Как человек человеком стал

   Давно это было. Многие тысячелетия назад. Тогда, как и сейчас, светило Солнце, и Земля летела вокруг неё по своему вечному пути. Жили тогда на Земле разные звери дикие: мамонты, носороги, медведи…и люди.
   Было тогда много лет, как появились люди. Поначалу были они сами по себе, охотились на маленьких зверушек, жадно поедали их трепещущую плоть живьём, пили воду из рек, а всё остальное время рыскали по полям, лесам, пустыням, голодные и хищные, алчно разыскивая пищу или спали, развалившись на голых камнях.
   Шли годы, столетия…их становилось всё больше, а пищи – всё меньше. Когда же еды не стало хватать всем, люди начали убивать и есть друг друга, чтобы уцелеть. Но был и другой путь: не желая быть съеденным хищным зверем или себе подобным каннибалом, человек объединялся с человеком, а тот – с другим, а другой – с первым. Так появились первые кланы.
   Как и прежде, ходили люди на охоту, и, как и прежде, поодиночке. Но под конец дня приносили всё, что удалось поймать, и с криками, побоями, иногда и с убийствами делили добычу. Те же, кто в клан не вступил, вскоре погибли от голода и таких же, как они сами, хищников.
   Хотя и враждовали люди в кланах, но стоило чужим лишь показаться на горизонте, как они забывали все свои обиды и вместе защищали свои земли.  Так начались войны кланов.
   Некоторые кланы на этом возвышались, отбивая чужие земли, другие, разбитые и уничтоженные, уходили туда, куда ранее не ступала нога человека: в то время как победители всё ещё дрались в Африке, проигравшие уже повидались со снегом на севере. Они довольствовались тем, от чего отказались сильные. Такова участь слабых.
   Там, на севере, разбитые остатки кланов объединились в один, крупный и многочисленный. Но, помятуя знаменитые сражения прошлого, они не решались уже на нападения, а все силы свои направляли на выживание. Как и прежде, они дрались, но на это оставалось всё меньше сил. Тяжело давалась им жизнь. Зимой они носили обрывки мелких шкурок и сухие листья, и, конечно же, мёрзли. Еды на севере меньше. Трудное и жалкое влачили они существование. И выбрали эти бедняги себе вождей, чтобы был в племени человек, управляющий всеми и внушающий страх.
   Но вот в одном из этих кланов умер старый вождь. И пришёл на его место вождь юный, самый сильный и умелый охотник из всех. Слушались его люди беспрекословно, ибо был он зол и жесток. Помышлял он о войнах, захватах и кровавых ночных пиршествах. И не знал он жизни иной. Стали люди клана готовиться к войнам…
   Однажды отправился вождь на охоту. Видит – свинья дикая бредёт. Схватил он камень и понёсся на неё с криком. Та – бежать. Гнал он, гнал её по полю, по камням, да и выгнал в лес. Нырнула свинья в заросли и исчезла. Остановился вождь, отдышался. Присел, опершись о дерево, и стал думать, искать ли другую добычу или в пещеру свою вернуться.
    И вдруг вскочил, ощетинясь. Видит он перед собой старика. Маленькое, изборождённое морщинами, словно древесная кора, лицо его заросло седой бородой, густой волной захлестнувшей худощавое тело его до пояса. Большую голову венчали седые длинные волосы. На плечах его была зелёная накидка из листьев, а ноги были босы. Глаза его, тусклые и неподвижные, остановились на вожде, в руке был сжат посох.
 - Прочь с дороги, старик! – крикнул вождь на своём зверином языке, - или будешь убит!
   Старик покачал седой головой.
 - Жестокий дикий зверь. Уже и на меня руку поднял…
   Этот старик не простой был – здесь, в этом глухом лесу, повстречался вождю ни кто иной, как великий Дух Природы.  Обладал он чудодейственной силой, никому более недоступной, понимал язык любой существующей на земле твари, морей, скал, лесов, рек, полей, гор, океанов. Был он один природы господин. Тяжела эта должность, как ни крути, а потому хотелось ему, чтобы какое-нибудь существо разум приобрело, узнало его и помогало во всех его непростых делах. Вот и сейчас глядел он на этого громадного дикаря, и диву давался – ни у кого из диких зверей не находил он той кровавой жестокости и жажды убивать, порождённых первородным безумием, какою обладал его гость, как и всё его племя, все подобные ему люди.
