Шадринка. 9 - 10

  Деев вернулся из командировки и допоздна засиделся в своем кабинете. Хотелось довести дела до конца перед отпуском. Те дела, которые непосредственно касались его, всё остальное он поручал своему заместителю Степанову. Итак, отложив в сторону последнюю папку, Деев собрался домой. Плотно закрыв кабинет, он отдал ключи дежурному и вышел на улицу. Рядом со знанием рай НКВД тускло горели фонари, бледно освещая забор и узкую дорожку, по которой и шел сейчас Алексей в сторону дома. На углу здания его остановила женщина. Это была Татьяна Петровна Осмоловская – работник НКВД.
- Здравствуйте, Алексей!
- Здравствуйте, Татьяна Петровна.
- Я знала, что вы приедете сегодня и, вот решила вас подождать. Как съездили?
- Хорошо.
- Вы со мной не многословны. Неужели за столько лет совместной работы нам не о чем поговорить?
  Деев понял, что Осмоловская специально поджидала его здесь и довольно долго, но не подал виду, что расположен заметить её внимание. Последнее время навязчивость этой женщины его раздражала.
- Я устал, Татьяна Петровна, извините. О служебных делах надо на работе разговаривать, а сейчас не время и не место.
- Идемте, нам по пути, - произнесла она и взяла Алексея под руку.
  Пришлось подчиниться.
  Некоторое время они шли молча, потом Осмоловская начала болтать. Она говорила о разном, больше о себе, о том, что надумала съездить в Новосибирск проведать родственников, о том, что работа в НКВД стоит ей большого морального напряжения и сил. О нервах говорила ещё что-то, но Деев не мог отчетливо воспринимать её высказывания, он, действительно, чертовски устал и сейчас хотел только покоя.
  У порога дома Татьяна Петровна никак не хотела его отпускать. Предложи Деев сейчас ей остаться у него на ночь и она с радостью приняла бы это предложение. Алексей даже ухмыльнулся про себя об этом. Но вскоре женщина поняла, что все её попытки бессмысленны, она откланялась и Деев со спокойной душой отправился отдыхать.
  Ночь у него была беспокойной, несмотря на сильную усталость, Алексей не спал. На душе было тревожно. Непонятные мысли, несуразные, нелепые теснились в голове. Их невозможно было привести в систему и оттого они беспокоили. Деев злился на себя, вставал, ходил по комнате. Курил, снова ложился. Так он провозился в постели до пяти утра. С восходом солнца нервы успокоились и Алексей уснул.
  До полудня оставались считанные минуты, когда от сильного толчка в грудь, как от удара Алексей открыл глаза. Он всегда так просыпался после нервных перегрузок и сейчас, одеваясь, знал чем они были вызваны вчера. Впервые за много лет ему не нужно было никуда идти утром. С сегодняшнего дня он в отпуске, что нарушало его привычный ритм. Конечно, в любую минуту мог раздаться телефонный звонок и по срочному делу он вновь готов мчаться к себе в управление. Деев молил Бога, чтобы этого не произошло. Он неторопливо оделся, взял сигареты и вышел на воздух.
  Алексей сидел на теплых ступеньках крыльца, смотрел вдаль чуть прищуренными глазами и курил.

  В это время в Шадринке в доме Соколовых Ольга и Женя на большом обеденном столе в комнате кроили платье из розового ситца. Оля Тихонова не стала дожидаться начала страды, она просто позвала вечером Женю к себе, а когда пришел Борис, оставила их одних. Теперь все было в полном порядке и размолвки между Борисом Соколовым и Женей Медниковой утряслись сами собой. Володька Щукин уже гулял с другой, а молодежь собиралась в ближайшее время выехать во вторую бригаду.
  Самое лучшее и светлое приходит тогда, когда его совсем не ждешь, а уж если приходит, то не всегда можно понять, что это и есть основное в твоей жизни, отчего в дальнейшем и будут отталкиваться все твои помыслы и поступки.

