Челюсти

    Степан проснулся задолго до сигнала будильника. Тревожное ожидание неизбежного не дало ему выспаться. ««Челюсти» — замечательный фильм Стивена Спилберга. – Было первой мыслью, пришедшей в его болезненную голову. – Жуткий триллер, вызывающий у зрителя волнующий страх ожидания. Прям, как сейчас у меня. В нём большую часть времени происходит нагнетание тревоги и напряжённости. Весь фильм зритель вынужден трястись от страха в ожидании развязки. Ещё эта музычка… Только в конце появляется жутковатый монстр огромных размеров со смертельным оскалом. Как же я завидую акулам! Рыбки, мать их… На протяжении всей жизни у них растут зубы. Старые: стираются, ломаются, а на их месте вырастают новые. Да ещё в несколько рядов. Всю жизнь!»

    Степан подошёл к окну. Утреннее солнце раскрашивало «золотую» осень пёстрым разноцветием. Небо было прозрачно чистым. Но на лице Степана читалась мерзкая слякотная хмарь. Утренний туалет, как обязательная процедура перед голгофой, не внёс позитива, а лишь усугубил мрачные чувства. «Один хрен – надо ехать, уже записался».

    «Кабинет стоматолога совсем близко. Ладони потеют. Интересно, какой зуб у меня так сильно болит? У зеркала я разглядел выскочившую пломбу из одного. Но сразу за ним зуб вообще раскололся. Но это случилось не вчера. Я вроде с весны так хожу. Торчит какой-то осколок. Его уж конечно не вылечить… Придётся выдирать. Весь день вчера промучился, — вот тебе и прелюдия к фильму ужасов. Спилберг, блин, — здесь триллер посерьёзней. Вот она, — кульминация момента: дантист, с дрелью и пассатижами за дверью, уже ждёт! Какая страшная профессия. Страшная, но нужная».

  — Заходите.

    «Ну, прямо анфилада только без дверей. Рабочие места врачей разделены перегородками до потолка. А по общему коридору неутомимо суетится медсестра, подающая врачам всё необходимое для зубоврачебной экзекуции».

  — Садитесь. На что жалуетесь?
  — Какой-то из зубов болит. Я вчера ещё терпел, да вот записался. Там дырка, кажется.

    Врач склонилась над раскрытым ртом. Марлевая повязка с защитными очками полностью закрывали её лицо. Включился пыточный фонарь, а руке медика блеснут металлический инструмент.

  — Так больно? — Она стала остукивать зубы Степана своей железякой, словно играла на ксилофоне.
  — А-а. — Сумел он озвучить, не смыкая челюсти.
  — А так?
  — А-а!
  — Значит так, — начала резюмировать увиденное доктор. — Этот зуб я Вам вскрою и удалю нерв. А следующий нужно удалять. Лучше прямо сегодня. Какой именно причиняет Вам боль непонятно поэтому нужно устранить оба возможных источника сегодня, что б Вы хоть спать смогли. Но сначала сделаем снимок. Пойдёмте, я провожу.

    «Отлично: «Гулять, так гулять»! Они прошли в другой кабинет, где укрывшись по шею специальным фартуком, Степан получил дозу рентгеновского облучения.

  — Аллергические реакции есть?
  — Нет.
  — Давление повышенное, пониженное?
  — Нормальное.
  — Как переносите анестезию?
  — Хорошо.
  — Завтракали?
  — Нет. Какой тут...

    Застелив Степана слюнявчиком, врач взметнула над ним шприц.

  — Да не волнуйтесь Вы так. Сделаем укольчик, и больно не будет. Если что дадите знать, я ещё подколю...
  — Я всё понимаю доктор, но ничего не могу с собой поделать. Это непроизвольная реакция.
  — Успокойтесь. Всё будет хорошо.

