Последняя реликвия

                «Никто не забыт, ничто не забыто»
                (Ольга Берггольц)

Блошиный рынок, скажу я вам, придумали не для слабонервных. Публика там до того разношёрстная, что, попав в её круговорот, становится не по себе. Продавцы кричат, переругиваются, спорят, сквернословят, жульничают, критикуют, чудят... Покупатели галдят, ротозейничают, возмущаются…

Я, выйдя за ворота рынка, увидела в сторонке одиноко стоящую старушку, которая держала в руках красную коробочку. В ней находился не только орден Красной Звезды, но и упаковочный ярлык Монетного двора к награде с номером и подписью укладчика. Молодой человек, скорее всего фалерист, проявив профессиональный интерес, рванул было к пожилой женщине, но я его опередила. Положив руку на маленькую, морщинистую руку старушки, легонько сжала её. Парень хотел было разомкнуть наши руки, но, похоже, совесть ещё не полностью покинула его, и он, вздохнув, ретировался. Я посмотрела старушке в глаза:

— Что, совсем плохи дела?

— Это всё, что осталось от моего мужа. Но у меня нет другого выхода. Долг на мне. Если не выплачу — могут, вообще, из квартиры выгнать.

Я долго смотрела на пятиконечную красную звезду. Представила, что за этим орденом стоят личное мужество, отвага, патриотизм, любовь к Родине человека, который шёл в бой, не жалея себя, свой жизни. Почувствовала, как от нехватки воздуха перекрыло дыхание. Боясь заплакать и показать свою слабость, тихонько спросила:

— Если я заплачу вам, не станете продавать эту священную и дорогую для вас вещь?

Старушка глянула на меня оценивающе и, не усмотрев в моих словах никакого подвоха, улыбнувшись краешком губ, тихо, но твёрдо сказала:

— Я очень скромно живу. Муж всегда говорил: «Нельзя ни перед чем и ни перед кем склонять голову, чтобы не привыкнуть». Я вот и подумала, не дело тонуть в жалости к себе. Мне мало надо. И, вообще, человеку, как оказалось, вредно накопительство. Любому. Просто он раздул свои аппетиты до неимоверных размеров и живёт, мучаясь, что не имеет того или этого. Нет, продавать память я не буду! Обещаю. Если хотите, поклянусь. И денег у вас не возьму. У меня есть серьги, которые за рождение сына подарил мне мой муж. Думаю, он не «будет» в обиде за то, что я продам именно их.

Боясь обидеть её вопросом, всё же спросила:

— У вас есть сын? Можете дать его адрес? И, вообще, обратиться к нему не хотите за помощью?

Старушка запротестовала и замахала руками.

— Нет, что вы! Он начальник железной дороги, у него и без меня дел хватает. Не хочу мешать ему. Да и жена у него строгая…

Я вложила коробочку в её руку.

— Спрячьте подальше. К сожалению, я без машины сегодня, но проводить до метро могу.

Старушка, заметно повеселев, бойко ответила:

— Я на троллейбусе доеду. Ещё успею под землю. Недолго осталось. 

Я рассмеялась её шутке.

— Моя мама тоже не любит в метро ездить. И по той же самой причине. Сговорились вы с ней, что ли?

Старушка добродушно улыбнулась в ответ, махнула на прощание рукой и совсем по-молодецки побежала к троллейбусу…

Автор: Надежда Бойер