Парад! ч. 14 Разбор полётов

Вялой походкой, ковыряясь в зубах и морщась от послевкусия столовой, офицеры плетутся в клуб. Отдельные второпях еще пытаются добрать никотина. Берцы шамкают по мокрому снегу. Кто-то непрерывно шмыгает носом.

В клубе запах сырости и возможной ампутации. На входе очумевший солдатик с прилипшей к шапке ладонью – он никогда не видел сразу столько звезд, его слегка покачивает – стоит так уже минут десять не отрываясь.
Офицерская «коробка» рассаживается пошереножно и порядно, то есть в полном соответствии с местами на Красной Площади.

Ждём Папу…
Старшие шеренг пересчитывают личный состав – где Засосов? – курит? Скоро никотин с конца закапает, а он всё курит! А Чашкин? – обувь чистит? – пусть дупло себе прочистит, пригодится.

- Товарищи офицеры!
- Товарищи офицеры!
Садимся.
Лицо Папы бороздят эмоции - второй «Терминатор» наяву. Ещё бы, сегодня Папу насиловали как японскую школьницу, долго и со смаком.

- Запускай! – это он бойцу за проектором.
На экране – мы, cо стороны. Не думал, что буду героем кино.
Cъемка с трибуны – слышен оркестр, громкий и монотонный бубнёж генерала, распекающего марширующих и их командиров, неразборчивые мнения каких-то «специалистов».
Коробки колосятся одна за другой нестройными рядами. С кого-то слетела шапка – громкий совет за кадром:
- Иван Иваныч, гвоздём приколотить в следующий раз, соткой!

Наш проход. Какие одухотворённые лица! Какой аллюр! Один товарищ, как гуманоид – под правую ногу отмахивает правой же рукой, другой просто не в ногу идет и кажется на экране, что он сразу двумя ногами шагает. Протопали. Стоп-кадр.
Папа багровеет, мат колесит его грудь, надбровные дуги слились в широкий волосатый карниз, шнобель отвис и с него, кажется, вот-вот закапает.
- Давай еще раз, щас будем подарки раздавать!

Картина повторяется – оркестр, шапка, комментарии…
- Стой!
Кадр замер.
- Да мне за вас!... Да я вам!.... Что-о-о?! Кто это?! Что-о-о?
Кривой палец направлен в экран.
- Кто это? Раз-два-восьмой в пятой шеренге?
Половина зала оборачивается, высматривая, как и Папа, несчастную жертву. В пятой шеренге тихий визг и возня.
Встает капитан, неуверенно:
- Йаа!
Багровое лицо Папы делает охотничью стойку.
- Что-о-о?! Что-о-о???
Самый сложный вопрос, на который нет ответа. Капитан двигает плечами и головой. Вместо голоса – пузыри. Пантомима, японский театр кабуки, где за живых людей погибают куклы.
- Что-о-о?
Папа, брызжа слюнями в зал, жадно откусывает от капитана куски.

Кино пускают покадрово.
- Стой! Кто-о-о? Что-о-о?
Поочерёдно поднимаются офицеры.
- Что вы как коты учёные здесь, мне, тут? Кони педальные! Кто в строю болтал?
Внезапно у Папы звонит телефон – командир интересуется - как сегодня? Маска гвоздодёра трансформируется в нашкодившего и осознавшего внучка.
- Да, тащщщ командир! Да! Сделаем! Исправим! Разрешите заниматься до отбоя. И завтра тоже? Есть! Разрешите еще и в воскресенье? Есть!

Разбор идёт полтора часа. Перестоял каждый пятый, иногда стоят шеренгами.
Больше всего растрогал, какой-то научный майор:
- Я больше так не буду.