Ветрожизнь

Часть первая. Парадная дорожка
Ковры на парадные дорожки кинофестивалей сами не стелятся. Это просто объяснить их необязательностью; ну, и эксцентричностью киношников, конечно. Стелющая бригада начинает работать рано утром, а заканчивает уже бархатным вечером. Впрочем, как повезет.
Старушка Фортуна в этот летний день явно благоволила монтажникам: еще не успел начать зерниться небосвод, а работа уже подходила к концу.
Андрей, преуспевающий московский раздолбай, был приглашен на эту работу своим отцом, и не преминул захватить с собой Гошу. Последний как раз возвращался из туалета в здании кинотеатра к вычерчивающим последние штрихи рабочим. Парней ожидал честный заработок, и, стало быть, не менее честный отдых — поэтому последние полчаса они работали с особым рвением.
Радостную новость об окончании рабочего дня перебил вибрирующий мобильник Андрея:
— Андрей, здарова! Поедешь в Питер? — звонил Вася.
— Сейчас прямо?
— Ну, а что? Сейчас! Автостопом!
— Давай я подумаю... А ты где вообще?
— Как всегда: в переходе на Арбате. Ладно, давай, телефон садится. Ты просто подъезжай, если что. Я тут пока.
Вася повесил трубку, оставив Андрея в подвешенном состоянии.
После получения денег, Андрей сразу отсчитал две тысячи и протянул их Гоше:
— Две я тебе должен?
— Вроде две. Хочешь, потом отдашь?
— Давай лучше сейчас. Когда еще у меня будут деньги теперь? Васек, кстати, в Питер зовет ехать.
— Поезжай. Я-то точно остаюсь.
— Да вот думаю. Мне бы домой заехать, а он буквально вот-вот выезжать хочет.
— Ну, хрен знает. — ребята уже входили в метро. — А он где сам?
— На Арбате, в переходе. Поеду с ним пересекусь, а там посмотрим.
— Я с тобой, а потом домой.
Новый Арбат разлился широкой рекой в самом сердце города. В одном из подземных переходов Вася бренчал на гитаре что-то из классики гранжа. Большинство людей с деревянными лицами проходили мимо. Несмотря на это, какая-то выручка поблескивала в шляпе музыканта. Андрей и Гоша подошли к товарищу и встали рядом, дожидаясь пока он окончит песнопение.
Василий завершил серенаду, и друзья ему нарочито громко похлопали. Поздоровавшись, они отправились на поиски ужина.
— Ого, а что это у тебя? — спросил Вася, кивая в сторону длинного рулона в руках Андрея.
— Да вот плакат с Джонни Деппом.
— Ну и зачем он тебе? Повесишь на стену любоваться?
— Иди в жопу. Придумаю.
— Ладно, парни, я наверное поеду, — Гоша протянул руку товарищам.
— Куда ты поедешь? Вот сейчас до Выхино с нами доедешь, а там и свалишь.
— Ладно, давайте только где-нибудь сядем уже.
Они дошли до какой-то арбатской забегаловки и взяли по сочной шаурме, расплатившись мелочью из Васиной шляпы.
— Блин, эта штука должна называться не донер, а донор. Я прям чувствую как тепло рук шаурмастера греет мою больную душу.  — сказал Андрей и откусил большой кусок .
Двигаясь в сторону метро, донер-меценат Вася поведал наконец план действий:
— В общем, я нашел ребят, они в Питер едут с Выхино. Мы туда часам к одиннадцати подъедем — они как раз должны освободиться к этому времени. А там и созвонимся.
— А то, что у тебя мобильник выключен — нормально? — поинтересовался Андрей.
— Да ничего! — беззаботно пропел Вася. — Включу, как приедем, и позвоню сам, если что.
В метро люди косились на странную троицу: длинноволосые безбородые юнцы действительно выбивались из общей толпы (за исключением, разве что, Гоши, который походил на типичного скейтера — в зауженных джинсах и слипах). Вася был в расстегнутой рубашке, с подкрученными рукавами, в рваных джинсах и шляпе. За спиной у него был чехол с гитарой. Андрей был в тапках, шортах и майке. С Васей он рифмовался шляпой. Под мышкой он нес длинный (почти полутораметровый) сверток — тот самый плакат с Деппом.
Когда вышли на Выхино, было уже темно.
— О, одиннадцать. Сейчас подъедут, мы тут с ними договорились встретиться. — снова пропел Вася. Друзья посмотрели на него почему-то обреченно. И не зря. С одиннадцати прошел уже час, а обещанной кареты все не было. На вспыхивающее «ну и где?» Василий спокойно отвечал, что все в порядке, и что они договорились. На предложение сделать звонок или включить хотя бы телефон они получали от хранителя гитары полный отказ. Мотивировать он его, правда, не особо спешил, но почему-то самоуверенно продолжал держать марку. Без пятнадцати час Гоша с Андреем выдвинули ультиматум: мол, если не звонишь, мы уезжаем — метро скоро закроется, а это уже препятствие к попаданию хотя бы домой. Силы явно начали покидать их после тяжелого трудового дня.
Вася включил телефон и не без удивления обнаружил нулевую активность в нем. Ожидая товарищей, он, хотя бы подсознательно, ждал от них весточки. Но весточки не было, пришлось звонить самому.
— Алло, здарова, это Вася... ну, по поводу Питера... ага... вы где там?.. что?.. почему?.. так договаривались, нет?.. м-м-м... ну, пока. — Вася бросил трубку и посмотрел на начинающих засыпать товарищей. — Короче, не судьба.
— Значит, домой?! — с облегчением спросил Андрей.
— Вы как хотите, а я точно домой. — Гоша метнул взгляд на часы, пожал парням руки и побежал в сторону входа.
— Так что, Василий, домой катим? Я бы поехал, если честно.
— Да что ты?! Поехали! Тут не далеко.
— Ага, блин, Выхино. Ты где Питер-то вообще знаешь?
— Ну, на севере, вроде.
— А мы где?
— В Выхино. Да какая разница?! Поехали! Смотри, вот и метро уже через — сейчас-сейчас — десять, девять, восе...
— Ладно, похер, поехали. — И взяв свое в руки, и узнав у прохожего куда двигаться, чтобы добрать до МКАДа, они ринулись на покорение новых вершин.
Не отойдя толком от метро, Андрей вдруг резко остановился и повернул в другую сторону.
— Ты чего?
— Да Пэпээсники, блин, стоят. Они меня каждый раз останавливают.
— И в чем проблема? Ты же даже трезвый.
— Да, только паспорт у папки в машине остался, а без него начнутся лишние вопросы — и тогда уж точно никакого Питера.
— Пошли в обход.
— Заблудимся в обход. Давай, это, лучше как пара пойдем. Они пары не останавливают. Давай сюда гитару и руку. Лицо волосами закрой.
Вася повиновался и меньше чем через минуту, крепко сжимая ладони друг друга, они неспешно проходили мимо машины с посапывающими в ней блюстителями закона.
Удача придала им новых сил. Но боевого духа хватило ненадолго. Дойдя до кольцевой, они уже пожалели о своем безрассудстве. Но отступать было поздно. ...если, конечно, не поймать такси да не выпросить его за копеечку докинуть до какой-нибудь Каширки... Такие мысли, пусть и возникающие в этих патлатых головах, ребята старались стремительно прогонять — не на тех напали.
Машины проносились мимо двух парней, попеременно вытягивающих свои большие пальцы в сторону дороги. «Все отлично» — говорили их ладони, «перенесите меня домой» — говорили их лица.
