Доктрина милосердия

Многие из нас связывают современный упадок социалистических движений с устареванием коммунистических идей. Тем самым в пролетарском и особенно в полупролетарском (по отношению к собственности) обществе сложился некоторый спрос на новую мировоззренческую доктрину, которая в деталях туманна, как Андромеда, но концептуально должна полностью отвечать едва ли не древним, исконным надеждам и чаяниям всего прогрессивного человечества. В этой связи мы решили облегчить себе дерзкую и самонадеянную задачу выработки нового смысла и провести импровизированный опрос нескольких десятков человек, представляющих, пожалуй, все сегодняшние классы и прослойки общества на предмет того, как они представляют себе общество, в котором хотят жить. Опрошены были все возможные респонденты - за исключением представителей т.н. «верхнего эшелона» действующей власти, а также средних и крупных капиталистов. Мы не смогли с ними ни встретиться, ни поговорить безлично, через сеть или телефон.
    Это обстоятельство натолкнуло нас на первую мысль, которую можно было бы включить как техническую деталь в политическую часть будущей доктрины. Речь идёт о том, что эти социальные группы должны быть маргинализованы, вычеркнуты из списков граждан страны и вышвырнуты за границу - на основании своей недоступности, абстрактности своего бытия по отношению к народу, следовательно, как минимум, бесполезности для народа. Достаточность «просто» вышвырнуть была предварительно обусловлена тем удивительным обстоятельством, что абсолютное большинство наших собеседников, даже самые грубые и решительные «работяги», не считали смертную казнь незаменимой ничем иным. Среди предложенных вариантов возмездия мнения сначала разделились пополам, между «пожизненным» и высылкой за границу без права возврата. А подумав, кое-кто всё-таки пришёл к выводу о том, что высылка этически и политически более оптимальна для нас, поэтому приоритет и был отдан «пинку под зад». Экзотику публичного сожжения, виселицы и сечения розгами до смерти мы рассматривать не стали.   
    Обращаю внимание на то, что моя задача здесь – скромнейшая, она свелась к двоякой роли переводчика с нижегородского на политический, и «утюга», приглаживающего слог, но оставляющего суть: здесь приведено тезисное, резюмированное описание, синтез весьма обширных требований, очищенный от ругани, проклятий и демагогической шелухи; здесь мы попытаемся перевести для понимания самое распространённое представление опрошенных сограждан о желаемом обществе, по сути, предельно близкую к оригиналу интерпретацию формулировки «я сам не знаю, чего хочу, но оно должно быть классным!». 
    Мы заранее условились, что специально никаких готовых философских и политических теорий и концепций мы рассматривать (и переписывать чужое, выдавая за своё), не будем, а выведем свою – только из наличного материала, из того, что сказали люди, и того, что удалось до этого самостоятельно осмыслить в опыте и удержать в памяти. Смысла в очередной трансляции уже выработанных концептов нет никакого, совсем другое дело – наметить черты  пред-концепта, исходя из анализа общественного мнения, т.е., по сути, идя от конца к началу, а потом сравнить то, что получится с тем, что уже существует. Разницу, которая может проявиться как в принципах, так и в деталях, или в их совокупности, собственно, и стоит рассматривать как результат этой работы, как пред-концепт для дальнейшей разработки в подробностях.
     Словом, преамбула может быть такова. Из разговоров, замечаний, комментариев, статей, вопросов можно заключить, что желаемые нашими людьми критерии, фундамент «новой теории» являются чертами идеологии для внутреннего пользования, не предназначенной на экспорт. Однако не исключается её принятие вовне как добровольной инновации, к судьбе которой в принявшей её стране мы не будем иметь прямого кастельства. Кто хочет – пусть пользуется, нам не жалко, но авторам рекламаций не предъявлять, мы предупреждали о том, что у вас и у нас могут быть разные цивилизационные «группы крови».
      О названии. Почти все граждане настаивали на непротиворечивой терминологии, характеризующей эту доктрину. Но если одни хотят видеть в её названии ясное указание на её коммунистические начала, то другие, ссылаясь на эксцессы в истории СССР, желали бы более общей, обтекаемой формулировки, но неизменно выражающей фундаментальные гуманистические принципы. Само собой, первым на ум просился термин «сильно полевевший экзистенциализм», но он громоздкий и в основе уже занят и затёрт до дыр, и потом, у этой философской концепции весьма непростые отношения с коммунизмом. «Cуществование» не отвергает конечную правоту коммунизма, но отвергает предлагаемую технологию его постороения (Камю слишко буквально понимал тождество коммунистической теории и практики, порвав с левыми после выхода «Бунтующего человека» и берлинских событий 1953 г.; Сартр рассматривал своё учение как приложение к марксизму, но сотрудничество с коммунистами было неоднократно прерывавшимся и противоречивым, тем не менее, если уж кого и можно назвать самым красным из философов – немарксистов, так это Сартра). Поэтому дальнейший ход размышлений показал, что само собой и невольно мы очень близко подошли именно к сартровской этике коммунизма, после чего, упрекнув себя в скудоумии и слепоте, вернулись в начало и решили пересмотреть метод анализа общественного мнения.  В результате отбрасывания латинизмов, греческих и большинства составных англо-саксонских названий, более – менее точно характеризующих то, о чём идёт речь, и над чем, собственно, началась работа, остановились на общем термине «доктрина».   
