Николай Малахов. Третья жизнь даром

               
Автор: Домовой
 Название: «Третья жизнь – даром»
         


           «…он знал, что смирение пришло, не принеся с собой ни позора, ни утраты человеческого достоинства».
                Э.Хемингуэй. «Старик и море»
         
           1
          
           Я вышел из подвала и зажмурился от яркого солнца. Потом с наслаждением несколько раз вдохнул утренний воздух. Сегодня вполне сносный день ожидается. Осень кончилась. Зима раньше календаря приближается, но зацепилась второпях за что-то бабьим подолом и подарила городу почти неделю чудесной погоды.
           Ясно, сухо и безветренно. Один из тех дней, в которые ничего не случается плохого. Так складывалось досель. У меня на такие дни чутьё особое. Может, потому что их мало, поэтому память глубоко не прячет. Чуть налетит грусть, а воспоминания тут как тут, краюшкой хлеба душу греют.
           Желудок тут же отозвался тихим бурчанием. Нет повода для беспокойства – день начался, будет и пища. Я одёрнул рваную фуфайку и двинулся к торцу дома. Подошвы, отставшие от носков старых полуботинок, загребали пыль и мелкие камушки. Приходилось останавливаться и потряхивать то левой, то правой ногой.
           Одежда и обувь – дефицит, и я обычно слежу за их состоянием, но вчера поддался азарту – сыграл с пьяными слесарями в «вышибалочку» консервной банкой. В результате нажил на сегодня лишнюю проблему.
           От соседнего дома донеслось рычание подъезжающей машины. Торопливо завернув за угол, я увидел «бычок», остановившийся возле частного круглосуточного продуктового магазина.
           – Ну, что бы я делала без своего Домового? – радостно всплеснула руками продавщица, обращаясь не к водителю, а ко мне.
           Коробок и ящиков из-за регулярного приезда было немного, и шофёр обычно сам справлялся с разгрузкой. Но если Зоя Павловна замечала меня, то роль грузчика всегда доставалась мне. Продавщица походила лицом на актрису Женечку Симонову, телосложением на Светлану Крючкову, а голосом на Надежду Румянцеву.
           А может, это лишь казалось, поскольку моё прошлое является нереальным и ненастоящим. Жители этого квартала  давно уже привыкли к гражданину без прописки по имени Домовой; лишь немногие помнили моё настоящее имя.
           Когда водитель-экспедитор уехал, Зоя Павловна с улыбкой положила на прилавок мой заработок – пачку сигарет «Балканская звезда» и небольшой кулёк.
           – Тут два беляша. Сама стряпала. А ты чего так рано встаёшь?
           – Чтобы продлить себе ещё один день.
           – Так говорят только старики, – по лицу продавщицы пробежала тень виноватости.
           – Спасибо за беляши, – я развернулся и направился к выходу. Скоро приедет мусоровоз, а баки ещё не проверены.
           – Домовой, подожди. У тебя какой размер обуви?
           Я остановился:
           – Сорок второй. А что?
           Смущённая Зоя Павловна пояснила:
           – Завтра супруг с дачи привезёт войлочные ботинки. Сам уже не носит, а тебе бы сгодились. Правда, сорок четвёртого размера.
           Я чуть склонился:
           – Премного благодарен. Ничего страшного, намотаю портянки, – и вышел из магазина.
           Беляши были ещё тёплые. Один я неторопливо съел, а другой положил в карман на потом. Пища, конечно, домашняя, но лучше бы тушёнки поел. К слову сказать, складной нож в кармане растрёпанной фуфайки уже полторы недели не вскрыл ни одной консервной банки.
           На мусорке мне сразу же повезло – возле крайнего бака валялся холщёвый мешок с тряпьём. Я даже цокнул языком, когда внутри обнаружился моток льняных узких полосок. Присев на бордюр, я неспешно обмотал носки своих полуботинок, чтоб не хлябали. Вот, и нож пригодился.
           Утро, меж тем, перестало быть ранним. Люди спешили на работу и по другим своим важным делам. Меня никогда не заботило, кто и с какими мыслями смотрел на копающегося в мусоре Домового. Дай Бог, чтобы для них такой необходимости не наступило.
           Закончив нехитрый ремонт обуви, я вдруг понял, что меня всё это время отвлекал неведомый однообразный звук. Перейдя к другому крайнему баку, я ошеломлённо уставился на зелёный пакет. Он был наполовину чем-то наполнен, а изнутри доносилось характерное тиканье. Как от часов. Точнее, как от часового механизма.
           От затылка вниз по спине пополз холодный липкий пот. Рвать отсюда когти – вдруг это бомба. Я телевизор уже много лет не смотрю, но от слесарей-сантехников наслышан, что новости о разнообразных терактах передают едва ли не чаще, чем рекламу прокладок.
           Злоумышленники правильно рассчитали – скоро подъедет мусоровоз, от сильной встряски механизм сработает. Если хороший заряд, то на полквартала может ощутимого урона нанести.
           Я огляделся. Дома, знакомые с детства. Здесь я вырос, и всё прочее. Взгляд упал на один из балконов десятиэтажного дома, стоящего чуть в стороне. Там когда-то жил человек, который сломал всю мою жизнь. Человек, которого больше нет. Человек, которого теперь мало кто вспоминает. Человек, который…
         
