Язык есть исповедь народа

250 лет назад не стало автора слов: «развитие языка должно покоиться на природном его свойстве: того, что ему весьма не свойственно, из других языков не вносить»


«Язык есть исповедь народа», или на русском языке о главном и не только
(Рассуждение по поводу пропущенных смыслов)*

«Красота, великолепие, сила и богатство российского языка явствуют довольно из книг, в прошлые веки написанных, когда еще не токмо никаких правил для сочинений наши предки не знали, но и о том едва ли думали, что оные есть или могут быть».
Михайло Ломоносов 

 В последние годы «медии» буквально пестрят заголовками «Русский вопрос». Плохо или хорошо? С одной стороны, «Русский вопрос» на русском языке. Не за то ль боролись? Лет 15 назад за одно сие словосочетание и языка могли лишить и со свету сжить. С другой стороны, тебя, не дослушав, перебьют: «Мы вчера уже сказали». «Мы» - это те, которые позавчера  говорили: «Патриотизм - последнее прибежище негодяев», приписав Льву Толстому фразу Амброза Бирса, подразумевавшего именно то, к чему, они вчера и «прибегли».

Но копни глубже, и рискуешь вляпаться в «экстремизм». Пусть у него нет ещё рамок толкования, - уже грозят мерами за разжигание. Так и лавируем средь мифов мейнстрима и рифов экстрима, силясь понять, какой же экстремист повсеместно провоцирует реакцию под жуткой вывеской «русский национализм»? Не заболтали б тему, как и всё, что «хотели, как лучше», а получили, как всегда.
Язык-то у нас общий, а говорим на разных языках. То, что один ставит во «главу угла», другой – в «угол».

Державность для удвоения русских

Потребовалось без малого тридцать лет «либерально-интеллигентского ГУЛАГа», чтобы пробилось азбучное: «Россия исторически сложилась как Русское государство, образованное на Русской земле». Дополним: как Держава, как Империя. К спору о жизнеспособности этносов с недавних пор подтягивают Китай. Стабильность национального самосознания Поднебесной империи, ровесницы Египта, объясняют незыблемостью духовных ценностей. И это так, через войны и революции Китай пронёс верность святыням. Мы про себя тоже так думали и долго держались за «свой путь»: «Община», «Державность», «Духовность». Если третье забывалось, первому без второго - никак.
«Общинное сознание творит империю», - верит державник.
«Индивидуалистический побег от общины-метрополии – причина вольницы казаков и колониализма землепроходцев», - не верит оппонент и опять-таки упирается в казачий (походно-вечевой) круг…
«Чай, не в одиночку Сибирь-то приобщали и не для вольницы - для России», - урезонит патриот!

«Которую «омордотворяло», хе-хе, государство», - срежет либерал.
Любить государство у нас не принято, хотя большинство русских последние 4 века были государевыми людьми – воинами, мастеровыми, землепашцами, лекарями, учителями. Впрочем, «государевым людям» и погордиться не дадут: «Вы не китайцы, трудиться не любите, Космос и Сибирь профукали! Россию, мать вашу, потеряли»...
Мы? Или всё-таки позднейшее «омордотворение»? А потом прежде, чем «Россию потерять» - четверть века не дотеряем! – «ленивый» русский как-то ведь всю её собрал. Не за год, даже не за век и в условиях, отличных от тепличных. И соседи по «сухому периметру» не турпоходами его развлекали. Оно, конечно, китаец с японцем трудоголики - «вот токо Сахалин с Байкалом без бинокля с прошляпили». Когда ж хватились, русский границу на 7 тысяч вёрст к востоку удвигал, всю Сибирь с Аляскою прибрал! Как? Знамо дело, на «печи емелиной».

А было время, когда мы доверяли не «омордотворению», - Государству. Семена сибирских дальнеходов проросли тогда заводами, ГЭС, портами и Академгородками. Север стал престижным местом высокооплачиваемой работы с замечательно отлаженной инфраструктурой.
В Государство даже поверили, когда за десять лет (1931-41) оно «слепило из того, что было», могучий  Союз народов и высокою ценой спасло бесценное: Жизнь на Земле (70 лет назад это произносилось без иронии - со слезами, как и: «Только б не было войны»). Не заплати мы ту Цену, - вести разговоры о ней было бы некому.

«Что бы ни говорили о Сталине, при нем на руководящих постах находилось несравненно больше одаренных, талантливых людей, чем при Хрущеве, не говоря уже о его преемниках… и спрос за упущения был конкретный, индивидуальный, а не размыто-коллегиальный, как сейчас, когда пропадают миллиарды, приходят в запустение целые регионы, а ответственных днем с огнем не сыщешь! Нарком, допустивший перерасход двух-трех тысяч рублей, рисковал даже не своим постом, - жизнью! Может быть, кое-кому это и покажется жестоким, однако с точки зрения государственных, народных интересов, такой подход, на мой взгляд, полностью оправдан» (И.А. Бенедиктов, критик сталинизма).

