Молитва норманнов

ABRAXAS

Один, загробных воителей Бог!
Дай нам войти в твой небесный чертог!
Дай, беспощадно разившим врага,
Место нам у твоего очага!
Кус кабанины и с брагою рог
Дай нам, владыка, не будь с нами строг!
Мы - лишь песчинки пред ветром твоим -
Одина силой в бою устоим
С нежитью злобной, исчадьями зла.
Славят тебя и слова, и дела
Верных дружин замогильных твоих.
Ты не оставь своей милостью их!


ПРИЛОЖЕНИЕ


КАКОМУ БОГУ ПОКЛОНЯЛСЯ ОДИН?

Новый перевод Коллина Клири: Какому богу поклонялся Один?

«С тех пор как хожу средь людей, немало имен у меня» [1]
«С тех пор как я в землях людских, неизвестен я под единственным именем» (дословный перевод оригинальной цитаты)

Речи Гримнира, Старшая Эдда

Введение

В поэтической Эдде (Старшей Эдде) Один повествует об обретении им рун:

«Знаю, висел я

В ветвях на ветру

Девять долгих ночей,

Пронзенный копьем,

Посвященный Одину,

В жертву себе же,

На дереве том,

Чьи корни сокрыты

В недрах неведомых.

Никто не питал,

Никто не поил меня,

Взирал я на землю,

Поднял я руны,

Стеная, их поднял –

И с древа рухнул».

Речи Высокого, Старшая Эдда [1]

Это одно из самых известных и в то же время самых загадочных мест в Старшей Эдде. Речь в нем идет об описании принесения Одином себя в жертву самому себе, после чего Один обретает руны. Но как Один может принести себя в жертву себе? Что это может означать? Конечно, если Один является высшим Богом, Всеотцом, то нет больше никакого бога, которому он мог бы принести себя в жертву. Но это не снимает вопроса. Если Один является верховным богом, зачем ему делать вообще что-либо, чтобы обрести руны? Почему он уже не обладает ими, просто в силу того, что он Один? И все же он совершает нечто: он жертвует собой самому себе. Этот акт (что дает термину «самопожертвование» совершенно новый смысл) вызывает предположение о двойстенной природе Одина; что есть два «Одина»: тот, кто уже обладает секретом рун, и тот, который хочет познать его. В настоящем эссе, являющемся очень рискованной интерпретацией мифа, я предполагаю, что Один, о котором говорится в этом отрывке, и вообще Один, знакомый нам, представляет собой одну половину сложного божества: половину, которая проявлена. Один является «лицом» этого бога, который не выходит за рамки проявления и никогда, кажется, не является нам в целостности, в соаокупности.

В рамках своей аргументации, я буду обращаться к Индийской традиции. Это устоявшаяся практика в области индоевропейских исследований, использование одной индоевропейской традиции для пролития свет на аспекты другой, и заполнить пробелы. Это всегда рискованная процедура, особенно в области мифа. Нет уверенности в полном успехе. Кроме того, мой интерес заключается не в научности (хотя я, конечно, думаю, что научность, и научные принципы должны вести нас); мой интерес – интерес того, кто стремится восстановить и реанимировать аспекты его собственной традиции. При отсутствии твердых исторических подтверждений, остается руководствоваться воображением, интуицией, «чувством» определенных концептуальных возможностей (и необходимости), и чем-то, что может быть охарактеризовано только как «чувство к традиции» (возможно, речь идет о «интеллектуальной интуиции» как способе познания – прим. пер.).

2. Один как Рудра/Шива

Рудра - ведический эквивалент Шивы, который был доарийской богом: богом коренных народов Индии, которому поклонялись до арийского вторжения (второе тысячелетие до нашей эры). (В дальнейшем я буду использовать термин «ариец» для обозначения исключительно тех народов кавказской расы, которые вторглись в Индию, и их культуры) Шива является, по сути, самым древним божеством в мире, которому непрерывно поклонялись, и индолог Ален Даниэлу (сам ставший шиваитом) приводит доводы в пользу идентичности Шивы и Диониса, и шиваизма как своего рода Ур-религии (Прарелигии - прим. пер.), некогда господствовавшей в Междуречье, долине Инда и на Крите [2]. Со временем, арийская традиция Вед поглотила местные доарийскик шиваитские и тантрические традиции Индии, так что Шива в конечном итоге стал одним из главных богов индуизма.