           2
          
           Даша Кайгородова едва не пропустила нужную остановку. Водитель троллейбуса уже объявил, что закрывает двери, но Даша вскочила и бросилась к выходу, повторяя: подождите, подождите, подождите. На остановке она одёрнула юбку, поправила воротничок кремовой блузки и направилась к проходной Трубопрокатного завода.
           – У меня назначено, – сказала она охраннику и протянула паспорт.
           Вахтёр сверил данные с записью в журнале и вернул документ:
           – Второй этаж, налево, двадцать девятый кабинет.
           Даша остановилась возле надписи «Кашигин Алексей Андреевич, начальник сбыта». Дверь распахнулась, из кабинета выскочил лысеющий мужчина с потным лицом, а вслед ему неслось:
           – Нашёл, кому глаза замазывать. Два дня тебе на правку отчёта, иначе вылетишь с должности, и заручательство директора не поможет.
           Даша робко перешагнула порог.
           – Что у вас? – спросил хозяин кабинета, с интересом окинув взглядом гостью. Он был среднего роста, с маленьким подбородком, прямым носом и высоким лбом. Его большие глаза, казалось, охватывали целиком человека.
           – У меня рекомендация на свободную вакансию.
           – У меня нет лишних мест, куда отдел кадров смотрит? – голос Кашигина не был ни грубым, ни жёстким, но его интонация чётко подразумевала безоговорочное послушание. Даша хотела уверить, что её устроит любая должность, но начальник сбыта опередил шутливым тоном: – Единственно свободная вакансия – это стать моей женой.
           У Даши перехватило от возмущения дыхание, но ответить она не успела. Запищал телефон, и Кашигин включил громкую связь.
           Девушка огляделась. Ей понравилось внешне скромное оформление кабинета, вызывающее при этом уважение. Обои явно не казённые, но не броские, со строгим извилистым раппопортом; на полке среди папок бронзовая статуэтка «Мыслителя», на столе томик Гумилёва, на стене «Ледяные горы» Айвазовского – романтика, казалось, не присущая прагматичной личности на данной должности.
           – Алексей Андреевич, это Бадин с ЖБИ-1. Трубы обещанного диаметра не поступили. Говорят, ваш завод перенаправил их водоканалу.
           – Подождите, я выясню, – начальник сбыта сбросил звонок и набрал другой номер, не отключая спикерфон.
           – Слушаю вас, – раздался женский голос.
           Даша вздрогнула. Не потому, что узнала голос, а от собственной мысли. Ну, представьте, мужчина, в течение дня разговаривающий с десятками девушек, настолько пресыщен вынужденным общением, что наверняка не замечает в них женщин во время рабочего дня.
           – Соедините с Петровым.
           – Он на важном совещании.
           – Так, прервите, – в голосе Кашигина появилась жёсткая нотка. – С трубопрокатного беспокоят.
           – Ой, Алексей Андреевич, простите, не признала. Сейчас соединю.
           Через четверть минуты послышался глуховатый голос:
           – Чем могу помочь?
           – Олег Борисович, жалуются на тебя. Трубы перехватил у заказчиков.
           – Ну, перехватил, и что? – в голосе хозяина водоканала слышался угрожающий нажим. – Не рано ли ты, Лёша, директоров строить начал? Трубы нам по договору положены.
           Кашигин хмыкнул, непроизвольно обведя взглядом свой кабинет. Даша заёрзала на стуле, словно она собственноручно грузила краденые трубы. А начальник сбыта продолжал:
           – Не забывай, что договор пакетный, а данный диаметр организации ещё года три не понадобится. Кто виноват, что твой ставленник проиграл конкурс на место директора ЖБИ?
           – Ты меня не стыди, – огрызнулся оппонент. – Думаешь, не знаю, кому твой отец кланялся, продвигая тебя. Сам-то что из себя представляешь?
           – Олег Борисович, ты обкурился там что ли? – с раздражением наперевес пошёл в атаку Кашигин. – Или напомнить, кто твою шкуру уберёг от уголовной статьи в прошлом году? Два дня тебе на то, чтобы трубы перенаправить по назначению. Иначе разговор будет продолжен в другом месте.
           Снабженец бросил трубку и только сейчас сообразил, что всё это время в кабинете находилась девушка. Глаза её были широко раскрыты, а лицо светилось, словно его обработали амальгамой.
           Даша не до конца понимала, что же произошло. То ли волевое проявление характера Кашигина, то ли будоражащий до кончиков волос тембр его голоса, то ли сама манера держаться.
           Мужчина, знающий себе цену. Исходящая от него внутренняя сила не только манила подчиниться, но и вызывала чувство безграничного доверия. Находиться рядом с этим человеком казалось надёжнее, чем быть за каменной стеной.
           Если сейчас кто-нибудь начнёт доказывать Даше, что её впечатление обманчиво, то она всё равно никому не поверит.
           Кашигин тактично сделал вид, что не замечает причины волнительного состояния девушки.
           – С рекомендацией, говорите, пришли? Давайте, посмотрим.
           – Я согласна, – с благоговейным трепетом произнесла Даша.
           – На что?
           – Стать вашей женой!
          