  Рано утром, восьмого августа Оля, Женя, Борька и братья Химковы приехали во вторую бригаду. На траве лежала тяжелая роса, притупляя все запахи и ароматы. Вокруг было тихо, в небе щебетали птахи. У небольшого перелеска была разбита полевая кухня, чуть в отдалении стояли серые вагончики вперемежку с низенькими избушками-времянками. Впереди насколько хватало глаз расстилались ржаные поля. С левой стороны, где-то на юге было село Стоково. Отсюда его не видно, но четвертая бригада, сформированная в основном из жителей этого села, работала неподалеку.
  Оля, Женя и Маша Рожнова расположились в одном вагончике. Борис с Химковыми были от них по соседству.

  Снопы вязать Ольга научилась быстро. Вместе с другими девчатами из бригады она ходила за лобогрейкой и ставила в поле золотых солдатиков. Дней через пять, её вместе с поварихой Шуркой отправили в Шадринку за продуктами.
  Когда у молочной фермы на подводу грузили последний бидон с молоком, подошел председатель.
- Ну, как, девки, там дела обстоят? – спросил Можаев.
- Ничего обстоят, работаем, - ответила Шурка.
- Скирдовали вчера?
- Да, скирдовали, - продолжала отвечать повариха, - завтра на тока повезем.
- Хорошо. главное во время собрать хлеб, а с обмолотом-то мы управимся, - сказал председатель.
- Ну, поедем мы, нам крупы разные получать ещё надо, - проговорила Шурка и запрыгнула на подводу.
  Ольга стояла в стороне и разговаривала с Анной, которая была бригадиром на молочной ферме. Увидев, что Шурка уже собралась ехать, девушка быстро попрощалась и подбежала к подводе. Председатель жестом руки остановил их.
- Погодите-ка! Во второй бригаде, я знаю, людей достаточно, а вот у нас тут под Орлиным логом в первой бригаде народу мало, не справляемся. Хлебосдачу и так затянули, первый обоз в понедельник на элеватор отправляем, так что, Шурка, скажи Химковым, чтоб сюда перебирались, забираю я их у вас и, Ольга, ты тоже останься, подмогнёшь. К тому ж и к дому поближе, Анна просила за Виталькой приглядеть. Игнат в МТС, она цельный день на ферме, парнишка один тут бегает.
  Ольга захлопала глазами.
- Я останусь, раз нужно, - сказала она, - но у меня там вещи. Я поеду сейчас, а завтра к утру буду в Шадринке.
- Добре! Пошлю завтра за вами Цветкова с подводой.
  На том и порешили.
  На следующий день Ольга снова была в Шадринке. Поворот был несколько для неё неожиданным. Во второй бригаде много молодежи, там были Борька с Женей и девушка настроилась работать с ними, а здесь в первой бригаде все были взрослые и близко знакомых людей очень мало.
  Анна и Виталик обрадовались её возвращению и Ольга поняла, что здесь нужнее. С утра она покормила Виталика завтраком и ушла к Орлиному логу. Сегодня она ходила за лобогрейкой на которой косил Цветков. Его богатырскому сложению мог бы позавидовать любой Шадринец. Они с напарником работали до десяти утра без продыху, в то время как другие устраивали уже по два перекура.
  Ольга сняла рукавицу с помощью которой вязала снопы, вытерла мокрый лоб и упала в кучу соломы. Дарья Михайловна и Софья Петровна, работавшие с ней, опустились рядом.
- Ну как, уморилась? – спросила Дарья.
- Не в первой. Во второй бригаде тоже снопы вязала, ничего, - ответила Ольга.
  Софья Петровна развязала узелок и стала раскладывать на салфетке съестное.
- Завтра с утра скирдовать будем, а хлебный обоз сегодня вечером отправляют, - сказала она.
  Подошел Цветков.
- Ну, что, бабы, ещё полоску пройдем? – спросил он.