   И стало Духу интересно, что будет, если дать человеку разум. А что? Действительно! Ранее дарил он эту драгоценность менее диким зверям, но они растрачивали её впустую, не умея вести за собой себе подобных, и приходилось с сокрушением избавлять от неё несчастных животных. А тут такой случай…
   Мысли его прервал громогласный вопль обречённого иметь разум вождя. Он полетел на ненавистного старика, размахивая сжатым в руке камнем. Казалось, этот плечистый и сильный зверь сейчас убьёт его, маленького и тщедушного, одним взмахом. Но не знал он, с кем имеет дело. Прямой взгляд старика пронзил его насквозь. Вождь встал как вкопанный и выронил камень из ослабевшей руки. А старик всё смотрел. Глаза его, некогда серые и неподвижные, вдруг враз просветлели, сделались огромными и близкими. В них играло красное пламя, жгущее и испепеляющее вождя изнутри…а он всё стоял с задранной перед вверх рукой…
   Но вот глаза старика уменьшились, помутнели и скрылись за сухими веками. Вождь вовремя выставил назад ногу, чтобы не распластаться на камнях. Огромная косматая ручища плетью свалилась к ноге. Оба смотрели друг на друга в безмолвии…
 - И чего же ты хочешь от меня, старик? – спросил наконец Вождь.
 - Ты задал мне не тот вопрос. Я – Дух Природы, управляющий всем, что видишь ты вокруг себя, и мне от тебя ничего не может быть нужно. Но не нужно ли что-нибудь тебе от меня?
 - Мне нужна добыча! Потом я пойду к моему племени.
 - Тогда ступай и ищи свою добычу. А если что-нибудь захочешь, приходи на это самое место и зови меня.
 - Ты мне не нужен.
   Старое, будто из коры вытесанное, лицо растворилось в улыбке.
 - Поглядим, - загадочно произнесли тёмные потресканные губы, и старик растворился в воздухе, будто его и не было.
   А Вождь тем временем выбежал из леса и стал искать добычу. На этот раз охота оказалась более удачной.  Другая свинья, мирно жевавшая всевозможные травы в поле, и с места тронуться не успела  – череп её был пробит порывистым ударом камня. Взвалил на себя Вождь свою добычу и в обратный путь устремился.
   Пришёл он в своё племя. Там опустил он свинью со своих плеч прямо на пыльную от сухого воздуха землю. Оказалось, добычу принёс только он, и нужно было производить делёж со всеми людьми клана. Сначала, как и всегда, поел сам Вождь. Остальные же вынуждены были делить свинью между собой. Поднялся крик, начались драки, побои. Победители получали всё, что могли съесть, проигравшие – то, что осталось от более сильных сородичей. Одного из слабаков едва не зашибли насмерть. Он сидел, покачиваясь из стороны в сторону, дико озираясь и жадно пожирая глазами остатки пищи, доставшиеся не ему.
   Посмотрел Вождь на это, и страх его взял, хотя не было смелее и жестокосерднее его во всём племени. Долго ещё сидел он в задумчивости, наблюдая за племенем, таким кипящим и буйным, и от того показавшемся ему ещё ужаснее. Одни потрясали сжатыми кулаками и ревели, другие скакали без дела, а иные и вовсе залегли меж камнями залечивать раны после дележа.
   В тот вечер, растянувшись на своих камнях, долго думал Вождь. Думал о том, что кто-то вовсе без пищи остался, а кто-то тем временем сильно переел; о том, что мелких животных становится всё меньше, а на крупных люди идти боятся; о том, что таких дележей будет всё больше, а пищи – всё меньше. Боялся он за племя своё, впервые в жизни своей ощущая этот неведомый ранее страх – страх за другого. И решил Вождь завтра же отправиться к Великому Духу, спросить, как же ему, старшему своего племени, быть.
   На следующий день, на заре, не дожидаясь пробуждения диких своих сородичем, направился Вождь в лес. Добрался до места заветного и громко позвал Великого Духа. Зашумели кроны деревьев, закачалась трава, завыл ветер, сдувая с цветов утреннюю росу, и появился старик с высохшим лицом.