    Боль ушла. «Какое облегчение. Вот так бы и всегда. – Размечтался Степан. — Но это только временно. Ведь жить в постоянной анестезии не получиться». Крюком во рту повис отсос, выполняя функцию аквапылесоса. «А вот и свёрлышко... Тихонечко жужжит. Раньше бормашину было слышно из коридора. Какой ужас наводил её визжащий звук на всю очередь, переглядывающуюся перед кабинетом зубного врача. Сейчас ни очереди, ни визга страшного инструмента. Только страх. Один голый страх во всём организме. Сверло уже вовсю вгрызается в мой дырявый зуб. Нет мне не больно, однако я понимаю, что моё лицо перекошено омерзительной гримасой. Левый глаз полностью зажмурен. Правый почти навыкате. Неестественно разинутый рот довершает портрет дурацкого художника. Потные руки сжимают носовой платок, а ноги самопроизвольно вращают голеностопными суставами. Кажется, сверлёж окончен, но не процедура. В зуб полезли шершавые иголки, вероятно, настала очередь удаления нерва. Здесь торопиться нельзя. Важно удалить абсолютно всё тщательно очистив канал. Лекарство под временной пломбой должно завершить терапевтическое вмешательство».

  — Вот, теперь возьмите талон к хирургу. Ко мне запишитесь в конце месяца. Поставим постоянную пломбу. Но если что-то будет беспокоить — приезжайте в любое время.
  — Спасибо, доктор. — С трудом выговорил Степан. Анестезия ещё удерживала его рот от свободной активности. — А у хирурга мне же тоже понадобится «заморозка»?
  — Я Вам вколола только одну ампулу. Исходя из Вашей комплекции ещё две можно.
  — Спасибо, до свидания.
  — До свидания. Карту, пожалуйста, не забудьте.

    В регистратуре новый талон к хирургу через полчаса. Анестезия стала резко отступать. Очередь к врачу подошла чуть раньше указанного в талоне времени.

  — Садитесь.

    Молодой мужчина принялся вчитываться в амбулаторную карту.

  — Так, что у Вас?
  — Там зуб мне лечить начали, но за ним огрызок, который тоже может болеть и, по словам терапевта, подлежит удалению.
  — Давайте посмотрим.

    Свет в лицо, открытый рот, склонившаяся маска очередного доктора.

  — Мы можем удалить бесплатно, но есть очень хорошая импортная анестезия...
  — Я, к сожалению сегодня, без наличных – смутился Степан.
  — Понятно. Конус, — обратился он к медицинской сестре.

    Прозвучали ещё некие слова, незнакомые Степану, а его вспотевшие руки вновь принялись сжимать и теребить носовой платок. Укол показался более болезненным, чем два часа назад у терапевта. Ему даже показалось, что действие лекарства чуть иное. «Наверное, она колола импортный, или такое ощущение от повторного укола в только что «оттаявшее» место». Несколько минут ожидания и врач полез к Степану в ротовую полость с кривой отвёрткой. «Видимо отдирать дёсны от объекта, — догадался пациент».

  — А-а-а!
  — Больно? Сейчас подколем...

    «Боль какая! Кольнул ещё аж в нескольких местах. Онемение накрыло не только щёку, но и язык». Вновь блеснул скребок. Поковыряв во рту, закончил своё дело. «А это что? Ведь зубы дёргают щипцами, клещами, а это что? – Удивился Степан при виде в руке хирурга неопознанного им инструмента. — Полез мне в рот какой-то хренью. Что делает? Он словно шилом иль резцом по кости вдавливает мой череп в пыточное кресло. Скрежет стали по костям в бесчувственной голове — не самое приятное ощущение. Вот что-то хрустнуло и со звоном перекочевало в эмалированный лоток. Ну, точно, он не вырывает этот зуб, а выковыривает его из меня». Ещё кусок упал в лоток, промелькнув перед Степаном окровавленной перчаткой доктора. Вдруг брызги. «О, как»! Кровь брызнула изо рта. Но так разок не очень сильно. «Рубашка светлая на мне, зараза. Хотя на мне ещё салфетка, может недобрызнуло? Как больно будет мне потом, когда вся эта анестезия будет отходить. Такого ковыряния в своих костях я не припомню. Ещё кусок. Врач, снова за скребок. Должно быть зачищает».

  — Я вставлю губку специальную. Не надо трогать, она сама рассосётся. А если выскочит, так не беда. Два часа ни есть, ни пить.
  — Аха.

    Попытавшись поблагодарить доктора онемевшим ртом, Степан вышел из кабинета. «Ни есть ни пить… Я полбашки не чувствую и слова сказать не могу. Мне б теперь домой добраться, пока уколы действуют. Кульминация моих «челюстей» позади. Однако слёзы «радости», когда отпустит «заморозка»...».

    «Как я устал. Что может быть ужаснее похода к стоматологу»?