Шадринка. 17

В школьном драмкружке шла последняя репетиция. Ставили «Золушку». На Новогоднем вечере десятиклассники решили поразить публику своим актерским мастерством. На сцене актового зала шла обычная для такого дела возня. В зале копошилась любопытная ребятня из младших классов. Они выкрикивали что-то, громко переговаривались, широко-раскрытыми, изумленными глазами пялились на «актеров» разряженных в шикарные костюмы.
- Глянь, наш шеф Пустовалова – фея! – раздалось из зала.
- Ага! – ответил другой голос, - А Золушка Кукушкина, глянь, платье какое красивое!
  Ольга стояла за занавесом и прикалывала булавками широкие белые кружева к своей костюмной юбке. В спектакле она играла младшую дочку мачехи. Роль ей не нравилась, поначалу она хотела отказаться от неё, но потом окунулась в интересный мир репетиций и сценического общения,  привыкла и роль теперь не казалась ей такой уж тягостной. Комсомольская активистка Пустовалова, как-то незаметно для всех вовлекла Олю Тихонову в общественную работу. Девушка стала на виду, примелькалась и больше к ней не относились, как к родственнице врага народа, но близко с одноклассниками она, по-прежнему, не сходилась. Хотя вниманием её теперь не обделяли. Ближе всех к Ольге оказался Игорь Абрамов. Почему это произошло и как, Тихонова не задумывалась. Вначале она его просто не замечала. Он существовал рядом с ней, как бы в отдельной плоскости, что-то вроде неодушевленного предмета. Но, так как последнее время он крутился около неё слишком часто, пришлось-таки обратить внимание на этого симпатичного парня с густыми, сросшимися у переносицы бровями. Вот и теперь он крутился где-то неподалеку, хотя это было необязательно. Игорь участвовал в массовке на балу, роль была не большая, но тем не менее он находился на сцене с самого начала репетиции. Ольга краем глаза поглядывала на него, замечая, что парень стремится всем своим существом обратить на себя её внимание. Репетиция шла полным ходом. На сцене играла музыка, патефон надрывался и подпрыгивал. На фоне пестрого занавеса кружились пары в пышных костюмах.
- Ну и морока с ними была, с костюмами этими, - шептала Пустовалова Ольге на ухо.
- Знаю-знаю! Мы с мамой все пальцы себе искололи, пока шили вот это, - и Ольга крутанулась на одной ноге, показывая пышность и воздушность своей юбки.
- Да, шикарно вышло! У тебя есть вкус. А мой костюм феи пятеро шили.
- Ну, так фея же!
- Кукушкина фальшивит, не нравится она мне. Зря её на Золушку выбрали. Если бы не её белокурая, миловидная внешность…
- Ладно, нормально всё, - отозвалась Ольга, - она маленькая, миниатюрная, хорошенькая, одним словом, а то что фальшивит, ерунда! Мы же не профессиональные актеры.
- Ольга, ты изменилась в лучшую сторону, после Сибири. Это я тебе точно говорю! Ты никогда не рассказывала подробно о том, что там было, все знают лишь то, о чем написано в справке председателя, ты исправно работала в колхозе все каникулы, но было ведь и ещё что-то интересненькое! Расскажи! После репетиции, пошли ко мне?
- Не знаю, там видно будет.
  Пустовалова отошла и тут же подскочил Абрамов.
- Ну как, здорово? Ну как, классненько?! Хороший вальсок подобрали, - тараторил Игорь.  – Пошли станцуем!
  Он подхватил Ольгу за талию и легко повел её вдоль сцены под звуки патефонной пластинки. Они кружились в пестрой толпе танцующих «на балу» и им было весело.
  Репетиция кончилась в половине восьмого вечера. Ребята быстро разошлись. Ольга и Мария Пустовалова шли по узкой темной улочке к дому Марии.
- Ты у меня никогда не была, вот и посмотришь, как мы живем с братом. Ему двадцать четыре года. Он работает на ткацкой фабрике наладчиком оборудования. Получает неплохо, нам хватает.