- Пройдем, а как же, отдохнем только, - ответила Дарья Михайловна, женщина лет тридцати, высокая и стройная.
- Жинка-то как, скоро родит? – спросила Софья Петровна.
- Скоро, - коротко ответил он.
  Ольга хлебнула из фляги теплой воды. Под солнцем она нагрелась и была в такую жару неприятной для питья.
- Надо закопать, что ли, куда, а то нагревается фляга быстро, - сказала она.
- Бесполезно, - протянул Цветков, - все равно нагревается.
  Ольга посмотрела на Цветкова, он стоял уперев руки в бока и смотрел вдаль.
- Через неделю захолодает. До дождей бы убрать, - произнес он и пошел к лобогрейке.
- Да, в работе он зверь! – сказала Софья Петровна с восхищением, кивнув в его сторону.
  Во второй половине дня Ольгу и Софью Петровну перевели к амбарам. Там шла погрузка хлеба на брички. Мужики носили мешки с пшеницей на весы, Софья Петровна Мезенцева взвешивала, а Ольга записывала цифры на бумагу, а потом оформляла квитанции. Но когда к раскрытым дверям амбара подогнали последнюю бричку у Ольги от удивления расширились глаза. Среди грузивших хлеб был Деев. Из темноты амбара они с Химковым-старшим, отцом двух братьев известных Ольге, вытаскивали мешок с пшеницей. Уложив его на бричку, они пошли за другим и тут глазами Алексей встретился с Ольгой. Она с нескрываемым изумлением, стоя у весов, разглядывала его уставшую фигуру в запыленной косоворотке. Он на секунду остановился, взглянул на девушку, а потом быстро догнал Химкова и вошел за ним в амбар.
- И давно у вас тут Деев работает? – охрипшим голосом спросила она у Мезенцевой.
- Второй день. Отпуск у него. Приехал в Шадринку к председателю и подрядился в первую бригаду к нам. Ничего мужик! В такую пору, как теперь, все люди на счету.
- Это понятно, - сказала Ольга и посмотрела на амбар.
  Деев с Химковым снова вышли оттуда с тяжелым мешком.

  Алексей сидел у скирды с закрытыми глазами. По его смуглым щекам стекали капельки пота, черные волосы от пыли превратились в пепельно-серые. Каждый мускул в теле неприятно ныл, трудно было даже шевельнуться.
  Ольга подошла и остановилась рядом. Измученный вид майора, вызвал на её лице добрую улыбку. Деев почувствовал, что рядом кто-то есть и с трудом разлепил сомкнувшиеся веки. Но, как только он это сделал, его черные ресницы быстро взлетели вверх.
- Ольга?! Как ты здесь оказалась? – спросил он и попытался встать, но натруженные мышцы запротестовали с такой силой, что Алексей опрокинулся обратно.
- Сидите, сидите! Не королева перед вами, - произнесла она и присела рядом.
  Деев поглядел на неё и отвел глаза. Сквозь его загар на лице проступила бледность.
- Вы, очень устали, наверное?
- Да, есть немного. А, где ты работаешь? – повернувшись к ней, спросил Алексей.
- Я сегодня с утра до полудня снопы вязала. Цветков косил на лобогрейке, а мы вязали. Потом после перерыва, сюда послали, к амбарам. Только что последняя бричка груженая ушла.
- Да, я видел. Цветков, значит, косил? – переспросил Деев.
- Да, он.
- Понятно, - Алексей горько усмехнулся.
  Он пошевелив плечами, устроился поудобнее.
- А председатель говорил, что во второй бригаде ты. Значит отозвали?
- Отозвали. Здесь, говорят, народу не хватает.
- Да, было.
- Давайте-ка, я вам молока принесу. Виталик только что прибегал, прохладненького принес, - говоря это, Ольга поднялась.
  Деев кивнул головой и она, обогнув скирду, не надолго ушла. Вернулась Ольга с глиняной крынкой и протянула её Алексею.

