Снегопад. Глава I Дружок

     Осень у Дружка была слишком бурной и насыщенной событиями. Не каждый бы взрослый человек мог бы вынести и стерпеть то, что свалилось на бедную собачку за каких-то три месяца. Хотя сказать по правде к концу декабря силы почти покинули несчастного брошенного и преданного людьми Дружка. Казалось, что ещё пару холодных и снежных декабрьских деньков и смерть всё-таки приберёт его к себе. Впрочем, обо всём по порядку.
     Сентябрь Дружок встретил ещё домашним и, самое главное, любимым питомцем. Любовь Николаевна, хотя соседи, подружки и многочисленные внуки и внучки звали её бабой Любой, души не чаяла в своём Дружке. Тогда это был здоровый, сильный, ленивый и чересчур избалованный пёс. Верите или нет, но он мог закатить истерику, мог показать свой буйный и несносный характер (это, как правило, выражалось в переворачивании мелкой мебели) лишь из-за того, что старенькая его хозяйка подала обед на пять минут позже положенного срока! Представляете! Этот проходимец обнаглел до такой степени, что уже начал разбираться во времени. Стал требовать. И, думаете, баба Люба на него злилась? Да, не в жисть! Она ставила на место перевернутые стулья и табуретки, успокаивала Дружка. «Ну, что ты так разошёлся, Дружок? Неужели не видишь, что всё уже готово? А ты рад стараться: все стулья перевернул! Мама ведь уже старенькая, не может каждые три часа гимнастикой заниматься!». Наверное, Дружок в эти минуты бабу Любу и не слушал: уплетал за две щеки. Хруст и чавканье было слышно в любой части двухкомнатной квартиры, находившейся в пятиэтажных дебрях Черёмушек.
     После плотного обеда, да и после ужина с завтраком, Дружок залезал на старое кресло-кровать и спал безмятежным собачьим сном. Сны Дружка в тот период его жизни были яркими и счастливыми. Ничто и никто не могли их омрачить. В сентябре он ел, почти всё время спал. На прогулку баба Люба его не водила. Больные ноги, больная спина были её наградой за многолетний труд в метродепо. Из дома она почти не выходила: лифта в пятиэтажке, естественно, не было, и если бы вдруг прихватило бы спину, то, скорее всего, пришлось бы ждать полдня добрых и сильных соседей, которые смогли бы её дотащить до четвёртого этажа. Если и выходить гулять, то с подругами. А Дружок и сам может выбежать из квартиры на улицу, погулять, сделать свои дела, а потом вернуться домой. Убегать из дома насовсем не было никакого резона: сытное трёхразовое питание, здоровый сон на кресле-кровати, которое баба Люба держит в доме исключительно ради собаки, крыша над головой. Дружок, конечно, не человек, но азы нашего с вами существования понимал очень хорошо.
     Однажды бабе Любе рассказали, как на соседней улице три бродячих собаки в прямом смысле разорвали на куски болонку, которую потеряла из виду маленькая девочка. Конечно, Дружок не болонка, пёс крупный и сильный, а самое главное умный, однако, сердце хозяйки после той истории ёкать стало чаще, стоило ей лишь закрыть дверь за убегающим на улицу Дружком.
     Иногда случалось, что к Елене Викторовне, соседке бабы Любы, приезжала на недельку погостить её внучка, четырнадцатилетняя Алина. Девочку баба Люба ждала не меньше, чем её родная бабушка. О приезде Алины баба Люба узнавала заранее. Как только от Елены Николаевны приходили радостные вести, она тут же посылала деда Женю, соседа с третьего этажа, в магазин за шоколадками.
  - Люба, сколько плиток брать?
  - Штук десять! А лучше пятнадцать!
  - Зачем тебе так много? Неужели всё съешь?
  - Ты, что, старый, сдурел! У меня уже и зубов нет! Это для Алины.