Поняв, что таким образом в темноте им мало чего получится добиться, они решили, что надо сменить тактику. Поспособствовала такому ходу мысли во многом картонка, найденная на дороге и багаж знаний, накопленный в течение множественных просмотров молодежных комедий. В гитарном чехле Вася всегда носил маркер — он и начал аккуратно вырисовывать большими буквами «ПИТЕР» на картонке. Андрей тем временем, все время несущий под мышкой плакат, решил от него избавиться, сделав из него сумку для маломальских пожитков. Когда с этим было покончено, они двинулись дальше, пустив в ход тяжелую артиллерию пресловутой картонки.
Наконец остановилась первая машина. Ребята тут же двинулись к ней, ловя на себе отблески аварийки. Вася постучался в окно:
— Здрасти, до ленинградки не докинете?
— Не, ребят, я вообще вас не видел — сломался. Наверное, что-то с коробкой.
— Понятно...
Еще через пару сотен метров на их опознавательные знаки откликнулся старый пассат, неопределенно-ржавого цвета. Окна были полностью открыты у всех четырех дверей. Из колонок долбил дабстеп ремикс длиною в жизнь. Парни заметили, что все места были заняты и — после обмена планами на вечер — отпустили забитую машину в дальнейшее плавание.
— Куда надо? — Открылась дверь пятерки с транзитными номерами и оттуда усато всматривался в путешественников житель закавказья.
— До ленинградки не подбросите?
— Сколько? — С тяжелым акцентом вопрошал водитель.
— Не, мы автостопом путешествуем.
— Что такое автостопом?
— Ну, когда водители просто подбирают попутчиков и везут их до места где их пути расходятся, — философски изрек Вася.
— Понятно, понятно. А где эта ленинградка?
— На севере где-то.
— Ну рублей за восемьсот наши пути могут разойтись на ленинградке.
— Восемьсот? — одновременно воскликнули праздношатающиеся.
— Отлично! — уже готов был согласиться Вася.
— Много! — Андрей, основной хранитель бюджета, незаметно ставшего со-вместным, был явно против.
— Поехали, Дрончик, ты че?!
— У нас всего денег знаешь сколько?
— Да какая уже разница? Сколько можно шляться уже?
— За 600 поедешь? — обращаясь уже к водителю спросил Андрей.
— За 600 — не поеду. Я только бензина сколько нажгу!
— Все, Андрей, поехали за 800. В Питере отработаем. — сделав телодвижение плечом, намекая на гитару, сказал Вася.
Всю дорогу ребята ехали молча. Только плохая шумоизоляция и сквозь нее глупый голос навигатора, то и дело сбивавшегося с маршрута, наполняли звуками эту поездку. Расплачивались частично мелочью с Васиного пения, частично из зарплаты Андрея. Выйдя из машины под строящейся эстакадой, они стали оглядываться. И первое, что увидели — был указатель с надписью «Ленинградское шоссе — 2 км».
Словарный запас обоих смог очень четко описать возникшее, будто бы ниоткуда, чувство. Но делать нечего. Поминая безобидные на вид усы и акцент бомбилы, путники двинулись в сторону трассы. Когда, наконец, миновав все развязки, они выбрались на саму дорогу, начало уже светать.
Идти было невмоготу, но они шли. Андрей снял с натертых ног тапки. Вася, в знак солидарности, тоже последовал его примеру. Машин было немного, но пытать удачу стоило: все так же восклицательно торчал попеременно большой палец Андрея или Васи, сопровождаемый почти умоляющей надписью на картонке.
Часть вторая. Божественное провидение
Монотонность шагов и начинающаяся духота сбивали с ног. Это не учитывая бессонную ночь и тяжелый день перед ней. Но — метр за метром — град Петра становился ближе.
На их пути начали появляться прохожие: как ранние пташки, так и явно загу-лявшие. Среди последних оказались весьма щедрые, предложившие две пачки сухариков потерянным путешественникам. Отказаться от такого дара было бы глупо.
— Ты понимаешь, что это божественное провидение?! — Вася вознес руки к небу. — Ты слышишь нас! Слышишь!
— Угу. — Андрей немного утратил былой энтузиазм.
— Надо в магаз зайти — купить воды к ним.
— Надо...
Они добрели до ближайшего магазина, куда их буквально всосало от желания пить и, как оказалось, есть. Вышли они в приподнятом настроении, держа в руках сигареты, бананы, батон хлеба и бутылку воды.
— Вот это провидение, я понимаю, — сказал Андрей, жуя средней свежести хлеб и закусывая его сухариками.
На ходу перекусив, они оживились. Бодрость духа стала пробуждаться в их худощавых телах.
Машины по-прежнему не реагировали на странную парочку, но их это нис-колько не страшило, даже забавило:
— Мы так с тобой сейчас пешком дойдем.
— А что, нормально. — Вася шел по мосту будто вприпрыжку, чуть впереди, и вдруг резко остановился и нагнулся.
— У тебя что там, утренняя зарядка?
— Не! Смотри, что я нашел! — глаза Васи ликовали. Андрей дошел до него и посмотрел на его руки:
— Матерь божья, это же стольник!
— Теперь ты понимаешь, что это провидение!
— Бросай это дело.
— Нет, серьезно, ты осознаешь, что мы зашли слишком далеко и теперь вознаграждены за это.
— Васек, все, что нам нужно — это машина до Питера. А еще лучше — мягкая постель.
— ...И девицу туда... — продолжил Вася, а потом будто очнулся. — Андрей, не умаляй важности этого события, — серьезно начал он, — следующим эта-пом станет транспорт. Вот увидишь.
— Ну-ну, — как-то скептически посмотрел на него Андрей. И они продолжили путь.
— Я уже ненавижу этот город. — первым сдался Вася, когда еще спустя пару километров, они все так же топтали потрескавшийся асфальт босыми ногами. — Давай тут посидим, — сказал он, указывая на нечто среднее между скамейкой и забором.
— Ну, давай сидеть, ждать провидения, — ехидно ответил Андрей.
Они сели, Вася достал гитару и стал наигрывать какой-то попсовый мотивчик. Андрей бессознательно вторил ему равномерными ритмичными хлопками. Этот придорожный блюз мог длиться вечно, если бы вдруг со спины к ним не подошел мужчина опрятной внешности и не окликнул их:
— Парни, в Питер едете? — спросил он, кивнув на автостопную картонку.
— Туда.
— Ну, поехали, что ли?
— Поехали... — не поверили своему счастью Андрей и Вася.
Часть третья. Трасса Е-95
Неожиданности на этом не закончились. Вопреки всем ожиданиям, внезапный водитель элегантно открыл новенький мерседес вишневого цвета. Обтянутые белой кожей сиденья заставили вспомнить блуждающих о своем внешнем виде: ноги их были в грязи по щиколотку, да и одежда впитала в себя пыль магистралей. Они было замялись перед посадкой, но водитель кивком дал знак: «вижу, садитесь». Это ввело их в еще большее смущение, но времени на рефлексию не было. Вася сел сзади, Андрей спереди.
— Ну, понеслась! — нежно выведенная на трассу машина рванула с места. — Меня, кстати, Степан зовут.
Вымотавшиеся путники тоже представились, но дальше разговор не шел. Уютные кресла вминали в себя, загоняя их в клетку сна. Шедевр немецкого автопрома плавно несся по неровности асфальта Ленинградского шоссе. Под нежный рокот радио «Орфей», выбранного в качестве главного музыкального сопровождения этой поездки, бойцы начали усиленней моргать глазами, долго пялясь в одну точку перед собой.
— Может, кофейку? — разрушил эту идиллию Степан. Парни несколько се-кунд пытались осознать это предложение и ответили утвердительно. Степан свернул к макдональдсу в Клину.
Троица вышла из машины, размяла конечности и двинулась к кассам.
