Алхимия мыслеречия VIII - Сказка

Вдоль неба полнолунного, средь ночи глубокой, над звёздною россыпью высокой, шел путник одинокий. Блуждал по полю летний ветер: ковыль ласкал, по травам бегал. Скакали мыши озорные, летал сердитый сыч. На землю лёг усталый путник и обратился в речь.
 Та речь, от мыслей - неделимо, рождалась в царствии веков, где время, годы золотые не знали бремени-оков. Дышала грудь и билось сердце, и мчалась кровь сквозь дверцы в тельце, огнём багровым рдел покой. Эмоций страсти чувств земные, витали искрами - покров, из бликов мнений опостылых - томились негою, но Зов. Из дальних далей, непрерывно, вёл дух его из мглы основ, где тьма извечная стокрыло, рождала Вежды золотые. Созвездий россыпи, плеяды, где не струятся кривды яды; он пробудился дважды вмиг и был рождён в сознаньи сдвиг.
 Сомкнулись некогда, поныне, пласты из тайной звёздной пыли со прахом смертная земли. И родили судьбу, пролили, потоки света в плоть - сошлись, в твореньи силы неземные с земными недрами. Они, сияньем чистым и свершили, обряд рождения, - они, вдохнули разуму ту силу, что отворила Духу путь. И кровь познала нову суть.
 Лежал тот путник будто мёртвый, в очах его была Луна, вокруг лишь звёзды, мгла-ведунья, творила варево вина. Из ягод Древа-полнолуния, во чаше ночи стыл отвар. А он, вкушал его и ведал, сакральной яви знанья скал. Скальные россыпи породы, из сверхгромоздкой толщи, где, могучим руслом воды-годы, точили образы извне.
 ...Когда-то в юности, невзгоды, лились из неба-непогоды, струями трудностей и дни, летели сотнями сквозь броды, в лесу дремучем точно пни. Перецепляясь, склочно, с матом, зубами скрежет бут-то в такт, он, сам того не сознавая, свершал незримый акт. Лупила жизнь его, ласкала и вновь в загривок жгла. Удары с ласками меняя, судьба его вела. Вела сквозь чащи, брод - рекою и сквозь пустыни вдаль, немалых терний перед ними, прошли всё тропы; аль, он чутко духом ощущая, сам плелся вдаль. Не грел его очаг богатый, и не манила власть, не утешала слава с лестью и не прельщала страсть. Как одинокий с парусиной, по всем семи морям - он бороздил просторы-мили, ища усладу там, где сильных ветров пилигримы все устрашались; аль, хоромы храмов лик незримый он различал в делах...
 И вот есть небо вороное, где перекрестья звёзд. Бегут и лунные дороги, где поджидает весть. И трав дыханья молодые и он их слышит песнь, что ветра мысли озорные - возносят к небу весть. И танец див и Дев отныне, под сонм созвучий; песнь, - ему воззрился лик Богини - всего на один миг.
 ...Пройдя тропу огня в пустыне, где человеков нет, лишь люд,- вкушал он таинства Земные и их значенье, суть. Движенье вод и масс воздушных, и колебанье недр. Дыханье толщи, гор созвучья, полёты птиц и хор: зелёных мыслей разум сущий - что обитал в Земле. Живой огонь, живые камни, живое небо, твердь - общались в поле разной меры, в черте подобья сфер. Их голоса и мысли, воля; их чудеса, труды и доля. Как организмы, всё и вся. Везде свой разум, жизнь и мера - всему своё есть место в сфере. Законы толщи грубой сферы, закономерны тонкой меры, всё соразмерно, всё едино и в то же время самобытно и гармонично и всё скрытно. От вежд, невежд - всему по мере, его движенья в этом теле. Движенья мысли, дел исток; движенья разума - росток, как новорожденный поток живой субстанции, - как ток.
 Соподчинение, вложение, синхронность частоты движения...
 Уста сомкнулись, вежды стихли. И кровь в движеньи сбитым ритмом, толкала жизнь в последний раз; цена отвара - знанья сказ и Смерть смыкает перст-указ за постиженье оных Аз. И травы в поле умолкают и ветры юные стихают, и россыпь лунная дорожек, заволокут свод туч немножко. Лишь тонкий луч Звезды далёкой, коснувшись истины высокой, ему в уста кусочек Мирры, вложив шепнёт: "Проснись уж милый..."
 Так космы влас вмиг поседеют и вновь сквозь миг все почернеют, очей глубинная отрада оборотится в цвет и рада. И сердце трепетно всплакнёт, что вновь могучий ритм идёт. А Смерть, улыбкой неустанной, проводит путника и странно, ему подаст какой-то знак. Мол, не спеши, - ты же не враг, тебе в свой час придёт наказ и я узрею сущность Аз, тобою познанных в сей час.
 Прозреет путник, небо в розах, алеет дымкой без угрозы, цветут небесные чертоги рассветом солнечной дороги. Он жив?! Он жив. Он жив... Жива ли, - его в Пути хранящая Звезда, и слетит из глаз его слеза, и качнется ветром трав роса, и прольётся отвуком душа, тон благодарственный верша.
 Светает, небо озаряет Её Высочество Звезда. Пора пускаться в путь. Пора.