  Вечером в Шадринку они возвращались вместе. Алексей еле держался на ногах и устало плелся за Ольгой, которая выглядела бодрее.
- С ума сойти, - говорил он, - я с непривычки теперь до дома не дойду.
- Может отдохнем? – предложила она, спускаясь к реке.
- Давай.
  Алексей улегся в цветущую розовыми метелками высокую траву и с удовольствием вытянулся. Ольга села рядом. Она запрокинула голову и стала смотреть в голубое вечернее небо. Солнце только что село, было ещё светло. Бледные воды Быстрой катились мимо плавно и величественно.
- Тихо как, ни ветерка, - сказала Ольга и посмотрела на Алексея.
  Он лежал в траве с закрытыми глазами и, казалось, уснул. Девушка смотрела на майора не отрывая глаз. Тут она поймала себя на мысли, что смотрела бы так до следующей зари и от этой догадки по её спине пробежала дрожь. Она быстро отвернулась, обхватила руками колени и сидела так несколько минут неподвижно и молча. Потом, чтобы разрядить обстановку, Ольга сорвала травинку, наклонилась и осторожно провела ею по щеке Алексея. Он поднял руку, отмахнулся от чего-то невидимого и открыл глаза. Деев посмотрел на Ольгу, на её лукавую улыбку и взял её руку с травинкой в свою теплую ладонь. Она в ответ робко погладила его по волосам другой свободной рукой.
- Какие они у вас пыльные, вам теперь нужно в речку с головой нырнуть.
  Деев улыбнулся, её прикосновение было невыразимо приятно.
- А я думал, что ты не подойдешь ко мне сегодня и в сторону мою даже не посмотришь.
- Почему?
- На знаю. Думал, что смутил тебя чем-то. Помнишь тогда, у мостика?
  Ольга кивнула.
- Я и сама думала, не подойду. Не удобно было как-то, не ловко.
- Почему же? – спросил Деев и приподнялся на локте.
- Потому что смотрели они все там на меня тогда, женщины эти. В упор смотрели, я же почувствовала это. И не гуляла я никогда так, ни с кем по ночам! И что тогда на меня нашло такое, не пойму. Да к тому же вы, такой взрослый, а я…
- Глупости! Ты тоже взрослая. А возраст не годами измеряется. И вообще, когда ты рядом, мне спокойно и хорошо, - вдруг выпалил он и отвернулся.
  Ольга поднялась на ноги. Деву показалось, что его опрометчивые слова обидели её и он с внутренним содроганием встал вслед за ней. Ольга спустилась с невысокого бугорка, на котором они сидели, к реке. Алексей пошел за ней. Мост был отсюда недалеко и девушка пошла в его сторону. Уже на мосту она остановилась, взглянула на Деева и, как когда-то, в свой первый рабочий день в колхозе, облокотилась о перила и обратилась к реке:
- Почему же ты Быстрая? Ты такая спокойная, степенная, тебе не подходит это имя!
- Потому что она берет свое начало от Быстрых ключей, далеко отсюда, - ответил Алексей.
  Ольга подняла на него глаза.
- сегодня уже 20 число, а я так и не искупалась в ней как следует. Так только, войду в воду, окунусь и обратно. А ведь я обещала ей поплавать тут, - сказала она, кивнув на реку.
- И поплаваешь. Давай в выходной придем сюда!
- Давайте! А то Цветков пугает скорым похолоданием, тогда не успеем.
- Успеем. Но Цветков прав, в наших краях в конце августа уже холодно. В сентябре уж заморозки, а то и дожди со снегом. Лето нынешнее затянулось, вот и тепло пока.
  Деев довел Ольгу до калитки дома. Когда она ушла, он ещё постоял немного, покурил, а потом отправился в другой конец деревни к дому Можаева.