— Вася, Андрей, вы что будете? — товарищи переглянулись, мысленно оценивая собственное финансовое положение. — Ну так что?
— Американо и кексик возьму я, — сказал Андрей.
— Да, я пожалуй то же самое, — вторил ему Вася. Сам Степан взял себе блинчики и зеленый чай.
Когда они попытались всучить ему двести рублей за свой заказ, он вежливо отказался, подхватил поднос и понес его к столику. Завтрак проходил довольно молчаливо. После его окончания водитель поставил на поднос стакан и тарелку, побудив к этим же действиям своих спутников, и отнес его к мусорке.
Освежившись холодной водой, все трое сели на прежние места в авто и устремились в сторону своей цели. Проехав несколько километров, Степан взял инициативу на себя:
— Парни, вы зачем в Санкт-Петербург едете?
— Да просто... Погулять... — засомневался Андрей. Он посмотрел на Васю, но тот уже погрузился в царствие Морфея. — Меня, собственно, Васек по-звал — ну мы и поехали.
— Это здорово, когда есть спонтанность. Я в ваши годы примерно тем же са-мым занимался, только все больше по спортивной части. И с одногруппниками бывало устраивали выездные конкурсы.
— А вы зачем в Питер?
— У меня соревнования. Знаешь, что такое триатлон? — он кинул взгляд на Андрея, но тот явно не понимал о чем речь. — Триатлон — это три дисциплины в одном виде спорта: плавание, велогонка и бег.
— И они прям подряд идут?
— Да. Завтра крупный этап. Если хотите, кстати, можете в беге, например, участие принять — они сейчас очень активно привлекают разностороннюю публику. — Андрей посмотрел на свои ноги и ответил:
— Ну, если обувь успеем купить — может и зайдем.
После этого повисло непродолжительное молчание, но водитель снова его нарушил:
— А по жизни чем занимаетесь?
— Учимся?.. — неопределенно предположил Андрей и снова посмотрел на Васю.
— Учиться нужно, ребята. А на кого?
— Я на дизайнера в колледже, Васек вот на актерский поступает.
— Творческие люди — это по вам видно. Кто же еще будет так путешество-вать — в тапочках и с гитарой. А я вот техническую специальность получал. МехМат МГУ — знаешь?
— Вроде слышал, — промямлил Андрей.
— Конечно слышал! Математика она вообще полезная. Ставит мозги на место. Если они есть, конечно. Математика — понимаешь — она как масло: дополняет хлеб.
— А вы спортсмен?
— Нет, работаю я в другой области. Триатлон — хобби. Так у меня бизнес, связанный с распространением и логистикой. Мы преимущественно занимаемся тем, что... — Степан довольно долго рассказывал про свою работу, но Андрей мало что из этого понял. Так довольно быстро они доехали до Твери, потом до Вышнего Волочка. Водитель постоянно рассказывал о применении высшей математики в жизни; о том, что она стала для него второй реальностью; о своих хобби: помимо триатлона он своими руками делал разборные модели из дерева; об участии в «Что? Где? Когда?» — и о том, как математика помогает ему систематизировать знания; о загородном доме, в котором он живет со своей женой и сыном. Андрей больше слушал, лишь изредка отвечая на вопросы.
Когда Степан закончил говорить о своей семье, они как раз подъезжали к Великому Новгороду. Время было уже не раннее, поэтому он решил позвонить домой, и сделал это по громкой связи, поставив таким образом в неловкое положение даже спящего Васю, который во время звонка будто особо сгруппировался:
— Алло, Дашунь, здравствуй. Мы, — тут он немного замялся, — я уже Новгород проезжаю. Как там у вас дела? Как Коля?
— Ого ты быстрый! Коля целое утро катается по квартире на попе и говорит, что он как папа уехал на машине.
— Сергей к вам не приезжал еще?
— Нет, он позвонил только, сказал, что часам к трем будет.
— Ты ему покажи трубы подвальные еще, скажи, что я их перекрыл. Пусть их тоже посмотрит. Как нога твоя?
— Какая? Левая или правая? — Даша засмеялась. — Левую ты мне отлежал сегодня. — Андрей покраснел и начал искать изъяны на стекле своей двери. Найти их было непросто, но Андрей был удивительно старательным в эту минуту.
— Вот как! Значит нормально все с ногой! — сделал вывод Степан.
— Тут с тобой кто-то поговорить хочет!
— Ого! Кто же это?
— Папа, па-а-ап! — в динамиках раздался детский голос. Степан некоторое время поговорил с сыном, выяснил его планы и успехи. Ребенок отвечал односложно, но Степан сиял, слыша сыновий говор. — Коленька, я скоро вернусь. Пока. Давай маму обратно.
— Да, в трубку он не так много говорит! — Даша взяла телефон.
— Какие наши годы?!
— Ладно, Степочка, я побегу, надо начинать обед готовить. Веди аккуратно, люблю тебя.
— И я тебя.
До самой северной столицы Степан рассказывал о том, как познакомился с супругой. Это было на четвертом курсе, во время летней сессии. Жара в Москве плавила асфальт и мозги, поэтому заниматься и жить приходилось ночью. В ту сессию Степан систематически бегал по вечерам, а потом шел на хорошо освещенную детскую площадку готовиться к экзаменам. Люди смотрели на него странно, но не трогали. Рядом с собой он всегда ставил стопку учебников и тетрадок (а конспекты он писал самые полные на курсе) и начинал — одну за другой —перекладывать их из одной, свежей, стопки в другую — с повторенным материалом. Знакомство произошло не более чем прозаично: Даша шла по улице одна, было уже поздно (или, вернее сказать, рано) и альтруистически настроенный Степа предложил проводить девушку. Та конечно была удивлена такому странному молодому человеку, но его странность и видимая безобидность добавили ей уверенности в решении согласиться на такую прогулку. Чем это закончилось — известно. А экзамен следующим утром был сдан на «отлично».
На этой положительной ноте проснулся Вася. Первое, что он увидел, был указатель: «Санкт-Петербург — 5 км».
Доехав до центра, Степан попрощался с парнями и еще раз позвал их на кросс:
— Андрей, Вася, обязательно заходите. Хотя бы поболеть. Спорт делает нас лучше.
— Хорошо, мы постараемся, — отвечал ему Вася.
— Спасибо за... доставку.
— Вам спасибо за компанию. Учитесь, это важно! — ребята закрыли дверь и, как только машина отъехала от них, закурили.
Часть четвертая. Черно-белое
— Милостивый государь, вы осознаете, что мы находимся в культурной столице величайшей из империй? — возвышенно пропел Андрей.
— Право, сударь, право! — стряхивая пепел с сигареты, отвечал Василий.
— Не направиться ли нам в музеи?
— В таком случае, нам нужна бричка!
— Бричка не доступна нам по средствам, мой дорогой.
— В таком случае, надо зайти отведать местный кофий.
— Точно! Например, в это антикафе. — Андрей указал на вывеску.
— К тому же было бы актуально зайти на почтамт, отправить несколько телеграмм.
— Блин, я ж никому не сказал, что уезжаю! — Андрей тут же достал свой мобильник, но тот, как и Васин, оказался севшим.
Они зашли в по-утреннему пустое заведение. И вместе с напитками первым делом попросили зарядки для своих телефонов. Подключив их к розетке, и отпив принесенный кофе, они принялись за составление плана:
— Итак, первое, что нам нужно сделать — найти вписку и поспать. — Вася нарочито зевнул.
— Полностью одобряю. Еще бы я зашел в кунсткамеру. Может еще куда-нибудь.
— Можно. Еще надо бы денег заработать.
— Ну, они пока есть. После этого заведения останется около тысячи у меня. Чуть больше.