Есть два способа понять это объединение арийских и неарийских элементов. Один из них является результатом социальных и политических потребностей. Подобно тому, как представители арийских народов, на протяжении долгого времени, вступая в брак с представителями доарийских народов, смешивали с ними свою кровь, так и две традиции, арийская и доарийская, смешиваясь на протяжении длительного времени, стали тем индуизмом, который мы знаем. Эта объяснение, очевидно верно, но оно упускает из виду более глубокую и интересную истину. Господствующая арийская традиция не впитала бы, да и не могла бы впитать – доарийскую, если бы в той не содержалось элементов, сопоставимых с арийской традицией и дополняющих арийскую традицию. Лично я придерживаюсь мнения, что Шиваизм и Тантра были включены в арийскую традицию и были усвоены ею, поскольку были восприняты как ключи, способные открыть более глубокие измерения Ведической религии. Кроме того, в рамках Шиваизма и Тантры существовали убеждения и духовные практики, которые обещали власть над телом и умом, а через них м власть над самим миром. Это, должно быть, было чрезвычайно привлекательным для арийцев.

Имя «Шива» (что означает «Благоприятный») пришло из Ригведы как эпитет Рудры. Этот эпитет стал использоваться чаще, чем «Рудра», который стал восприниматься как другое имя бога Шивы. Однако это была не просто языковая перестановка. Мудрецы Индии уже давно поняли, что изучение языка является средством для открытия великих истин, и целая философия возникла в результате отождествления Шивы и Рудры. Даниэлу пишет: «В поздней индуистской философии Шива – это имя, данное мирному аспекту трансцендентной тенденции разложения, в то время как Рудра является активным проявлением разрушения».[3] Рассмотрим же более подробно контраст между этими двумя богами, или, скорее, два аспекта одного бога.

Этимология имени «Рудра» является неопределенной, но перевод «ревун» («тот, кто рычит, ревет» — прим. A.S.) получил широкое признание. Рудра является грозным богом – богом насилия и разрушения. Даниэлу пишет: «Тот, кто выполняет функцию разрушения, участвует в принципе Рудры. Жизнь, которая может существовать только путем уничтожения жизни, является проявлением Рудры».[4] Он связан с бурями и с охотой. Даже боги напуганы его рвением к войне, и свирепостью его стремления к разрушению. Он - повелитель животных, и иногда может встречаться блуждающим по лесам. Он также владыка призраков, бродящих, как известно, на кладбищах. Наконец, Рудра является отцом Марутов, «беспокойной, воинственной группы громогласных молодых людей, собранных в полчища воинов, названных «Марью» («смертные»). По сравнению с обществом, они были воинственно настроенными мужчинам, совершавшими эзотерические практики и формулы. Они являются воплощением моральных и героических подвигов и молодецкой удали». [5]

Параллели с Одином/Вотаном и его Дикой охотой (Диким Войском) достаточно очевидны. Сдедует отметить, что многие другие авторы проводили аналогичное сравнение – одна из наиболее интересных работ: Крис Кершоу «Одноглазый Бог: Один и (индо-) германские Мужские Союзы (Mаеnnerbuende)». Один также жестокой, разрушительной бог, связанный с бурями, войнами, и «дикой охотой». Такова его роль как духовного лидера Mаеnnerbuende, выделяемая Кершоу как основа для сравнения его и Рудры, чьи Маруты составляют именно такие Mаеnnerbund, как это выше наглядно демонстрирует Даниэлу.

Рискну выдвинуть предположение: «второе я» Одина, которому он жертвует сам себя – это германский эквивалент Шивы. Но кто Шива? Повторим, Рудра (Один, я утверждаю) является «жестокой, активный, проявляется олицетворением уничтожения», в то время как Шива является «мирным аспектом трансцендентной тенденции разложения». Шива – это динамический источник всего бытия – не Брахма, статический и пребывающий вне всех оппозиций (согласно Веданте) – но вечное самовоспроизводящееся Начало; рог изобилия. Хотя Рудра может быть представлен в виде солнца, проявления источника жизни, Шива является черным солнцем за солнцем. Он является божеством, которое К.Г. Юнг определил как Абраксас, «вечно затягивающую воронку пустоты». Он является олицетворением того, что Шопенгауэр называл «волей», а Ницше именовал «волей к власти». Он является божеством жизни и смерти в одном лице, жизни-из-смерти; созидания из разрушения. Все сущее есть выражение изобилия Шивы. Шива это Абсолют, включающий все аспекты существования, которые разворачивают себя в вечной гармонии конфликта, взаимно поддерживая и взаимно отрицая. Шива создает сам себя через вечное самопреодоление. Шива был представлен в виде различных изображений, но самым известным является лингам или фаллос (другой одноглазый бог).