           ***
          
           Немолодой, но крепкий мужчина вылез из бассейна сауны. Он обулся в сланцы, обмотался простынёй и прошёл в зал со столом, ущипнув по пути грудастую девицу. Ему тут же услужливо налил коньяку лысый толстячок.
           – Как парок, Олег Борисович?
           – Сносно, Антон Львович, – отвечал Петров, закусывая балыком. – Как семья? Как супруга?
           – Супруга отлично! Недавно назначили заведующей гинекологическим отделением.
           – Поздравляю. Ненужных профессий не бывает. А как дела на невидимом фронте?
           – Забрали бы вы меня к себе оттуда, Олег Борисович.
           – Что тебя не устраивает? Профсоюзы ещё никто не отменял, как бы к ним не относились.
           – Но вы же знаете причину, – толстячок налил по второй порции.
           – Я пока ничего не знаю, – жёстко сказал Петров, – кроме того, что ты беспричинно стонешь. А плачу тебе, заметь, регулярно. Обрисуй всю обстановку.
           – К Лёше, извините, к Кашигину и так было не подступиться. Теперь вовсе невозможно после того, как он обеспечил заводу долгосрочный договор на поставку труб для «Сибнефти». Директор вот-вот на заслуженный отдых уйдёт, освободив молодому таланту своё кресло. А я, извините, не Штирлиц, мои обязанности на заводе и степень осведомлённости ограничены.
           – Это я и сам знаю. В общем, Антон Львович, побудь там ещё некоторое время. Людям свойственно ошибаться, и мы должны быть первыми, кто узнает о малейшем сбое.
           Профорг прокашлялся:
           – Кстати, к бархатному сезону ожидается пяток не лимитированных путёвок.
           – Вот, за что и ценю тебя, профсоюзный ангел! – расплылся в улыбке начальник водоканала, разливая очередную порцию. – Горящие путёвки – неоценимая валюта!
           – Мальчики, – подошли девицы, фривольно подвязанные простынями, – нам скучно!
           Петров быстро опорожнил рюмку и, не закусывая, притянул к себе грудастую…
         