Жестоким это кажется тем, на чьей совести трижды четвертованная страна, украденные триллионы, при чьём активном участии Россия 15 лет вымирала. До них - прирастала. Даже в не мёдом помазанном ХХ веке с 2 мировыми и Гражданской войнами, 2 революциями, 5-миллионной эмиграцией и «от 40 до 100 миллионами замученных» ГУЛАГа. Сравните: 1897 год – 125,7 миллиона человек; 1913 год - 165,7 млн.; 1926 – 147 млн.; 1939 - 170,6 млн.; 1959 - 208,8 млн. А после развала Союза народ упорно мрёт: 1991 – 293 млн.; 2005 - 285 млн. (учтём, последняя цифра - всё постсоветское пространство с несравнимо плодовитым Югом)!
Секрет и формула «раньшего приплода» – традиционная Семья, она же Дом, Школа, как источник Удваивания русского мира (Вениамин Башлачев). 4 детей на семью – и прощай, «демографический крест». Создать условия для удваивания, а по сути Жизни, этноса - и есть первейшая задача государства, если оно, конечно, гарант сбережения народа, а не групповой людоед патриотической ориентации. Нас долго запугивали: «Самая страшная вещь - гражданская война, тогда как самое последнее и страшное – покорная и тихая смерть народа» (Игорь Шафаревич).

Без народа пустеет земля, Земля же пустоты не терпит, её заполняет Чужой.
Медленно приходит понимание: великие владения и запасы России - лакомый кусок для «проспавшихся» соседей, а русские им - кость в горле. Зная это, Россия и оставалась не похожей ни на кого державой-цивилизацией с самодостаточной экономикой, мощной армией, общинной идеей, без малого полтысячи лет обеспечивавшими относительную безопасность и спасительный прирост населения. Выпадение одного лишь звена влечёт распад всей цивилизационной цепочки.
То же с историей. Не может Русь Новгородская быть лучше, чем Московская, Россия царская - чем боярская, барская - чем пролетарская, кадетская - чем советская, кулацкая - чем бедняцкая… Россия сильна и непобедима, когда едина в неразрывности истории и целости частей. Об этом пытался докричаться Вадим Кожинов.

Терроризм во имя демократии

Дальновидный наш верх опять Америку открыл: «Братцы, НАТО-то прёт! Нам бы силушку подкачать». Простите, а кто распатронивал? Кто, всем протестам вопреки, «боеголовки скручивал», односторонне разоружался, сдавал натовцам базы и плацдармы, топил «Мир», резал железнодорожные ракетные комплексы? Слава Богу, прозрели: «террористов надо мочить»?! А до этого лет 17 лет в «детского доктора» играли. «Доктор» со шприцем, мы с голыми «булочками». Доигрались до «Норд-Оста» с Бесланом. Кому понадобились годы с морями крови, чтобы понять: террористов «мочат» молча? Так делал СССР до и после войны. А мы потом лет сорок улыбались терроризму типа: «Как там в мире? – Стабильности нет. Террористы опять захватили самолет» (диалог Гоши с Колей – «Москва слезам не верит»)».
 
Если добрых 40 лет обходились, значит, вся эта война с «вдруг» назревшим чиреем – просто симулякр, «крестовый поход» против… следствия. Причина не озвучена, поэтому законный вопрос: почему в СССР не было терроризма, равно как и (в масштабе социального явления) проституции, беспризорности, безработицы, наркомании..? «Элементарно, Ватсон»: причина всегда в общественном строе, позитивной идеологии и, разумеется, сильных (!) силовиках. Эти ребята либо способствуют обострению болезни, либо гасят её на стадии симптомов. Кажется, про силовиков поняли и даже показали: «Могём и мОгем».
Недавно юмористы остро умничали: «Раньше интересней было читать, чем жить. Теперь интересней жить, чем читать». Доумничались! От «интересной жизни» 100 миллионов перестали читать, а 10 – жить! А пока одни упражняются в чёрном юморе, другие творят чёрные дела или, вместо того, чтобы проявить волю, ответственность, - волевых и ответственных тиранами обзывают. Но что характерно... Детки российских политиков и юмористов Чечню с Приднестровьем не нюхали: чай, не Оксфорд с Куршевелем. А вот у одного «тирана» было два сына, и оба воевали. Младший бесстрашно летал*. Старший в плен попал, так «тиран» его на фельдмаршала менять отказался.

Была тогда и «своя Чечня» (Чечня - всегда). Просто при наличии верховной воли ограниченный контингент войск НКВД во главе с И.А. Серовым в ходе «учебной» операции «Чечевица» без «градов», вертолётов, но в тех же природных условиях, ровно за 1 неделю бескровно разоружил (20 072 единицы огнестрельного оружия) десятки тысяч «басаевых-радуевых» образца-1944. Больше тратить времени и сил на банд-формирования в условиях величайшей войны «тиран» счёл за непозволительную роскошь.
После Беслана остро сознаёшь: СССР был самой спокойной, стабильной и социально устроенной державой. Глядя на его достижения, весь угнетённый мир боролся за демократию, укреплял профсоюзы, расширял социальные права, моделировал социализм «по-шведски». «Кошмар! Эти типы замахнулись на самое святое, что у нас есть - на глобальный план процветания «золотого миллиарда», где все пункты на букву «у»: урезать, уменьшить, упразднить, укокошить».
Внезапное падение СССР ознаменовало долгожданный «Час быка» для свёртывания демократических процедур. Вот только обратный процесс занял слишком много времени: научившись «дышать в кредит» (процентная ставка в советской сберкассе до 1988 года не превышала 4 %), люди отказывались покупать воздух за наличку. Что ж, коли так, есть проверенный способ глобального управления: диктатура «по наказам» большинства.