Теперь, очевидно, придется столкнуться со следующим возражением. Снова получается, что арийцы включают Шиву, неарийского бога, в свою религию. Однако, нет причин полагать, что религиозная эволюция на Севере проходила так же, как в Индии. У нас нет никаких доказательств существования «германского Шивы».

Это возражение проблематично. Во-первых, подобный процесс, может быть, на самом деле происходил в Северной Европе. Многие ученые считают, что германский миф о «поглощении» ванов (в том числе фаллического бога Фрейра) асами символизирует завоеванию коренных не-индоевропейских народов Северной Европы германских племен, и поглощение некоторых аспектов их религии германскими племенами, пришедшими на Север с юго-востока. Тем не менее, наиболее важный ответ на приведенное выше возражение будет  носить не исторический, а философский характер. Опять же, арийцы Индии смогли включить в свои религиозные представления Шиваизм, поскольку узрели в нем более глубокую, скрытую истину. Ведическая религия ариев тесно связана с деятельностью германских народов – в ней скрыты те же самые глубочайшие истины. И потому древняя северная традиция вполне совместима с Шиваизмом и Тантрой (как с древними путями или учениями). И даже если Шиваизм и Тантра, возможно, не могли быть усвоены северной религией полностью, в пределах северной традиции мы можем то и дело обнаружить определенные шаги в направлении этих философий; определенные намеки, которые могут указывать на тот же путь, сознательно и систематически пройденный ведическими ариями, воспользовавшись удобным случаем, предоставленным им историей.

Приведенная выше цитата из Эдды содержит один из таких намеков.

3. Руна

Одно из многих имен Шивы - Махешвара, Владыка Знаний. Он является обладателем высшей мудрости: знанием всех вещей, человеческих и божественных. Как отмечает Даниэлу, есть четыре основных подхода к мудрости в индийской традиции: с помощью йоги, через философию (Веданта), через изучение языка и через музыку (последнее может озадачит западного читателя, здесь стоит обратится к пифагорейцам). Каждый является одним из путей, которым можно придти к мудрости — но, как и любой набор путей, каждый из них имеет свои недостатки, ему присущие. Совокупность мудрости, получаемой этими четырьмя путями, может быть получена, однако, от Махешвара Сутры: странной формулы, которая, цитируя Даниэлу еще раз: «содержит все возможные произносимые звуки, расположенные в символическом порядке произношения, которая является ключом к структуре и значениям всего языка. Это одна из эзотерических слов-формул, в которой конденсирована древняя мудрость Шивы, и которая, как полагают, составляет самое древнее откровение». Даниэлу продолжает развивать свое любопытное наблюдение: «Следуя некоторым строгим адептам Шиваизма, передача символического значения выраженного в словесных символах, для магических заклинаний и поэтических описаний ведических гимнов, может быть только в форме нового откровения (т.е. открытия) древней мудрости, следуя арийскому пути».[6]

Германским аналогом Махешвара Сутры являются руны: сокрытая мудрость, закодированная в Футарке – «руническом алфавите». Чтобы познать эту тайну, Один девять ночей висит подвешенным на ясене Иггдрасиль (у континентальных германцев Иггдрасилю соответствовал Ирминсуль - прим. пер.). От открывает её, принося себя в жертву самому себе: проявленное как «Один» должно принести себя в жертву, должно «умереть» в непроявленном, которое и есть его настоящее Я. Он должен умереть как «Рудра» в его «Шиве», и «вернутся» с секретом рун, которые теперь проявлены в мире как устные и письменные знаки.

Теперь давайте более внимательно рассмотрим «жертвоприношение» Одина, которое можно ясно описать как самоинициацию в рунические тайны. В книге «Герметическая Традиция: Символы и Учение Царственного Искусства», барон Юлиус Эвола утверждает существование традиционной секретной науки посвящения, включая реинтеграцию с «примордиальной силой». Эвола утверждает, что Кундалини-йога и алхимия, по его мнению, выражают одно учение. «Примордиальная сила» часто выражается символом змеи. В Тантре змей представляет энергию Кундалини, свернувшись в основании позвоночника. Инициация в тантрической традиции включает поднятие этой энергии вверх по позвоночнику и, освоение в её образе, др её преодоления. (Пугающий пример того, что происходит, когда адепт поднимает энергию преждевременно, так и не научившись контролировать и направлять её, можно найти в истории борьбы Гопи Кришны с Кундалини.)