           3
          
           – Дядя Лёша, здравствуйте! – детский звонкий голосок выдернул меня из воспоминаний.
           – Здравствуй, Машенька. Как Барсик?
           – Замечательно! Спасибо вам!
           Мать девочки стояла в трёх шагах и не принимала участия в разговоре, с напряжением поглядывая на дверь подъезда.
           Причина опасения выяснилась тут же – во двор вышел её муж. Молодой мужчина с фигурой боксёра. Вышел и грозно зарычал:
           – Урод, отойди от моей дочери!
           – Папа, – вскрикнула Маша, – это же дядя Лёша! Он вчера Барсика с дерева снял.
           – Пока я ещё решаю, что тебе делать и к кому подходить! Педофилы всегда детей животными подманивают.
           – Какой педофил? – вступилась мать девочки. – Это же Кашигин! Он тебе не раз раньше помогал.
           Лицо мужчины перекосилось от злости:
           – Мало ли, что было в прошлом. Новости не смотришь? Опущенцы из бывших начальников извращенцами становятся за милую душу. Становятся, потому что обижены на общество, хотя проблема в собственной несостоятельности.
           Я не успел увернуться от внезапного удара в челюсть. Сполз к основанию бака, закрыл глаза и загородил лицо рукой, ожидая удар ногой.
           Но мужчина уже удалялся, грубо бросив жене:
           – Я тебе дома популярно объясню. А этих бомжей надо поручить собачникам – отлавливать и забивать насмерть.
          
           Через пару минут я открыл глаза и спешно поднялся. Не от боли и страха. Хотя, всё же, от страха. Во-первых, в пакете продолжалось тиканье. Во-вторых, к бакам подъезжал мусоровоз.
           Не раздумывая, я осторожно подхватил опасный свёрток и направился к перекрёстку. Через квартал будет пустырь, за ним – территория ЖБИ, а следом – дорога на городскую свалку.
           А что дальше? Да, ничего. На свалке сообщу сторожам о пакете. Пусть вызывают МЧС, сапёров, или кого там ещё. Одно бесспорно – оставлять пакет в баке было нельзя.
           В своё время я был не менее экспрессивным, чем отец девочки, и осуждать его не хочу, тем более гадать, как он поступил бы на моём месте. У каждого своя ноша.
           На свалке я часто бывал. Приходилось несколько раз разбирать свежепривезённый мусор в поисках годных для продажи отходов, но постоянным «мухомором» не стал. Хватало для самоистязания мусорных баков, благодаря не вытравленным угрызениям совести.
           После перекрёстка за мной увязался пёс Белый – помесь дворняги, лабрадора и овчарки в одном флаконе. Сделав несколько ритуальных кругов, он забежал вперёд и вопросительно уставился на меня.
           Судьбы пса я не знал, – на свою-то уже давно смотрю, как на чужую. Пристроив пакет подмышку, я вытащил из кармана беляш и разломил его пополам. Виляя хвостом, Белый подошёл, приоткрыл пасть и аккуратно, чтоб не поранить руку клыками, принял свою часть беляша. Затем отбежал и, давясь, быстро проглотил угощение.
           «Мне проще еду найти», – подумал я, отдавая псу и вторую половину. А сам двинулся дальше вдоль пустыря. Пёс, перекусив, в благодарность решил меня сопровождать. То пробежит вперёд или сторону, вынюхивая одному ему понятные новости, то сделает вокруг меня несколько кругов, то пристроится сбоку и пробежит рядом несколько секунд.
           Я вновь поправил фуфайку, которая была совершенно без пуговиц. Пока нет зимы, это не проблемно, а вот, потом нужно будет что-нибудь придумывать. Когда была Даша, я не знал проблем ни с пуговицами, ни с настроением, ни с жизнью…
         
