Глава 12. Я становлюсь петербурженкой

Глава—12. Я становлюсь петербурженкой


  И вот я в городе на Неве.  Какое счастье, что у меня есть столько родных и любящих людей! Именно благодаря их заботе с первого моего питерского дня, я оказалась окружена  комфортом  в бытовом и человеческом плане.  Меня сразу же показали всем возможным и нужным специалистам в институте акушерства и гинекологии. В Костиной клинике опять вдоль и поперёк протестировали моё сердце. Константин и мой ведущий гинеколог совместно составили программу моего дальнейшего наблюдения. А пока я должна была наслаждаться отдыхом да еженедельно сдавать анализы.
           Родители позаботились, чтобы у меня сразу же отпали все проблемы с жильём. Мама сначала собиралась ехать со мной и пожить в Питере, пока я не привыкну к новому месту, но Константин её отговорил.  Питер не так уж далеко от Москвы. Вполне достаточно того, что родители будут приезжать ко мне на выходные. А вот когда родится ребёнок, тогда мне может потребоваться постоянное  присутствие кого-то из родных.            
          Квартиру недалеко от Светлановского проспекта, где жили Смирновы, Костя нашёл по рекомендации своих знакомых.  Я спокойно во время прогулки с Евой, которую я, ко-нечно же, не смогла оставить  в Москве, доходила до их дома пешком. Родители и ба-бушки с дедушками решили, что их единственное чадо не должно  жить в съёмной ква-ртире. Поэтому они собрали воедино все свои сбережения, и небольшая двухкомнатная квартира в старой  девятиэтажке на проспекте Энгельса была выкуплена и подарена мне. Так что я сразу оказалась невестой с неплохим приданым.  С самого начала мне были предложены две примерно равноценные квартиры: одна –  в Купчино, а другая – в Выбо-ргском районе, около метро «Удельная». Я выбрала Выборгский. Мой выбор определило то обстоятельство, что почти рядом с домом был парк «Сосновка», а  в нескольких оста-новках  езды на трамвае – другой парк – «Удельный». Это напоминало мне дом и родное Измайлово. К тому же возле станции метро была станция электрички, и в погожие дни мы ездили с Аней и её сорванцами  на перешеек на пляж в Солнечное. Почему-то этот пляж нам пришёлся по душе больше, чем знаменитые курортные зоны в Сестрорецке или Ко-марове.   
              Прекрасный чистый песок, сосны на берегах, свежий морской воздух – всё это создавало очень приятную для отдыха обстановку. Вдалеке в хорошую ясную погоду чётко вырисовывался силуэт Кронштадта. Очень романтичное местечко!  Правда, в вы-ходные здесь было очень много народа, но места хватало всем. От станции электрички до пляжа вела замечательная аллея. Несмотря на то, что на берегу было много разных домов отдыха, турбаз и дач, дорога большей частью шла по лесу. То есть отдых на природе на-чинался сразу же при выходе из вагона электропоезда. Даже Приморский проспект, тяну-щийся от Петербурга, мы пересекали, не выходя из леса. Машину мою  Василий с Игорем сразу же перегнали в Питер, но, пока  не изучу город как следует,  я не рискую  садиться за руль. Мы  с Аней предпочитали ездить на электричке. Мне эти прогулки доставляли  огромное наслаждение. Думаю, что и мой малыш в это время радовался вместе со мной.  Меня опять посетило вдохновение, и я стала писать стихи.

Пляж в Солнечном.

В разгаре питерское лето.
Пляж, чайки, волны и песок.
Асфальт, на солнце разогретый,
Мягчает, плавится, как воск.

Теплее молока парного,
Манит балтийская волна.
Лежу на берегу, но снова
Зовёт меня к себе она.

Такого жаркого июля
Не помнит метеопрогноз.
Хотя немало промелькнуло
Дождей с грозою и без гроз.

А лес дурманит ароматом
Листвы, умытою травой,
Вокруг деревья в три обхвата,
И пахнет ягодой лесной.

Дорога выведет нас к пляжу,
И снова, в сказочном плену,
Мы загорать под солнцем ляжем,
Согревшись, бросимся в волну.

И этот пляж, и это море
Хочу я в мыслях удержать.
Пусть Балтика –  не Черноморье,
Сюда приеду я опять…

        Как же мне в этом радостном летнем мире не хватало Лёшки! Я была  уверена, что он благополучно женат, по-видимому, счастлив, и не вспоминает обо мне. Но ведь надежда умирает последней. И  я на что-то надеялась… Поэтому иногда эти стихи были груст-ными. Я писала их, думая о Лёшке. А о нём ничего не было известно. Где он? Как он? С кем он? Аня, как воды в рот набрала. А сама я не могла набраться смелости спросить. Во-первых, гордость проклятая! Во-вторых, я страшно боялась услышать то, что он женат и счастлив. Увы, не на мне и не со мной. Эти два факта огорчали меня особенно сильно.

Сегодня середина лета,
Денёк погожий, наконец.
И я по-летнему раздета:
Без узких туфель, без колец.

