Гон

               

   В недавние до перестроечные времена с охотой у нас  был полный порядок. Огромное охотничье хозяйство страны функционировало чётко, честно и эффективно. Всё было учтено. Путёвки и лицензии стоили копейки. Каждый охотник должен был отработать в охотхозяйстве определённое количество часов и этим внести личный вклад в развитие охоты на местах, в разведение и сохранение зверей и птиц. Некоторые охотники имели постоянные обязанности в угодьях. Я вот, например, устраивал и содержал на большой территории глухариные галечники. Каждую осень таскал в рюкзаке мелкий гравий, подсыпал в галечники, выкапывал лишний дёрн, вырывал траву. С особой серьёзностью регулировалась численность различных хищников, особенно волков. Борьба с волками хорошо поощрялась. За добычу волков охотники получали ощутимые премии и даже бесплатные лицензии на отстрел лосей. Кроме того, волчья охота сложна, интересна и почётна. Редко кому за всю свою жизнь удавалось подстрелить хотя бы одного волка. Пик численности волков в наших лесах пришёлся на середину семидесятых годов. Началась интенсивная борьба с хищником во всех охотхозяйствах и коллективах охотников. Включился в эту борьбу и я.
            Несмотря на загруженность работой, я с большим интересом и азартом начал учиться вабить, изучать специальную литературу, методы и способы борьбы с этим умнейшим хищником, да так увлёкся, что все остальные виды охот отошли на задний план и стали мне неинтересны.
         Сейчас, по прошествии многих лет, я пришёл к выводу, что самыми захватывающими и интересными годами в моей охотничьей биографии были годы охоты на волков. И хотя за эти годы, учась, ошибаясь и пробуя, я добыл всего лишь четырёх волков, самые яркие впечатления я получил, столкнувшись с этим невероятно умным и достойным соперником. Случались и леденящие кровь моменты. Об одном из них я и хочу вам рассказать.
       Как – то в начале лета я отправился на поиски волчьего логова. После весенней распутицы лесовозные дороги утопали в грязи и на них хорошо были видны звериные следы. Известно, что волки часто используют лесные дороги, избегая нападения клещей. По следам на таких дорогах можно вычислить местонахождение волчьего логова. Выйдя из дома в три часа ночи, в пять я уже был далеко в лесу. Как же великолепен лес ранним утром в начале лета! Птичий гомон сотнями голосов заполняет всё пространство! Весело журчат ручьи, а в лесу полное безветрие и сумасшедший запах молодой листвы и цветов! Я стою возле лесной дороги, очарованный и счастливый, слушаю лес и саму жизнь! Вдруг мои глаза уловили на дороге какое-то движение… Из-за поворота дороги вышел матёрый волк. Я замер. Хотя до волка было не менее ста шагов, зверь сразу заметил меня. Он остановился, несколько секунд посмотрел на меня, развернулся и легкой рысью побежал обратно по своему следу. Я двинулся за ним.