           4
          
           Июнь с первых дней раскрылся щедро зеленью, цветением и теплом. В тот день мне добавил позитивного настроения профорг Семашко, хоть я его и недолюбливал. Принёс две путёвки в Анталию на три недели, уверяя, что они «горящие». Ну, когда это путёвки в начале лета «горели»!? В другое время непременно бы дал подчинённому нагоняй, но теперь, когда в моей жизни появилась Даша…
          Придя домой, я не спешил открыть жене приятную новость. Умылся с работы и сел на кухне за стол, наблюдая, как Даша подаёт тарелку горячего борща, приправленного сметаной и зеленью. Моя мама готовила такие же супы, когда была жива.
           – Приятного аппетита! – с нежной улыбкой пожелала Даша.
           Красавица. Лицо тонкое с узким подбородком, волосы тёмно-русые. Из косметики только тушь на ресницах, розовая помада на тонких губах, да ухоженные брови. Вздёрнутый носик и по-детски припухлые щёчки делали её в свои двадцать пять похожей на старшеклассницу.
           – Спасибо! Отец ещё не вернулся? – начал я издалека. – Может, хоть сегодня повезло с поиском комнаты. У меня тоже получилось присмотреть ему подходящий вариант.
           Даша вмиг погрустнела и присела напротив.
           – Лёшенька, зачем ты гонишь отца из дому. Это, между прочим, его квартира.
           Я смутился:
           – Любимая, разве ж я гоню? Он сам постоянно твердит, что на старости хочет пожить в одиночестве.
           – И ты поверил? – жена покачала головой. – Одиночество не бывает внешним, оно всегда внутри сидит. Как будто нам вчетвером будет тесно в трёх комнатах.
           – Вчетвером!? – удивлённо вскинул я брови.
           – Ой! – Даша покрылась лёгким румянцем. – Хотела после ужина сказать, в нашей комнате. В консультацию ходила, там подтвердили причину задержки.
           Я уронил ложку. Какой борщ, когда тут такое событие! Я вскочил со стула, подхватил жену, ошалело целуя губы, руки, живот…
          Чуть позже, в спальне вспомнил про путёвки и растеряно показал их.
           – Что же теперь с ними делать?
           – Дурачок! – залилась игривым смехом Даша. – Шесть недель ещё только. Успеем и на море отдохнуть и много других приятностей совершить!..
          
           Почему человек уверен в том, что события в его жизни произойдут так, как он задумал? Либо он опытен и много знает, либо очень уверен, что по-другому произойти не может, либо настолько счастлив, что перестаёт оглядываться по сторонам.
           Действительно, зачем оглядываться? Счастье само по себе – надёжная защита, о которую должны разбиваться любые обстоятельства.
           Любые, да не всегда…
          Утром, когда я собирался выйти к поджидавшей меня служебной машине, раздался звонок. Из регистратуры гинекологии – уведомление о том, что пару анализов нужно пройти повторно. Беременность – дело хлопотливое.
           Я поцеловал Дашу:
           – Сейчас доеду и пришлю тебе машину.
           – Лёшенька, не беспокойся, на нашей сама съезжу – мне ещё можно.
          
           Я не знал, как себя правильно вести – то ли радоваться дашиной беременности, то ли огорчаться звонку из клиники. У меня, в буквальном смысле, всё валилось из рук, хотя, по идее, должны были крылья вырасти за спиной.
           На кого-то не заслуженно накричал по селектору; отменил, вернее, перенёс на другой день запланированное совещание по важному вопросу кредитования; опрокинул чашку кофе на уже подписанные документы. В общем, чувствовал себя не в своей тарелке.
           Все люди, наверняка, нервничают, когда появляется неопределённая ситуация. Не обошло это и меня, хотя, чувствую, нужно было действовать трезво и без эмоций. Прежде всего, напрашивается звонок заведующей городской гинекологии. Я пододвинул потрёпанный телефонный справочник.
           Через полминуты нашёл нужный номер. Но нашёл с некоторым удивлением – заведующую звали Римма Анатольевна Семашко. Она несколько раз посещала наши корпаративы со своим мужем.
           Номер набрать я не успел – стук в дверь, и в кабинет вошёл бочком Антон Львович.
           – Алексей Андреевич, я по пустяку – путёвки вы вчера взяли, а расписаться забыли.
           Телефон зазвонил сам.
           Даша.
           – Лёшенька, я ничего не понимаю! Анализы показывают, что плод остановился в развитии. Заведущая уверяет, что нужна операция. Как так может быть? Я чувствую жизнь в себе, у меня всё нормально! Я не хочу никаких операций!
           – Любимая, жди там, – я показал свободной рукой профоргу, чтобы тот зашёл позже, но он стоял как вкопанный. – Сейчас приеду и заберу тебя оттуда. Мы найдём другую клинику и более толкового врача – в Москве, в Ленинграде, в Берлине, в Париже, да хоть у чёрта на рогах…
          – Лёшенька, я не хочу здесь оставаться ни секунды! Сама приеду к тебе, – в трубке раздались гудки.
           У меня принцип – на работе ни от кого не скрывать того, о чём я беседую по телефону. Громкая связь включена постоянно. После дашиного звонка Семашко побледнел, едва ли не упал на колени и стал судорожно повторять:
           – Алексей Андреевич, я всё расскажу, Алексей Андреевич…
          Что на него нашло? Ей богу, не до него.
           Оттолкнув подчинённого, я выскочил из кабинета и побежал к проходной.
           Дальше всё происходило как в тумане.
           Словно мешок ввалился в машину, что-то невнятное толковал шофёру, хватая нервно руками его, руль, панель и ручку дверцы, пытаясь таким образом ускорить движение.
           И совсем уже безотчётно наблюдал, как водитель останавливает автомобиль из-за аварии впереди. Голова закружилась, но из пёстрого клубка очертаний и цветных пятен взгляд вырвал одно – нашу с Дашей машину, почему-то исковерканную…
         