— Короче, на сегодня хватит.
Они неспешно попивали свой кофе, заедая дешевеньким печеньем. Разговоры были все больше о том, что еще нужно обязательно сделать в Питере: покататься на их неторопливом метро, возможно забежать на кросс Степана, как вариант сходить на какой-нибудь концерт в легендарный клуб — Грибоедов или Фишфабрик. Составили громадье планов и решили выдвигаться им навстречу. Поминутная тарификация кафе заставила их поторопиться, потому что по плану Андрея они должны были просидеть там не больше часа. Они быстро выдернули из телефонов зарядочные провода и устремились расплачиваться за свое заседание. Вышло строго по плану, чему они и порадовались.
Уже на улице, двигаясь к кунсткамере, они вспомнили о необходимости отзвониться в отчие дома — для всеобщего спокойствия. Но электрик, занимавшийся проводкой в том антикафе, решил подшутить над посетителями — и просто-напросто не подключил эту розетку к электросети. Виной, видимо, стал мандраж перед открытием — ведь принято доделывать такие мелочи именно день-в-день. В итоге заведению достался нелестный отзыв самых жестких критиков — молодых москвичей. Там, правда, о нем ничего не узнали.
По дороге к музею парни окликали потенциальных хозяев пустых квартир, выпрашивая у них возможность переночевать. Но каждый раз так и оставались не у дел: то нет места, то нет дома, то нет ничего. Знакомых у прохожих тоже оказалось немного, во всяком случае таких, которые были бы готовы делиться своим кровом. Так дошли они до кунсткамеры — первого культового пункта в их программе. Точнее, главным пунктом была комната с уродцами.
— Хы-хы, Васек, это ты! — показывал пальцем Андрей на закованного в склянку младенца.
Гуляя дальше по Петербургу, они заходили в разного рода музеи — на кураже. Просветительная деятельность кончилась вместе с временем работы госучреждений. Надо было браться серьезно за ночное времяпрепровождение.
Андрей и Вася устало брели в сторону Дворцовой — уж там-то точно будет народ их формата. На площади играли какие-то ребята довольно беззаботную музыку с преобладанием слабых долей. Вокруг них стояла ритмично покачивающаяся толпа. Путешественники обошли всех в ней с одним вопросом: «есть вписка?». Но большая часть лишь разводила руками, несколько человек советовали идти в бар «хани мани» — там, мол, точно есть у кого вписаться.
Постояв несколько песен вместе с благодарной публикой и оценив положение свободных музыкантов в культурной столице, они, воодушевленные, рванули к вышеупомянутому питейному заведению.
Найти его было непросто, но, с помощью прохожих, им это удалось. На входе их ждал большой облом: в баре была оборудована сцена, и в этот день на ней выступала какая-то кантри-группа. Вход на это великолепие стоил по 250 рублей с носа. Ушат этот окатил парней. Но Вася, с привычной самоуверенностью заявил, что попасть в заведение попросту необходимо, потому что именно там их ожидала большая и светлая квартира на Невском.
После пересчета денег оказалось, что зайти они себе позволить могут, а вот выпить — уже навряд ли. Впрочем, это их не пугало (во всяком случае Васи-лия) — ибо после уплаты входного налога их должно было ждать вознаграждение.
Сомнения начали бить по лицу в открытую и сразу же: вместо ожидаемой молодежи они встретили усатость российских реднеков, отстукивающих каблуками ритмы кантри луизианских традиций.
Товарищи переглянулись. Андрей смотрел на Васю укоряюще. Вася поначалу извинялся взглядом, но мгновенно перешел в решительную стадию:
— Надо спрашивать про вписку.
— Чувак, им лет по пятьдесят всем.
— И чо?
— Ничего. — Андрей пошел к барной стойке и взял руки в меню. — И не выпьем мы ни-хе-ра, — разглядывая меню, протянул он.
Вася сел рядом. Кажется, и он смирился с этим положением. Точнее понял невозможность что-то изменить в конкретном случае.
Изрядно подвыпивший мужик, сидевший по соседству, протянул Андрею не-початую порцию виски:
— Возьми, друг. Мне уже невмоготу. — сказал он и, покачиваясь, двинулся в сторону туалета.
Андрей принял этот дар дрожащей рукой и сделал большой глоток. Затем передал Васе. За пару заходов крепкий напиток кончился.
— Знаешь, дурацкое ощущение: я чувствую себя здесь как в старом никому неизвестном фильме. Только кроме нас почему-то никого не существует. И все события связаны и вертятся только вокруг нас, иногда захватывая с собой каких-то случайных прохожих. — выдал вдруг Андрей.
— У меня такого нет.
— Впрочем, мы же все по сути случайные прохожие. Ходим неприкаянные, отбивая шагами ритм. И хочется какого-то возвышения, не знаю, крещендо, а получается битый, ломанный. И ладно бы пять четвертей, семь восьмых — сложно, но красиво. Просто бесполезный ритм, кашель больного, которого проще застрелить.
— Это да.
— И — никакого лейтмотива. То есть, блин, какой-то ветер в голове гуляет. Гудит, свистит, покоя не дает. Бросает во все стороны. Пускает пыль в глаза. Разбивает цветные витражи наших жизней...
— Чувак, не надо было на голодный желудок тебе пить. — прервал его Вася. —Хорош философствовать, надо еще вписон найти.
Часть пятая. Роман-эпопея в стихах
На выходе путешественников тут же окатила ночь. По самым точным подсче-там в общем бюджете оставалось порядка трехсот рублей. Вася и Андрей обреченно брели по темным и тихим переулкам. Сон подкатывал к глазам и блуждал по всему телу. Начал моросить дождь. Ребятам пришлось отказаться от варианта ночевки в парке: из-за дождя и внезапного осознания того, что давать лишний повод хранителям правопорядка частично беспаспортной и совершенно несовершеннолетней молодежи не стоит.
Переулки преимущественно представляли собой свалки барахла. В них можно было встретить и бомжей, сладко посапывающих в уголке, и культовые питейные заведения, найти которые без точного знания места просто невозможно, и крыс — огромных безобразных чудовищ, стаями перебегающих от убежища к убежищу при приближении шагов.
Морось гоняла холодные мурашки по телу. С длинных промокших волос стекали капли. Выйдя после череды переулков на более-менее крупную улицу, обессиленные парни вползли под первую же вывеску какого-то кафе.
Это, лишенное изысканности, сетевое заведение показалось им воплощением рая: интимно грел свет, мягкие тона красок успокаивали душу. К тому же, работало кафе круглосуточно. Сев в крайний угол зала для курящих, они затянулись сладостным дымом дешевых сигарет и начали терпеливо изучать меню.
— Ну, что, согреемся? — Вася показательно потер руки, открыв страницы с коктейлями.
— Ага, сейчас согреемся и будем всю ночь сидеть здесь как лохи.
— Почему как лохи?
— А ты предлагаешь выпить сейчас один коктейль на двоих, а потом сидеть за пустым столиком?
— А чего такого?
— Да так, ничего. Дай меню сюда.
В этот момент к столику уже подходила миниатюрная официантка, на вид буквально чуть старше непутевых клиентов.
— Добрый вечер, вы уже определились с заказом?
— Да, девушка, — заигрывающе начал Вася, — принесите нам, пожалуйста, джи...
— Нет, мы пока еще не определились, спасибо. — Андрей прервал ожившего товарища.
— Хорошо, тогда подойду к вам через пару минуток. — официантка натянуто улыбнулась, развернулась на месте, и ушла.
— Ты чо, блин, Андрей. Да я бы ее завалил! — хорохорился Вася.