- А родители?
- Отец умер, а мать уехала с любовником и о нас забыла. Давай не будем об этом!
- Давай. И все-таки, одним тяжело.
- Не легко… А вот и пришли!
  Мария потянула Ольгу за рукав к дверям тускло-освещенного подъезда.
  Квартира была коммунальная на семь семей. По темному широкому коридору, заставленному всяким хламом, девушки прошли почти в самый конец. Мария сунула ключ в замочную скважину, замок крякнул и дверь распахнулась. Пустоваловы занимали две крошечные, но очень уютные комнатки с окнами в парк.
- Это была одна комната, но мы подросли и дядя Слава, брат отца, и Колька сделали из неё две. Колька тут в большой, я там в маленькой.
  Оля разделась и прошла в комнату Марии.
- Здорово у тебя! Балалайка какая забавная на стене, кто играет?
- Брат. Ему дядя Слава на совершеннолетие подарил. Колька мастер на ней играть.
  На стене висело много любительских фотографий и портретов в дешевеньких рамках. Ольга внимательно рассматривала лица людей и пыталась угадать среди них родителей Кольки и Маши.
- Это они? – кивнула она на свадебное фото.
- Нет, это дядя Слава с женой. Их здесь нет. Они есть в альбоме. Коля недавно сделал семейный альбом, лучшие снимки туда поместил, вышло хорошо. у него в шкафу лежит, могу показать.
- Потом. Ведь ты хотела поговорить со мной о чем-то, поэтому и привела сюда.
  Мария села на свою кровать, заправленную лоскутным одеялом, и предложила Ольге сесть рядом.
- Я попала в ваш класс в прошлом году после переформирования. Долго приглядывалась, - говорила Мария, - и знаешь, что поняла?
- Что?
- Что хочу дружить с тобой. Ты интересный человек. Сперва я долго не могла понять, почему ты одна? Потом Кукушкина рассказала немного о тебе. То, что было с тобой, я считаю несправедливым, поэтому и решила всё исправить. Ты не подумай, что я взялась за тебя лишь потому, что считаю тебя не активной или менее загруженной, нет, просто я тебе доверяю.
- Спасибо.
- Если нагрузки слишком велики, скажи, я комсорг, и мы распределим все иначе.
- Нет, все в порядке. Я теперь вхожу в актив класса, отвечаю за стенгазету, посещаю подшефных вместе с тобой, всё хорошо, мне нравится. Свободного времени, правда маловато, а ты знаешь, я люблю читать. А вот шефская работа у тебя лучше идет, ты раскованней себя ведешь с шестиклашками, я так не могу. Тут мне ещё учиться и учиться!
- Ну, вот давай с тобой это сейчас и обсудим.
  У Пустоваловой Ольга засиделась до десяти часов. Выйдя от неё, Тихонова увидела в переулке маячившую фигуру. Она остановилась в нерешительности, но тот человек быстро начал приближаться, в нем Ольга узнала Игоря.
- Тьфу ты, напугал меня! – прикрикнула на него девушка. – Что ты тут делаешь?
- Тебя жду.
- Зачем?
- Проводить хотел. Видел, как ты к Машке пошла, понял, засидитесь, поздно пойдешь.
- И ты все время ждал?
- Нет, мы у Вальки сидели в доме напротив, а Машкин подъезд оттуда хорошо виден. Около десяти от него вышел и тут решил подождать.
- Ты даешь! Ну, пошли!
  Игорь предусмотрительно взял из Ольгиных рук сумку с костюмами и пошел чуть впереди. Разговаривая на пустые темы, а так же о будущем спектакле, Игорь довел девушку до дома, а у подъезда, когда она забирала свою сумку, он вдруг резко притянул её к себе и поцеловал. Ольга успела увернуться и поцелуй получился не в губы, а ниже, куда-то в подбородок. Она отпихнула от себя парня, секунды две молча смотрела на него, а потом, размахнувшись, влепила пощечину, как это обычно делают все гордые и порядочные девушки. Разошлись они оба довольные собой. Ольга тем, что не спасовала и поставила негодяя на место, а Игорь остался доволен именно этой пощечиной. Отец ему всегда говорил, что первый поцелуй и взаимная симпатия всегда начинаются с пощечины. Он шел переулками радостный, сверкая в темноте лучистыми глазами и любовно поглаживая ладонью горевшую щеку.