           5
          
           После ЖБИ дорога делает развилку. Налево ведёт к молокозаводу, направо – на городскую свалку. Дорога разбита, так как не первой муниципальной важности. Но кое-где лежат бесформенные заплаты асфальта, а некоторые ухабы просто присыпаны гравием.
           Неожиданно Белый забежал вперёд и перегородил мне путь.
           Я тоже остановился.
           – Ты чего, друг? Больше у меня ничего нет, – я протянул руку, чтобы погладить, но пёс вдруг ощерился и попытался схватить мою ношу зубами. – Э нет, мы так не договаривались. У тебя свои дела, у меня – свои. Я первый нашёл пакет, мне и решать проблему.
           Белый коротко рыкнул, потом открыл пасть и сделал головой полукруг, выражая несогласие. Потом всё же пропустил и более ко мне не приближался.
           Как чудно устроен мир. Семашко тогда после звонка Даши, точь-в-точь как этот пёс, пытался меня предупредить. Но, даже выслушав его, я не смог бы спасти жену. Она нервничала, торопилась и не справилась с управлением. Подъехавшая скорая помощь была уже не нужна.
           После похорон я вспомнил эпизод с профоргом, когда увидел у себя на столе его заявление по собственному желанию. Вспомнил и сам пришёл в его кабинет. На него даже давить не пришлось.
           Он поведал и о том, что представлял здесь пятую колонну, и о том, как его супруга после посещения Дашей консультации сразу позвонила Петрову. Оказывается, Римма Анатольевна, была по совместительству любовницей Олега Борисовича. Тот, не раздумывая, приказал прервать беременность.
           Я вернулся к себе. Вне всяких сомнений, нужно ехать на водоканал. Никакого плана у меня не было – просто хотел посмотреть в глаза человеку, который из-за своих грязных игр распоряжается чужими судьбами. Прежде чем выйти из кабинета, машинально сунул в карман статуэтку мыслителя.
           Уверенный в себе Петров даже не стал препятствовать нашей встрече. Поднялся с кресла, пытаясь по-отечески меня обнять. Я отстранился, закипая внутри. Виски бешено пульсировали, дыхание участилось.
           – По какому праву ты, гнида, убил мою жену? Из-за каких-то сраных труб, которые тебе и не нужны были.
           Олег Борисович продолжал доброжелательную политику.
           – Лёша, я никого не убивал. Это был несчастный случай из-за врачебного недоразумения.
           – Недоразумение? – крикнул я сквозь стиснутые губы, сжал кулаки с такой силой, что ногти до крови впились в кожу. – Ты издеваешься надо мной? Надеешься оправдаться?
           – Успокойся, сынок…
          – Сынок? – меня трясло от ярости, я наступал на Петрова. Ретируясь, он упёрся в собственный стол. – Какой я тебе сынок? Как ты смеешь?
           – Разве тебе мать не рассказывала? Она встречалась со мной, прежде чем вышла замуж за Андрея. Вышла, будучи беременной от меня.
           Неслыханная и чудовищная ложь! Сначала довёл до смерти Дашу, теперь ещё и маму поливает грязью.
           Я быстро вынул статуэтку и ударил его по виску. Петров, охнув, повалился на стол, а я продолжал бить, молча, остервенело. Бил до тех пор, пока вызванные секретаршей рабочие не оттащили меня от обезображенного трупа.
          