— Завалил бы... А труп мне убирать? — почти как отец сыну сказал Андрей.
— Ну тебя, вечно ты все портишь... — чуть ли не обиделся Вася.
— Может ты еще на улицу собираешься сейчас идти?
— Нет, конечно.
— Тогда смотри: план такой. Мы берем зеленый чай и доливаем в него кипя-ток, это должно быть бесплатно. Если погонят — ну, блин, что поделаешь.
— Ладно, чай, так чай.
Время шло, а разговор нет. Парни сидели и сонными взглядами обводили окрестные углы. Девушка-официантка, которую, как оказалось позже, зовут Олеся, охотно подливала кипяток в их чайник. Каждый раз подходя к ним, а это случалось чуть ли не каждые двадцать минут, она заискивающе улыбалась Андрею, обходя взглядами назойливого Васю. После очередного взглядовыстрела, Вася не выдержал, и когда Олеся ушла, выдал товарищу:
— Ну ты совсем блин! Везет тебе с девчонками. Мне оставь!
— Да я что?! Я вообще ничего не делаю.
— Ага, ведешь себя развязно. Она тебе улыбается.
— Велика беда! Смею напомнить, что я сам недавно расстался с особью жен-ского пола — и мне нужна любовь и ласка. — Андрей состроил из себя интеллигента-ботаника. — А у тебя, к тому же, в Москве Лидка.
— Лидка. Ну да. Но мы с ней только целовались.
— Но тебе же понравилось! — ехидно сказал Андрей.
— Понравилось. У нее такие усики. Щекочут так мягко. — Вася нежно заду-мался, очевидно вспоминая свой поцелуй.
— Фу, блин, усики. Я может из-за усиков с женщиной и расстался.
— Не, правда клево было.
— Все закрыли тему.
— Ты с Олеськой только не заигрывай.
— А то что?
— А то вдруг у нас с ней роман будет.
— Война и мир называется. Роман-эпопея.
Разговор снова затих. Вася сидел понурый и уже начинал посапывать. Андрей тоже периодически выключался из реального мира, медленно вымаргивая неопознанную азбуку морзе. Время никуда не торопилось. Дождь, впрочем, тоже — шел беспрерывно: мелкий, противный. Андрей наблюдал за ним через окно чуть ли не час в полудреме. Заснуть никак не получалось: из-за груза ответственности и морозящего кондиционера, сопряженного с игривым сквозняком.
Утро, как не хотелось этого юным москвичам, брало свои права. Дождь перестал, но небо было все так же затянуто серой пеленой. Было решено выдвигаться на заработки и поиски нормального ночлега.
Получив счет, юноши долго вглядывались в него, соизмеряя возможности с действительностью. Потом Андрей достал деньги и пересчитал их.
— Это даже смешно: у нас ровно двести восемьдесят пять рублей. Счет на двести восемьдесят. Пять рублей на чай оставлять — как-то глупо. Да и себе оставлять как-то странно.
И тут Василий выдвинул замечательное предложение:
— А может мы ей поэму напишем?
— Шикарно! — одобрил идею Андрей. И они принялись за дело. После не-скольких минут стараний и споров родился шедевр в духе классиков, небрежно выведенный скачущим почерком на помятых нотах из васиного чехла:
Дорогая официантка Олеся,
спасибо, что работаешь здеся.
Прости что на чай нет у нас,
знай, что ты первый класс.
Так подливать — не каждый в силах.
К тому же делать это так красиво.
С такой улыбкой на лице.
Эх, был бы у нас прицеп -
с собой тебя в Москву бы взяли.
И даже если ты из Рязани
или, скажем, Талдома -
довезли бы тебя до дома.
А пока прости за такую расплату.
Хотели бы быть рыцарями — да где же латы?
И кончилась зарплата.
Надеемся, что у тебя все хорошо.
Василий настаивал на синониме в рифму, и они даже сначала так и написали, но, поразмыслив, решили, что женщины существа нежные и обращения требуют соответствующего. Продолжать же можно было до бесконечности, и решено было на этом и остановиться.
Уже выходя из дверей на улицу, и закуривая сигарету, Андрей признался:
— Мне про ТалдОм больше всего понравилось.
— Угу. — подтвердил Вася.
Часть шестая. Блюз на гитаре без струн
Утренний Петербург походил на котенка с картинки: мокрый, облезлый, но до невозможного милый. Котенок этот выдувал из своих легких эпический поток воздуха, гоняя по мокрому асфальту бычки и фантики, и заставляя прохожих избегать открытых пространств.
Пройдя пару кварталов по пустым еще улицам, горе-путешественники упер-лись в многосекционный забор, каким обычно опоясывают массовые мероприятия. Идя вдоль него, они постепенно осознали его сущность:
— Ну что, на кросс? — игриво спросил Андрей.
— Акрос зэ юниверс только если, — промямлил вымотавшийся Вася. — Не пора ли уже искать какой-нибудь уютный переходик?
— Пора...
И судьба благоволила им: в скором времени перед ними открылась широкая улица с неплохим человекопотоком и чудесными подземными переходами. Стало быть — решено! Андрей взял в руки гитару, Вася пожертвовал своей шляпой, поставив ее на пол. Начали с того самого битловского хита в нирвановском обличие. Людей проходило мимо не слишком много, но уже к концу первой песни в шляпе блестели заветные монеты. Первой реакцией стало удивление: в Москве, чтобы заработать даже такую незначительную сумму денег (опытный Вася на глаз определил полторы сотни), нужно отпеть как минимум полноценный EP — и то, в гораздо более людных местах. Но потом пришло понимание неравнозначности двух городов. Пели ребята довольно паршиво, но самозабвенно, что, очевидно, и подкупало понимающую публику.
Совместными усилиями они исполнили несколько песен, попеременно беря в руки струнный инструмент. Композиции были преимущественно западного посола, и в слова музыканты особо не вдавались (особенно Вася), просто окантовывая звуки голосом. Заканчивали все той же «Where is My Mind», которая за полтора года до этого стала для них джемовым полотном в преддверие рассвета. После нее решили, что хватит, и по-быстрому свернулись.
Подсчитав навар, первым делом они направились в сторону ближайшего се-конд-хенда, мимо которого недавно проходили: Питер явно не был солнечным курортом. Там они запаслись прелестными робами, в общей сложности не истратив и ста рублей.
Вся эта деятельность быстро вымотала их, и было решено отметить честный заработок. Первым на пути попался культовый подвальчик «Хромая собака». История серебряного века мало интересовала бойцов, но, в дань уважения, не зайти в это место они просто не могли. Спускаясь по лестнице, они вспомнили про севшие телефоны — и тут же, вместе с кофе, попросили зарядки для них, успокоившись только когда по дисплеям забегали разноцветные змейки.
На бледных их лицах краснели сонные глаза. От кофе начала кружиться голова и болеть живот. Чтобы хоть как-то избавиться от последнего недуга, они заказали одну порцию блинчиков на двоих. Денег снова не осталось. Максимум — на сигареты.
— Позвоню матери, попрошу перевести. — Вася первым включил свой теле-фон. — Алло, мам, привет... Да-да, у меня все нормально... Да я в Питер поехал с Андреем... Подать документы... Я же тебе говорил!.. В любом случае, ты можешь мне денег перечислить?.. Ну, тысячу, в принципе норм... Билет мне купите — даже так?.. Хорошо... Ладно, мам... Мам, роуминг... Позвони тогда как деньги перешлешь... Пока.
Андрей все это время недоумевающее смотрел на своего товарища.
— Что? — спросил тот.
— Нормально вообще! Ты значит в корыстных целях сюда поперся?!
— Я тебе не говорил разве? — Вася действительно имел данные для поступления на актерский.
