Детский сад. Наталья Грачева

                Ссылка на оригинал: http://www.proza.ru/2014/07/21/642
                Рассказ размещается с согласия автора


   В тот год отпуск я решила провести в гостях у своей тётки в деревне. Из-за кризиса денег на поездку за границу не хватало, дачу завести я так и не удосужилась, а моему организму категорически требовалось глотнуть свежего воздуха, да и тётка звала погостить уже давненько.

   От города я устала настолько, что готова была пешком топать до тёти-Зининого кантри-хауса, но делать этого не пришлось, так как мой Россинант — зелёненькая «Дэушка» - без проблем домчала меня до тёткиной деревни, находившейся в трёхстах километрах от мегаполиса.

   Тётя Зина несказанно обрадовалась, лицезрев меня на пороге своего дома. Она всегда была радушнейшей хозяйкой, а редких гостей привечала по-особенному приветливо. Наготовила она для меня одной столько, что даже если не выходить из-за стола совсем нам двоим и за неделю было не управиться. Своими мыслями на этот счёт я поделилась с тётушкой.

   - Ничего-ничего. Я назавтра гостей пригласила. Помогут. З;раз управимся. А ты Ванятку-то Нечаева, случаем, не помнишь? Ты же в детстве часто в деревню приезжала. Вроде, играли вместе.
   - Ваню? Помню. Хороший парень был. Серьёзный. Не по годам.
   - Ну и хорошо. Вот он-то с женой и придёт завтра. Они недавно отстроились по соседству. Теперь частенько заглядывают, не забывают про меня. Только я тебя предупредить должна. Жена Ванина на восемнадцать лет старше него, поэтому её часто за мать его принимают, а он расстраивается... очень. Ты виду-то не подавай, что удивлена. Хорошо? А так они люди добрые. Непьющие. Наши-то, деревенские, их счастливчиками величают. Да они и взаправду самая счастливая семейная пара в деревне и есть. Душа в душу живут. Вот только Вера детей не смогла Ивану родить. Бабий век-то короток. Поздно сошлись. Не успели.
   - Ну если уж деревенские считают... - развела я руками. Затем продолжила:
   - Не думала, что в деревне возможна такая разница в возрасте.
   - Так никто ж не думал, а оно вона как вышло...
И тётя рассказала мне историю любви Ивана и его супруги.

   Ещё в детском саду в шестилетнем возрасте Ванятка влюбился. Влюбился по-настоящему, как подросток, горячо, страстно и, как ему тогда казалось, навсегда. А влюбился он в свою новую воспитательницу. Было ей на тот момент двадцать четыре года. Ванина группа была первой, которую доверили молодому специалисту, поступившему на работу в детсад после окончания педагогического училища.