- Смачно ты мне вчера влепила, до сих пор горит, - весело сказал он на следующий день в школе, подойдя к Ольге.
  Ольга в ответ только хихикала. Настроение у неё было, хоть куда! Утром, придя в школу, она села рядом с Пустоваловой, а старосту Синельникова, сидевшего рядом с Марией, попросили убраться в другое место. Весь день Тихонова была веселой, хохотала, смеялась по поводу и без него. Вечером, после занятий, она вместе с активом осталась украшать класс к Новому году. Игорь снова был рядом. Он осмелел, частенько, оставшись наедине, хватал Ольгу за запретные места, она щелкала его по рукам и, опять же, смеялась, что придавало парню ещё большей уверенности. Украсив ёлку и оформив как следует класс, ребята разошлись. Когда одевались у школьной гардеробной, Ольга незаметно шепнула Марии, что-то на ухо и та, кивнув головой, быстренько оделась и вышла вслед за Ольгой. Тихонова попросила Марию проводить её сегодня до дома, так как не без причины опасалась приставаний Игоря. От школы до дома Ольги девушки шли вместе. Позади уныло плелся Абрамов, соблюдая дистанцию для приличия.

  Вот, наконец, настал долгожданный день 28 декабря, когда вся школа в пять часов вечера собралась в актовом зале. Ребята приготовили грандиозный концерт и классный спектакль. Учащиеся выступали по порядку. Сначала первые классы показывали на что способны, потом вторые пели песенки и плясали и т.д. Зал волновался, апплодировал, настроение у всех было веселое предновогоднее. От всех вместе и от каждого в отдельности шел огромный заряд неутомимой энергии и праздничного озорства. К началу спектакля съехались гости: представители КНО (Комитета Народного Образования), учителя соседних школ и, просто приглашенные ребятами родители и друзья. Олина мама прийти не смогла, сегодня она работала во вторую смену.
  За кулисами шли последние приготовления, на сцене мальчишки ставили нехитрые декорации.
 - Волнуешься? – спросила Мария у Ольга.
- Нет, не очень, хотя жутковато, - ответила она, повернувшись к комсоргу.
  Завуч вышла на сцену, объявила начало спектакля. Свет в зале потух и первое действие началось.
  Да, волновались все, но как только вышли на сцену и стали играть, волне-ние ушло, ещё через некоторое время пришла раскрепощенность и сюжет закрутился, как ему и положено было: сказочный, интересный, увлекательный. Ольга с искренним азартом играла мачехину дочь, импровизировала, выдавала кучу смешных реплик не предусмотренных на репетициях и видела, как за кулисами ей хлопала Мария в ответ на это и поднимала вверх большой палец. «Значит все идет, как надо», - мелькало в голове. Все было замечательно, играли складно и легко, но ближе к концу, когда обыгрывали сцену бала в королевском дворце, всё чуть было не сорвалось по вине Ольги.
  Сцена наполнилась ребятами в роскошных костюмах ими же и приготовленных. Посредине восседал король – Мишка Голубцов, рядом крутился волшебник -звездочет – Сенька Швейко, вокруг танцевали пары, гремел вальс. Ольга, как дочка мачехи, находилась тут же на балу, выплясывала с одним из «гостей» - Игорем Абрамовым. Вдруг она внезапно остановилась, как вкопанная и замерла на месте, танцевавшие рядом, натыкались на них, недоуменно оглядывались и отскакивали в сторону.
- Что ты?! Что ты?! – испуганно шептал Абрамов, глядя на её побледневшее, от чего-то лицо, обращенное в зал.