Оптимальный приём для достижения – манипуляция, когда «всё как бы само собой». Для реализации годятся даже популярные литературные антиутопии Булвера-Литтона, Уэллса, Замятина, Хаксли, Оруэлла и Ефремова. Постфактум приписанные социализму, они теоретически предначертали план планетарного зомби-порабощения и тотального контроля. Ещё в далекие 1950-е силами сотен «фабрик мысли» (Тависток и Со) запускается Программа Изменения Человека (ПИЧ)***, более серьёзная и всеохватная, чем директива Даллеса, однополярно ориентированная на свержение «советской империи зла». Благодаря ПИЧ, на Земле стало возможным такое Зло, какого люди, пережив 2-ю мировую, по доброй воле допустить не могли. И вот уже народам предписано коллективно «захотеть». А для «осознанно-форсированного» клича: «Даёшь сильную руку», -  задействован механизм «мирового терроризма»...

«Национальная карта» в этом сценарии – козырная, но опасная, загадочная, но спасительная, и самый большой вопрос: для кого? Сегодня вот всячески раздуваемым «национализьмом» (шовинизм и расизм на уровне скинхедов) в России глушат здоровый национализм - механизм защиты и культурно-исторической самоидентификации этноса.
Как и другие «острые сюжеты» новой «интересной жизни», терроризм – лишь обратная сторона державной защищённости, «совку» преподнесённой под пресным соусом «застойной скуки». «Нам токо захотели, а мы уже выбрали вперёд, чем взвесили: что, почём и скоко».
В итоге, «здесь и сейчас» всё намешано и перекручено так, что не сразу поймёшь: «колбасный рай» запитан с «мясорубки Беслана», а стоны коллективного «Курска» гасит многоканальный «Аншлаг». В итоге, «там и навсегда» остались «докторская» из мяса по 2-20 и метро за пятак, дешёвая аптека и настоящие лекарства, профсоюзный санаторий и бесплатный диплом… Потом догадались сравнить! Сравнив, ахнули: такой цены не бывает, а мы заплатили уже.

Революция «по лимиту и без»

Русских винят, и часто справедливо, что они долго раскачиваются, «не очень охотно вступаются за правду и справедливость, предпочитая выжидать и до последнего надеясь, что, может, «оно как-нибудь обойдётся, само рассосётся»... Любой европейский народ сразу же и объединясь выступил бы против подобного издевательства над собой» (Татьяна Соловей, Валерий Соловей, «ЛГ», № 40, 2011).
Что ж, покаемся. Вы правы, только терпеливый русский может то, на что все европейцы неспособны даже объединясь: свернуть шею хазарам и монголам, Карлу XII и Фридриху Великому, Наполеону и Гитлеру, а также устроить социальную революцию, которая перевернёт мир.
И вот уже он, тихий ужас обывателя: «Как, разве Россия лимит на революции не исчерпала»? А на это ответит только она. Или не ответит. Революция не стучится, она падает, колбася без разбору. И мало кто рад гостье, которая наводит орды чужаков, взметает клоны подонков, в одночасье делающихся пеной?! В отличие от благородных сливок, пена мимикрирует со скоростью диареи,  компрометирует революцию, пятнает власть, но все свои грехи лихо списывает на сливки. Впрочем, где сейчас они, сливки? Осколки советского общества вандализированы. Нравственно не привитая российская молодёжь лишена начатков гуманитарно-исторического опыта. И случись «заварушка», озверелость масс вряд ли уступят кровожадности прадедов-1917.
 
Но если современные выборы становятся барьером для прихода умной и ответственной власти, народ ищет другие пути. Самый радикальный – революция. «Итак, выборы устарели. А революция страшна. Что делать?» - «Готовить революцию совести: в умах и душах».
Нет спору, духовно-нравственная революция на порядок дольше и на два тоньше самого победоносного социального переворота. Но начинать её необходимо. И лучше теперь, чем никогда. Хихикать не стоит, будь это личный идеализм, я бы смеялся первым. Но факты упрямая вещь. Моментальный «инсульт» Советов на пике торжества - «полной и окончательной победы социализма» - резко актуализировал метафизический аспект материального прогресса: «Совесть прочнее Восстания, а Новый Человек неизмеримо выше диктатуры пролетариата, потому что даже «старый человек» оказался сильнее её».
 
