Поиск душа

Кандалы висели на спинке стула. Широкий страж в огромном круглом уборе вяло помахивал черной палкой. Боряна вывели из комнаты и повлекли по коридору. Несколько дверей спустя они оказались перед низкой и заплесневевшей калиткой с решетчатым окошком. Это, конечно, была такая же дверь, как и все остальные, но Борян подумал: «Что за мерзкая калитка». Ее раскрыли настежь. В глаза ударил удушливый запах немытых потных членов и подмышек, а также отхожего места. Действительно, перед тем, как вызвать спазм легких, смрад этот заставил всплакнуть, словно при воспоминании о погибшей собачке. Боряна довольно грубо втолкнули внутрь, но он не стал возмущаться. Вместо этого он окинул взглядом небольшое помещение, увидел десяток пар глаз и услышал глухой лязг замка. Борян прошелся вдоль рядов коек, оценивая их удобство, чистоту и расположение. Глаза не отрывались от него, как подозревал Борян. В конце концов ему приглянулась одна из кроваток второго яруса. Не задавая ни одного вопроса и ни на кого не смотря, Борян скинул постель с матраса и начал стелить свою. Все загалдели, как бабы на грибной фабрике.

— Э, браток, нормально у тебя все, не? — услышал Борян краем уха.

Только он хотел запрыгнуть и маленько вздремнуть, как его схватили за плечо. Развернули, начали орать, плеваться. Борян не разобрал слов, скорей всего ругались. Свободной рукой он вырвал самому крикливому язык и сразу же об этом пожалел, так как тот бесцеремонно облил его своей кровью. И к тому же, не перестал орать, только теперь не членораздельные ругательства, а что-то среднее между «о» и «а». Да еще так громко, что Борян стал морщиться, а в дверях появились стражи и принялись всех бить своими черными палками. Борян глянул на эту суматоху, обтер руку о бок и улегся на свою кроватку. В конце концов голосящего вывели, остальных загнали под койки, а стражи начали громко осведомляться о причинах суматохи. Когда кто-то пискнул «Новенький!», один из стражей буркнул: «Дебилы», и они удалились.

***

Проснувшись, Борян обнаружил себя в тесном кругу угрюмых типов. Один из них, сочтя боряновы глаза достаточно открытыми, крикнул взад:

— Шеф, он все!

Борян тем временем спрыгнул на пол и потянулся. Подошел щеф — очень жирный, с огромными шеей и щеками, с непривычно большими, не заплывшими салом глазами. Он соорудил скорбную мину на лице и принялся рассуждать:

— Ну смотри: ты пришел, не поздоровался, не принес гостинцев, вообще ничего не сказал. Потом ты взял чужую кровать, а когда тебя хотели просто пристыдить, ты покалечил человека. Ну куда это годится? Чем вот ты заслужил такое хорошее место? Мы ведь за тебя ничего не знаем. У нас принято при встрече представляться. Меня вот все зовут

Борян так и не узнал, как все зовут шефа. Он схватил его жирные щеки и сорвал их. Борян спокойно и методично свежевал череп шефа, уворачиваясь от его брыканий и ударов. Когда сало не отделялось сразу вместе с кожей, он очищал поверхность, обнажая мышцы, а потом продолжал. По пути Борян выдавил шефу глаза. Закончив процедуру, он оглядел свою работу — без жира и кожи голова шефа выглядела изрядно похудевшей, можно сказать — мускулистой.

— Меня зовут Борян, - отметил он. Шеф как раз издох. Вокруг Боряна образовалось небольшое кольцо свежего воздуха, ему стало даже немного легче дышать.

— Где у вас душ? Я испачкался.

— Баня по пятницам, — донесся слабый голос.

— Что еще за пятница? — не понял Борян.

Этот вопрос остался без ответа.

— Так что за пятница? Каждый пятый день? Каждый пятый час? Как часто вы моетесь?

— Раз в неделю, — донесся до Боряна невнятный шепот. По крайней мере, он подумал, что услышал именно это.  На всякий случай он переспросил: — Раз в неделю?

Хором кивнули. Борян услышал чье-то сопение и шуршание воротничка о кожу.

— Как же мне мыться тогда? Я испачкался.