          По многочисленным следам видно, что волк постоянно пользуется этой дорогой, таская добычу своему семейству. Через пару километров следы вывели на большой, свежий выруб, где дорога закончилась и следы потерялись. Я рассмотрел выруб. Он под небольшим уклоном спускается в ложок, где среди зарослей травы и кустов блестит небольшая речка. За речкой склон, густо заросший мелким ельничком. Ельник на южном, прогреваемом солнцем склоне, рядом речка – самое подходящее место для волчьего логова. Решаю не ходить там, не пугать волков до осени. В августе волки начинают выть на логовах, и тогда можно устраивать охоту на вабу. Довольный, что сходил не зря, возвращаюсь домой.
          В августе проверить логово не удалось, и лишь в сентябре я решил сходить на то место на под слух, проверить, там ли логово. Путь мой лежал мимо маленькой деревеньки, притулившейся возле тракта, между чистыми, травянистыми угорами. В этой деревне частенько разбойничали волки, и я решил зайти за свежей информацией. Возле крайней избёнки сидела на лавочке худенькая старушка и с интересом смотрела в мою сторону. Я подошёл: - Здравствуйте, бабушка!
Старушка внимательно оглядела меня.
-Здрастуй, родимой! Ты ли за волками-те ходишь!
-Да, вот учимся, бабушка, пробуем, только хитрей они пока нас…   Старушка поднялась.
- Уж постарайся, родимой! Вовсе житья от окаянных не стало! Три дни, среди дня набежали да из огороду у Егора овечку с ягушками сволокли и барана тут жо заили, токо ни осилили, видать, нести –то, Егор его оснимывал после…
- А куда они овечку-то унесли?
- В северный лог сволокли. Егор-от бежал за имя с ружжом, стриллил, да ни умитил. Волк-от большушшой, скачет от ево с пригорка на пригорок, так Егору и не дался! Егор-от у нас шибко охотник, а с волками, однако, сладить не могет. Собака Егорова бросилась за волком, дак он собаку-ту шибко пужанул, та с рёвом да к Егору, подле ево и спаслась! Ох уж, как оне, враги, нам пакостят нынче! Всю жисть ту тока прожила, а таково набега ишо не бывало! Где-то недалёко, видать, у их гнездо. Боле двух десятков овец потравили окаянные, да телушку, да козы две! Намедни мою козу в етом вот логу разодрали! С час одне косточки и валяютса, а уж такая коза дойная была да смирёная. Шибко ревела я. Вы уж их, окаянных поимайте, посторайтеся! Всем житья от их не стало. В других-то деревнях шибко много тоже задрали…
- А овцу-то куда унесли, так там бывали люди?
- Егор-от и бывал. Перву ночь, сказывал, ни или её, а втору ту ночь съили дочиста, токо морда и осталась, а как развиднелося, собаки ету морду и приволокли в деревню.
- Ну ладно, спасибо, бабушка, за новости про волков. Пойду, посмотрю, может, и покараулю до темна.
Старушка смерила меня подозрительным взглядом:
- А ни тоскливо ли тебе одному-то? – Я улыбнулся – Ничего страшного тут нет…
- Ну, да дай тебе, Бог, здоровья!