   Впервые Ваня увидел Веру Игнатьевну входящей в калитку, расположенную в заборе, огораживающем территорию детского сада. Мальчуган обмер. Он не мигая глядел на девушку своими огромными светло-зелёными с голубизной глазами-александритами, украшавшими округлое веснушчатое лицо, обрамлённое выгоревшими за лето соломенными волосами.  Ванюшка боялся, что она растает, как мираж в его любимой сказке про джина. Ему казалось, что девушка ступает не по земле, а плывёт по воздуху, настолько легкой была её походка, а когда она обернулась, закрыв за собой калитку, и посмотрела ему прямо в глаза, он совсем пропал.
Ситцевое платье в мелкий синий цветочек в цвет глаз обвивало её стан, русые волосы были распущены и развевались на ветру. Ване казалось, что улыбкой своей именно она освещала всё вокруг. И так жаль было мальцу видеть, как воспитатель- ница убирает волосы под резинку, как прячет наряд под белый халат, как вместо босоножек на каблуке надевает на ноги удобные, но не слишком женственные, шлёпки. И лишь свет, исходящий от неё, оставался даже тогда, когда она журила очередного проказника.
   Иван жалел воспитательницу, не хотел видеть её расстроенной, поэтому частенько брал на себя роль третейского судьи в спорах и ссорах своих согруппников. Он помогал ей во всём, часто выполняя поручения за ребят, которым те доверялись.
   Вера Игнатьевна не могла не заметить его усердия. С первых дней своей новой работы она выделила мальчугана среди всех малышей не только из-за того, что его светлые, голубовато-зелёные цвета полудрагоценного камня глазёнки провожали её взглядом, куда бы она не пошла, но и за реальную помощь в её многотрудной воспитательской работе. Если бы не он вряд ли ей удалось бы на первых порах установить необходимый в группе порядок, ведь терялась всякий раз, как кто-то начинал капризничать, проявлять агрессию по отношению к другим малышам или просто был не в настроении.
   В эти моменты на выручку ей неизменно бросался Ванятка. Про себя Вера Игнатьевна называла его «лупоглазенький ты мой». Несмотря на свой крошечный возраст, это был настоящий маленький мужичок. Серьёзный, вежливый, предупредительный.
   Повезёт же какой-то девчонке с этаким-то кавалером, - смеялась Вера, рассказывая о нём подругам по цеху. И её смех рассыпался колокольчиком по детсадовскому двору.
   - Не надо мне никаких девчонок, - пресекал все разговоры на сей счёт всегда находившийся поблизости Ванюшка, - Я на вас женюсь, когда вырасту. Только замуж не выходите. Подождите, немного.
   - Жених ты мой лупоглазенький. Да я для тебя слишком стара. Ты посмотри, вон Лена Колчанова давно уже страдает по тебе. Мимо пройти не может. Краснеет. Её бери замуж. Красивая, добрая.
   - Не возьму, она неграмотная. Читать ещё не научилась.
   Лена Колчанова, слышавшая этот разговор и в самом деле влюблённая в Ванюшку, за две недели освоила алфавит, от изучения которого категорически отказывалась до этого, аргументируя своё нежелание тем лишь, что ей не хочется. А вскоре она уже старательно водила пальцем по строчкам, дабы потрясти возлюбленного своей учёностью.
   Однако, Ваню это ничуть не тронуло, он по-прежнему вздыхал по своей любимой воспитательнице - чем дальше, тем больше, потому что появление её в деревне не осталось без внимания всех, более или менее симпатичных, парней. Они хорово-дились вокруг девушки, встречая после работы и провожая утром до детского сада.
   Ванятка мрачнел при виде очередного провожатого. Как бы он хотел оказаться на его месте! Как хотелось вырасти побыстрее и тогда бы она увидела... Что Вера Игнатьевна увидела бы, мы не знаем, да и Ваня никогда до конца не додумывал свою мысль, только мальчуган был абсолютно убеждён, что его любви хватило бы на двоих, что воспитательница обязательно рано или поздно ответила бы на его такое сильное и такое искреннее чувство взаимностью.

   Прошёл год. Пришла пора Ванюшке отправиться на учёбу в среднюю поселковую школу. Но он ни на один день не забывал о своей любимой воспитательнице, по-прежнему помогая ей всем, чем мог. Весной красил карусели на детской площадке, летом поливал и пропалывал клумбы, зимой занимался вместе с Верой Игнатьевной постройкой горок для катания детей.
Вера не знала, как и благодарить своего бывшего воспитанника. Она устраивала для него чаепития, угощая каждый раз чем-нибудь особенным. За беседой-чаем они проводили довольно много времени. Им всегда было уютно и весело вместе и всегда находилось великое множество тем для разговоров.
   Иван восхищался грамотностью педагога, по совместительству возлюбленной, и дабы соответствовать даме своего юного сердца, он начал читать книги, удивляя воспитательницу каждый раз новыми познаниями. Единственное, что омрачало иногда их встречи — присутствие какого-нибудь очередного ухажёра.
Вели себя кавалеры по-разному. Одни отмалчивались, предпочитая помочь Вере делом, другие же трещали без умолку, не остановить. Ладно бы болтали о чём-то по-настоящему интересном, а то анекдоты травили да сплетни деревенские перемалывали.
   Вера Игнатьевна не раз говаривала подругам: «Вот объединить бы их, да знаний добавить, хоть малость, тогда можно было бы рассматривать в качестве кандидатов в мужья. Вот мой лупоглазый опять отличился...» - И она с удовольствием рассказывала им, что нового поведал ей малолетний ухажёр.