Эта энергия, эта «примордиальная (первичная, изначальная) сила», на самом деле, сила или энергия Шивы – и Эвола говорит нам, что она также выражается символически в образе «мирового древа».

Оба символа присутствуют и в германской традиции. Мировое древо это, конечно, ясень Иггдрасиль, что буквально означает «конь Игга». Игг – это одно из имен Одина, но почему древо – его «конь»? Причина, по мнению ученых, кроется в том,  что одно из названий виселицы – «конь для повешенных». И как мы видели, Один повесился на Иггдрасиле, чтобы познать тайну рун. Таким образом, само название мирового дерева связано с эпизодом рунической инициации Одина. Кроме того, в основании Мирового Древа лежит змей Нидхёгг, который грызет один из его корней. На вершине дерева сидит орел, между глаз которого восседает сокол. И белка (по-древнерусски «мысь» - прим. пер.) Рататоск скачет вверх и вниз по дереву (вспомним образ «мыси, растекающейся по мысленному древу, из Слова о полку Игореве»), передавая «оскорбления» от орла змею и обратно. В германской мифологии мы находим и иной образ змея. Сигурд, убивает змея Фафнира, купается  в его крови и пьет эту кровь, в результате чего сам становится неуязвимым (везде, кроме одного места на теле), и начинает понимать «язык птиц».

Согласно традиции, ствол Мирового Древа соответствует позвоночнику, аналогичное значение можно встретить даже в иудейской Каббале, где схема «древа жизни» одновременно представляет и изначального человека, Адама Кадмона. В Кундалини-йоге, система чакр, растянутая вдоль позвоночника, понимается как «мировая ось». Таким образом, мы сталкиваемся с заманчивой перспективой, заложенной в германской доктрине Иггдрасиля и самопожертвования Одина, которая, по утверждению Эволы, может быть эквивалентна Кундалини/Алхимии. Соответствует ли змей Нидхёгг змею Кундалини? Является ли ястреб, мтдящий между глаз орла на вершине Мирового Древа, эквивалентом «третьего глаза», чакры Аджна? Представляет ли белка Рататоск один из «каналов», ведущих вверх и вниз, между чакрами? Может ли убийство змея Сигурдом, и приобретение «змеиных сил», олицетворять поднятие и подчинение энергии Кудалини/Шивы? (Преодоление «солярным героем» животной [природы] демонстрирует его способность овладеть примордиальной силой; другой показательный пример, взятый из иной, но также индоевропейской, традиции – убийство быка Митрой - прим. пер.). Все это – весьма интересные вопросы для тех, кто находит теорию традиции и науку инициации Эволы правдоподобной. Но как все это может помочь нам понять самопожертвование Одина себе самому?

Предположим, что подвешивание Одина на дереве представляет собой акт магического аскетизма, с целью обрести в результате его скрытую силу. Предположим далее, что в этом ритуале адепт не буквально «висит» на дереве, но отождествляется с ним. В буквальном смысле, центральная колонна (позвоночник-ось) в себе (микрокосме) становится центральной колонной в мире, макрокосме (осью мира). Суть акта «самопожертвования» заключается в том, что адепт отказывается от своей индивидуальности, идентифицируя себя с универсальным. Предположим далее, что целью этого акта является усиление в себе первозданной энергии; это энергия, которая лежит в основании самого мира, как то, из чего все вытекает. Эта энергия, опять-таки, идентична принципу Шивы, описанному выше. То, что мы находим в Старшей Эдде, является внешним, проявленным, как «Рудра» — аспект Одина, совершающий реинтеграцию с непроявленным как «Шива» — аспектом, который является хранилищем всех тайн.

Данное нам в Эдде содержит напоминание, это - миф, а не отчет о реальном событии. Это мифическое описание магического акта посвящения. Одним из центральных принципов Одинизма, по версии Эдреда Торссона, является утверждение, что Один является представителем Пути Левой Руки – пути именно Кундалини/Алхимии (или раджа-йоги/Царственного Искусства) Юлиуса Эволы. Адепт не «поклоняется» Одину, он отождествляется с ним. Описанное в Эдде есть путь посвящения в рунические тайны, которым мы сами можем последовать. Это путь аскетизма, и самопреодоления, на котором мы пробуждаем дремлющую в нас силу, с помощью которой можем постигать глубочайшие тайны.