     Через час пятнадцать плиток молочного шоколада ровной стопкой лежат в холодильнике. Первое время Алина ещё стеснялась, не хотела брать шоколад. Но потом привыкла, вернее, поняла, что спорить с бабой Любой бесполезно: украдкой она запихнёт шоколадку в карман Алининой куртки или в сумочку. Алина слишком часто отвлекалась на разные мелочи…
  - Алиночка, здравствуй! С Дружком не погуляешь? А то он так по тебе соскучился за три месяца!
  - Конечно, погуляю! – расплывалась в улыбке темноволосая, голубоглазая девочка.
     Про бродячих собак и несчастную болонку баба Люба умалчивала. Ещё бы! Испугается девочка! Она ведь такая маленькая, хоть и строит из себя…
     В такой вот идиллии  сентябрь для Дружка и прошёл.
     В октябре всё стало хуже. У бабы Любы прихватило сердце ночью. Кое-как она смогла добраться до телефона, вызвать «скорую помощь». Дружок чувствовал, что его маме очень плохо: он не мог заснуть, бегал по квартире, переворачивал стулья, истошно скулил. Слышимость в подъезде была отличная: Елена Викторовна первее врачей оказалась в квартире. Она утихомирила собаку и вместе с хозяйкой дождалась приезда врачей. Врачи собаке не понравились сразу. Они пахли лекарствами, ещё чем-то кислым и горьким. Хотелось их укусить, но ничего не получалось: они ловко уворачивались от его клыков, а один санитар был настолько смелым, что со всей силы залепил ногой Дружку прямо в морду. Дружок поскулил, но силу санитаров признал – уполз под диван, на котором лежала его бедная хозяйка. Бабу Любу всё-таки решили забрать в больницу.
  - А что теперь будет-то? – интересовалась Елена Викторовна.
  - В больнице недельки две полежит и домой вернётся. Обычное дело,- буднично отвечал врач.
     Он не хотел пугать старушку, а Елена Викторовна всё как-то стеснялась спросить, что случилось с соседкой.
  - У неё дети-то хоть есть?
  - Есть. Сын и дочка. Но они редко здесь бывают.
  - Понятно. За собачкой-то присмотрите?
  - Ну, раз две недели Любы не будет, то почему бы и не присмотреть!
  - Замечательно! Ну, что ж, мы поехали. Не забудьте запереть квартиру!
  - Обязательно!
     Так Дружок впервые в жизни остался без хозяйки. Половину октября он провёл в квартире у Елены Викторовны. Кормили, конечно, не хуже, чем дома, но всё-таки это был не дом. Как бы ни была добра к нему Елена Викторовна, это всё-таки  не баба Люба. И заменить её она никогда не смогла бы.
     Половина октября прошла в надеждах. В надеждах на то, что баба Люба всё-таки вернётся домой. Но шли дни, недели, а никаких вестей из больницы не было.
     Однажды днём Елена Викторовна возвращалась с прогулки. Дружок был рядом. В это время в подъезде было тихо: дети были в школе, а взрослые на работе. Старики же слушали радио на кухне, смотрели телевизоры. Ещё только войдя в подъезд, Елена Викторовна услышала, как на четвёртом этаже что-то отпирают. Неспокойно на душе стало у старушки. На этаже было четыре квартиры, но чутьё подсказывало ей, что кто-то пытается войти именно в квартиру бабы Любы. «Воры!» - подумала она. Кричать было бессмысленно, на помощь в ту минуту могли прийти только такие же старики. А Дружок-то вертится под ногами! Он тоже, что-то услышал! Что-то его насторожило.
     Елена Викторовна отпустила поводок, и собака пулей рванула наверх. Через десять секунд на весь подъезд разливался лай. Кто-то пытался отбиться от собаки. Елена Викторовна поспешила на четвёртый этаж. Но тревога оказалась ложной. В квартиру бабы Любы пытался попасть её сын, Виктор. Лампочки в подъезде давным-давно выкрутили хулиганы, жители уже привыкли к полумраку, особенно вечером, поэтому открыть в темноте двери  для них не составляло никакого труда. Но Виктор бывал здесь слишком редко. Такой замечательной привычки у него не было.