   Прошли годы. Не было ни одного дня, чтобы Ваня не навестил Веру Игнатьевну. И вот уже наступило время окончания школы, выбора профессии. Воспитательница настоятельно советовала парнишке идти учиться. Он же страшно боялся оставить её одну, без своей помощи.
   За десять лет Вера так и не встретила мужчину, достойного своего внимания, так никто и не приглянулся ей по-настоящему. К тому же, она никогда и не ощущала себя одинокой. У неё был настоящий, хоть и слишком юный, друг, который, повзрослев, взял на себя заботу ещё и о её собственном быте. Чинил то, что ломалось, помогал с ремонтом, вскапывал огород, колол дрова.
   Деревенские, кто в шутку, а кто и всерьёз, говорили, что воспитательница использует рабский детский труд. Но как ни пыталась Вера Игнатьевна гнать со двора своего малолетнего помощника, как ни строжила его, он неизменно возвращался, не оставляя при этом мысли однажды жениться на ней.
   - Сглазил меня лупоглазенький, - жаловалась Вера подружкам, - Никто не мил мне. Да и не смотрит особо никто в мою сторону.
   - Ну, так какого конкурента взрастила, - шутили подруги, - не пьёт, не курит, по бабам не шляется, по дому всё делает, книги читает. Кто ж посмеет сравниться с этаким-то кавалером?

   Ваня уехал учиться в город. Он без труда поступил в сельскохозяйственную Академию в краевом центре, но примерно раз в неделю, как штык, появлялся у Веры Игнатьевны, стараясь обеспечить её всем необходимым, решить все хозяйственные проблемы, создать все удобства минимум на декаду, до следующего своего приезда.
Минуло пять лет. Иван вернулся в родную деревню насовсем и первым делом бросился к своей прекрасной даме, показавшейся ему ещё красивее, ещё моложе, чем прежде.
   - Ну, теперь-то я достоин на вас жениться? Теперь-то вы выйдете за меня замуж?
   - Да неужто в городе ни одной симпатичной девчонки для тебя не нашлось? Неужели не понимаешь, что это невозможно. Никто ж не поймёт. Осудят нас.
   - Так я же люблю вас. Разве этого мало? Нам ведь хорошо вместе.
   - Но тебе же женщина нужна... молодая... Дети нужны.
   - Ну о чём вы говорите-то? Я же вас люблю, только вас хочу, - твердил своё Иван, - Ой! Простите, если обидел.
   - Да разве ж можно обидеть любовью, глупыш?
   Каких усилий стоило Ивану уговорить Веру выйти за него замуж, нам не ведомо. Противилась она до последнего. Но Ванин аргумент, что ничего же не изменится, просто жить будут вместе, окончательно сразил её сопротивление.

   «Ну, а остальное ты уже знаешь», - закончила свой рассказ тётя Зина.
В этот момент после троекратного стука в дверях появились двое - Иван и женщина постарше. Её и впрямь можно было принять за его мать или, на худой конец, за старшую сестру. Слегка одутловатое лицо, располневшая фигура в самошитом ситцевом платье выдавали её возраст. Но в улыбках этих двоих было столько добра и света, что и мне примерещилось, что более счастливых людей в своей жизни я ещё не видала.
   - Ну, что, детский сад, заходи! - скомандовал неожиданно Иван.
Один за другим из-за родительских спин в комнату через высоченный порог, выкрашенный в коричневый, впрыгивали дети. Деток оказалось четверо — двое мальчишек пяти и десяти лет и две девочки постарше — тринадцати и одиннадцати лет, все, как один, белоголовые - как Иван когда-то.
   - Тётя Зина, а говорили детей нет... - с укором обратилась я к вспыхнувшей радостью тётушке.
   - Так своих-то и нет. А эти? Эти все — приёмные, - ответила тётка, а потом, вздохнув, добавила, - Вот так вот ещё бывает, дочка.

«Да-а. Воистину, неисповедимы пути Господни, - думала я, возвращаясь домой после двухнедельного отдыха на своём «Матиссе», - Никогда не знаешь, где и когда повстречаешь своё счастье и сколько этому твоему счастью будет лет...»

22.08.2013г.