Полгода замужем

Опершись одной рукой на подоконник, Люда угрюмо сидела на стуле. Через открытое окно виделся ей сад. Густая листва яблонь выглядела теперь, в свете луны, беспорядочным сплетением бликов и теней. От недалеко цветущей  сирени тянуло ароматом. В траве напропалую трещали кузнечики. В такие тёплые майские ночи природа напоминает своими пьянящими запахами о возможности новой, лучшей жизни; хочется счастья в эти ночи, хочется любить, быть любимой…
Люда всхлипнула, поднесла к лицу носовой платок и промокнула им заплаканные глаза. С того времени, как они поженились, это была, наверно, уже четвёртая или пятая ночь, которую она проводит отдельно от НЕГО, вот так, в слезах, горечи. Нет, замужество не таким ей представлялось. Глупая, наивная. О какой-то вечной любви мечтала. Полгода миновало, и следа от неё не осталось, и не верится уже, что она когда-то существовала. Какая может быть любовь, когда несколько часов назад он обозвал её так низко, будто она и не жена его, а последнее на этом свете создание. До свадьбы она и думать не могла, что он окажется таким самодуром. Однако же оказался. И в этот вечер как упёрся на своём – белое, это чёрное – и ничего другого знать не хочет. А они всё же семья, нужно и с ней, женой, считаться. Нет, он ни в какую. Она не железная, и в конце концов сорвалась. Крик, ссора, пока не побежала в эту комнату. В какой уже раз за последние недели обида, разочарование. И бессонница. Он-то счастливчик, толстокожий, и, конечно, давно уже дрыхнет. Да, дверь вон приоткрыта… храпит…
Быстро Люда поднялась, подбежала к двери и толкнула её. Дверь громко хлопнула; испуганно Люда замерла. ОН может проснуться и начать ругаться. За дверью минуту было тихо; затем снова стало нарастать храпение. Люда вернулась к освещённому луной окну, села и снова затосковала. Раз нет у неё с ним СЕЙЧАС нормальных отношений, то не жди чего-то лучшего и дальше. Такие, как он, не исправляются. Будущее страшно и представить. Дитя же ещё ко всему будет. Что делать? Если бы кто-нибудь подсказал, посоветовал…
Какие-то шипение и визг раздались в саду. Люда вздрогнула, насторожилась. Худой серый кот выскочил к окну; за ним гнался другой кот, чёрный, лохматый. Наткнувшись на стену дома, серый кот живо развернулся, выгнул дугою спину и зашипел. Чёрный кот остановился против него, поднял горб и зашипел тоже. На загривках у обоих поднялась шерсть.
Следом к окну выбежала белая, с рыжыми пятнами кошка. Её появление словно подстегнуло котов – шипение их переросло в слитный вой; если бы котов не было видно, можно было бы подумать, что в саду кричит чей-то ребёнок.
Коты вначале, с их гвалтом, шумом раздражили Люду, и она уже намерилась их прогнать. Но прибытие и присутствие здесь кошки подсказало ей, что у котов не проста драка, а нечто более серьёзное. Здесь чувства, драма. У Люды были свои переживания, своя драма; ей захотелось узнать, чем же закончится вот эта,возникшая неожиданно под её окном. Она затаилась и стала наблюдать.
Чёрный кот припёр соперника к стене и, ощерившись, навис над ним. Оба неистово выли. Серый кот наконец задом стал отступать. Чёрный, бешено лупя хвостом по земле, не отпускал серого и всё так же на него наседал.
ОН бы в драку за меня не полез, остерёгся бы, подумала Люда, глядя вниз. Она вспомнила, как вскорости после свадьбы приехали они в город сделать покупки. Трое подвыпивших парней прицепились к ней в троллейбусе. Хохотали, сальные отпускали фразы. Люда краснела и молчала; ей было стыдно за себя и за него, который стоял рядом и в ответ на непристойности только как шут улыбался. Вот, за такого замуж вышла, подумала Люда, вспомнив этот случай. Поторопилась, девушка, поторопилась.
Серый кот, отступая, оказался зажатым между стеной и приставленной вплотную к ней бочкой. С отчаянным визгом бросился он на чёрного и повалил его. Сцепившись, коты с хрипом, кусая и царапая один одного, начали кувыркаться. Кошка по-прежнему сидела в стороне; она будто и не замечала драки. Непонятное ей самой и всё нарастающее раздражение почувствовала Люда, поглядывая на это спокойное, уверенное в себе животное.
Со стонами коты продолжали кататься. Серому доставалось больше, но чёрный его не пускал; в один из моментов они расцепились; серый кот вскочил на ноги и метнулся в сад. Чёрный помчался следом.
Минуту кошка оставалась одна. Увидев затем чёрного кота, она поднялась, перешла на другое место и снова села. Кот себя там-сям лизнул, задрал хвост и начал перед кошкой выхаживать. Кошка его манёвры сопровождала лёгкими поворотами головы.
Люда смотрела… и вдруг на неё изнутри накатило что-то едкое, острое, пекущее, противное, которое невмоготу терпеть. Она задёргалась, схватила одёжную, здесь на подоконнике лежавшую, щётку и запустила вниз. Щётка попала прямо в кошку. Та подскочила, бросилась туда-сюда и исчезла за яблоней. Туда же пропал и кот.
Люда ещё долго, в опустошении, сидела возле окна, а на рассвете, начав слабеть и зябнуть, пошла в ту комнату, осторожно легла под одеяло на край кровати и с напряжением и брезгливостью, пока не уснула, вслушивалась, как рядом в горле мужа что-то скребётся и попискивает.

                Авторский перевод с белорусского