  Когда вышли танцевать «на балу», Ольга легко поначалу скользила вместе с Игорем по сцене, рассеяно оглядываясь по сторонам, и видела перед глазами лишь цветную, пеструю массу, мелькавшую рядом. Глаза скользили по залу один раз, второй, третий и когда танцующая волна вынесла их на край сцены, в темноте зала на фоне освещенного фонарями со школьного двора окна, Ольга увидела фигуру в темной форме, бледный отсвет ложился на красные петлицы воротника. Стройная фигура этого человека так напомнила ей майора Деева, что внутри у Ольги все вздрогнуло и судорогой прокатилось по телу. Сердце забилось бешено и сильно, ноги ослабли и подкосились. Ольга не могла сделать больше и шага. Она стояла сейчас у края сцены рядом с испуганным Игорем и внимательно вглядывалась в зал. Передние ряды обратили на неё внимание и начали заметно шушукаться. Положение спас звездочет – Швейко. Он мигом подскочил к ней, взял под руку и громко с улыбкой произнес:
- Что увидела там мадам? Может, чудище явилось к вам из сказочной страны, из той, в какую я сейчас отправлю всех гостей и даже короля?
- Нет-нет, показалось. – ответила невпопад смущенная Ольга, положила руки на плечи звездочету и быстро закружила его в танце.
  Они забрались в гущу толпы.
- Что, тебе плохо? – спросил её Швейко, улучив момент.
- Немного, голова что-то заболела.
- Сейчас скоро кончаем, соберись!

- Твоя реплика к месту, - похвалила Ольга, Швейко кивнул в ответ.
  Мария видела то, что произошло и, когда спектакль кончился, за кулисами подбежала к Ольге, стала расспрашивать её о состоянии здоровья.
- Я? Я ничего. Просто так, что-то. Устала, наверное.
- На тебе лица нет. Что случилось-то?
- Нет, нет, ничего!
  Вздрагивающими руками Ольга стала отстегивать душивший её воротник и кружевные жабо. Когда она с трудом с этим справилась, зашвырнула уже ненужные, лишние детали своего костюма в дальний угол и бросилась бежать из-за кулис через боковую дверь в зал. Там она, расталкивая локтями толпившихся у сцены школьников и гостей, проталкивалась к выходу.
  Ольга быстро поднялась по лестнице в класс, придерживая свою длинную юбку, и там усевшись за парту, уронила голову на руки. Через пару минут туда же вбежала Мария. Она подошла к подруге, дотронулась до её плеча.
- Оль, танцы будут в зале через полчаса. Ты останешься?
  Ольга отрицательно мотала головой. Мария села рядом.
- Я, конечно, ничего не понимаю, но вижу, что-то произошло, - сказала она.
  Ольга подняла голову, разгладила ладонью лицо, потерла чуть припухшие веки. Бледность прошла, но лихорадочный блеск в глазах всё ещё напоминал о внезапном шоке.
- Я останусь, - сказала Ольга и, шатаясь, поднялась на ноги. Она вышла из-за парты, пошла к двери, но тут же вернулась назад.
- Ничего не соображаю, ничего…  Переодеться надо, а то танцы скоро, - шептала она, быстро расстегивая своё сценическое платье.
  Мария помогла ей снять костюм.

  Во всю свою звенящую мощь играл школьный оркестр. В актовом зале, освобожденном от зрительских мест и лишнего хлама, шли танцы. На вальсирующие пары, откуда-то сверху летели кудряшки серпантина, сыпалось цветное конфетти. Ольга с безразличным ко всему взглядом стояла у стены рядом с Игорем. На ней было одето темно-синее платье с белой отделкой, и маленькие серебристые туфельки. Уже с четверть часа Абрамов уговаривал девушку потанцевать. Ольга мотала головой и говорила:
- На следующий танец пойдем, подождем немного.
- Это «немного», тянется целый вечер, -  возражал парень.