Не верите, сравните уровень культуры, экономики, науки, образования, медицины и социалки 1980-х с тем, что заимели взамен? Поверил бы 30 лет назад в такой вираж самый читающий народ планеты? «Ни за что!» (Бунша Иван Васильевич). Но вот же он, голубчик, полюбуйтесь: сидит без зубов, последние штаны протирает, над Букиными гогочет, умиляется рекламе, поругивает «коммуняк», а про «чёрную сотню» и под дулом не вспомнит. Поменял. Смирился. Принял. Это ли не показатель: дух попросту не созрел, природа не поспела за Идеей? Так и выходит, что без революции духа никуда. Ну, или революции без духа. И что делать? Если кратко: сменить концепцию мировоззрения, миропонимания, а точнее мировИдения, мировЕдения и мироведЕния. Девиз библейски ёмок: не делай никому, чего не пожелал бы себе.
Опыт-то уже есть. Первая, авральная, попытка мировоззренческого переворота была осуществлена у нас перед самой войной. Меньше чем за пару пятилеток при железной воле Государства народился невиданный человек: романтик, патриот, созидатель. Откуда? Из книг и кино: «Путёвка в жизнь», «Чапаев», «Валерий Чкалов», «Педагогическая поэма», «Дети капитана Гранта», «Как закалялась сталь», «Цирк», «Александр Невский»… А следом, будто из волшебного ларца явилось чудо-поколение Героев и Берегинь: Александр Матросов, Сергей Тюленин, Ульяна Громова, Лёня Голиков, Марат Казей, Зина Портнова, Володя Дубинин… И дух полуголодного, но поверившего в Идею (и - Государству) народа помог выстоять в самой страшной войне, возродить страну из пепла. Отвергнув мир «буржуйских ценностей», впервые в истории большинство гигантского народа вознесло идеалы, романтику, подвиг над мещанством, прагматизмом, негой. Камин, кресло и коттедж вчистую продули рюкзаку, палатке и штурвалу. Дали и стройки заслонили «слоников и канареек». Чужебесие сдувалось в тряпочку. И уже казалось, процесс необратим.
При такой высоте духа народ не одолеть! Чужой это понял быстрее, чем русский, потому что для русского сила эта казалась уже данностью, которая есть и никуда не убудет. Чужой же зорко отслеживал, как и откуда оно произрастало. И угадал: первоисточник не в «политике партии», зато голова - лично товарищ Сталин. Стало быть, это не данность, а приобретённость, которую можно и нужно обратить в потерянность. А далее Даллес с его набившей оскомину директивой Совета национальной безопасности США № 2\11… И поехало.
 
Для начала перетряхнули вождей. Загадочная  смерть Сталина. Cкомканные пленумы с разоблачением до суда убитого Берии. Изгон «антипартийных группировок» с «примкнувшими к ним». Концы – в воду…
Дальше – легче. Медленное торможение и профанация идей, программ и планов. Разоблачение «культа личности». «Прорабы духа» ударно лепят заказной «культик» обиженной «культИ личности», непререкаемо уверовавшей в свою неповторимость, а за личную обиду готовой сгноить мир быдла. Запад теперь – мера всех вещей. Бабло – заслон от быдла. Без бабла быдло ты. На верных и ответственных воду возят. Все трибуны – флюгерам, имитаторам, пофигистам. Лимит на идеалы растрачен. В моде «фарца», пардон, бизнес… Ура барыгам и рантье (в  смысле -  захребетникам).
Пытаясь раз и навсегда остановить Чужого, Сталин воздвигнул «железный занавес», обеспечивший максимальную самодостаточность: независимость Державы от иноземного потенциала, материального, военного, культурного и, особенно, духовного. Не успел рухнуть «железный занавес», как «испарился» военный паритет, и на месте великой автаркии Советского Союза скорчилась культяпая нищенка Россия, слабенький  реципиент Чужого, его культуры, шмоток, техники, жвачки-тире-жрачки…

И осталось русским, назначенным российцами, горько плакать и уповать. На Сталина, на Минина? Да только обоих чего-то не видать. А если это Путин, то ему на порядок трудней: у него два пути. И каждый уверен, что он выбрал не «его». А он, пожалуй, давно выбрал третий. И на каждом - своя засада, попробуй – полавируй. А лавировать (незаметно) нынче важнее, но сложнее, чем сто и даже полста лет назад.
На Русский путь? Так его ещё нужно нащупать.
 На рынок с Гайдаром под буквой «е»? Только таких всё меньше.
«Не понял, а при чём тут Минин? Минин был наш ответ интервентам». А кто сказал, что их нету? Скрытая, ползучая интервенция в России всегда. Пока мы дожидаемся Минина с Невским, то есть открытого нападения, нас душат на латентной стадии. Военная интервенция возможна лишь тогда, когда русским выбьют все зубы, чего никак не получается. А, не приведи Бог, получится, тогда уж точно не до революций!

Время меняется, а с ним условия и законы. У нас никогда не будет революционной ситуации начала ХХ века уже потому, что поколение Островских-Корчагиных, Чапаевых и Фрунзе не было протравлено наркотиками, интернетом, сексом без границ и СПИДом без окраин. «Своеобразие момента» ещё и в том, что нет у нас сознательного и организованного рабочего класса. Зато тьма спившихся люмпенов. И флагом им бутылка.
Не раз за эти 25 лет казалось: всё, дальше терпеть некуда, «Ваше слово, товарищ маузер». А в ответ тишина. Парадокс? Его тоже объяснили: другие нынче эталоны частот, и смена технологий обгоняет смену поколений. Отсюда иррационализм и алогизм социального поведения, в том числе аномального терпения. Это значит: «верхи» в РФ не только не «не могут» (они могут почти всё, что хотят), а очень хотят жить по-новому, но управлять по-старому.

«Великие революции в ходе своей борьбы выдвигают великих людей и развёртывают такие таланты, которые раньше казались невозможными» (Владимир Ленин). Опять же раньше. Наши великие таланты, вопя: «промедление смерти подобно», - регулярно опаздывают на бГоневичок. Типа «из-за пробок». Так что не обольщайтесь: даже когда власть корчится и поносит, она никогда не свалится сама. Так ведь ещё было б кому подобрать! Тут Ильич не обманул.
Ещё парадокс: не всеми признаётся, но почти все социальные революции, начиная с XIX века, имели национально-освободительную начинку. Что до России, к «революционной ситуации» её обычно подпинывал Чужой: во власти, бизнесе, культуре… Не хотелось бы пугать, но русская «революция», если таки она свалится, покажет не столько классовой оскал (класса буржуазии нет: «ньюрусы» исторически не состоятельны, юридически не легитимны и часто подшиты заморскою ниткой), сколь национальный.
После Крыма вспыхнула надежда, что в этом глава власти (вершина, увы, не вся пирамида) солидаризуется с народом. Но народ упорно не солидаризуется с партией власти. И не с ней одной. Надоели.