      Я пошагал в сторону указанного старушкой лога. На пригорке оглянулся. Старушка всё стояла, размахивая руками и что –то наговаривая мне вслед. Хорошего места для за сидки там не оказалось, да и от скотины ничего не осталось, так что караулить не было смысла, я свернул на лесную дорогу и пошёл на место предполагаемого волчьего логова. Километра три пробирался почти заросшей лесовозной дорогой. Глубокие колеи заросли травой, укрылись, местами заполнились водой, а по обочинам на солнце и просторе бойко пошли в рост кусты и деревья. От той весенней грязной дороги не осталось и следа. Я пробирался между ветками и колеями осторожно и медленно, надеясь к вечеру дойти до выруба. Мою дорогу пересекали многочисленные лесовозные дороги и волоки, мне же нужно было дойти до эстакады, где хлысты раскряжёвывались и грузились на лесовозы.
 
    Предвечерний лес глухой и тихий. Нет уже тех весенних птичьих концертов, ласкового солнца, не видно и следов на дороге – всё заросло густой травой. Лес кажется мрачным и необитаемым. Я, словно леший, бесшумно пробираюсь в волчьи владения. Вот, наконец, и эстакада. Выхожу на перекрёсток дорог и вижу возле эстакады двух крупненьких, круглых медвежат. Пячусь потихоньку назад, за прикрытие кустов.
- Ага, где-то рядом мамаша… Бесшумно заряжаю пули, беру в левую руку два пулевых патрона, достаю из ножен нож и сую за голенище правого сапога. Разглядываю медвежат и ищу глазами медведицу. Медвежата-два упитанных бочонка – угрюмо стоят на дороге, глядя на кромку леса. Вероятно, не отошли ещё от дневной спячки и потому совершенно пассивны. Крупная медведица потихоньку бредёт вдоль кромки леса в мою сторону, останавливаясь и копаясь в земле. Лихорадочно соображаю, что делать. Идти, а тем более бежать назад нельзя! Медведица услышит и, повинуясь инстинкту преследования, может броситься вдогонку. Допускать зверя близко тоже нельзя – она может расценить это как нападение и, защищая медвежат, сама нападёт. Что же делать!? Медведица между тем прошла в мою сторону ещё несколько шагов. Надо её как-то отпугнуть… Беру на мушку тушу зверя и издаю короткий свист. Она резко встаёт на задние лапы, несколько секунд смотрит на меня, нюхая воздух, затем опускается, проходит ещё несколько шагов, останавливается и опять начинает что-то раскапывать. Не увидела. Не зря говорят, что медведи плохо видят. Медвежата перешли ближе к матери и снова остановились, не проявляя к еде никакого интереса. Что же делать!? Зверь совсем близко, не больше двадцати шагов! Резко стучу патроном по стволу ружья. Уж от стука металла должна уйти! Но не тут-то было! Медведица снова встаёт на задние лапы, приглядываясь и нюхая воздух и опять, не разглядев меня, опускается и бредёт в мою сторону… Всё, дальше допускать её нельзя! Выхожу на середину дороги, прицеливаюсь в неё и грозно кричу: «Уходи!» Медведица поворачивается боком ко мне и медленно, напряжённо шагает в сторону леса, держа меня в поле зрения, готовая в любой момент развернуться и напасть. Медвежата, даже не глядя на меня, покорно побрели за матерью. Не доходя до кромки леса, она прыгает в чащу, медвежата за ней, и я долго слышу треск убегающих зверей. Облегчённо выдыхаю: ну разве можно было такое предвидеть?
   
   Поворачиваю влево и иду по этой дороге в сторону выруба, ещё не осознав, что был сейчас на грани гибели. И зачем я, дурак, вышел? Можно было подождать, когда она подойдёт совсем близко, и выстрелить в голову. Но тогда куда девать медвежат? Без матери – сразу погибнут. И с другой стороны, это была бы уже не оборона, а убийство! И где гарантия, что попал бы в голову… Странно, почему она не бросилась? Неужели хотела показать медвежатам, насколько опасен человек и как от него надо убегать… Или поняла, что я её отпугиваю, не желая конфликта? Что было у неё в голове? Ведь мы даже не представляем себе, насколько умны бурые медведи!
    Я приближался к вырубу, рассуждая и переживая случившееся, как всегда не ведая, что меня может ожидать на этом злосчастном вырубе. За лето он зарос травой, крапивой, малинником и побегами лиственных деревьев, приоделся и похорошел по сравнению с весной. После сплошной вырубки леса образовалась огромная, голая поляна в пеньках и кучах оставленного лесорубами вершинника. Местами виднелись сложенные брёвна сухого двухметровника, заготовленного на дрова, да так и не вывезенного из леса по каким-то причинам.
   
    Подойдя к такой стопке дров, я присел на брёвнышко отдохнуть, попить из термоса горячего чая. Смеркалось. Я зарядил картечь. Недалеко от меня высилась горка лесного мусора, состоящая из сучков, пней и земли. На вершине горки заросли крапивы вперемешку с кипреем. Рядом, прочищенный трактором волок, уходящий вниз, к речке. Недалеко от волока виднеется большая, свежая гонная яма. Ветерок доносит от неё стойкий запах лосиной мочи. Лоси в период гона выбивают копытами неглубокие ямы в земле и мочатся в эти ямы. Лосихи, найдя такие ямы, валяются в них, возбуждаются, начинают активно искать быков… и род звериный продолжается… Мудрая природа всё предусмотрела.
      