       Мир в историческом аспекте этой доктриной воспринимается скорее перманентистски, признаётся цикличность истории, предопределённость общественного прогресса, поступательное движение от несовершенных форм к более совершенным, стремление и постепенное возвращение человека к утраченному некогда идеалу общества. Космос, мир природы видится несколько более трансцедентным, вынесенным пока что за пределы общественного бытия, но связь природы и человека (и вне, и в связи с производством) устойчиво приобретает манифестационистский характер, сквозь природу проступает очень разно называемый, но отчётливо видимый Абсолют. Он не имеет религиозного значения и не связан с какой-то конкретной, более всего претендующей на него или ближе всех подошедшей к нему теологической или философской концепцией или школой, напротив, Абсолют видится пантеистически,  он проступает и ощущается через все явления и предметы мира, он человеком ощущается как добро и как благо, но он исчезает из ощущений в том случае, если сам человек делает или видит зло. Здесь же невосполнимое или намеренное зло по отношению к природе понимается как преступление против себя, т.е. как потеря человеком разума.   
    Доктрина общественной гармонии должна предусматривать максмально возможное участие человека в обустройстве своей личности и общественной и природной среды, в которой он живёт. Концепция обустройства исключает путь «уничтожения ради достижения» касательно природы и человека; она предполагает изменение как совершенствование, но при этом  отвергает только количественное изменение - как критерий совершенствования. Человек стремится к минимизации невозобновимых затрат, но делает это не вынужденно, из-за чьей-то воли извне, а  убеждённо, в виду того, что решение о качестве и количестве чего-либо им принимается самостоятельно и согласовывается с другими до полного согласования противоречий, поэтому каждый полноценный человек в обществе имеет право вето. Без воли, добровольно, под действием только убеждения (!) признавшей общественную необходимость - своей необходимостью, высший гуманизм невозможен.  В противном случае создаются условия для возникновения власти как института принятия решений за человека, вместо него.
   Человек рассматривается как «чистая доска», но он объективно, «от природы», уже скорее хорош, чем плох. При манифестационистском подходе к общественным отношениям он считается предрасположенным к добру – на том основании, что у природы не может быть массового психологического «брака», только отдельные аномалии, подлежащие выбросу или надёжной изоляции, что наличие у человека разума предполагает общественное выживание, и разум формируется для наилучшей реализации этого. Жизнь человека не может быть нормально обусловлена смертью другого человека, части или всего общества, в котором он живёт, но, наоборот, предполагает благополучие индивида только при благополучии его общества. Таким образом, разум формируется совместно природой и обществом, но отвечает за отношение к себе своих членов только общество, природа от всякой ответственности избавлена по факту своей первичности и фундаментальности по отношению к разуму.  Природа общественным мнением наделяется сакральностью. Она – объект преклонения.
     Естественная смерть человека необходима обществу и не понимается им как трагедия. Гибель человека есть вина общества, указывающая на его недостатки и обусловливающая немедленное их исправление. Исправление общественных (идеологических, социальных, экономических) недостатков не рассматривается как приведение к ststus quo, это было бы слишком просто и отвечало бы только сегодняшнему дню. Исправление подразумевает улучшение с перспективой дальнейшего улучшения, так как простое восстановление чего-либо до «доаварийного» состояния обществом считается растратой его ресурсов. 
     Внешний политический мир воспринимается настолько положительно, насколько он не мешает нашим людям спокойно жить. Изоляционизм не может быть абсолютным, но он с необходимостью касается идеологии, производства и распределения в том смысле, что обществом принимается и действует абсолютный приоритет «кормления своих». Идеологическая борьба ведётся не только убеждением, но более лично переживаемыми примерами контраста между жизнью у них и у нас. Понятно, этой методике должно предшествовать некоторое минимальное обустройство страны.  Импорт сырья признаётся преступлением и постепенно сводится к нулю, виновные изгоняются за границу.   
    Доктрина должна быть демократической в провозглашаемом способе принятия решений, но при этом не централистской, где меньшинство вынужденно принимает решение большинства; в её рамках решение должно приниматься не простым большинством, а абсолютным, так как в случае простого большинства всегда остаётся не менее трети - недовольных, неудовольствие которых носит уже не единичный, т.е. не маргинальный, как при абсолютном большинстве, но массовый характер, достаточный для образования «местной» контрэлиты, а значит и для образования минимум двух конфликтующих масс в обществе. Поэтому предполагается, что в обществе не будет утомительной и бессмысленной в конечном итоге борьбы классов, т.е. не будет классов вообще, и единственным политическим субьектом станет народ в целом.   
   Доктрина решительно отказывается от сакрализации всякой власти, она лишает её собственной онтологии и рассматривает власть как «аварийную службу», как эпизодическую службу по решению экстренных задач. Политическое бытие власти сжимается до вспомогательного административно-хозяйственного «отдела», уполномоченного делать только то, что ему будет поручено теми, кто вырабатывает решения. Здесь речь явно идёт только о подчинённости исполнительной власти, отсутствии у неё права на постановки задач самой себе. 
     Вырабатывать решения предлагается в Сети, дублируя передачу готовых решений другими видами связи, а редактировать и конкретизировать - в выборных органах, состоящих из «представителей» (хотите - верьте, хотите - нет, но ни один человек не захотел, чтобы эти выборные назывались депутатами. Допекло…), имеющих обязанности перед народом, но не получающих никакого материального вознаграждения. Они на постоянной основе работают там, где работают; они транслируют политическое задание (вопрос) в трудовой или коммунальный коллектив, что способствует его быстрому и правильному решению. Они тратят часть своего личного времени вне работы на поиск решения. Они постоянно учатся в своё свободное время. Они, живя по всей стране, могут лично не знать друг друга. Представителя могут выгнать вон, лишить права вырабатывать политические решения, группы граждан, начиная с уровня коллектива, т.е. начиная с 50-ти человек, объединённых по «цеховому» или муниципальному принципу. Способ поощрения представителей – только «горячий чай, почётная грамота и наше радушие». И торжественные похороны за казённый счёт. Кому этого мало – пусть не идёт в выборные, а копит денежные знаки и попадает в психиатрическую.