Демократия: партий много, кий один

Но тсс… При слове «многопартийность» смолкают самые ярые критики «демократии» (все они партийцы) и благоговейно кивают на продвинутых. Мы тоже глянули. Не впечатлило. Двухпартийность в США не более чем декорация. На протяжении двух веков в стране революционно победившего масонства правит одна тоталитарная шайка в двух развлекающих масках. Примерно столько же времени эта шайка пытается диктовать свои панамериканские «принципы и интересы» всему миру. Но под неоновой биркой «демократических ценностей, прав человека». И «если вы не поняли, мы срочно летим к вам».
По сути, все эти права и интересы распространяются на узенький ареал самих янки и им лояльных сателлитов, ныне оприходовавших нишу «золотого миллиарда». С нелояльными вынужденно считаются при наличии у тех силы и воли (Китай, Россия, Куба, Северная Корея).

Идеально партийную (выборную) жизнь легко представить в виде бильярдного стола в элитном клубе. Играющих сторон две. Уже лучше, чем три, чем пять и, тем более, 44, как ещё совсем недавно в РФ. При большом поголовье - шаров и луз просто не хватит. В ходе игры лидером (ключевой парламентской фракцией, президентом, премьером, папой, паханом и проч.) становится как бы победитель - чисто номинальная фигура, покорная скрытым и реальным владельцам единственного на всех кия.
Партии – лишь узенькие бойкИ-головки от группировки мощных кланов, вгоняющих в лузу шары – рядовых выборщиков с их наказами. Игрок же всегда один. Это мировой интеркапитализм: мега-олигархи и транснациональные корпорации. Их «клубные филиалы»: МВФ, Всемирный банк, Парижский и Бильдербергский клубы…
Какие у этих господ могут быть концептуальные разногласия? Никаких, потому как главное и общее – капитал-власть, а на худой конец – власть-капитал. Интеркапитализм изобретает и штампует партии и идеологии, вековые объекты споров и ложные мишени борьбы, назначает «святых» и «грешников», «невинно пострадавших» и «во всём виноватых», жалует подаянием или включает счётчик, милует или казнит. При этом все заявленные «цели», несмотря на пролитые ради них реки крови, перманентно недостижимы (и непостижимы!) уже потому, что истина-то упрятана! Принцип стар, но верен: стравливая на заведомо ложных мишенях, разделяй и властвуй.

Вопрос на засыпку: почему только русский побеждал один, в то время как вскладчину пасовали все? Потому что  спасти, соединить и отстоять способна лишь единая, если нравится, соборная воля! Я не к тому, чтоб повторять старый опыт. Опыт будет свой. Он уже вовсю копится. Но всё-таки полезнее аккумулировать лучшее, чем слепо занимать чужое.
Возьмём фашистов в Германии. Мюнхенского пивного краба, «законно» двинутого в рейхстаг, акулы Круппа раскормили в супер-спрута. Не забудем, что за этим «народным волеизъявлением» стояла 15-летняя послевоенная «веймарская чехарда» (1918-33) с чередой изощрённых национальных унижений. За «кий» хватались все, кому ни лень, доведя павшую империю до гиперинфляции, безысходности, распада. Народ устал и воззвал к «сильной руке». Фюрер вызов принял и подкинул «идею возрождения». Чистейший продукт «демократии».
У нас хуже! В 1991 году победитель Гитлера без всякой войны вдруг проиграл всё. Порубали вековые связи и все ветви управления: партийную, исполнительную, законодательную. Кроме национальной: эта ветка не только уцелела, но и раздобрела во всех республиках бывшего СССР. Одному лишь русскому не нашлось даже «сучка». Абсурд, но русские лет 15 оставались единственным народом, почти устранённым от управленческих функций как в республиках, где составляет этническое большинство, так и в государстве, где являются титульной нацией.
И снова хочется поверить: после Крыма что-то меняется.

Национализм: лекарство или зелье?

«Всякая империя, исторически жизнепригодная, должна иметь национальное ядро, из которого и вокруг которого совершается её всемирно-историческая работа» (Николай Бердяев). У нас очень любят слово «терроризм», но чтобы обозначить его лицо этнически – Боже упаси. С относительной точностью до предельной вежливости, назовём его: «южный гость». Гость этот, прямо скажем, своеобразен. Имея стойкую аллергию на производительный труд, он его лечит перепродажей продуктов чужого. А ещё южного гостя отличает непропорционально высокая «доля участия в статистике тяжких преступлений», которую наш верх до последнего времени конфузливо не замечал. Как и того, что национальный вопрос не просто назрел, а перезрел. И чем больше русских включится в спор, тем меньше останется глухих, немых и равнодушных. Нужны не табуирующие шоры  с красными флажками, а максимальное знание, чтобы быть готовыми к аргументированному ответу и адекватному вызову до того, как полемика перейдёт в кулачный режим. Для этого, отставив поверхностные ярлыки, давно пора углубиться в источники и предпосылки.
Ну, вот, скажем, 70 лет нас кормили суррогатной кашкой интернационализма. Зачем? Русский издревле интернационалист в том плане, что за мирное добрососедство. Все его «общественные визиты» в Париж, Берлин, Вену, Варшаву, Прагу, Будапешт - исключительно «ответные». Однако русскому очень не нравится интернационализм по принципу: «я тебе, ты – себе». Односторонне комфортный, он устраивает лишь южного гостя, который никогда не разрешит русскому того, что сам он безнаказанно вытворяет в России.
 