  - Здравствуй, Витя!
  - Здравствуйте, Елена Викторовна! Как поживаете?
  - Да, хорошо! Вот гулять с Дружком ходили. Дружок, место!
     Дружок, который успел узнать и признать в таинственном незнакомце сына своей хозяйки, ластился к нему, пытался положить ему лапы на плечи. Но, услышав грозный приказ Елены Викторовны, подчинился.
  - Как мама? Скоро её выпишут?
  - Её уже никуда не выпишут…
  - Почему?
  - Умерла она два дня назад…
     Елена Викторовна заплакала. Дружок заскулил.
  - Я сюда приехал кое-какие важные вещи забрать. Не подскажите, где мама хранила деньги, документы. Просто неохота время на обыск тратить!
  - Да…конечно…я покажу. Боже мой, как жалко… вот был человек, а теперь нет… будто и не жил вовсе. Люба… такая хорошая. И так рано… жить ещё и жить…
     Виктор любезно пропустил старушку вперёд. Люба никогда свои богатства не скрывала, как будто чувствовала, что Елене Викторовне эти знания потребуются…
Сын сгрёб всё самое ценное в сумку и уже собрался уходить. Но Елена Викторовна уже немного успела прийти в себя.
  - А Дружок?
  - А что Дружок?
  - Я же его временно взяла. Ради Любы…. Я его не могу у себя оставить. Может, это звучит глупо, но собака – это живая память о матери. Неужели не возьмёшь?
  - Возьму, конечно,- скривив рот, ответил Виктор. Дрожащими руками Елена Викторовна вложила в его жилистую руку поводок.
  - В конце концов, его можно будет в приют сдать… если вдруг у жены или у детишек аллергия…
  - Безусловно!
     Елена Викторовна опять не смогла сдержать чувств…. Заливаясь горькими слезами, она потопала на пятый этаж. А Виктор и Дружок навсегда покинули этот дом и подъезд…
     Житьё у Виктора Дружку не понравилось: спать приходилось на коврике в коридоре, жена оказалась мало того, что ужасной кухаркой, так и ещё и ужасно злым человеком. Ни дня не проходило без того, чтобы женщина не пинала и не била собаку, которая выла от тоски по Дому. Дружок пытался найти защиту у Виктора, но он отмахивался от собачки. Впервые в жизни Дружок никому не мог довериться. И тогда он начал свою борьбу.
     Первое время он сбивал все табуретки в квартире. Однажды ему крупно повезло: удалось сбить вазу с цветами. Дружок делал это специально, те, добрые намерения, с которыми он переворачивал мебель у бабы Любы, остались в старом Доме, в Черёмушках. Жена злилась и просила мужа, чтобы он избавился от глупого и несносного пса, как можно скорее. Виктор успокаивал жену, говоря, что Дружок, видимо, ещё не привык к новым людям, к новой квартире, что он безумно скучает по своей маме.
  - Надо потерпеть ещё две недели! Всё образуется! – убеждал жену Виктор.
  - Знаешь, я уже устала ждать. Устала от выходок этого животного. Я ненавижу собак! Ненавижу! Ты это понимаешь?
     Быть может, в этой своей борьбе Дружок слишком переусердствовал. Наверное, всё-таки не стоило разбивать дедушкин сервиз и грызть старую  деревянную раму. Всё-таки это стало последней каплей…
  - Я же тебе говорила! Это самый глупый пёс на свете! А ты мне не верил! Полюбуйся, во что он превратил раму. В кучу опилок!
  - Да, уж… такого я никак не ожидал…. Ты была права, любимая. Но что же с ним сделать? В приют сдать?
  - Да, ты что! Оно тебе надо? Везти его куда-то, в очередях сидеть. Выкини его на улицу, к чёртовой матери!
