Восход

Подол тяжелого платья волочился по асфальту, грязь и пыль липли к нему, повреждая хрупкую материю бледно-розового цвета. Платье шуршало при каждом шаге, напоминая о не сложившимся вечере и неприятностях, которые он доставил.

Тонкие пальцы сжимали сигарету, чей дым проникал в легкие, отравляя собой организм, а вместе с ним и душу. Наращенные ногти поломались – на кончиках пальцах застыла кровь и забилась грязь. Стеклянный взгляд был направлен сквозь Вселенную – в пустоту… И этот голубой цвет глаз, казалось, померк, изменившись на цвет дыма.

Серого.
Блеклого.

Дым с рассветом развеется.

После последней затяжки сигарета упала на асфальт. Медленные шаги… Шуршание платья… Запах дыма, перемешавшийся с ароматом чьих-то духов, перемешайся с легким шлейфом красного, как кровь, вина. Ночь неторопливо ускользала, позволяя рассвету растекаться по просторам этого маленького грязного и неродного городка. Солнце теплым пледом начало укрывать озябшие и оголенные плечи, а девушка все шла и шла, не чувствуя ни боли в ногах ни сочившийся из ранок крови на кончиках пальцев.

Она просто шла домой.
Жутко уставшая и бессильная.
Иссушенная и искушенная.
Потрепанная и потерянная.

Она остановилась возле своего подъезда, не понимая, не помня, какой дорогой добралась до дома. Кодовая дверь была открыта, словно приглашая в свои холодные объятия.

Приглашение было принято.

Подол платья волочился теперь по первым ступеням лестничной клетки, собирая весь мусор. Подвернулась нога, словно назло, но удалось сохранить равновесие и не упасть на порожки.

Застывшие слезы, перемешавшиеся с потекшей тушью, уже не беспокоили. Только глаза болели от яркого света, а в остальном – относительно нормально. Мозоли же на ногах растерлись до крови от неудобной, но красивой обуви. Саднящая боль игнорировалась организмом. Больше не к чему.

Она поднялась на первый этаж, устало оглядела квартиры, вспоминая с какой радостью мчалась по этим ступеням мимо этих квартир несколько часов назад. Как давно это было… Целую вечность назад, кажется.

Ухватиться за перила только за тем, чтобы не упасть. Медленно подниматься вверх по лестнице только за тем, что надо быть дома. И держать себя в форме только за тем, что так хотят от тебя окружающие. Несправедливо.

Ноги наливаются свинцом, а все тело сковывает жуткая усталость. Подняться до третьего этажа кажется уже невыносимым. Следовало бы воспользоваться лифтом… Ах да, он же совсем не работает.

Заколка выпала из прически, со звоном ударившись о пол. Девушка не обратила на это внимания. Рыжие пряди упали на обнаженные плечи и лопатки. Но даже это осталось незамеченным, словно мир перестал ощущаться тактильно, словно все рецепторы притупились.

Почтовый ящик был без замка. Открыть дверцу, достать один-единственный конверт – этого не стоило бы делать после пережитого, но если добивать этот день, то уж до конца. Уничтожить его и все чувства вместе с ним.

Она взяла конверт, прижала его к груди, прислонилась к стене и закрыла глаза. Так сильно хочется заснуть и забыться, что это лишает рассудка. Безумием разбиваются все прежние желания и стремления, оставляя после себя лишь стеклянную пыль, вонзающуюся во все тело.

Она скатывается по стене, понимая, что не сможет преодолеть еще несколько пролетов. В сумочке вибрирует сотовый телефон, но это уже не столь важно.

Ничто не важно больше.

Она сжимает конверт, мнет его, а потом медленно разглядывает, как археолог какую-нибудь находку времен палеолита.

От людей остаются лишь бумажки в виде документов или видов на жительство. Раньше оставалась память о доблестных подвигах и какие-нибудь семейные ценности, книги, картины, симфонии... А теперь - бумажки.

Люди дешевеют, а бриллианты растут в цене. Расстановка реальной себестоимости…

- Бумажные души, - шепотом вырывается из горла. Слова растворяется в холоде подъезда, исчезают и уже не имеют каких-либо следов существования.

Следовало бы сжечь эти тотемы, оставшиеся на память. Зачем собирать макулатуру?

Она разрывает конверт, вытаскивает письмо, уже не испытывая никакого трепета души. Ей до ужаса хочется просто раствориться, как и ее словам. Раствориться в безразличии и холоде. Без остатка.

На память – письма, глупые листки, впитавшие в себе чернила и не несущие никакой ценности. Сожги это письмо – и никто не пострадает. Сожги это письмо – и душе станет легче.

На память – письма, пропитанные холодом и безразличием от человека, которого видел всего один раз и то – на фотографии. Она не слышала голоса своего немого собеседника, не видела взгляд и не знает его запаха. Как же глупо.

Абзацы разбиваются на предложения, предложения – на хаотичный набор слов. Информативность этого письма тоже становится обесцененной.

Последняя сигарета в пачке. Вредная привычка – курить. Гадкое пристрастие – писать кому-то, кто живет за три тысячи километров и наивно верить, что вот однажды… И где этот друг сейчас, когда разрушилось все до основания?

Письма не согревают.

Зажигалка уже не работает. Стоило предусмотрительно купить новую. Стоило предусмотрительно вообще не появляться на этот свет.

Стала кусать губы, рассматривая письмо, чувствуя разъедающее сожаление и осознание того, что все было впустую. Руки не помнят крепкие пожатия ушедших в никуда подруг, друзей и любовников, не знают прикосновений того человека, что потратил свое время на этому никому не нужную писанину…

На память – лишь отпечатки людей, превратившихся в призраков. Отпечатки на теле. На душе. Отмыться бы от этой липкой и грязной пленки чьих-то прикосновений… Отмыться бы от следов прошлого.

Зажглась. Огонек освещал пространство.

Мнимое тепло.
Мнимый свет.

Все, окружающее нас, есть ничто иное как иллюзия. Солнце, дарящее тепло и свет, смертельно опасно для человека. Сигареты, дарящие успокоение, вредны для здоровья. Письма, заставляющие поверить в то, что ты кому-то нужен, разрушительны для души.

- С любовью, - шепчет она, сжимая клочок письмо в одной руке и зажигалку – в другой.

Совместить заботу и одиночество, как совместить бумагу и огонь – останется лишь пепел. Пустая трата времени.

Лист вспыхнул, озаряя пространство. Чернильные чужие буквы сгорали на глазах, так и не успев донести новости, которые с кем-то произошли где-то в другой Вселенной. Ночь и сопутствующая ей недосказанность, убежала в пустоту, в несбыточность.

- Навеки твоя.

Она дождалась, когда бумага догорела. На память - зола, которая скоро растопчется и развеется как пыль. Все в этом мире тленно и недолговечно…

Но сейчас! Сейчас – вполне реально.

Она медленно поднялась, оставив остатки своего непрочитанного письма и своей прошлой никчемности на этом лестничном пролете, а потом решительно направилась вверх по лестнице, начиная чувствовать и боль в ногах, и головокружение, и высокое давление.