           6
          
           Судья не принял версию моего адвоката о присутствии состояния аффекта. Преднамеренное убийство. Из-за статуэтки, взятой мной из собственного кабинета. Взял, значит, знал зачем. Мне дали девять лет строгого режима.
           Я не люблю вспоминать время, проведённое в заключении. Другой мир, другие законы, звериная система выживания. Я относился к тюремному сроку, как к бесконечному кошмарному сновидению. Приспосабливался в камере и отдавал себя без остатка на исправительных работах.
           Последний факт явился причиной того, что меня через шесть лет внесли в список амнистируемых.
           Но возвращаться, как оказалось, мне было некуда. Почему отец не посещал меня и не отвечал на письма, я узнал, только вернувшись домой.
           Сразу после суда с ним случился инсульт. В больнице долго держать не стали. Дома же было трудно справляться самому. Ему вызвалась помогать разведённая женщина с тремя малолетними детьми. В благодарность отец прописал в квартире всех четверых.
           Женщина, Зинаида, помогала честно и искренне, но этого оказалось мало. К тому времени, как я освободился, отца уже полтора года не было в живых.
           – Это же ваш дом, – скромно сказала мне Зинаида, – живите тут. Мы можем потесниться или совсем съехать, выписавшись.
           А смогу ли я жить в этом доме? Доме, где всё напоминает о Даше и не родившемся ребёнке. Доме, где умер отец из-за того, что я не справился с гневом и устроил суд линча. Доме, где… Да, что там говорить?
           Я даже вариант с разменом не стал рассматривать. Успокоил Зинаиду, а в следующие дни оформил передачу собственности.
           В принципе, мне было всё равно, буду ли я где-то жить, и буду ли жить вообще.
           Скорее по инерции, я сделал несколько попыток устроиться на работу. Работник с судимостью никому не был нужен. Особенно тяжёлым случился разговор в кабинете директора ЖБИ.
           – Алексей Андреевич, ты знаешь, как я к тебе отношусь, – говорил, отводя взгляд, Бадин. – Особая благодарность за те трубы, что помогли нам свести концы с концами. Но, пойми меня правильно…
         
           Люди представляют из себя лишь то, что представляют. И ведут себя только так, как они себя ведут. Стоит ли их за это в чём-то винить?
           После ЖБИ я перестал искать работу. В кармане ещё оставались кое-какие деньги, и я купил в магазине, сам не знаю почему, бутылку водки.
           Вернулся, конечно, в свой квартал. Долго смотрел на десятиэтажный дом, в котором осталась моя прошлая жизнь.
           Проходя мимо мусорных баков, заметил роющегося в отходах бомжа в грязной рваной одежде. Некоторое время я просто стоял и смотрел на него, пока он не обернулся, злобно спросив:
           – Чего уставился? Стыдить собрался или на моё место метишь?
           Я вынул бутылку, робко произнеся:
           – Научи меня жить по-новому…
         
           ***
          
           Свалка не была огорожена. С краю, возле дороги стоял деревянный домишко, в котором находились сторожа, по совместительству приёмщики утильсырья. Рядом стоял сарай, обитый ржавыми листами железа.
           Замка на сторожке не было. Не было рядом и старенького москвича. Стало быть, по делам в город уехали.
           На подобный поворот я не рассчитывал, но унывать не стал. Сейчас отнесу подальше на свалку пакет, а затем вернусь и дождусь сторожей.
           Ни мусоровозов, ни «мухоморов» не было видно.
           И тут пакет ожил. Раздался звук, знакомый с детства, звонок будильника.
           Вот из-за этого пустяка я сюда тащился? Я истерично расхохотался. Словно тяжёлая и неудобная ноша слетела с плеч. В общем, индивидуальный конец света отменяется. Не был никогда героем, не стоило и начинать.
           Пружина выдохлась, будильник напоследок звякнул и затих. Наверное, стоит его оставить на память. А пакет? Что с ним делать? Да, ничего! Зачем он теперь нужен?
           Я размахнулся и далеко от себя отбросил его. Но, только разжав пальцы, запоздало сообразил, что тиканье продолжалось…
         

 ***

ИДЕЯ (такая, как её прислал автор):

Основная идея рассказа: В любой ситуации нужно оставаться человеком.





© Copyright: Конкурс Копирайта -К2, 2015
Свидетельство о публикации №215101100005 



Обсуждение здесь http://proza.ru/comments.html?2015/10/11/5