А потом я умерла

- А потом я умерла!..
- Смерть, но ты и теперь мертвецки пьян!
- Совесть, во первых - Я не закончиЛА, а во-вторых – не называй меня в мужском роде, ибо я жеенственный-наяаа!.. (Громкое "ик!")... мдагрмнч....

Маленькое затишье. Смерть вырубилась.

Совесть:
- Чесность, что будем? - при этом Чесность стал говорить в духе прерванного, кем-то рассказа.
- Я партизанам говорю - СДАВАЙТЕСЬ, са-а..с..ми, сами, мы не стреляем в местных, пострадавших от диктаторских режимов, но...
- Что?
- Что! Жаль, что ливийцы не хотят учит английский, язык демократически развитых цивилизаций, МЕЖДУНА-РО-Д-НЫЙ! - С ударением по слогам, произнес Честность.

Обращение Честности к бармену:
- У.. ммм... – негодуя и подбирая слова, промычал Честность. - У тебя крылатые руки!
Ба..мен, дай счёт, мне хватит! Нужно бы поспать часок ещё, перед... Честно не буду!

Совесть, поглядывая на коллегу, оживившись, к бармену:
- Закуска есть, по лучше? Вообще – повара на месте? - Бармен:
- Конечно! В нас смены без перерыва и задержек! Всё на ходу, всё тут же, все всегда готовы обслужить всех и всем!
- Ну тогда хорошо! Нам праздничный крепкий завтрак, но без животного мяса, лучше рыба, прожаренная, морская, подливы, зелени; десерта – немного.
- Спиртное?
– нет, кофе и что-то полезное... каши, суп... только разные, догоняешь?
- понимаю, конечно! Вам на когда?
- а сколько сейчас?

При последнем вопросе Совести, что-то включилось, бармен замотался вокруг стоек и столов и... Крыша бара с лёгким едва слышным шорохом, стала раздвигаться и упаковываясь по краям, образуя навес для веранды, выставляя защитные слоя брони от боеголовок шпионов-самонаводчиков.

Молчаливо смотря на преобразованный инженерной машиной только что бар, находясь уже в приличном залитым рассветными лучами солнца рестораном, он доказал бармену:
- Через час. А моего товарища следовало бы уложить., и ещё, вот этое тело Смерти...есть диван?
- да, сейчас! подошедши к стулу, на котором свис Честность – бармен что-то нажал на стуле – и уже через несколько минут они, без лишнего шума трансформаций, лежали на механической раскладушке. В баре-ресторане при этом были только они: Смерть, Совесть, Честность и услужливый бармен.

Честность вышел на веранду-выход. А по воздуху кое-где пролетал атомный снег, словно лепестки сакуры в японской живописи.