« Уже 20 число, 20 августа, - весь вечер повторял он про себя и необычное волнение с новой силой охватило Алексея. – Двадцатое число, скоро она уедет в Москву. Уедет в Москву и всё. Видимо, никогда не увижу больше эту девчонку с косичками. Но, что же это такое? Что же я думаю-то о ней так часто? Почему?»
  Чем ближе была дата отъезда, тем сильнее нарастало беспокойство.
«Ничего, ещё не скоро, - успокаивал он себя, - ещё уборка не окончена, в самом разгаре. А пока, она не уедет. Нет, не уедет. Характер!»

  На другой день они вместе работали на скирдах. Деев шутил, смеялся, на равных общался с колхозниками и в его присутствии они уже не чувствовали себя сковано, как раньше.
  Цветков пришел с поля на перекур. Увидев у скирды Деева,  кивнул ему и прошел мимо к амбарам. Туда явился председатель и Кузьма Цветков направился прямо к нему. Ольга видела, что они о чем-то долго беседовали, потом перевела взгляд на Деева, сидевшего рядом с ней и поняла, что Алексей тоже смотрит в их сторону. Лицо его было напряженным, Деев чувствовал вину перед этим человеком, груз ответственности за то, что произошло в 1936 году, до сих пор лежал на нем. Хотя иногда, Алексей старался взглянуть на происшедшее с другой стороны. Тогда получается арест Цветкова оправданным и на тот момент совершенно необходимым. Алексей опустил глаза и Ольга поняла, что майор внутренне переживает, каждый раз встречаясь с Цветковым.  Об этой истории она знала отдаленно по-наслышке, а спросить подробности у Деева, не решалась.  «В конце концов, сам расскажет, если захочет,» - думала она.
  После обеда пошли тучки, вскоре они заслонили солнце, застелили небо серой пеленой и посыпал дождь мелкий и прохладный. Ольга и Алексей забрались в небольшую сараюшку на краю поля, доверху набитую соломой.
- Хорошо, успели скирды поставить до дождя, - сказала Ольга, глядя в раскрытую дверь.
  Она распустила косички, потрясла влажными волосами и опустилась на солому. Деев стоял, прислонившись к косяку, и смотрел, как с крыши бежала вниз вода.
- Обложило небо-то как, это надолго, - произнес он и прикрыл плотно дверную створку.
  Сразу стало сумрачно. Дождь шуршал за стеной и навевал таинственные фантазии. Ольга зарылась в солому поглубже и даже взвизгнула от восторга.
- Теперь понимаю, почему Борьке нравится спать на сене в сарае под дождем. Это, действительно, здорово!
  Деев метнулся от двери и одним прыжком подскочил к девушке, улегся рядом.
- Ну, скажем, не сено это, а жесткая солома, но все равно приятно и можно отдохнуть.
  Рядом с Деевым Ольге почему то и в голову не приходило, что он может поступить с ней, так же, как Игнат Соколов когда-то поступил с Анной. Она спокойно сейчас смотрела на него. Вся внешность Алексея, все его черты выражали только доверие. Ей было хорошо и надежно рядом с ним. Она уже знала, что будет скучать в Москве и по Шадринке, и по Соколовым, и по нему, Алексею Дееву. Не понимала она лишь того, что в этом Сибирском крае, в этих золотых просторных полях и зарождается её любовь – первая и единственная. Первая любовь всегда непонятна. Это чувство сразу трудно уместить в неиспытанной, ещё юной душе. Она, настоящая любовь, зарождается тяжело и болезненно. Она не мимолетная юношеская влюбленность с первого взгляда, которую испытывают многие парни и девушки в розовом возрасте. Это совсем другое, большое и безбрежное, которое приходит раз и навсегда.
  Под шум дождя, смежив веки, Алексей начал засыпать, опустив голову на соломенную подстилку. Ольга вылезла из своего убежища и встала к двери. Нет, рядом с ним она сейчас не сядет, она лучше покараулит его сон.
  Дождь кончился и их искали.
- Куда делись только? – недовольно цедил сквозь зубы бригадир.