            Я забираюсь на вершину горки и, приставив к губам ладони, пронзительно вою волчицей, провоцируя волков на ответ. В тишине сгущающегося сумрака мой вой несётся по окрестностям уныло и жутко, отражаясь от леса мрачным эхом. Напряжённо слушаю. Ответа нет. Неожиданно вместо ответного воя, внизу, возле речки, послышалась возня, хруст, резкие хоркающие звуки, треск, топот убегающего вверх по вырубу лося.
- Волки! Волки гонят лося! Разворачиваюсь в сторону топота и вижу силуэт бегущего в сторону леса лося.   
- Эх, жалко, что далеко! Вот бы рядом лось пробежал! Я бы тогда пострелял по волкам! Фигура лося пересекла выруб и нырнула в мелколесье соседнего выруба, успевшего густо зарасти молодыми деревцами. Там раздался страшный треск, шум, топот, как будто по этому мелколесью, круша всё на своём пути, неслось стадо свирепых слонов. Этот грохот свободно катился по голому вырубу вниз, к речке, и растекался там во влаге лога, многократно усиливаясь. Звук бегущего стада стал заворачивать влево, приближаться и пошёл прямо на меня. Я сжал в руках ружьё: вот это удача! Только бы не промазать! По мере приближения к моему вырубу дикие звуки бегущего стада заполонили всё окружающее пространство. Деревья там с треском ломались и падали, схлёстываясь листвой и ветками. Даже тут, на вырубе, земля вздрагивала от ударов мощных копыт. На краю выруба появился лось и понёсся прямо на меня.

-Хорошо, что я на горке, не затопчет… Лось выскочил на волок, идущий мимо моей горки, и побежал по нему вниз к речке. Я привстал, высматривая волков, но волков не было! Мимо меня крупной рысью пробежала лосиха, широко расставляя копыта. Она легко перемахнула через торчащую из земли берёзу, перекрывающую волок. Лес на кромке продолжал трещать и ломаться. Я не мог ничего понять… Где же волки? Неужели они так отстали и это они ломают лес! Сколько же их там? Скоро всё прояснилось. На кромке леса появился огромный бык. Высоко подняв голову, нюхая воздух, он нёсся в мою сторону по следу лосихи. Я вжался в заросли крапивы, заряжая пули трясущимися руками.
- Только бы не учуял меня! Гонный лось – серьёзнейшая опасность! На вырубе ни единого дерева! Эту мою горку он вмиг размечет вместе с моими потрохами! Вот это я попал!

Между тем лось уже бежал мимо моей горки по следу лосихи. Эту берёзу, что перепрыгнула лосиха, он даже не заметил. Удар грудью был такой силы, что обломки разлетелись по обе стороны волока. Он бежал крупной рысью, и земля сотрясалась под копытами. Огромные, мощные рога, полу тонная гора мышц, дикие, кровавые глаза, широкие острые копыта! Этот монстр нёсся за лосихой, высоко подняв голову, высматривая её впереди, и растоптал бы сейчас даже трактор, попадись он на его пути! Какие тут могут быть волки? Тут эта крупная медведица выглядела бы жалкой овечкой!
 
    На моё счастье бык пробежал мимо и у речки, видно, настиг лосиху. Там снова послышалась возня, частые хоркающие звуки, топот, треск сучьев. Там свершалась кульминация гона! Зарождалась новая жизнь! Однако треск в мелколесье продолжался, и скоро мимо моей кочки пробежали ещё два быка. Эти были поменьше. Только я перевёл дух, как перед моей кочкой остановился четвёртый молодой бык-двухлеток. Я затаил дыхание: неужели почуял запах человека!? Постояв мгновение бык сорвался и побежал напрямую, на звуки гона.
 
       На вырубе быстро темнело. Гон опять врезался в мелколесье, перемалывая деревья. Я бросился к ближайшей кучке дров и поджог её. Это, пожалуй, был единственный выход, чтобы спастись! Уж костёр-то наверняка отпугнёт лосей. На куче оставаться нельзя: лоси в темноте могут налететь на неё. Скоро лосиха снова побежала через выруб к речке и мне стала понятна её тактика. Рогатые быки не могут догнать комолую лосиху в густом мелколесье зацепляясь за деревья и кусты. Это даёт ей возможность оторваться и перевести дух.
 
       Костёр не напугал лосей. Иногда они пробегали совсем рядом, не обращая на него внимания. Я выстрелил в воздух дуплетом, но и это не помогло. Дикие бега по вырубу продолжались до рассвета. Всю ночь я не сомкнул глаз, поддерживая огонь. Гон затих так же неожиданно, как и начался. Когда хорошо развиднелось, я поспешил домой. Эмоции переполняли меня: ничего себе, сходил за хлебушком! Всё-таки охота – опасное увлечение! Погибнуть можно совершенно неожиданно и зря! Больше на этот выруб я не ходил.

 Фото из интернета.