Ленюсь, лежу себе на пляже,
Читаю книжку под кустом,
Не думаю и просто даже
Не вспоминаю ни о ком.

Какое солнце над волною!
Оно ярко и горячо.
Если б ты был сейчас со мною,
То целовал моё плечо.

И мне бы было не до чтенья,
И что чудесная вода,
Я б только до самозабвенья
Тебе в ответ шептала: «Да!»

Мне лето без тебя не лето,
Скорее приезжай домой.
Тебе –  стихотворенье это.
Я жду тебя, любимый мой…
       В квартире полным ходом шёл ремонт.  Его взяли на себя два моих  крёстных: один официальный – Игорь Анатольевич, а второй, благоприобретённый – Василий. Хоть я и отказывалась, они нашли и мастеров, и дизайнера, и оплатили все сделанные работы. Так что с ребёнком я должна была вернуться в почти новую квартиру. Пока шёл ремонт, я жила у Ани и Кости: привыкала к роли мамы. Ничего, почти привыкла. В первые дни я ещё немного побаивалась близнецов, но потом  страх прошёл, и я стала их строить, как миленьких. Они даже слушались меня лучше, чем родителей. Аня была в восторге.
  - Ириша, что я буду делать, когда ты нас покинешь? - со слезами в голосе, конечно же,  в шутку, причитала она.-  Эти бандиты только тебя и слушаются. До смешного доходит: ко-гда ты уходишь гулять, а они начинают беситься, стоит им пообещать, что позвоню тебе, они сразу же становятся шёлковыми. Как тебе это удалось, не понимаю!
    Аня работала несколько часов  в день в транспортной компании «Ирина» в психологи-ческой службе. В службе состоит несколько психологов и социологов. Аня – главная. Но осенью она должна была  восстановиться в институте.  Аня побоялась, что не сможет совмещать работу, учёбу и двоих детей. Она уже дважды брала «академку», чтобы больше времени уделять детям. Но в этот раз она твёрдо решила довести учёбу до конца.  Она рекомендовала на своё место меня. Хозяина компании, конечно же, предупредили, что я в интересном положении, но он согласился меня взять. Оказывается, настоящие клиничес-кие психологи с дипломами медицинского, а не педагогического вуза, нарасхват.  Причём мне было сразу же предложено возглавить  отдел психологической помощи,  с условием, что  после родов я в самом скором времени возвращусь на рабочее место, а компания создаст мне условия для работы и ухода за маленьким ребёнком. «Вот это забота о сотруд-никах!   - подумала я.- Везде бы так!» И, конечно же, дала своё согласие, ибо особого выбора у меня, как вы понимаете, не было. Я оформила все документы у начальника отдела кадров, но у меня ещё осталось несколько дней отдыха.  Я должна была присту-пить к работе 15 августа. А до этого дня я могла наслаждаться летом  и следить за окон-чанием ремонтных работ. Следить за ремонтниками не было особой надобности, ибо договор с ними Игорь заключил через свою юридическую фирму. Условия выполнения работ были очень серьёзными, и малейшие претензии с моей стороны грозили строитель-ной компании драконовскими штрафами. Игорь умел оформлять договоры.  А строители  умели считать деньги и чтили законы. Поэтому ремонт был выполнен качественно и в срок. В самом начале августа я смогла вселиться в хорошо отремонтированную и обстав-ленную квартиру.
Может, потому что это была моя первая собственная квартира, может, потому что она, действительно, была замечательной, но понравилась она мне с первого взгляда. Ква-ртира была небольшая. Две примерно одинаковые комнаты. Первая, чуть больше, прямо-угольной формы – гостиная и кабинет,  а вторая – квадратная – спальня и детская. Деся-тиметровая, довольно просторная кухня была нашпигована современной бытовой техни-кой. Здесь были и стиральная машина, и посудомойка, и шикарная газовая плита с грилем, и микроволновка. О всяких мелочах, типа – блендеров, кофеварок,  тостеров и прочего, даже и говорить нечего. В углу стоял огромный  немецкий холодильник. А над мойкой висела новенькая газовая колонка фирмы «Bosch». В Москве у нас не было такой колонки, поэтому первое время меня постоянно страховала  при обращении с ней соседка, Нина Васильевна, бывшая преподавательница ЛГУ. Она была уже пожилой, но довольно бод-рой женщиной,  она совсем недавно вышла на пенсию.  Выглядела она гораздо моложе своих лет, была очень деятельной, энергичной, знающей и интересной собеседницей. Язык не поворачивался назвать её бабушкой. Её дети уехали жить куда-то на Север. Она по ним скучала, и всю свою нерастраченную любовь и заботу  буквально обрушила на меня. Она даже Еву не иначе как «девочка моя» не называла. Я старалась отвечать ей заботой и вниманием, и мы прекрасно ладили.  