     Виктор так сильно любил свою жену и так безразлично относился к собаке, что выполнил эту безумную просьбу. Ноябрь Дружок встретил уже на улице, всеми брошенный и всеми забытый…
     Первым делом он побежал назад, Домой. Там ведь должны встретить, там ведь должны обогреть и накормить. Дружок хорошо запомнил дорогу. И ему не составило труда попасть в родные и любимые Черемушки. Но ему не повезло. Другие, дикие собаки, из-за которых к нему приставляли Алину, напали на него. Их было слишком много. Как бы не был силён и ловок Дружок, но они его всё-таки покусали и прогнали прочь. Вернуться домой не удалось. А если бы он попал в свой двор! Его бы кто-нибудь обязательно узнал и приютил, и ничего страшного с ним не случилось бы.
     Первая ночь на улице была ужасной. Было холодно, дул ветер. Дружок зарылся в кучу опавших листьев. Здесь его никто  не видел, и он мог выспаться после безумного дня. Но нет, всю ночь Дружок скулил и трясся. Наверное, только ранним-ранним утром ему удалось вздремнуть на часок.
     Проснулся от голода. Он не ел уже целые сутки. Для избалованной, ещё совсем недавно домашней собаки, это был большой срок. Листья есть нельзя, а охотиться он не умеет. Только попрошайничать и требовать.
     Оказалось, что он спал рядом с магазином. Грузчики уже вовсю работали: таскали коробки, огромные баулы с товарами в подсобное помещение. Еда, причём в огромных, никогда не виданных Дружком количествах, проносилась мимо него. Водитель «Газели» мирно посапывал, поэтому ничто не мешало Дружку подкрасться прямо к машине. И как раз рядом с ней лежала дырявая, но чем-то набитая коробка. Только и оставалось, что засунуть в неё морду и схватить…
  - Стой! Лежать! Не двигаться!
     Дружок ещё не успел одичать и забыть про команды. Услышав мужской голос, он немедленно выпустил из зубов батон заплесневелого ржаного хлеба и тут же лёг.
  - Так-то лучше! Ты чей такой будешь? – поинтересовался у собаки грузчик.
  - Да, бродячий, наверное! – предположил его товарищ.
  - Не похоже. Смотри, и команды все знает и не слишком-то и запущенный.            Наверное, и хозяин где-нибудь неподалеку ходит. Давай его пока в кабину посадим, чтоб он не убежал. Иваныч, просыпайся! Напарника мы тебе нашли! – первый грузчик начал колотить по двери.
  - Вы что все с ума посходили! Уже и подремать нельзя! – начал возмущаться водитель.
  - Прими собачку на сохранение.
  - В каком смысле «на сохранение»?
  - В прямом. От хозяина она убежала. Он придёт, ты ему отдашь.
  - Ага, конечно! Может, этот пёс бешенный. Покусает меня ещё!
  - Ты посмотри на его глаза. Это же профессор, а не собака!
  - Профессора обычно бешеными и бывают…
     Но Дружка всё-таки в машину усадили. Иваныч возмущался больше для порядка. Ребята продолжали таскать коробки, водитель досматривал прервавшийся сон. А Дружок грелся…. Какая же это была ужасная ночь!
     Через полчаса грузчики закончили свой труд.
  - Иваныч, собаку отдал?
  - Кому?
  - Хозяину.
  - А ты думаешь, что кто-то за ней приходил?
  - Неужели нет?
  - Какой ты догадливый!
  - И что предлагаешь с ней делать?
  - Мне она в машине не нужна. Пусть бежит к себе домой или ещё куда. И пусть хозяин сам с нею мается. У меня машина рабочая. Если начальство узнает, что я ещё всяких собак вожу, то три шкуры с меня сдерёт.