- Все уж собрались, вроде, - говорил дед Матвей. – Я их счас разыщу!
  Он обошел в поисках все возможные места и укрытия и, наконец, добрался до сарая с соломой. Дверь скрипнула и дед Матвей просунул голову в образовавшуюся щель.
- Вот это да! – ахнул он, увидев спящего майора на соломе, рядом с которым сидела поодаль девушка с распущенными волосами. Она испуганно обернулась на скрипнувшую дверь и смотрела теперь во все глаза на деда.
  Матвей побыстрее отскочил от двери. Вопрос теперь был в том, что делать? Вроде и нашел, а как сказать бригадиру? Нет, нельзя говорить, вдруг, что подумают не то, человек он горячий, мнительный, а они там как голубки пристроились. «Устал и соснул майор, - подумал про себя Матвей,-  а то, что вместе с нею, так что ж, дело молодое!»
  Никому ничего не сказав, что делает ему честь, дед Матвей нашел на земле камешек и с силой швырнул его в дощатую дверь, после чего, постарался побыстрее отсюда удалиться.
  Через несколько минут Деев и Ольга с трухой соломы в волосах подходили к сметанным скирдам.

                10.
  Кругом стояла тишина. Сизая мгла ещё с вечера окутала Беляево, а теперь после полуночи закапал мелкий дождь. Рай НКВД было погружено в темноту, лишь в окне на первом этаже горела лампочка дежурного. Была суббота, к десяти вечера все сотрудники разошлись, но заместитель Деева Степанов Иван Лукич, много лет проработавший в органах, задержался. Он работал в кабинете Деева с документами очень нужными и важными, которые ожидали из Новосибирска ещё в четверг.  Пришли же они с опозданием только сегодня вечером и Степанов, не откладывая дела в долгий ящик, решил заняться ими немедленно. В одиннадцать вечера сменился дежурный, на пост заступил новичок, дежуривший пока второй раз. Он сидел в небольшом уютном закутке за деревянными перилами. Справа от него тянулся коридор в которые выходили служебные кабинеты с табличками на дверях, впереди было широкое окно и слева от него входная дверь, обитая клеенкой. Как всегда в такой час она была закрыта изнутри на замок с предохранителем.
  Дежурный Сашка Глушков, мурлыкая под нос незатейливый мотивчик, от нечего делать листал газеты, сложенные стопкой на его маленьком письменном столе. Кроме шума дождя за окном, слух его поймал посторонний звук. Показалось, что кто-то прошел под окнами и поднялся на крыльцо. Так и есть, в дверь раздался негромкий стук. Глушков поднялся с места, подошел к окну и, увидев на лестнице человека в форме НКВД, открыл дверь незнакомцу.
- Я к майору Дееву с поручением по очень срочному делу, - сказал с порога неизвестный, звонким голосом.
  Глушков отошел в сторону, пропуская вперед незнакомца. Тот откинул капюшон дождевика, с которого капала вода, достал из внутреннего кармана форменной гимнастерки удостоверение и протянул его Глушкову.
- Вы из Новосибирска? – спросил дежурный, читая документ.
- Да, - ответил пришедший и, приняв удостоверение из рук Глушкова, пошел по коридору к кабинету начальника НКВД.
  В среду, когда Саша дежурил здесь впервые, Алексей Григорьевич Деев действительно приходил в НКВД, несмотря на то, что был в отпуске и задержался здесь до полуночи. В полдвенадцатого Глушков закрывал за ним дверь. И теперь по инерции Саша думал, что припозднившийся сотрудник, работавший сейчас в конце коридора, и есть майор Деев. Принимая дежурство, он спросил у Тимохина, кто остался конкретно. «Начальство ещё там», - бросил на ходу тот и удалился.