— Нихрена ты мне не говорил!
— Тебе не весело что ли?
— Я из-за тебя не сплю уже хренову кучу времени! Потратил все свои деньги, которые, кстати, собирался откладывать, — взрывался Андрей.
— Все, все, успокойся. Сейчас мать мне денег перешлет — купим тебе билет на поезд и поедешь, не свистя, домой.
— Какой к черту поезд?! У меня даже паспорта с собой нет.
— Это реально провал. В таком случае я обещаю тебе, что найду сегодня вписку.
В тесные ряды путешественников пришел разлад. Довольно долго они просто молча сидели, стараясь не заснуть. Курили. Пялились в потолок. Снова курили. Когда сигареты кончились, Андрей молча встал и пошел в ближайший продуктовый. Вернувшись, он обнаружил Васю вовсю погруженным в сон.
— Все, Васек, пошли искать вписку. Я так больше не могу.
Вася дернулся и начал интенсивно махать ресницами: я не сплю, я не сплю.
— Сейчас взлетишь, блин.
Они расплатились и с пустыми карманами отправились на новые поиски.
Васе позвонила мама и объяснила через какой банк она перевела деньги и как их получить. В это же время Андрей тоже вспомнил о том, что надо бы включить подзаряженный телефон.
Буквально через минуту раздался звонок от его матери, которая не понимала, кажется, простых вещей: что телефоны садятся, и что иногда люди ездят в спонтанные поездки. Еще она не понимала, что отсутствие предупреждения не значит наплевательское отношение к родственникам, но в первую очередь значит нерасторопность и увлеченность идеей. Когда с выяснением отношений было покончено, путники двинулись на поиски банка.
Часть седьмая. Банковский переулок
Такое случается, когда долго не спишь: внимание рассеивается, как свет в кадре, не цепляясь ни за что, ложась ровным слоем на все поверхности. Идешь все больше для того, чтобы просто куда-то идти, качая свои морально-волевые как протеиновый тяжеловес. Пространство вокруг циклично повторяется, не неся в себе особой визуальной информации. Шаг. Шаг. Еще шаг. Идешь, наблюдая за тем, как ноги твои оставляют за собой трещины асфальта и зебры пешеходных переходов. По сути, ты и ноги — два разных организма. Один из которых работает только за счет почти полного отключения другого.
Метр за метром, круг за кругом — все повторяется, все одно и то же. Это больше походит на лабиринт. Как у Роба-Грийе. С той лишь разницей, что происходит это здесь и сейчас, и не в книге, а тут, с тобой.
А в голове рой мыслей и полное нежелание что-то с ними делать. Пусть роятся, мое дело идти. Нельзя довериться прохожим, можно довериться только ногам. В этом главное различие сонного человека с Форрестом Гампом. Нельзя довериться пронзительным петербуржским крышам, на которых вполне мог бы поселиться русский Карлсон, употребляющий вместо варенья ягодные настойки. Нельзя довериться стремительным сосулям, давно к тому же растаявшим, и побитым поребрикам; зассанным парадным и куре в шаверме.
Это не фашизм, но преступление на нервной почве. Дворы-колодцы остаются по обе стороны где-то позади. Старые дворы, ежедневно поедающие сотни людей. Нерасторопное метро каждый день пропускает через себя сотни тысяч жителей и гостей города. Этакое средневековое подземелье с повадками бордельной девицы. Только вот ни удовольствия, ни гор золота оно им не приносит.
Все это уже было — осматриваешься по сторонам — все это уже было — ос-матриваешься по сторонам — все это уже было — осматриваешься... — и так до бесконечности. Нет конца и края нашей чуть сплюснутой шарообразной планеты; нет своего уголка для потерявшегося человека; да и человека нет — сгусток крови, мышц, костей и дерьма...
Андрей и Вася откровенно блуждали по незнакомому городу. Поиск банка искусственно поддерживал их активность. Кварталы, казалось, закольцевались в единый организм, вырваться из которого казалось невозможным.
Наконец на горизонте вырисовалась синяя вывеска нужного заведения. Когда они подошли ближе, оказалось, что это отделение уже несколько месяцев не работает. Потерявший всякую надежду Андрей сел на крыльцо, держась за перила из-за страха упасть в обморок. Вася, обнаружив какое-то объявление, направился к нему. Внимательно его изучив, он оглянулся в поисках прохожих. Завидя какую-то пару мутных пареньков, сидящих на ортокортах, он двинулся к ним. Еще через пару минут он вернулся к Андрею, сияя искренней улыбкой:
— Собирайся. Я нашел вписку!
Часть восьмая. 220 вольт
Поиск, однако, на этом не закончился. Наличность неприятно чесалась своим отсутствием в сознании москвичей, поэтому перед тем как запустить себя в обещанное логово, они попросили аборигенов помочь им с поиском нужного отделения. На этот раз проблем с местонахождением не было. Пройдя всего несколько кварталов, некоторые из которых уже, кажется, попадались на пути Андрея и Васи, они оказались прямо перед нужными им дверьми.
Очередь продвигалась медленно, но они даже не заметили этого. Монотонный шум ее отдавался звоном в ушах. Контингент этого небольшого банка был довольно однообразным: специалисты и менеджеры среднего и низшего звена, посланные на растерзание банковским работникам. Банк буквально вибрировал от шумов, но Андрея с Васей это не волновало: они просто медленно перебирали ногами, пока не дошли до заветного окошка.
— Невероятно, мать догадалась перевести полторы, а не тысячу! — Вася убрал деньги в карман и открывал дверь на улицу.
Новые друзья их стояли чуть поодаль, почесывая свои щетины. Все четверо закурили и отправились в сторону метро.
— Парни, ну что, мы сейчас тогда к остальным нашим, а потом и домой. —один из аборигенов, балбес под тридцать в джинсах своего возраста и рваной футболке, обозначил дальнейшие действия. Остальной путь проходил преимущественно молча. Андрей с Васей наблюдали нависшие над ними стены, ровным слоем размазанные по всем переулкам.
— Ну, чо, парни, товар — чистейшая органика. Стоит конечно подороже, но зато гарантированно вставит. — новообразованный квартет уже добрался до «остальных наших» и их предводитель занимался предпринимательством.
— Васек, я нихера не хочу. Спать только. Мне мерещится, что мусорный бак — это здоровенная жаба, которая сейчас высунет свой язык и проглотит меня.
— Не, ты не понимаешь, — отвечал ему товарищ, — это законы гостеприимства. Они предоставляют нам кров — чердак, кстати, ты представляешь вообще! — а мы должны помочь им материально.
— Да не хочу я дуть, мне и так хватает.
— И я не хочу, но надо!
— Давай им просто жрачки купим, что они там хотят, — и хватит.
— Жрачку тоже купим. Но это же чистая органика, он же сам сказал. К тому же явно дешевле, чем в Москве.
— Ладно, делай что хочешь — деньги твои.
— Парни, ну мы коробочек возьмем, — обращался уже к предводителю Ва-ся, — сколько это нынче стоит?
— Для вас 550. 500 даже!
— Шикарно. — Вася достал из кармана фиолетовую банкноту и отдал ее дельцу. Тот сказал что-то одному из своих подопечных, который сразу же убежал.
Начал снова накрапывать дождь. Не спавший уже почти трое суток, Андрей молча стоял, качаясь, прямо посередине двора, в котором обитала в дневное время гостеприимная группировка мелких барыг. Ему подмигивали нерезкие окна, на которые он старался не обращать внимания. Вася постоянно с кем-то трепался, расспрашивал о городе. Собеседники слов особо не вязали, но иной раз выражались очень крепко. На вид все они были кончеными бездельниками под тридцать, живущими то ли в какой-то общине, то ли до сих пор с родителями.