Русский против всякого гостя, если тот хам и насильник, ибо старомодно убеждён: «быть гражданином России (и любой республики) - большая честь, коей достойны не головорезы, а те, кто выкажет свою юридическую чистоту, законопослушность, почитание хозяйских обычаев – в общем, уважение к коренным обитателям дома, куда впущен с испытательным сроком». И ни грамма экстремизма. Только логика.
Испытательный срок в мире практикуют все, кому хватает собственных гангстеров, сутенёров, мародёров и наркокурьеров. Кстати, всего век назад южный гость так себя и вёл: «тише воды»… А по-другому б и не дали: за русского Ваню горою вставала община, для кого-то мифическая, но для сотни миллионов «с хвостиком» - сельская. К началу ХХ века она была подорвана, к концу - приказала долго жить, вместе с деревней. Город же Домом, увы, не стал, минимум – ночлежкой, максимум - коммуналкой.
Сегодня организмы с повышенной желчностью вышучивают институт общины, как байку, легенду. Но не везде: «Я тут разочарую наивного читателя, который всегда верил, что в гетто нас силой запер какой-то злой папа или злой курфюрст... Гетто образовали мы сами, добровольно» (Владимир Жаботинский, идеолог сионизма). Доныне процветают общины татар, ингушей, удмуртов, чукчей… и только русскому нет места ни в общине, ни в диаспоре, ни в культурной автономии при том, что Россия – мононациональная страна. Напомним: мононациональной считается страна, где коренной народ достигает 65 % населения (у нас – более 80!). Никто не отменял и названия «Россия (Российская Федерация)» или статьи 15 Конституции РФ, декларирующей примат международного права, в соответствии с которым титульная нация имеет все преимущества в отношении государственной жизни. То есть с точки зрения международного права, Россия - государство русского народа.  Как Франция – французского.

«Национальность есть для нас и страсть, и бремя, и судьба, и долг, и  дар, и призвание, и жизнь… Даже те государства, которые в своём окончательном виде состоят из многих племён и народностей, возникли в результате государственной деятельности одного народа, который является в этом смысле «господствующим», или державным… В этом смысле Россия, конечно, остаётся и останется русским государством» (Сергей Булгаков).
Однако если «и страсть, и бремя» бесконечно загонять в подполье, добра не жди. Так и есть. Те же «русские расологи» делают пролетарскому интернационализму вкупе с русским космизмом крупную козюлю, провозглашая жёсткий этноэгоцентризм: «никакого мессианства для всех, только – для русских». Это при том, что либералы штанишки меняют уже от какого-нибудь «безобидного» младонационализма. Так политологи облагородили узенький «национализм для себя», отличающийся от старорежимного с его планетарным постулатом «Москва третий Рим»…

Смейтесь, но это так: без всяких Ататюрков народился у нас индивидуалист-буржуа с прикладной личной идеей: «мне, русскому, здесь можно всё». И ни, Боже упаси, вселенской идеи о православном спасении заблудшего мира. Далее уже читатель дорисовывает устрашающий образ националиста-бульдозера. Только фикция это! Крайний индивидуализм с «космической осью» в пупке личного «я» - всего лишь упёртый и, порой, клинический аутизм в дутой оболочке эгоцентризма. Горький, но законный плод 25-летнего «отсутствия идеологии».
Впрочем, и потакать «младонационалисту», смахивающему на сильного, но очень лёгкого ёжика, - значит, погубить его, а с ним и молодую Россию. Жизнь всё лечит, даже максимализм. Обжёгшись, кто-то призадумается. И тогда: Патриоты, вперёд! (специально пишу без кавычек).
Рецепт же пороха давно известен. Начнём с того и закончим тем, что в своих спорах, прежде всего литературных, мы упускаем отчего-то из виду саму Литературу, наш Русский язык! А это сила! Вспомним, граждане веймарской Германии были атомизированы не меньше «дорогих россиян», но разве не из бюргерских недр Берлина шагнули в мир «Три товарища» Э.М. Ремарка – несоциалистический гимн коллективизма?

Язык мой - друг мой

Дожили и мы до года литературы, когда власть литературно рассуждает о мате, как ранее - о примкнувшей к ней порнографии. При этом официально никто не разъяснил, что есть порнография, а что литература? В итоге, самое похабное «позиционируется» как литература. А нормальная, без постмодер-новых наворотов, словесность опущена в «порно». Тут не до компромиссов. Вопрос ребром: «Кто кого?». И кто ж кого? Давайте взвесим пару цитат.
№ 1: «Легко рассудить можно, коль те похвальны, которых рачение о словесных науках служит к украшению слова и к чистоте языка, особливо своего природного. Противным образом коль вредны те, которые нескладным плетением хотят прослыть искусными и, охуждая самые лучшие сочинения, хотят себя возвысить; сверх того, подав худые примеры своих незрелых сочинений, приводят на неправый путь юношество, приступающее к наукам, в нежных умах вкореняют ложные понятия, которые после истребить трудно или вовсе невозможно».