Как только я переехала в свою квартиру,  то тотчас же связалась с Ольгой Александровной Вяземской, своей соседкой по палате, и она «примчалась» ко мне в гости. Вот и Питер, оказывается, - город  маленький. Обе мои старшие подруги оказались старыми знакомыми ещё со времён учёбы в университете. Благодаря мне, они вновь нашли друг друга и возобновили старую дружбу. Жизнь моя с первых дней стала насыщенной и интересной. С утра – пляж с Аней и близнецами, вече-рами и в пасмурные дни – знакомство с достопримечательностями под руководством таких опытных знатоков Питера, которые  ориентировались среди  архитектурных и куль-турных красот Петербурга едва ли не лучше, чем в собственных кухнях. Вечерами мы ходили  по театрам и концертам, а также в гости к знакомым Ани и моих  старших подруг. Меня представили, кажется, уже всему Питеру. Только вот о Лёшке не было слышно ни словечка, будто бы его в природе не существовало. Странно, что и Аня ни словом не об-молвилась о Филатове. Скорее всего, она, из соображений тактичности, не хотела напо-минать мне о грустном и расстраивать меня из-за несбыточной химеры.
       Мои близкие были рады, что у меня в незнакомом городе сразу же появляется много хороших знакомых. А дней через  десять такой насыщенной жизни я запросила пощады. Хочу отдохнуть и просто полежать в тишине. Мне тут же пошли навстречу. И культурная программа была заменена прогулками  с Евой по «Сосновке» в сопровождении кого-нибудь из добровольных компаньонов. Короче, я буквально ни на минуту не оставалась одна.  А круг знакомых рос, как снежный ком. Ведь питерцы не меньше москвичей любят собак. В «Сосновке» было много ньюфов. Меня поразило то обстоятельство, что среди них  большинство коричневых. Тогда, как в Москве – наоборот –   большинство – уголь-но-чёрные. 
                В глубине парка были пруды. Там купались и загорали люди в основном из  близлежащих районов. Здесь я увидела нескольких лансиров. Мне очень понравились эти родственники ньюфаундлендов – белые с крупными чёрными пятнами. Удивительно, что Ева чётко выделяла представителей своей и родственных пород и всегда вела себя по отношению к ним дружелюбно. Тогда как по отношению к другим крупным собакам она могла проявить и  далеко не дружественное расположение, особенно, если кто-то старался облаять нашу девочку. Знакомства мои происходили спонтанно, но дальнейшее общение было целиком в рамках симпатии и антипатии Евы. А поскольку девочка моя была вполне спокойна, то и друзей у нас образовывалось множество. Поначалу, узнав, что я из Мос-квы, ко мне относились насторожённо. Вечное соперничество двух столиц: Питера и Мос-квы!  Но я, проникшись доверием к одному из моих новых знакомых, бывшему врачу, а теперь пенсионеру, который гулял со своим спаниелем и часто составлял нам компанию, однажды в общих чертах обрисовала причину моего переезда в Питер. Старый доктор поддержал меня, сказав: «Это похвально, что ты решилась рожать, даже расставшись с отцом своего ребёнка. При том заболевании, что у тебя находили, это, может быть, твой единственный шанс – родить ребёнка. И не отчаивайся: мужчину найти легче, чем выно-сить и родить хорошего малыша.» А, узнав, что я наблюдаюсь у профессора Смирнова, он вообще проникся ко мне необыкновенно добрыми, почти отеческими, чувствами. Доктора распирала и профессиональная гордость: «Москвичка едет рожать в Питер, потому что здесь практикуют лучшие врачи.» Я не стала вступать с ним в профессиональный спор, тем более что сама я всё-таки врач по образованию и профессии, к тому же – московский. Но  если ему приятно так думать, то я не против.
     Я считаю этот спор надуманным: врачи  есть везде, и везде они, к сожалению, бывают разными. Но я ехала к конкретному человеку и специалисту. Я – то никогда не сомнева-лась в том, что Костя – самый лучший врач в мире!
    Моя любовь к городу на Неве росла и крепла с каждым днём, я даже перестала скучать по дому. Хотя мамы и папы мне не хватало.
    Они это  чувствовали и приезжали ко мне на выходные на машине. Увидев, как я устроилась, повидав Ольгу Александровну и познакомившись с Ниной Васильевной, погуляв со мной в парке, они совершенно успокоились: я не одна, мне помогают, меня поддерживают. А мой внешний вид оставил маму в полном восторге. Я немного попра-вилась, загорела, выглядела совершенно счастливой, полной сил и на удивление здоровой.  Хотя в середине августа мне и поставили угрозу выкидыша, я никак не ощущала этого страшного для меня диагноза физически. Мама испугалась и уговорила меня хотя бы ещё неделю провести дома, отдохнуть, расслабиться. Мамины  выводы подтвердил Констан-тин.  Аня клятвенно пообещала проконтролировать выполнение мною всех предписаний Кости, и родители, успокоенные и довольные, через два дня уезжали  домой, чтобы через неделю примчаться навестить меня вновь. К сожалению, их тоже ждала работа, они не могли задержаться  дольше.  К тому же  и мой первый рабочий день неотвратимо прибли-жался. Меня ждали в компании, но Аня, к моему удивлению, успокоила меня, сказав, что меня будут ждать, сколько угодно. Интересно, за что мне такие привилегии?

Иллюстрация из интернета.