Вася расспрашивал о жилище, в которое они собирались их привести. И все с большим благоговением перед священным местом разукрашивали подробности: чердак в самом центре — с кроватями, электричеством, и чудесным видом на город. Есть чайник, так что можно приготовить себе горячей еды. Андрей слышал это краем уха, но каждое слово впитывал как кожа целебный бальзам. Вася тоже в своем представлении рисовал чудесную картину.
Наконец прибежал погонщик коробков, принеся и «органичный» продукт гостям. Хозяева скучковались вокруг своего хэша, и почти мгновенно запустили в воздух воздушный змей нескончаемого горького дыма какой-то непонятной химии. Гости тоже принялись за осмотр содержимого маленькой картонной коробочки.
Они открыли коробок и узрели там маленький черный комок, очень похожий на пластилин. Андрей посмотрел на него с ощутимым безразличием, а Васю почему-то очень взбудоражил этот кусок неизвестного происхождения:
— Никогда такого не видел! Должно быть точно что-то натуральное.
— Если бы. Это стопроцентная химия, причем, скорее всего, дико дрянная.
— Надо попробовать, значит.
— Не знаю, если ты придумаешь как — я подумаю.
— А я придумаю! — Вася начал рыскать вокруг, в сумасшедшем поиске. Андрей смотрел на него все так же индифферентно. Внезапно Василий полез в чехол, из которого достал большую табачную трубку, которая больше подошла бы бородатому боцману, чем худощавому юнцу.
Раскурив в трубке смесь сигаретного табака и неопознанной субстанции, они начали поочередно глубоко затягиваться этим едким дымом. Через пять минут почти беспрерывной затяжки у них закружились головы, но иного эффекта чудодейственный комок не оказывал.
— Я же говорю, долбанная химия. Вообще не торкает. — Андрей сплюнул.
— Это же не 220 вольт, чтобы торкать. Подожди еще.
Но время шло, а просветление не приходило. Зато в соседней толпе начали происходить преображения. Один из балбесов сел на корточки и начал гуськом ходить по кругу, причитая при этом как персонаж Дени Лавана — Merde — в фильмах Каракса: то затихая почти до нуля, то взрываясь. Остальные смотрели на него с недоумением. Он может и хотел донести что-то вразумительное до окружающих, но явно был не в состоянии. Когда его отпустило — решено было выдвигаться. Жившие не в общине быстро рассосались, и осталось только трое питерских балбесов и два московских раздолбая.
Первым делом надо было зайти в магазин — купить еды. Точнее что-то, чем можно было заполнить желудок. Выбор хозяев пал на «Роллтон» — быструю лапшу, с привкусом скорого гастрита. Москвичи расщедрились на угощение для своих добродетелей, но и о себе не забыли, захватив пару дополнительных бомжпакетов. Ну и какая лапша без хлеба? Чтобы окончательно распироваться, Вася захватил пачку майонеза, а Андрей упаковку сахарных сухарей.
Сумку решили не покупать (экология же!) и, расплатившись, и убрав все Андрею в бывший плакат, изнемогающие путешественники направились в сторону долгожданного и заслуженного сна.
Вот уже и Невский. Широкий и многолюдный. На первых этажах дорогие бутики. Выше — резные барельефы. Создается впечатление, что идешь по бесконечному празднику. Правда стоит свернуть во двор и праздник кончается: освещение кто-то выключает, а стены будто специально расковыряли — чтобы не было повадно.
Через некоторое время свернула с главной улицы и эта странная компания. Вождь балбесов украдкой осмотрелся вокруг и — не заметив ничего подозрительного — открыл дверь в подъезд. Все поднялись пешком на последний этаж, где он попросил всех остаться на местах, а сам поднялся еще на пролет и попробовал открыть дверь. Она поддалась — и тогда он знаками предложил следовать за ним.
На чердаке было темно, редкий свет проникал через крохотные окна. Шли цепочкой, мягко ступая по слою песка и пыли. Шли довольно долго — в темноте эти полминуты показались весьма ощутимыми. Наконец перед предводителем возникла еще одна дверь. Он без труда открыл ее и пригласил всех внутрь.
Первым делом включили свет — одинокую шестидесятиваттную лампочку накаливания. И хотя, казалось бы, причем тут Ленин — первое, что увидели гости — плакат с Ильичом. Осмотревшись, они поникли. В небольшой пыльной комнатушке лежали два одиночных матраса больничного (а стало быть — полувекового) образца. Еще был старый чайник, выключающийся выдергиванием провода. Рядом с ним стояла единственная целая пятилитровка, благо почти до краев полная водой. Где-то вокруг валялось несколько уже обрезанных. Так же в комнате красовался застоявшийся запах пота, приправ и пыли, бороться с которым было довольно бесполезно, ввиду отсутствия возможности проветрить. Только где-то в стене маленькое мутное окошко открывало вид на ночной город, укрытый пеленой белой ночи и диодами фонарей.
— Ну что, мужики, поедим? — один из хозяев включил чайник и лампа тут же потускнела почти до нуля. — Чур мне вот эту, — он взял самую чистую обрезанную пятилитровую бутыль.
— Поедим... — Вася, бывалый энтузиаст и оптимист, упал на дно Марианской впадины. Андрей лежал где-то рядом, сложив ноги и следив за происходящим уже даже не с безысходностью, а с интересом ученого, изучающего подопытных крыс третьи сутки к ряду.
Вскипел чайник, и лампа скачком олимпийского чемпиона засветила всеми силами. Все заварили себе лапши в бутылях. Про чай — и особенно в чем его пьют — даже думать не хотелось. Королевский ужин состоял из роллтона, накачанного под завязку приправами, и замайонезенного белого хлеба, который, за неимением ножа, просто ломали. Некоторое время все увлеченно ели, но потом этот светлый отрезок вечера закончился. И начался другой — темный и довольно неловкий.
Что было очевидно — так это то, что спать всем было негде. Поднимать эту тему не хотелось — потому что тогда этот вопрос пришлось как-нибудь решать. А решать его никак не представлялось возможным — уж слишком сложно. Да и лень. Поэтому так они сидели, изредка кидаясь случайными фразами.
— Ладно, мужики, я спать, — первым сдался Вася. Он поставил в дальний угол свою гитару и завалился на матрас. — Если хотите — присоединяйтесь. Одному-то место тут еще точно есть, — сказал он, похлопав по пустому месту на первом матрасе.
— Я чуть позже. — Андрей немного переживал за то, что они вдвоем находятся в логове каких-то мутных типов, причем их в полтора раза меньше.
Еще через некоторое время отвалились двое побочных аборигенов, оставив Андрея и Вождя наедине.
— Ты говорил, что телефон зарядить можно?
— Ну, если у тебя есть зарядка.
— Нет зарядки.
— А что за мобила?
— Нокия.
— Ну с нокией я помочь могу. — главарь протянул ладонь, и Андрей вложил в нее свой старенький мобильник. Вождь достал зарядку и засунул один конец провода в телефон, а второй, с вилкой, отставил. Затем он порылся руками у края стены и вытащил оттуда оголенный провод с двумя концами. Он взял вилку и осторожно приставил к каждому из ее окончаний по проводу. По телефону снова забегала игривая змейка зарядки. Андрей смотрел на это с недоверием, но все же поблагодарил хозяина за предоставленные блага цивилизации.