Кольцо стало размыкаться, начали шикать и шуршать грубыми пятками. Борян взирал на это действо, ждал окончания. Пару раз он глянул на свои руки — кровь уже начала сохнуть, становиться корочкой. Волосатым предплечьем почесал нос, им же потер глаз. Разочек глухо кашлянул. Шиканье ,меж тем, прекратилось. Пред боряновым взором стал ржавый умывальник. Борян вздохнул и пошел мыть руки. Те, кто видел сжатые добела губы, отворачивались, начинали ковырять в носу, чесать жопу, считать на пальцах. Завершив мытье, Борян подошел к двери и сжато стукнул ее три раза.

— В очко руку се сунь, интеллигент ссаный! — донеслось. Пока звук проходил сквозь металл и дерево, он омерзел и отупел. Именно таким вошел он в ухо Боряна. Тот им даже не повел.

Все сгрудились и затаились. Стали ждать. Когда глаза стража показались в окошке, Борян пнул дверь.

— Ура! — начали было, но почти сразу поняли и заткнулись.

Дверь стояла неприлично близко к стене. Вокруг нее образовалось метровое алое кольцо, а внизу лужа, потемнее, побагровее. Борян аккуратно отхлюпнул дверь и поставил ее рядом. Она тут же с грохотом упала. Но все слушали только, как, журча и булькая, сверкая пятичленными ребрами и осколками позвонков и колен, со стены сползал страж. Он медленно полз, его опередила сначала одна часть его же печени, потом другая, затем с громким плюхом приземлился остальной тракт. Легкие держались вместе с хозяином, хотя тут особой их заслуги не было — они перемешались с ребрами и сердцем, а вот трахея улетела вслед за желудком. Впрочем, часть ее осталась верна своей системе. Язык стража, наконец, попробовал на вкус стражев мозг, глаза, наконец, заглянули внутрь материи (в дверь), пенис, наконец, совокупился с мошонкой. Без яиц, правда, они резвились среди кишок. Последним финишировал, как вы догадались, мозг. Орган хоть и тяжелый, зато липкий. Но и он, трепеща в полете языком, ринулся вниз и тут же достиг цели — забрызгал всех собой.

— Ну опять, — сказал Борян. Его лицо в этот момент напоминало утку — так саркастично он сложил губы. — Кто отведет меня в душ теперь? — полуобернулся Борян.

Казалось, вечность прошла, прежде чем кого-то вытолкнули вперед.

— Вперед, — скомандовал Борян.

Щуплый очкарик немедленно обделался, но пошел, тем не менее.

— Вот и ты заодно вымоешься, — добродушно усмехнулся Борян. Он даже не пытался отвернуться или зажать нос, хоть запах был ему неприятен. Наоборот, он подмигивал беспрестанно оглядывавшемуся очкарику да показывал в улыбке зубы. Очкарик каждый раз взвизгивал и начинал вонять сильнее. Борян таким образом издевался над ним.

— Я его подбадриваю, мудак!

Борян таким образом подбадривал его. Хотя он вряд ли понимал, что это было похоже не на ободрение, а на обещание глубокого анального фистинга в душе.
Тут Боряну в рот влетела какая-то мушка. Он ее, конечно, сразу выкашлял, но очкарик не стерпел, нервы его сдали. С криком «Молю, не убивай сиротинушку!» он прыгнул в сторону Боряна, растопырив пальцы. Борян хотел отмахнуться, но нечаянно размозжил голову очкарика о стену. Глядя на пятно мозгов, крови и костей, Борян погрустнел.

— Дойду я до душа сегодня или нет? — думалось ему. — Я уже испачкался по самую макушку, вот только в говно еще не вляпался.

И тут он ступил в очкариково говно.

— Ну заебись, — в сердцах сказал Борян. В полнейшем расстройстве он стал смотреть по сторонам. Глянул назад — там пустой коридор. Глянул вбок — там пустой коридор, глянул в другой бок — там пустой коридор, но стоило ему глянуть вперед…

Там пустой коридор. И труп очкариков пропал, и мозги со стены, и говно его с пола, и кровь отовсюду, кроме Боряна. Совсем грустно ему стало.

— За что мне это? — запричитал он. — Кого я обидел, кому плохо сделал?
Борян заплакал, но кровь шла из глаз вместо слез. Впрочем, такая же соленая. Он завыл, зарыдал, стал бить руками о пол и стены, ногами брыкался, попадая куда попало.

И тут он упал с кровати.