Ха, да кто он есть, «ваш старик Ломоносов», перед автором № 2:
«Я до сих пор не понимаю, почему то, чем я занимаюсь, нравится кому-то еще… Когда  мне  говорят об  этической  стороне  дела:  мол,  как  можно воспроизводить, скажем элементы порно- или жесткой литературы, то мне непонятен такой  вопрос: это всего лишь буквы на бумаге… Текст - очень мощное оружие. Он гипнотизирует, а иногда -  просто парализует». Так сказал Сорокин Владимир Георгиевич!
Творческая мощь и продуктивность г-на Сорокина общеизвестны. Повышенная тяга к парализации очевидна: паралитики «с утками на  пролёт и на  вынос» поставляют главный и конечный продукт его писаний. В одном строю с г-ном желтопёрые и белобокие СМИ - коллеги по выделению их любимого продукта для «пипла».
Казалось бы, и хрен с таким «пиплом», да больно за подрастающее поколение. Ни прививки у него, ни иммунитета, ни сравнительной альтернативы. Один парализующий и воняющий текст! Ну, куда податься крохе-сыну, у кого спросить, «что такое хорошо», если даже отца его, тайком почитывающего классику, учёный глист живьём лопает: «Как?! Ты читаешь Некрасова (за Шолохова с Маяковским линчуют на месте, - В.П.)! Валенок совковый, рептилия колхозная». 
Это не юмор – факты!** Сегодня можно сколько угодно ёрничать над внешностью и донжуанством Пушкина, смаковать недоказанные половые предпочтения Чайковского, Уайльда и даже Кэрролла. Но Сорокина не тронь! Сфинкс для посвящённых. Алхимия творчества!

Ну да. Вот тоже в романе «Сердца четырех» расписан целый алхимический процесс - «гидрозачистка мамы». Это когда любящий сын сотоварищи сперва нежит, холит, хвалит и кормит свою родительницу, а потом её всею стаей душат, расчленяют, выпаривают кости, прессуют, мельчат, отжимают и… вот вам «жидкая мама». Алхимия? Магия? Эзотерика? Повергнуто, обгажено, фаршировано и выжато в бидон самое святое, светлое, человеческое. Но если вы вот прямо здесь и сейчас попытаетесь вслух процитировать сцены из «классика», - махом припаяют «жёсткое порно». Вам! Не автору. Сорокину «можно везде», и желательно стотысячным тиражом! Поборись-ка…
Нет, уважаемые, это уже не порнография и даже не личный бред. Ввиду миллионных тиражей, сорокинская проза - целенаправленная провокация: «Весело и страшно. Как скольжение по льду... Можно очень хорошо распадаться! Но для этого надо либо иметь приличные деньги, либо ничего не иметь вообще. Но чувство сладостного гниения есть» (воспитательные эмоции Сорокина по поводу распада СССР).

По справедливости бы, наложить на весь род таких «творцов» заклятье: «Да будут потомки ваши до седьмого колена не Бажова с Чарушиным читать, но писания прародителя своего, а рецепт «жидкой мамы» семь раз на дню инсценировать».
Как не гуманно? А вот продвинутый самарский поэт и журналист убеждён: это сейчас «Идущим вместе» невдомёк, что внуки их станут «изучать «порнографические» произведения Владимира Сорокина сразу после Льва Толстого, Федора Достоевского и Владимира Набокова... Они боятся собственной свободы и собственного тела».
Насчёт своей свободы не скажу, а вот то, что с этими телами выделывает Сорокин и что прилюдно делают «его» тела после приёма жратвы, оставляю на полный откуп любителям. Вольному воля. Главное: не дальше собственного гальюна. А то ведь смоют... Из тех же принципов.
И что же?

От аномалии - к норме

«Литература теряет ориентиры, выписывая «русский характер» в гипертрофированном виде, всё чаще сталкиваешься с неким дальтонизмом в обрисовке народного характера, с выпячиванием его негативных, пассивных сторон, с откровенным любованием весьма воинственной «чудачинкой» в нём, отодвигающей и затушёвывающей главное, осевое, державное, то, на чём действительно держится мощь и будущее народа. Появилось невероятное количество мужичков с кособочинкой, старичков с мудроватой косноязычинкой, а сверх того разбитных бабёнок, безграмотных знахарей, ясновидящих дурачков» (Николай Федь).
Что верно, то верно. Только где же они, герои нашего безвременья? И какой алхимик вернёт формулу величия труженика, воина, инженера? Вывернуть большое мелким, красивое уродливым, святое бесовским – наука нехитрая.
Достаточно вспомнить, как анекдоты «про Чапаева», опоганив лучшие образы трагические эпохи, исказили сознание последующих поколений, и теперь для них история Родины стала жалкой уродливой карикатурой. А это, заметьте, «Чапаев» - наиболее удачный опыт советской романтической мифологии.

«Во дни сомнений, во дни тягостных раздумий о судьбе моей Родины ты один мне поддержка и опора, о, великий, могучий, правдивый и свободный русский язык». Патетика и афористика, непререкаемые в связке с: «так сказал великий русский писатель Иван Сергеевич Тургенев». И совсем иной оттенок: «типичные дацзыбао великодержавных шовинистов», - фраза приобретёт в обезличенном контексте, при условии не упоминать автора, большого, кстати, западника! При регулярной и методичной долбёжке очень скоро получим дубликат давно опошленного: «Здесь русский дух, здесь Русью пахнет». Ещё заразнее языковые химеры, слоганы-бастарды, все эти заполонившие нашу речь слова-амёбы, меж-алфавитные кентавры, интернет-штаммы…
Само слово «русский» активно и изощрённо препарируется в «прилагательное-погоняло» неудачника – лузера – лоха - маргинала. Теперь скажите: многие ли захотят услышать обсуждаемый «лузерами» вопрос со столь «почётным прилагательным»?
 