Таким образом, одна из функций фигуры Одина – быть образцом для ищущего. По правде говоря, все мы – Один, внешнее выражение трансцендентной силы. Для обретения секрета рун мы должны заново интегрироваться, слиться с этой трансцендентной силой, которая является нашим внутренний самостью. Так же, как Один, мы должны приносить себя в жертву самому себе. Но как это сделать? Опять же, Эвола дает нам несколько советов.

4. Хаос и Яйцо

Хотя кажется, что Рудра/Один - один бог, а Шива - другой, но, как я уже говорил, они на самом деле едины – это два аспекта одного бога. В «Герметической Традиции», Эвола пишет о двух аспектах высшего Единого: Хаосе и Яйце.[7] Одно, источник всего, в соответствии с Эволой, на самом деле является Единым. Иными словами, это не статическое «единство» за пределами всех противоположностей, но динамический процесс самодифференциации и интеграции. (Что эквивалентно «принципу Шивы»). Яйцо является аспектом того, что представляет гармонию, интегрированность, а также плодовитость. Хаос – это аспект того, что представляет динамизм, уничтожение, преодоление. Единое, Целое бытие, представляет собой единство через противоположности, или единство через борьбу и преодоление. Как сказал Гераклит: «Все опирается на изменение» (ориг. «Changing, it rests»). В связи «Шива/Рудра», Шива, опять же, «трансцендентный мирный аспект тенденции разложения», и таким образом, он является «принципом Яйца», Рудра – «проявление активного и жестокого аспекта разрушения» — таким образом, является «принципом Хаоса». Единое, как Хаос и Яйцо, является образом всей реальности – и каждая вещь на самом деле – часть Единого, как Хаос и Яйцо; каждое отображает целое. Каждая индивидуальная вещь, в том или ином виде, сохраняет себя как индивидуальность, путем удерживания себя вместе, исцеления себя, реинтеграции себя на постоянной основе. Каждый человек, как раз, поскольку он индивидуален, является постоянным отрицанием множественности и сведением множественности в одно – является ли это множеством атомов, или органов, либо моментов времени. Это самая глубокая из всех метафизических истин представлена традиционно изображением Уробороса: змея, пожирающего самого себя.

Следование по пути Одина и повторение его самопожертвования, предполагает идентификацию с изначальной двойственностью Единого. Это включает в себя, прежде всего, процесс «умерщвления плоти», в котором внешняя, бодрствующее сознание «должно быть редуцировано» (это слова Эволы). Этот этап эквивалентен алхимической стадии Нигредо (Делание в Чёрном). Это один из смыслов аркана «Повешенный», карт Таро, и самопожертвования Одина, под ветрами, на древе. Что должно быть достигнуто в состояние глубокой оторванности от бодрствующего сознания, и от желаний.

В сочинении группы UR, отредактированном Эволой (и опубликованном во «Введении в магию») «Абраксас», утверждается, что секрет заключается в создании в себе дуального, двойственного бытия. Необходимо осуществить – сначала воображая, а затем осуществляя – высший принцип противостояния всему обыденному (например, инстинктивной жизни, мыслям, чувствам). Этот принцип должен быть доступен для созерцания и измерения того, что вы (пребываете – прим. пер.) в ясном знании, момент за моментом. Там будет двое-из-вас: вы, стоящий перед «другим». В целом, работа состоит из «разворота»: вы должны включить «других» в «себя», и «я» в «другого» [8]

Иными словами, первый шаг работы заключается в раздваивании сознания на активное Я-наблюдающее, и пассивное Я-испытывающее. Цель состоит в том, чтобы идентифицировать себя с этим высшим, отдельным, Я-наблюдающим. Это гораздо сложнее, чем кажется. Путь к этому состоит в полном опустошении себя. Это момент полного самоотречения (висеть на древе, прикованным копьем, голодным и мучимым жаждой). Это состояние, как только оно достигнуто, становится тусклым отражением Единого, которое, как мы видели, является самим по себе и преодолевает себя. Идентификация с высшим, Я-наблюдающим, является первым шагом в идентификации с «принципом Шивы»: Яйцом, Змеем, Быком. Самым большим препятствием на этом пути является страх.

