Хлебцы-удальцы!

Жили-были на свете хлебцы удальцы, они были хорошо известны в своем диетическом мире.
 У них не было вкуса, запаха и даже цвета, но зато они хорошо заполняли собой желудок и после употребления их – есть уже совсем  не хотелось. Они этим страшно гордились.
- Мы можем заполнить собой любой желудок. Даже самый ненасытный и большой,  – хвастались они другим продуктам, - мы универсальны!
Мясо помалкивало в углу и тихонько плакало. Прошли его времена. Однажды в его спокойную размеренную жизнь ворвалась толпа разъяренных детишек и сообщила ему, что больше его никто не любит. От такой грустной новости мясо быстренько и сгнило. И  сколько его не поливали уксусом, лимонным соком и даже кипятком – оно не становилось прежним.
«Если меня никто не любит – то я просто буду гнить!» - решило мясо и продолжало гнить.
Овощи и фрукты жили в большой плетеной корзине и чувствовали себя весьма комфортно. Им и не надо было, чтоб их любили. От этой любви они то и дело лишались каких-то своих частей. Им было вполне комфортно жить в корзине, общаться с друзьями, болтать о всяком и стареть. В отличие, от других продуктов, они совсем не расстраивались, если старели раньше, чем успевали сделать хоть что-то полезное. А именно: быть съеденными. Они просто любили  повеселиться и это лучшее, что они могут. Вот как считали овощи и фрукты.
Чай очень страдал. Его самооценка была столь переменчива! Порой он казался себя ссохшимся и ничтожным, а порой заполнял все пространство собой. Все пахло им. Все были его.  И проблема была в том, что он совсем не мог предсказать, что сейчас произойдет. Вдруг появлялся водопад и он чувствовал себя полным сил и все так же внезапно исчезал. Чаю было непросто, порой он всерьез опасался, что у него раздвоение личности.
Сахар был нарциссом и, честно говоря, порой он творил черти что. К примеру, сам себя ел. И при этом приговаривал: « Ммм, бог ты мой, как вкусно!». И если кто-то тревожил его в такие моменты – он плевался, а плевки у него были меткие. Сахар знал, что можно сколько угодно хвалить хлебцы, но все равно стоит ему только встать в полный рост и надеть свой любимый брючный костюм – никто не устоит. Сахар был настолько в этом уверен, что даже не проверял. Так, на всякий случай.
Двухлитровая пластиковая бутылка пива была занята тем, что пыталась сказать хлебцам  « давай, иди сюда», но сказать хотела отрыжками, чтоб соригинальничать. И потому все никак не могла договорить фразу до конца. Бутылка пива была самой удачливой из всех и остальные ей частенько завидовали. Хорошенькое дело! Ничего собой толком не представляет, есть ее нельзя, можно только пить. Да еще и в туалет потом хочется! А ее берут с собой. Куда ее брали с собой, никто не знал. Но это было неважно. Она была там, где они не были. И это очень раздражало остальных продуктов, даже невозмутимых хлебцов - удальцов!
Картошка пылилась в углу и все время плакала. Ее можно было понять. Ей выпала нелегкая доля. Сколько она себя помнила, она всегда жила в пыльном темном углу, отрезана от других, в тесной комнатушке с сотней своих братьев. Еще ее прабабке выпала нелегкая доля, а она была почтенной  старой картошкой, у  которой в двух местах выросли белые ростки, а еще в двух были темно коричневые дырочки. Прабабка говорила, что им не вылезти из мешка, а потому надо просто жить тихонько и ждать пока с тебя снимут старую кожу да сготовят что-то полезное! Бабка считала, что чем короче жизнь – тем лучше, главное из мешка вырваться да мир посмотреть!
Жестяная банка оливок любила попрыгать на месте. Уж очень неусидчивая была.
И вот однажды, хлебцы взялись за руки и стали петь:  « Мы хлебцы-удальцы, лучше всех продуктов! Овощей и фруктов! Мясо и картошки! Мы вкусные крошки!». Все продукты тут же стали плакать от обиды. Особенно плакал чай, который итак постоянно сомневался в себе. И тут банка оливок не выдержала. Она стала прыгать в сторону хлебцов и кричать: « Дело не в том, что вы вкусные, а в том, что вы стоите семь девяносто!» и как прыгнет! Да как выльет на них половину себя! Хлебцы конечно же сразу же умолки и стали размокать. А банка оливок тихонько заплакала от боли, все таки вылила добрую половину себя. Но ничего, ей было радостно.
Почему так? Если честно, я очень люблю оливки. Серьезно. Купите мне кто-нибудь банку зеленых оливок. Можно с косточками.