 - Зачем ты пришёл ко мне, Вождь?
 - Хочу я тебя попросить, Великий Дух, чтобы указал ты мне путь верный.
   Улыбнулся старый Дух. Он давно уже знал, о чём думает Вождь, а потому сразу начал свой рассказ.
 - Люди, которые живут с тобой, дикари. Да, именно так. Даже животные живут мирно в стаях своих и не убивают друг друга за кусок добычи. Посмотри на зверушек малых – они уважают детство и старость. Заботятся, значит, о маленьких и стариках. А вы, люди, старость не уважаете. Отвоевал своё иной старик, его бы на довольствие и поставить. А вы что? Камнями его! Камнями! Могила больного исправит! Но старость – не болезнь, а неизбежность. Иные из вас даже детей бьют. Жестоко, методично. И своих, и чужих – всех, кто под руку попадёт. Воспитываете дикарей, таких же, какими сами себя заявляете! А войны!.. войны-то ваши чего стоят? У зверей диких нет таких кровавых драк, как у вас! И всё за кусок земли, за кусок сырой плоти…самому-то не противно, Вождь?
 - Противно, - отвечал оторопевший слушатель.
 - А Природа жестокости такой не понимает. Всякий всякого поедает, это нерушимый закон её, но поедающих сородичей своих она терпеть не может. Оттого-то и запрятаны они, гады скользкие, по болотам да оврагам, чтобы и на свет показаться не смели. Сидят они там, головы показать боятся. И так со всяким будет, кто закон Природы нарушит. А вы, люди, делаете это постоянно. Вот и глядите – не ровен час, окажетесь вы сами в слизи болотной!
   А чтобы не было этого, должен ты людям племени своего рассказать всё, что услышал сейчас от меня. И должен ты вести их за собой, вести вперёд, к Природе, к близости с ней, ибо она одна наша общая мать и заступница. 
   Пал тут Вождь на колени и взмолился:
 - О, Великий Дух! Так как же мне, мне – одному человеку, всех за собой повести? Что я должен им сказать?
   Улыбнулся Дух и так ответил ему:
 - Ты прав, Вождь. Нелегко это будет, ибо того, что сказал я тебе, мало, чтобы всех к новой жизни лицом развернуть. Вот что скажу тебе: мало только приказывать да рассказывать, ты ещё и воспитывать должен. Объяснить, где правда, где ложь, где жестокость, где – милосердие. Тогда только пойдут за тобой люди.
   Не увидимся мы с тобой более. Делай всё так, как я тебе говорил, и сможешь ты совершить невозможное. Прощай, Вождь.
   Тут налетел сильный холодный ветер, и старик поднялся над землёй. Он простёр тёмный сухие руки к небу и возвёл глаза свои ввысь. И тут он распался на небольшую кучку листьев, которые подхватил, завертел ветер с громким свистом. Завертелись листья над поляной, покружились с загадочным тихим шёпотом, да и унеслись в лесную глушь.
   Постоял Вождь на поляне лесной, развернулся да и побрёл домой знакомым путём. Пришёл он как раз тогда, когда начали просыпаться его сородичи. Все пробудившиеся хотели уже отправиться ловить добычу, как он жестом остановил их и приказал будить остальных. Когда наконец собралось всё племя, Вождь начал свой рассказ…
   Всё сказал, что слышал в лесу от старика. Внимательно слушали его люди, кивали. Под конец мужчины мрачно насупились, а женщины искренне прослезились – настолько чувственно прозвучала речь Вождя, настолько запала им на сердце. И решили они начинать жизнь новую, от старой в корне отличную.
   Начал Вождь с того, что решил охотиться сообща. Выбрал он сильнейших мужей племени, вооружил их камнями да палками и стал яму рыть. А остальных на охоту отправил. Так жили они несколько дней, поровну разделяя скудную пищу и не огрызаясь друг на друга. Когда же широкая и глубокая яма была наконец вырыта, взял от тех же мужей и вместе с ними двинулся в пещеру, где жил огромный медведь, которого ранее боялось племя. Выгнали они разъярённого зверя, заманили в вырытую яму, прикрытую листьями, и там забили насмерть. Эта была первая крупная добыча племени. Впервые еды хватило всем с избытком. А шкуру Вождь забрал себе – из неё он сделал себе накидку. В эту ночь засыпал он с твёрдой надеждой завершить начатое дело до конца.