  Не выдержав, он подхватил Ольгу и втиснулся с ней в круг танцующих. Рядом в паре с Синельниковым проплыла Мария. Она на ходу подмигнула Ольге и поплыла дальше. Ольга не слышала музыки, не замечала разгоряченного лица своего партнера, в голове был сплошной дурман, в ушах звенело и сливалось в непонятный шум. Иногда, сквозь этот звон, ей казалось, она слышит голос Алексея Деева, его торопливый говорок. Да-да, именно его глуховатый голос услышала она сейчас так четко, что повернула голову и начала искать кого-то в толпе. «Должно быть, я схожу с ума», - решила она. Ольга продолжала вертеть головой по сторонам. В конце зала, в узком проходе, мелькнул человек в форме НКВД, этого было достаточно. Её напряженное до нельзя сознание, не выдержало от этого толчка, оно потухло. Игорь почувствовал, как тело Ольги обмякло. Девушка стала падать и повисла на его руках, откинув голову назад. Он подхватил её на руки и на глазах у изумленных товарищей бросился к выходу. Мария, Кукушкина и Синельников побежали следом.
  В блестящем новогоднем платье в коридор выскочила медсестра. Поддерживая голову девушки, она шла рядом с Игорем. Дрожащими руками, испуганная Света Кукушкина, ключом открывала дверь в медпункт. Когда Ольгу внесли туда и положили на банкетку, она зашевелилась. Нашатырём её привели в чувства.
- Оленька, девочка, что с тобой? – спрашивала медсестра, растирая ей щеки влажными от волнения ладонями.
- Не знаю, - слабо проговорила она.
- Тебе лучше?
- Да, немного.
- Девочки, ребята, проводите её домой! А сейчас тебе нужно немного полежать. У тебя что, голова закружилась?
- Да, закружилась. Я здорово устала за последние дни. В конце четверти много зачетов, потом общественные нагрузки, репетиции…  - пыталась оправдаться Ольга. сейчас ей важно было говорить, что угодно, только не правду, в которой она сама себе боялась признаться.

  Домой она пришла бледная, уставшая. Ни слова не говоря матери, она рухнула на диванчик в своей комнате и пролежала так до полуночи. Когда большие стенные часы в маминой комнате, подаренные когда-то родителям на свадьбу, пробили ровно двенадцать, Ольга встрепенулась и вскочила на ноги.
- Мама! – громко позвала она. – Мама, мне страшно, посиди со мной.
  Мать в ночной рубашке вошла и села рядом. Да, было очень страшно, муторно на душе, Ольга пугалась сама себя. Было непонятно собственное состояние, тяжесть, распиравшая грудь. Хотелось кричать, плакать, звать на помощь. Нужно было, чтобы кто-то непременно находился рядом. Последним усилием воли Ольга удержала себя от слез. Она силилась не выпускать из глаз ни одной слезинки – это получалось, но не очень хорошо. Подбородок напрягался, губы дрожали, руки сделались ледяными. Ольга уткнулась матери в плечо, крепко обняла её и немного успокоилась.

  На следующее утро в дверь позвонили. Елена Матвеевна пошла открывать. На пороге стояла симпатичная девушка высокого роста, из под модной шапочки выбивались черные колечки волос.
- Здравствуйте! Ольга дома? – спросила она.
- Здравствуйте, проходите! Она ещё лежит в постели. Вчера пришла со школьного вечера сама не своя.
- Да, я знаю. Я её одноклассница, Маша меня зовут. Мы со Светой вчера провожали её домой.
- Очень приятно, Машенька, раздевайся и проходи.
- Я зашла её проведать. Напугала она нас вчера.
  И Мария рассказала Елене Матвеевне про обморок, о котором сама Ольга умолчала. Мать встревожилась всерьез. Она забежала в комнату к дочери, взглянула на неё и вернулась к Марии.
- Она уже не спит. Лежит, молчит. Что с ней, ума не приложу!
  Мария вошла к Ольге.
- Привет! Как ты себя чувствуешь? – спросила она, присаживаясь рядом на стул.
- Хорошо. Спасибо, что зашла, - безразличным голосом произнесла Ольга, приподнявшись на кровати.
- Ты просто устала. Говорила же я, что нагрузки, видимо, велики. Да ещё тут этот вечер, подготовка вся эта, суета. Ничего, все пройдет. Я зашла не на долго, чтоб узнать, как ты.