  - Ну, что ж, Бобик, придётся нам прощаться! – потрепал грузчик собачку за ухо,- На, вот, колбаски держи! – Дружок железной хваткой вцепился в мясное изделие,- А теперь пошёл!
     Дверь машины распахнулась, и Дружок вместе с колбасой в зубах рванул к уже знакомой ему куче листьев. Там ему никто бы не помешал насладиться этим божественным лакомством. Как вкусно! Ливерная колбаса! Лапы оближешь!
Колбаса кончилась ужасно быстро. Так Дружок изголодался. Десять минут и от батона ничего не осталось. Но теплота от желудка начала растекаться по всему телу. Сон, который никак не мог настигнуть собаку всю ночь, всё-таки покорил её. Дружок уснул счастливым.
     Но больше ему так не везло. Кладовщики, полицейские, дворники, подростки, сварливые старушки, чересчур заботливые мамаши, учителя и воспитатели сделались для Дружка злейшими врагами. И дня не проходило, чтобы его в лучшем случае не оскорбили, а в худшем… палки, камни и прочие предметы, которые попадались под руку этим людям, прилетали в несчастную собаку. О ливерной колбасе уже можно было только мечтать. Теперь помойка стала его кухней. К середине декабря пёс страшно исхудал. Ни Алина, ни Елена Викторовна, ни покойная баба Люба не смогли бы в этом худом, голодном, грязном и облезлом псе признать своего любимого Дружка.
     Его конец скоро должен был наступить. Дружок беспокойно спал. Ему снились проплывающие мимо его носа жирные, прожаренные со всех сторон куриные ножки. Во сне он силился их схватить, но ничего не получалось. Они облетали его клыки. Зажаренные цыплята неожиданно начинали  летать. А свиные рёбрышки удирали так быстро, что ни одно живое существо на свете не смогло бы их догнать. Это были страшные, мучительные сны.
     Двадцать четвёртого декабря Дружок проснулся не от того, что ему в очередной раз не удалось поймать цыплёнка, а оттого, что на нём таяли хлопья снега. На морозе вода мёрзла, шерсть превращалась в ледяную корку. А у Дружка не было уже сил подняться, не было сил, чтобы доползти до какого-нибудь подъезда, под парапет. Лишь бы на него не падал этот проклятый снег. Наверное, пора умирать. Нет сил, чтобы бороться за жизнь. Да, и разве это жизнь! Разве стоит жить, когда никому на белом свете ты не нужен? Когда все тебя бьют и обзывают. Лучше умереть. Лучше, чтобы над твоим измученным и исхудалым телом появилась горка снега. Так на самом деле лучше…
     Глаза уже закрывались. Дружок больше ничего не видит…
  - Ой, а кто это здесь? – услышал он голос. Услышал и отключился.
     Проснулся Дружок в незнакомой квартире. На тёплом коврике. Рядом стоит миска с тёплой водой, тарелочка с сосисками. Но как, как он здесь оказался? А, может, он уже умер? Может, именно так и выглядит Собачий Рай? Или просто Рай? И если это Рай, то, значит, он скоро увидит свою любимую хозяйку! Он так по ней соскучился! Так надоели одиночество и борьба. Вот он слышит шаги. Это она! Она!
     Но вместо бабы Любы к Дружку наклонилась высокая русоволосая девушка.
  - Проснулся? А я думала, что ты уже умер. Как я перепугалась! Давай, ешь, пей, грейся! Меня Катей зовут! Не бойся! Никто тебя здесь не тронет! Так бы ты на улице и замёрз! Такой снегопад! Семнадцать лет на свете живу, а не припомню такого! Даже дискотеку в школе отменили…
     Из школы Катя и возвращалась. Об отмене дискотеки объявили в самый последний момент, когда уже все старшеклассники столпились на школьном дворе. Катя припоздала, поэтому ей сильно повезло: не пришлось толкаться, просто прочитала объявление, написанное на листочке, вырванном из тетради.