   На другой день отважные мужи на медведя идти отказались – куда проще забить мелкого зверя. Согласился на это Вождь. Пускай, думает, малость передохнут. Но и через день, через два и через три отказались они от охоты. И стали опять добычу делить по вечерам, и кричать стали, и дичать. Забыли обо всём, что сказал им Вождь.
   Он же ещё хранил святое намерение и готов был бороться за людей, за их светлое будущее. Даже без их желания. Что поделать – человек до последнего яростно цепляется за невозможное. Такова уж наша человеческая натура.
   Но что бы ни делал Вождь, как ни уговаривал, как ни кричал, как не приказывал, дело не двигалось с места. День за днём он лишь всё больше терял авторитет у своих соплеменников и от того всё больше погружался в отчаяние…
   Как-то бродил он вокруг своего племени, погружённый в мрачные раздумья, и совсем не заметил, как вышел в лес на то самое место, где повстречался ему одинокий маленький старик. Поднял глаза он к кронам могучих деревьев и возопил:
 - Где ты, Великий Дух? Явись ко мне! Покажись! Хочу я выполнить задание твоё, да не могу. Нет у меня той силы, что нужна тебе!
   Ничего не услышал Вождь, только ветер по-прежнему насвистывал свою однообразную песню меж стволами деревьев. Постоял он, постоял, да и домой повернул. И вдруг вспомнил он слова Великого Духа. И придумал Вождь способ, как можно своё святое намерение осуществить, и бодро зашагал домой.
   Между тем люди племени вновь натаскали добычу и начинали кровавые свои дележи. Вождь пришёл как раз перед началом страшного зрелища. Попросил он у своих соплеменников слова. Те хоть и теряли к нему страх и уважение, но нехотя согласились. И рассказал им Вождь, как в одном племени люди научились всё делать вместе и сообща. Описал им постоянный достаток и отсутствие споров и драк. И ещё сказал, что племя это начало с равного деления добычи. Придумал, конечно. И притом весьма нескладно.
   Но люди внимательно его слушали, переглядывались, перешёптывались и охали. А когда он кончил, молча, не сговариваясь, поделили добычу поровну. А на утро храбрые мужи позвали Вождя охотиться на медведя.
   С тех пор дела племени пошли в гору. Постепенно люди стали вытачивать первые орудия труда, потом освоили охоту на мамонтов, научились строить жилища из их костей и шкур, шить шерстяную одежду, а через несколько лет впервые развели костёр от ударившей молнии. И всякий раз вечерами садилось племя в круг, и начинал рассказывать Вождь. Слушали люди про любовь и веру, надежду и отчаяние, правду и ложь, гнев и ненависть. Слушали и вникали. И делали. Через многие годы нашли они первые целебные травы, научились изготавливать сложные орудия охоты, жарить еду на костре и даже освоили рисование на скалах. А когда однажды напало дикое племя людей, получило оно такой отпор, что вскоре после этого погибло вовсе.
   И всё это время продолжал рассказывать Старый Вождь, и продолжали слушать его люди. И продолжали жить и делать. А когда стало Старому Вождю тяжело самому рассказывать, собрал он самых талантливых детей племени и стал учить их этому непростому ремеслу. И когда совсем не о чем было поведать ему соплеменникам, ученики его подхватили эту важную миссию не хуже его самого, чему он был рад несказанно.
   И умер Старый Вождь. Умер счастливым, с твёрдой надеждой на светлое будущее. И так сказал он перед смертью:
 - Верю в вас. Верю, пока есть в племени нашем такие люди, которые рассказывают нам свой нехитрый вымысел. Ведь иногда людям нужно просто поверить в сказку, и тогда они вновь живут, смеются и делают. На людях этих держится всё племя. Берегите их как зеницу ока и готовьте всё новых и новых. И тогда будете жить. Счастливо и сыто жить будете».
   Так сказал Старый Вождь, улыбнулся своему племени, закрыл глаза и умер.