Муэр часть I. 23

Большой деревянный балкон, устроенный на верхнем этаже, выходил на запад. Он почти ровнялся с кронами деревьев, поверх которых открывалась панорама заката. Это место быстро стало плацдармом вечерних музыкальных импровизаций.
Кедар, к своей радости нашедший здесь гитару, сидел на широких перилах, прислонившись к выступу стены, и что-то самозабвенно играл. Розовые лучи садившегося солнца касались смуглого лица, придавая ему терракотовый оттенок. В Кедаре было что-то арабское, и неуловимо аристократичное. Даже стёртые джинсы, футболка с весёлым неоновым рисунком и спутанные волосы не отменяли этого ощущения.
Мелодия, парившая над закатным пейзажем, будто была навеяла пустынными ветрами, и казалось, что из барханов желтеющих крон вот-вот выйдет покачивающийся караван.
Ханг, устроившись на полу, постукивал свою летающую тарелку. Кто-то играл на дарбуке. Муэр неторопливо пересыпал шейкер, сконструированный им из жестяной банки.
«Мне вот какая мысль пришла» – сказал Тэта, откладывая блокнот с зарисовками, – «давайте сыграем…»
Инструменты замолчали, и внимание присутствующих обратилось к Тэте.
«…такую что ли игру: один из нас называет парадокс, с которым когда-нибудь сталкивался, а остальные пытаются этот парадокс объяснить. Тот, кому удаётся, загадывает следующим. И так далее».
«Неплохая идея» – сказал кто-то.
Кедар поставил гитару, спустился с перил, и присел на пол, поближе ко всем остальным.
Ханг облокотился о свою летающую тарелку, театрально щуря один глаз, изображая прозорливость и задумчивость одновременно. Через несколько секунд он первым прервал молчание.
«Вот чего я никогда не понимал», – сказал Ханг, – «так это того парадоксального чувства, которое меня сопровождает, когда я чему-то обучаюсь, что-то осваиваю. Так было с живописью, так было с игрой на ханге… Предположим, собрался я стать художником. И первый свой шаг в этом направлении я ощущал как нечто огромное, грандиозное просто. Следующий шаг – тоже, вроде «большой», но «меньше», чем первый. Затем – ещё «меньше», и ещё «меньше». Как так может быть? Ведь общий результат моих действий, вроде бы растёт. Почему же я чувствую так, будто следующий шаг, который равен предыдущему, меньше него?»
«Ханг, ты сам сейчас понял, что сказал?» – перебил его кто-то из присутствующих. – «Как это, второй равен первому, но не равен ему?»
Кедар подскочил и побежал в дом с криками: «Я знаю! Сейчас покажу!»
Через минуту он вернулся с маленькой чашечкой и бутылкой кленового сиропа:
«Когда я только начинал строить мою модель, я тоже столкнулся с похожим вопросом» – сказал Кедар, и поставил пустую плошечку перед Хангом, – «Вот смотри».
Вязкая капля кленового сиропа пролезла сквозь дозатор бутылки и упала в пустую плошку.
«Эта капля – это ВСЁ, что есть в этой плошке» – он капнул ещё раз – «Вторая капля – это половина того, что находится в плошке. Половина, ведь, это тоже много».
Присутствующие придвинулись поближе, чтобы лучше рассмотреть манипуляции Кедара.
«Третья капля – это треть. Но треть ведь меньше, чем половина? Четвёртая капля – это четверть. Четверть меньше, чем треть...» – Кедар продолжал лить сироп, – «но самое забавное то, что какая-то сотая часть, на которую ты даже внимания не обратишь», – рука Кедара дрогнула, – «заставит содержимое выплеснуться за рамки формы, которую ты избрал!» – вязкий сироп, ровной плёнкой державшийся на поверхности плошки, потёк по стенке, по тонким пальцам Кедара. Кедар остановился и окинул окружающих взглядом – «Кто-нибудь, кроме меня сиропа хочет?»
«Занятно», – сказал Ханг, – «что за модель, о которой ты говоришь?»
Кедар облизал сироп, растёкшийся по руке, поставил плошку, и продолжил:
«Я – программист. Самое большое моё желание – понять мир. Когда я обнаруживаю какую-нибудь интересную закономерность, я стараюсь описать её кодом. Раньше я буквально поклонялся математике, но потом увидел, что в той математике, которой мы пользуемся, есть ошибки. Например, она не учитывает, что единица – индивидуальна, и отсюда начинается принципиальное расхождение с реальностью. Я начал учитывать эти ошибки, и у меня постепенно стала складываться система, модель».
«И что даёт тебе эта модель?»