  Ольга села на диван-кровати, поправила одеяло и бодрее произнесла:
- Всё в порядке!
  Очень не хотелось показывать окружающим свою слабость, не хотелось лишних расспросов, чужой жалости. «Я сама справлюсь, сама!» - упрямо повторяла она.
  Скинув ноги с дивана, она всунула их в мягкие тапочки и прошла к шкафу. Она вытащила оттуда теплый байковый халат, принадлежащий раньше маме, завернулась в него, натянула чулки и села у письменного стола.
- Ты замечательный человек, Машка, замечательный! – говорила она, повернувшись к Пустоваловой. – Тебе хочется больше узнать о том, что… ну, что вчера было. Вижу по твоим глазам. Но пожалуйста, не спрашивай меня об этом сегодня. Всё равно я тебе ничего не смогу рассказать.
- Ты извини, я твоей маме проговорилась, я не знала, что ты этого ещё не сделала. Может, не надо было?
- Пустяки, все в порядке, пусть знает. Всё тайное всегда становится явным.
- Оля, а может, что-то с Абрамовым Игорем связано? Я вчера именно так и подумала.
- Нет-нет, не с Игорем. Он не плохой парень. Напрасно его винишь. Я же говорю, всё в порядке!
  Ольга поднялась и пошла в большую комнату.
- Чаю согрею, пошли попьём. Я ещё не завтракала.
  Около кухни Ольгу качнуло.
- Ты на ногах не держишься, ляг лучше, я сама всё приготовлю, - сказала мама, наблюдавшая за ней.
  Ольга отстранила маму рукой и прошла в кухню. Спустя некоторое время она вышла оттуда с небольшим чайником, поставив его на стол, она тяжело плюхнулась в старое скрипучее кресло. Слабость брала своё. Мама принесла с кухни всё остальное и усадила Марию за чай. Ольга тоже седа к столу, придвинула к себе чашку и молча стала размешивать ложечкой сахар. Потом, спустя некоторое время, она приободрилась, даже пошла проводить Марию. Вскоре она вернулась, разделась и снова легла в постель. Напряжение в теле спало и, как это часто бывает, начался озноб. Девушка закуталась в одеяло, натянула его до самого подбородка, хотела было немного полежать молча в тишине, но тут вошла мама. Она прошлась по комнате взад и вперед, будто решаясь, что-то спросить или сделать. Наконец, Елена Матвеевна остановилась напротив диванчика, поглядела на Ольгу и полушепотом спросила:
- Оль, а может ты беременна? Так не бойся, скажи, я же мать твоя!
  У Ольги округлились глаза. Она мигом отбросила одеяло и встала на диване во весь рост. Она приоткрыла рот, но слова не получались, не выталкивались наружу. Такое мамино подозрение было, по крайней мере, оскорбительным.
- Черт возьми! Черт!  - вскричала она в негодовании.
- Ты не чертыхайся. Я эти дела лучше тебя знаю. Ты мне до конца, видимо, всего не рассказала, что в Шадринке этой было. А теперь вот в обмороки падаешь, да от родной матери скрываешь!
  Ольгин гнев, как-то в момент утихомирился. Она с шумом шлепнулась на пружинистый матрац и громко захохотала.
  Когда все формальности были взаимно улажены, после долгого и откровенного разговора, мама успокоилась. К вечеру Ольга достала с антресоли ёлочные игрушки и отправила маму на базар за новогодней ёлкой.
 Ёлка оказалась настоящей красавицей. Сосед дядя Миша помог её установить так, чтоб было ровно, крепко привязал её к ведру с песком и хорошенько полил.
- Ну вот и славненько! Поливайте каждый день и долго не обсыплется. Я тоже вчерась для внуков купил, но моя хиленькая такая. У вас же, вон какая пышная, да разлапистая!
  На фоне этой мохнатой красавицы и сфотографировала перед самым Новым годом мамина подруга Ольгу и Елену Матвеевну.
 
  ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.