Диалог выстроился сам с собой, когда Вождь, тоже изрядно уставший к тому времени, процитировал мимоходом одну из ранних песен питерского «пилота». Андрей, в школьной еще будущности, слушавший эту группу, поинтересовался чем сейчас живет Черт и компания. Оказалось, что и Вождь, который оказался обычным Сашей, не знает толком где и что они сейчас, а слушал и любит только старые их альбомы. На этой почве родилось взаимопонимание. Несмотря на всю бедственность положения, разговор шел мягко, как пена пива (которого как раз очень не доставало), перетекая от одной питерской команды к другой. На Гребенщикове, о котором оба почти ничего не знали, решили остановиться и лечь спать.
Андрей мужественно отказался от матраса, а залег прямо на пол, по максимуму стараясь уместиться на своей сумке и тех обрывках, которые у него в ней остались. Андрей лежал, распластавшись на полу, закрыв глаза и вспоминая родную комнату. Но сон не желал кутать его в свои объятия, несмотря на все старания. Он представлял себе гитарные соло, которые его усыпляли; штукатурку, отваливающуюся от зданий; в конце пошел на самые пошлые методы — начал считать овец. Но безрезультатно. Какой-то нездоровый озноб гулял по телу и разуму, не давая ни тому ни другому отключиться.
Заснуть ему удалось уже ближе к трем. Это был беспокойный сон. Андрей постоянно просыпался, осматривался и отключался снова. В счастливые моменты сна он грезил. Ему снилось, что он сидит на собрании интеллигенции двадцатых годов. Все красивые, умные — в глазах искры с оттенком мудрости и печали. Играет пластинка — почему-то Утесов (хотя его он никогда и не слышал). Люди танцуют, сидят за столами и что-то спокойно обсуждают (в их степенности и прозрачности коренятся сложные аргументы и не менее точные суждения). Андрей сидит в той же одежде: шорты, майка, тапки на босу ногу. В бессознательном его промелькнула мысль: «хорошо хоть шляпу догадался снять». К нему подходит Анна Ахматова (которую он тоже никогда не видел и не читал) и предлагает потанцевать. Андрей пытается отказаться, но Анна Андреевна непреклонна: «Если вы не будете со мной танцевать, мне придется писать вам стихи». Почему-то это на него подействовало — и вот он кружит в танце с Ах-матовой, которая по-матерински его обнимает и жалеет: «все будет хорошо, все будет...»
Окончательно пробуждение пришло около шести. Сон возвращаться никак не хотел — и пришлось прибегнуть к решительным мерам: он разбудил Васю, которому эти меры явно не понравились.
— Андрей, куда идти? Времени сколько?
— Вась, я тебя сейчас ударю. Пошли отсюда. Я сяду на какую-нибудь элек-тричку и поеду домой.
— У меня сегодня прослушивание, — скулил Вася, — дай выспаться.
— Все, выспался! — если бы было одеяло, Андрей его обязательно сдернул. Он собрал все свои пожитки и приготовился выходить.
— Где тут ссать-то? — недовольный Вася, кажется, готов был подчиниться воле товарища.
— Вот встанешь и на улице поссышь.
— Ладно, ладно, встаю, встаю, мам. — Вася действительно начал копошиться.
Андрей в это время искал рукой телефон.
— Фа-а-ак, вот теперь торкнуло! — чуть не закричал он.
— Двести двадцать?
— Да, блин. А-а-а! — Андрей все-таки нашел телефон, встал и двинулся в сторону двери. — Все взял?
— Ну да!
— Тогда пошли.
Они вышли в первую дверь, дошли до второй, подергали ее, но она не открылась. Тихо матерясь, они начали дергать сильнее. Дверь поддалась, и оттуда на них пучеглазо глядел дворник:
— Вы что тут забыли?
— Да ничего, просто посмотреть залезли.
— Вот вы лазите, а мне потом предъявляют! Сейчас проверка будет, вы вовремя уходите. — Андрей с Васей переглянулись. У обоих в глазах стоял один и тот же вопрос: надо будить приютивших их хозяев или нет. И однозначного ответа ни у одного из них не было.
— Спасибо, мы тогда пойдем, — почти хором сказали они и начали спускаться по лестнице. Тут Вася остановился и начал себя ощупывать.
— Гребной канал! Гитару забыл!
— Ты издеваешься?
— Ты тоже мог это заметить!
— Ладно, давай быстро, заодно скажи этим, что проверка будет.
Василий вернулся очень скоро, неся за спиной гитару и шум собирающихся аборигенов.
Часть девятая. Не остаться в этой траве
Сбежав с чердака, они первым делом приобщились к орошению клумбы, а затем закурили последние оставшиеся сигареты.
— Жить что-то легче не стало. — Андрей выпускал густой дым изо рта.
— Ты зачем вообще нас разбудил?
— Божественное провидение.
— Иди в жопу. Надо сигарет еще купить. Сколько у нас вообще денег оста-лось? — и Вася пересчитал скудные остатки наличных. — Что-то мало.
— Ну, смотри: тебе перечислили полторы. Ты купил этот пластилин зачем-то. Еще рублей двести, скажем, мы потратили в магазе. Порядка восьмисот должно остаться.
— А осталось-то триста!
Много разных мыслей пронеслось в головах путешественников. Но ни клеветниками, ни капушами они быть не хотели. Знакомый им способ заработка не грел душу в это непогожее утро: горло еще не разошлось, да и пальцы не были готовы удерживать аккорды.
Они зашли в магазин, накупили там всякой ерунды вроде жевательного мармелада, бананов и сигарет.
После этого Андрей решил позвонить Гоше, чтобы он переслал ему хотя бы тысячу из тех денег, которые он ему вернул. Но так как было еще слишком рано, парни все-таки решили греться музыкой. Они неторопливо перебирали песни, не надеясь на гонорар. Для пущего эффекта Андрей выпросил у Васи маркер и вывел на картонке упрашивающее «На дорогу домой». Гонорара ожидаемо не случилось. Волшебная шляпа была готова максимум утолить их жажду. Что она и сделала.
Гоше Андрей дозвонился не сразу, но когда все получилось, оставшийся в Москве товарищ тут же согласился помочь. С тем лишь условием, что сделает это через пару часов. Через пару часов праздношатаний Гоша снова получил звонок, а вместе с ним выговор за нерасторопность. На что тот пообещал тут же отправиться в банк. Питерская сторона решила, что логично, наверное, отправиться туда же, чтобы незамедлительно получить деньги. Вася начинал уже волноваться, потому что его ждало прослушивание. Но без него Андрей не мог бы получить деньги, из-за отсутствия документа. Еще через час ожидания из северной столицы полетели в Москву оскорбления в сторону ленивого Гоши.
Наконец деньги были получены и разделены поровну. Вася так же уговорил Андрея взять послемагазинные остатки, ссылаясь на то, что у него всегда будет возможность заработать, да и билеты на самолет ему родители купили.
Расставались в спешке, в метро, где-то между вокзалом и университетом, в который уже с большим трудом успевал Василий.
— Ладно, Васек. Я поеду, постараюсь на поезд сесть. Если нет — буду выду-мывать что-то. Спрошу у кого-нибудь про электрички.
— Пожелай мне удачи, что ли. — Вася посмотрел на товарища как никогда серьезно, ища поддержку.
— Иди в жопу! — не зло, но довольно резко отрезал Андрей, и вскользнул в поезд, уходящий в сторону московского вокзала.
***
Сесть на поезд ему так и не было суждено. Несмотря на все уговоры, попытки взяток и душещипательную историю, Андрей остался ни с чем. На помощь пришли привокзальные маргиналы и ловкость ног в беге от контролеров на пригородных электричках.
В институт в тот год Вася тоже не поступил. Ни в одной из столиц. На следующее утро после проваленного первого тура улетел самолетом в Москву. С Андреем после этого они не общались больше года.
С Гошей тоже отношения после поездки расклеились. Были причины.
Но это уже другая история.