Эвола пишет: «Но в этой пустыне смерти и тьмы [пустыни Нигредо] великолепие заявляет себя. Это начало второго царства Юпитера, свергнувшего Черного Сатурна и прелюдия к Белой Луне. Это «Белый Опус», Альбедо.[9] После того, как состояние полного самоотречения и идентификации с Я-наблюдающим действительно достигнуто, мы начинаем ощущать себя как выражение трансцендентного источника. Это происходит в области сердца. На данный момент, говорит нам Эвола, все, что мы знаем, все книги и философии, отныне нам бесполезны.

В Рубедо, заключительном этапе, мы больше не ощущаем себя как отражение трансцендентного источника («Шивы», или его можно назвать как угодно), потому что в нем есть еще двойственность. Вместо этого, мы поднимаемся к полной идентификации с этим источником. Мы и есть он (источник). Я-наблюдающее становится Я-вечным, душой мира. Это не то же самое ощущение «растворения» в источнике. Это то, что Эвола называет «влажный путь» или «мистический путь», который в корне женственный и пассивный. Это, наоборот, посвящение, магический путь: «сухой путь». Идентификация не означает, что Я исчезает в источнике. Вместо этого, мы понимаем, что мы являемся источником, мы Шива. То, что начинается в Альбедо с самоотречения, заканчивается в Рубедо самовозвеличиванием и радикальным самоутверждением: осознанием того, что мы являемся источником самого творения. В этом состоянии тайны, в том числе тайны рун, раскрывают себя перед нами, и мы оказываемся наделены необычными способностями.

Рубедо — это получение золота, свершение Magnum Opus. Алхимический символ для золота представляет собой круг с точкой в центре. Это также символ Монады, Единого: точка в центре представляет стабильность, яйцо, в то время как круг, что его окружает, циклы, как Уроборос, представляет динамизм Хаоса. Но так же это и символ солнца. И это можно понять как погружение лингама в йони, «вид сверху». (Эквивалентом Рубедо в тантре является поднятие Кундалини к макушке головы, в сахасрара чакру, в которой различие между субъектом и объектом преодолены)

Вышеупомянутое, конечно, лишь намекает на элементы, участвующие в процессе магической самоинициации в тайну рун. Важно помнить, что руны не являются физическими знаками или звуками речи. Руны – это объективные идеи: аспекты вечного логоса творения. Они схватываются все вместе, когда совершается Magnum Opus – Великое Делание. В традиционных футарках, в физических формах, которые выражают руны и их голосовые имена, ключи к аспектам этой тайны кодируются. Но тайна не может быть полностью передана в языке, она должно быть испытана. Именно в эту тайну был посвящен Один. Он «плакал», а затем «поднял» руны, «плачущим». Это его опыт окончательного, преобразующего этапа работы – этапа, наиболее потрясающего. Но Один возвращается из этого приключения, постигнув трансцендентную истину.

Примечания

1. The Poetic Edda , trans. Lee M. Hollander (Austin: University of Texas Press, 1962), 36.
В русском переводе «Старшая Эдда», пер. с др.исл. А Корсуна – Спб.: ИД «Азбука-классика», 2008.- 464с.

2. Alain Danielou, Gods of Love and Ecstasy: The Traditions of Shiva and Dionysus (Rochester, Vt.: Inner Traditions, 1992).

3. Alain Danielou, The Myths and Gods of India  (Rochester, Vt.: Inner Traditions, 1991),192

4. Danielou, The Myths and Gods of India, 193.

5. Danielou, The Myths and Gods of India, 104.

6. Danielou, The Myths and Gods of India, 200.

7. See Julius Evola, The Hermetic Tradition: Symbols and Teachings of the Royal Art, trans. E. E. Rehmus (Rochester, Vt.: Inner Traditions, 1995), 21.

8. Julius Evola and the UR Group, Introduction to Magic: Rituals and Practical Techniques for the Magus, trans. Guido Stucco (Rochester, Vt.: Inner Traditions, 2001), 48.

9. Evola, The Hermetic Tradition, 114.

Об авторе:

Коллин Клири, доктор философии, независимый ученый, живет в Сэндпоинт, Айдахо. Он является автором книги «Призывая богов: очерки о язычестве в Богооставленном мире» (Сан-Франциско: Counter-Currents, 2011). Он является одним из основателей альманаха «TYR: Миф – Культура – Традиция», а также соредактором его первого тома и Мастером в Гильдии Рун. Его очерки публикуются в альманахах «TYR» и «Runa».