  Глушков посмотрел в след сотруднику из Новосибирска, видел как тот свернул в конце коридора вправо и услышал скрип открываемой двери. Спустя секунду раздался странный хлопок и вслед за этим звон выбитого стекла. На ходу выхватывая из кобуры маузер, Саша бросился туда. Вбежав в кабинет Деева, он увидел лежащего лицом вниз на полу у письменного стола своего начальника, рядом валялся опрокинутый стул. Все пространство у подоконника было усеяно битым стеклом. Саша вскрикнул и кинулся к лежащему. Он перевернул его на спину, заглянул в лицо и понял, что перед ним вовсе не Деев. Зам начальника Степанов был ранен в грудь, но ещё дышал. Не мешкая ни секунды, дежурный побежал обратно на свое место, схватил трубку телефона, стоявшего тут же на столе, и стал дозваниваться в скорую.
  Спустя полчаса, после того, как увезли Степанова, начальник милиции Першин и следователь НКВД Калугин допрашивали бледного, дрожащего Глушкова.
- За Деевым послали? – спросил Калугин у ходившего из угла в угол Першина, высокого плечистого блондина, одетого сейчас в гражданский костюм.
- Послали. В Шадринке он. Будет не раньше чем через час.
  Калугин повернулся к дежурному.
- Ну так, давай подробно, браток. Значит, время было двенадцать пятнадцать?
- Да, именно столько. Когда под окном услышал шум и шаги, то я на часы посмотрел. Потом я… я потом встал и к окну, значит… к окну подошел, - сбивчиво говорил вконец перепуганный и ошеломленный случившимся, Глушков.
- Ты не торопись и спокойней, спокойней, - приговаривал Калугин, дымя папиросой.
- Вот встал, подошел к окну, вижу, человек в плаще стоит, а под плащом форма НКВД. Я дверь открываю, он проходит. И у порога прямо говорит, что к Дееву приехал по срочному делу. Достал удостоверение. Я прочитал, что он сотрудник краевого управления НКВД, Натанов Петр Данилович.
- Натанов Петр Данилович, - сощурив глаза, повторил Калугин.
- Да, Натанов. Тогда я ему удостоверение вернул и кивнул в сторону коридора и он пошел, пошел, значит, в конец к кабинету начальника.
- Как он шел, уверенно или читал таблички? – спросил следователь.
- Нет, не читал. Шел так, будто был здесь уже сто раз и все тут знает. Я так и подумал.
- Что он здесь уже раньше был?
- Да.
- Так-так, интересно. Значит он шел по коридору совершенно уверенный в том, что в кабинете находится майор Деев.  К тому же этот человек знает расположение внутри здания. Описать его подробно можете?
- Конечно могу! – Саша вытер вспотевший лоб носовым платком и переводя дух, продолжал. – Ростом, повыше моего будет, волосы светло-русые, густые, из-под фуражки видно было, лицо круглое, полное, крупный нос, серые глаза. Широкоплечий, осанистый. Одним словом, вид имеет солидный. Чувствуется военная выправка. Но прежде ни здесь, ни ещё где-то, я такого не видел.
- Особые приметы имеются? -  спросил Першин.
- с левой стороны внизу щеки и на подбородке оспины, рябь такая.
- Это уже что-то, - удрученно произнес  начальник милиции и снова зашагал по кабинету, как маятник, хрустя ещё не убранными стеклами. Он подошел к месту, где совсем недавно лежал Степанов, внимательно осмотрел его и тяжело вздохнув, встал у подоконника.
  Темная хмарь немного рассеялась, дождь прекратился, в разбитое окно влетал свежий по осеннему пахнувший ветерок.
  За окном в палисаднике рыскали сыскари, эксперты, даже специально обученную овчарку привезли. Но след преступника обрывался сразу за забором и на широкой дороге соседней улицы собака заскулила и закрутилась на месте. Инструктор дернул её за поводок, остановился и развел руками.

  Из мягкой теплой постели Деева вытащили глухой, темной ночью и быстро помчали в «Эмке» по лесной дороге в Беляево.

                ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.