, ощетинившихся ядовитыми иглами, в наивной и отчаянной попытке защитить себя от неминуемо заполняющей весь горизонт бури, клубящейся сизыми столпами дыма, восходящими до самых небес.
С противоположной стороны, из за хребта бархана выплыл размытый силуэт всадника на верблюде. След от копыт животного оставался глубокий, человек кричал, а песочная взвесь поднималась на десяток метров, но исчезала так же бесследно, как лёгкий след от белых одежд путника.
Всадник не сразу заметил идущего ему на встречу человека, а когда всё же обратил на того внимания дёрнул верблюжьи поводья, меняя курс прямо на того.
— Старик, боишься ли ты бури за спиной своей? По этому, уходишь от неё?
Старик остановился, устремил на всадника взгляд спокойных водянистых глаз из под густых бровей, осмотрел его без особого интереса и промолчал. 
— Не важно, старик! Я иду, что бы усмирить её! Я утолю её гнев своими дарами!
— Чего же ты хочешь?
Наконец-то молвил путник тихим, едва различимым в завывании аравийских ветров, бесстрастным голосом.
— Я же сказал тебе! Я хочу принести ей в жертву золото, древнейшие украшения, шелка, все богатства своей семьи!
— Будет твоя воля на то.
Взмахнул рукой путник и двинулся дальше, медленно, но так же неотвратимо как буря за спиной, делая новый шаг вперёд и проглатывая новый бархан, а всадник, пришпорив верблюда, поскакал дальше, навстречу чернеющему горизонту.
Спустя двадцать минут с противоположной стороны мерцающего в раскалённом воздухе горизонта появился новый силуэт, идущего на встречу так же пешком человека, державшего в руке длинную изогнутую саблю.
— Не бойся меня старик! Я иду, что бы яростью своей усмирить бурю!
— Будет на то воля твоя.
Кивнул ему старец и зашагал дальше, оставляя за спиной воина, смело идущего вперёд.
Немного погодя новые силуэты появились на горизонте. Они были так же похожи на воинов, их мечи покоились в ножнах, а лица были плотно укрыты, только глаза без сомнений глядели вдаль. Они гнали своих верблюдов быстро, но сосредоточенно, не выматывая тех раньше времени.
— Куда путь держите, всадники? – впервые начал старец разговор первым.
— Нас послали остановить бурю.
— А вы этого хотите?
Всадники переглянулись, один из них пожал плечами, а второй ответил.
— Это наш долг, мы обязаны его выполнить.
— Значит, будет на то воля ваша.
Больше никто не шёл на встречу старику, только далеко впереди на вершине бархана сидел человек, просто смотревший куда-то вдаль, а рядом лежала уже давно опустошённая фляга, уже успевшая забиться песком.
— Старец, не найдётся ли у тебя воды для меня?
Спросил тот, когда путник поравнялся с ним на вершине.
— От чего же ты сам за водой не сходишь?
— Я не могу, буря надвигается.
— Тем более тебе пора идти.
— Бог начертал мне оказаться тут, значит, мне всё равно не уйти.
— Бог сделал тебя кактусом? Разве не для того Он дал тебе ноги, что бы ты мог идти куда хочешь?
— Я не осмелюсь идти против его завета.
— Значит, будет на то воля твоя.
И путник двинулся дальше, всё так же не спеша, перебирая ногами по белому песку. Через несколько минут сзади раздался громкий голос погонщика, а вскоре и надрывистое дыхание верблюда вместе с топом копыт по раскалённому песку. Всадник выбежал немного вперёд старика и развернувшись остановился. Это был один из двух воинов посланных на усмирение бури, его лицевая повязка была сдёрнута, но меч продолжал покоиться в ножнах.
— Старец, ты спросил, хочу ли я это сделать, но я не знаю!
— Почему же тогда не ищешь ответа там? – кивнув себе за спину, где поднималась в небо бескрайняя чёрная мгла, уже должно быть поглотившая сидевшего на бархане человека.
— Я… хотел найти ответ у тебя.
— Ты не найдёшь ответ ни у кого. Одевай свою маску и иди куда шёл, а если уж решил снять её, то должен сам принять своё решение. Беги куда хочешь, рой носом землю, ищи ответ, до конца жизни ищи его и не будет тебе покоя, пока не найдёшь!
— Но я не понимаю, что искать! Нарисуй мне карту, старик!
Но старец не ответил, он зашагал дальше, оставляя одинокого воина кружится на своём верблюде, который поворачивался в разные стороны, чувствовав что всадник больше ничем не управляет, рыл копытом песок, отрадно фыркнул опьянённый и напуганный свободой, которая оказалась слишком велика. Так же сердце воина металось в груди. Буря впереди в первый раз стала страшной. Раньше, даже в самом глубоком уголке души не было места мерзким сомнениям, а теперь было непонятно даже что с этой бурей делать, рубить мечом что ли? Ещё час назад, вся жизнь была стрелой, летящей точно и неотвратимо к своей цели, как вдруг быстрые и невидимые руки выдернули цель из земли перед самым кончиком, а одинокая стрела полетела в поле сквозь комья грязи, брошенные в воздух от, казалось на века замурованных в землю, ножек. Теперь стреле оставалось глупо лететь вперёд, насколько хватало сил и упасть на землю, где поржавеет сейчас блестящий наконечник, а муравьи изъедят древко.
Всадник натянул свою маску повыше, превращая лицо в однородную кучу тряпок, дёрнул тугие поводья под бодро фыркнувшем верблюдом, который вновь почувствовал ведущею вперёд силу. Что есть мочи пришпорил бока животного и вновь обретя ясность ума, двинулся прямиком в клубящуюся мглу, словно бросая под ноги старику головокружительно чистое поле, которое тот ему показал.