«Ну, например, можно кое-что просчитывать наперёд» – Кедар присел на пол, опираясь о деревянную стену веранды, и с какой-то неожиданной, совершенно неподходящей к этому моменту горечью выдохнул – «скоро я узнаю, ошибся ли я в расчётах». Но тут же стряхнув с себя накатившую серьёзность, бодро обратился к окружающим:
«Так! Теперь моя очередь задавать вопрос!»
Он отхлебнул из плошечки, пару секунд задумчиво покатал во рту шарик сиропа и спросил:
«Меня всегда занимала эта мысль: почему мудрецы, или мастера, как и очень красивые девушки, редко уживаются вместе? Они будто мешают друг другу. Лао-цзы и Конфуций те же. С девушками, допустим, понятно. Но мастера…»
«Как соль в томатном соке» – сказал Тэта, – «бросаешь щепотку, и крупицы тут же расплываются в разные стороны».
«О, этот ответ как раз для тебя!» – воскликнул Ханг, – «пищевые ассоциации – наше всё».
«Ну, вообще-то, как-то за обедом я спрашивал подобное у Обу, а он в ответ посолил мой томатный сок».
«Он просто хотел тебе насолить» – съехидствовал Ханг.
«Он сказал, что это, по большому счёту, не вопрос симпатии или антипатии», – продолжил Тэта, – «жизнь сама расталкивает их, потому что знание должно расходиться по миру. Иначе бы оно просто исчерпалось в спорах. Каждый видит истину немного под своим углом. Но эти «углы» не противоречат друг другу, они дополняют. Это грани одного целого. Крупицы соли расходятся друг от друга для того, чтобы томатный сок был равномерно просолен».
Кедар, склонивший голову набок, дослушал Тэту и улыбнулся:
«Похоже на то. Твой вопрос теперь».
«Недавно я понял «Фонтан». Но как определить, когда средство для достижения цели, превращается в препятствие для достижения цели?»
Ханг прыснул, и, как механический заяц, забарабанил руками по летающей тарелке:
«Ох, Тэта! Что за сюрреалистический набор слов! Мне в голове щекотно тебя слушать! Скажи же ты нормально!»
Тэта поглядел на Ханга с наигранной укоризной, но не сбавил серьёзности в голосе:
«Когда я посмотрел «Фонтан» Даррена Аронофски, то какое-то время не мог перевести в слова то, о чём для меня этот фильм. Меня задела сюжетная линия Иззи и Тома. Иззи смертельно больна и доживает последние дни. Том, её муж, – онколог. Он всё своё время и силы отдаёт тому, чтобы найти средство, которое бы продлило жизнь Иззи. Иззи зовёт Тома на прогулку, Иззи зовёт Тома поучаствовать в своём существовании, но он всегда слишком занят, чтобы дать ей то, что необходимо. Он занят проблемой Иззи настолько, что не имеет возможности отвлекаться на саму Иззи. Так что последние дни она вынуждена проводить не в общении с тем, кто дорог, а в ожидании. Выходит, старания Тома продлить Иззи жизнь отнимают у неё саму жизнь. И в этом драма: для того, чтобы иметь счастье в будущем, мы должны пренебречь тем счастьем, которое находится в настоящем моменте. Я не знаю, как решить это противоречие…»
«Обу зовёт, спускайтесь вниз!» – прервал рассуждения Тэты бодрый голос из коридора.
Кедар поспешил сказать:
«Тэт, я не отвечу сейчас тебе с математической точностью на этот вопрос, но есть два заблуждения, которые мешают решать это противоречие…»
«Эй?!» – не унимался голос на лестнице.
«… два заблуждения: первое – считать, что всё зависит только от тебя, а второе – считать, что от тебя не зависит ничего».
Пятки забарабанили по полу и посыпались вниз по лестнице. Ханг зычно вписался инструментом в проём веранды, недовольно хрипнул, и понёсся через комнату.
Тэта остановил Кедара, подождал, пока остальные уйдут вперёд, и, понизив голос, спросил:
«Твоя модель, которая описывает мир… Ты задавался вопросом о Боге?»
Кедар кивнул.
«И что же, Он – личность?»
«Нет и да» – тоже понизив голос сказал Кедар.
«Это несерьёзно! уже или «нет», или «да» – ты определись!» – смутился Тэта.
«Но если и «нет», и «да» вместе – как я могу тебе ещё ответить?» – Кедар смотрел на Тэту ясным открытым взглядом, и не было похоже, чтобы он шутил.
«Но как это может быть?» – прошептал Тэта.
«В зависимости от твоего желания…»
«Вы идёте?» – крикнул Ханг, уже почти скрывшийся в коридоре.
«В зависимости от твоего желания ты будешь видеть так или иначе. Но Он – и то, и то».
Кедар и Тэта поспешили вслед за остальными.