     Обидно? Конечно, обидно! Платье, макияж, причёска, всё, что создавалось непосильным трудом, всё пропало. Ещё с утра были у Кати сомнения, состоится ли дискотека или нет. Снег всё падал и падал. Улицы всё заносило и заносило.
  - Не будет дискотеки! – решила Катина мама с утра.
  - Почему? Это же просто снегопад! Не ураган, не муссон. Просто снег. Много снега,- пыталась дочь урезонить то ли мать, то ли себя.
     В три часа звонили подруги, все были в замешательстве, краситься или не краситься. Провисев на телефоне сорок минут, решили, что краситься всё-таки надо.
     В шесть часов Катя начала собираться.
  - Всё-таки пойдёшь? – поинтересовалась мама.
  - Ну, да.
  - А, может, ну её… эту дискотеку.
  - Мам, там будет вся школа! Как я могу это пропустить?
  - Если вашу школу уже снегом не занесло…
  - Не беспокойся! Не занесло!
  - Аккуратнее там! Допоздна на дискотеке не дрыгайся! Видишь, что в городе творится!
  - Хорошо!
  - Одна не возвращайся! Пусть кто-нибудь тебя проводит!
  - Ладно, мама!
     На том и распрощались. Но, как показала история, мама Кати была в какой-то мере права, школу, конечно, снегом не занесло, но дискотеку отменили. Школьное начальство решило, что погодные условия чересчур опасны, а детям поздно возвращаться домой. Как бы чего не вышло…. А кто будет виноват? Конечно же, школа!
     Кате оставалось пересечь наискосок один двор. Ещё три минуты, и она оказалась бы дома. Неизвестно, зачем она посмотрела на мусорные баки, но зрение у неё было очень хорошим. Катя тут же разглядело, что между баками лежит что-то волосатое. «Скорее всего, собака»,- подумала она тогда. Рискуя увязнуть в сугробах, оступиться и упасть, она направилась к помойке. Первоначальная догадка подтвердилась. Собака была большой, но очень худой. Взять её на руки и донести до дома не составило труда даже для такой хрупкой девушки, как Катя.
     Однако уже дома состоялся серьёзный разговор с мамой.
  - Ну, и что ты такое принесла?
  - Собаку.
  - Я вижу, что не жирафа! Где ты его взяла?
  - На помойке, в соседнем дворе.
  - Мало того, что на улице, так и ещё и на помойке! Ты вообще соображаешь, что ты делаешь! ты делаешь!
  - Соображаю…
  - А, по-моему, нет! Он же блохастый, он же бешеный… он же… он вообще живой? – мама ткнула в бок Дружку спицей. Она уже две недели после работы вязала свитер для дочери. Дружок немножко зашевелился.
  - Живой! – выдохнули мама и дочь.
  - И что мы с ним будем  делать?
  - Давай его оставим! Не выкидывать же его в такую погоду на улицу! Мама посмотри на него он же совсем худой!
  - Значит так, положи пса на пол!
     Девочка подчинилась.
  - Я его оставлю в доме при соблюдении тобой нескольких условий!
  - Каких? – ободрилась Катя.
  - Во-первых, он первое время будет жить в отдельной комнате. Мало ли что…. Во-вторых, мыть, кормить и убирать за ним будешь ты. В конце концов, это же твоя находка! В-третьих, если выкинет хоть какой-нибудь номер, пусть хоть самый маленький, я его тут же выкидываю на улицу!
  - Но мама!
  - Нет! Даже слушать не хочу! Сегодня пусть греется! Я всё-таки не живодёр! Но если завтра или через неделю твой Белый Бим Чёрное Ухо что-нибудь устроит, я его сама лично прогоню! Всё понятно?
  - Всё понятно… - вздохнула Катя.
  - Надо ему какую-нибудь миску справить.
     Ближе к ночи Дружка помыли. Чистый, накормленный и обогретый Дружок впервые за два месяца нормально уснул. И ему, наконец, приснился хороший сон!