Жеребец Осоки

Эй, возьмите меня, братцы-ветры, с собой!
Я ж, как вы – не народец господский.
За подкованной сытостью чую убой.
Я ж по масти степной, а не скотский!

Не наездник у гривы, а свист пуль нагана.
Не подковы, а топот да пляс.
Всё пытался словчиться арканом цыган
До тех пор, пока сам не погас

От слюны поцелуя в копытный размах,
За секунду взгляд смерти поймав.
Я прочёл, что скрывали от глаз потроха,
Под собой человека подмяв.

«Не убей, не сотри недоноска судьбы!»
Не смогли травы совесть к смягченью призвать.
Как невинность моя, так и цЫган был-сплыл,
Лишь серьга стала ожегом каменных пят.
 
Лёгкой поступью ряженых смертушка шла.
К тем, кто прыть проверяет, она тут как тут.
Мои путы не знали, что тряпки из льна
Не страшат тех, что волей бродяжьей живут.

Я один, по-сиротски, лакал из колод
Разорённых конюшен, где люд мирно мёртв.
Отлакав, чтобы жить, мчал от брошенных вод,
В прыть огня добавляя, да в гриву – костёр.

Был подстрижен да мечен холодным ножом –
В детстве мальчик, обрядом играя,
Одну букву рассёк да прижёг. Да с дымком!
Да пройдёт то, что даром не надо!!

Уж извольте, мой бег не в усмешку ветрам.
Их безумство любому даст фору.
Понимает река, кому – вскользь берега,
То, что волю не сдержит опора.

Братцы-ветры, несите меня до седин,
До разрывов моих сухожилий волками.
А по смерти коня пусть расплачутся дни,
Что несли дух бесцепных шатаний.
Да разлили в полушаге пред вами.

Май 2012 года, г. Барнаул.