Громко думая на эту тему, писатели (как Существительные) должны сосредоточиться на том, к чему и призваны: сохранение Русского Языка. Нужны меры по защите нашего Языка! Культурные, юридические. Плюс широта русского кругозора, которая не позволит даже «Самым, Самым, Самым» норманически БРЕНДить на церемонии «запуска второй линии Большого театра» и хронически западать по «Букеру», который по сути и по произношению есть нечто среднее между хакером и нукером.
Глядишь, и укореним: «Правильное правительство проводит патерналистскую политику протекционизма (заметьте: из шести слов три не наши, но за нас!). Сильная власть заинтересована в сильной литературе. Мононациональное государство говорит на языке титульной нации. Русское – на русском! Язык у докрещенских наших предков и означал народ! Нет языка – нет народа».

Нет...

***
Вместо постскриптума

В откликах на мою публикацию об истории и литературе справедливо указывалось:  «история с литературой - сестры. А кто тогда язык?». Я далёк от мысли претендовать на столь обширные познания. Хотя не скрою, знаком и с писаниями по структурной лингвистике, семиологии (Деррида, Барт, Лакан, Делез, Эко…).
При всё при том, «читая с карандашом», никогда не напрягался до фанатизма и абсолютизации «кумиров». Текст, конечно, мощное оружие, но всё же творим его мы. Посему рассудочный продукт даже великого ума только дураку заслонит СЛОВО: «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог. Оно было в начале у Бога. Все чрез Него нАчало быть, и без Него ничто не нАчало быть, чтО нАчало быть».

А продукты, в самом деле, попадаются серьёзные: «Не человек мыслит мифы, но мифы мыслят людьми, более того, взаимно трансформируясь, мифы мыслят друг друга» (У. Эко о «Структурной антропологии» К. Леви-Строса). Не менее глубоки и слоисты другие «упражнения в структурах» (термин Р. Барта). На здоровье. Одно «но»: почему, фанатея от столь умных господ «просвещённого Запада», наши господарищи презрительно фыркают на русских мыслителей? Мне, так, напротив, куда ближе «Борьба за Логос» трагического русского философа Владимира Эрна (1882-1917). В его время не меньше гноили соотечественников: «Мысль наша никогда не была вполне свободной и вполне автономной. Основные принципы русской философии никогда не выковывались на медленном огне теоретической работы мысли» и т.п.

Владимир Францевич блестяще разбирается с такого рода «Смердяковыми»: «каждый может быть гениальным в отдельных жизненных проявлениях. Логос – это не средний разрез, это вершина сознания… Когда Слово, проникая внутрь, завладевает всей полнотой человеческих переживаний, оно выражает себя не пером и не одними устами, а божественной глубиной и мукой искания, соразмерного значительности мысли, индивидуализирующего эту мысль и движущего всею жизнью избранника».
Так что поверьте, я цитатами не фонтанирую. Не та память. В связи с чем не могу не согласиться с Шерлоком Холмсом: «Когда я был школьником, я это знал, а потом основательно забыл… Человеческий мозг — это пустой чердак, куда можно набить всё, что угодно... В моём чердаке только необходимые мне инструменты. Их много, но они всегда под рукой».
Так и я, просто читаю с карандашом. Вот и есть, что вспомнить и откуда в нужный момент извлечь. Всего лишь…

* «Язык есть исповедь народа» - строка Петра Вяземского
** «Было у него три ордена Красного Знамени. Причём один из этих орденов был бесфамильным. Увидел его в воздухе командующий армией. Это было в 1941 году в Мценске. На аэродром Мценска налетели немецкие бомбардировщики. Василий туда полетел на незаряженном самолете и вытолкал этих бомбардировщиков лбом, отогнал. Командующий армией сказал: «Вот этого лётчика я награждаю орденом Красного Знамени». Когда приземлился, выяснилась фамилия лётчика» (Артём Сергеев и Екатерина Глушик «Беседы о Сталине»)
*** См. подробнее: П. Дж. Бьюкенен «Смерть Запада», П. Диксон «Фабрики мысли», М. Калашников и С. Кугушев «Третий проект» в 3 тт., С. Кара-Мурза «Манипуляция сознанием», Дж. Колеман «Комитет 300», П. Кругман «Великая ложь, Г. Маркузе «Эрос и цивилизация», А. Панарин «Искушение глобализмом», С. Переслегин «Самоучитель игры на мировой шахматной доске», С. Хантингтон «Столкновение цивилизаций», Й. Хейзинга «Hоmо ludens (Человек играющий)», И. Шамир «Каббала власти», Р. Эперсон «Невидимая рука» и др.
**** «Произведения Сорокина – это нормальная хорошая проза высокого уровня. Очень сложная» (Валентин Скобелев, профессор-филолог).
 «Сорокин – гениальный писатель для писателей. О творчестве Сорокина сегодня пытаются судить в разной степени дремучие в актуальном языковом смысле люди – от советской закваски писателей и политиков до полуобразованных чиновников и бизнесменов» (Сергей Бейлин, философ).

2011, 2015


Рецензии