Потомки рода строгановых шаховские, шуваловы

Родоначальником родословной ветви потомков рода Строгановых – Ша-
ховских, Шуваловых – был Александр Григорьевич Строганов (02. 11. 1698 –
07. 11. 1754).
Барон Строганов Александр Григорьевич, тайный советник, генерал-
поручик, старший сын последнего в роду именитого человека Григория Дмит-
риевича Строганова (1656–1715), родился в родовой вотчине Гордиевке, неда-
леко от Нижнего Новгорода [3]. В год смерти отца старшему сыну Александру
было всего 17 лет, поэтому владениями некоторое время управляла его мать,
Мария Яковлевна Строганова (1678–1734), урожденная Новосильцева. В 1720 г.
Александр ездил в пермские и сольвычегодские вотчины, где в продолжение
полугода знакомился с состоянием хозяйства вообще и солеварения в частно-
сти. Убедившись в убыточности сольвычегодских промыслов, он с согласия
матери и младших братьев, Николая и Сергея, ликвидировал эти промыслы, ос-
тальные же значительно улучшил, построив новые и исправив обветшавшие
варницы. В 1722 г. Александр, Сергей и Николай Строгановы за заслуги пред-
ков, оказанные русскому государству, царем Петром Великим были возведены
в баронское достоинство. Александр в 1723 г. женился на дочери князя Василия
Петровича Шереметева, Татьяне (у П. Долгорукова названа Доминикой) Ва-
сильевне (1706–1728). Петр Великий был посаженым отцом и «довольно на том
браке изволил веселиться купно с государынею Императрицею, их высочества-
ми принцессами и прочими знатными особами, а особливо с его светлостью
голштинским герцогом Фридериком» [3]. Татьяна Васильевна в браке прожила
всего три года, и в 1726 г. скончалась. За это время между 1724 и 1726 г. роди-
лись сын Михаил и дочь Мария, которые в детстве умерли. Восемь лет спустя
Александр Строганов женился во второй раз, на дочери контр-адмирала Васи-
лия Дмитриевича Мамонова Елене Васильевне. Но и эта супруга прожила не-
долго. Значительно позже Александр вступил в третий брак, с Марией Артемь-
евной Загряжской (1722–1788).
Александр Григорьевич первым не только из братьев, но и вообще из рода
Строгановых был зачислен на службу. По просьбе его матери Императрица
Екатерина Алексеевна пожаловала его в 1725 г. действительным камергером,
хотя звание это было только номинальным, так как он в придворных церемони-
ях никакого участия не принимал и жалованья не брал. Позже он был произве-
ден в звание генерал-поручика и тайные советники. Умер 7 ноября 1754 г., в
возрасте 55 лет. Наследники мужского пола у барона Александра все умерли
еще в младенческом возрасте. От второго брака имел дочь Анну (7 февр. 1739 г.
– 22 апр. 1816 г.), от третьего – Варвару (2 дек. 1748 г. – 29 окт. 1823 г.). Все
имения были унаследованы его вдовой Марией Артемьевной Загряжской.
Старшая дочь Анна Александровна в 1757 г. вышла замуж за князя Михаила
Михайловича Голицына и получила половину состояния. Остальная половина
владений перешла ко второй дочери от 3-го брака Александра Строганова –
Варваре Александровне Строгановой, которая, в свою очередь, в 1763 г. в воз-
расте 15 лет вышла замуж за 26-летнего князя Бориса Григорьевича Шаховско-
го (1737–1813). Долгое время князь Борис Григорьевич занимался хозяйствен-
ными делами своей жены, поскольку этими вопросами молодая дама не интере-
совалась, да и проживала она в основном в Париже. За благотворительную дея-
тельность Варвара Александровна имела статус кавалерственной дамы ордена
Св. Екатерины (малого креста).
После 10 лет совместной жизни у 36-летнего Бориса Григорьевича и 25-
летней Варвары Александровны Шаховской 29 ноября 1773 г. родилась дочь
Елизавета Борисовна Шаховская.
Вместе с матерью Лиза долгое время проживала в Париже, отец же пред-
почитал Москву. В Европе начинались революционные события, с особой си-
лой охватившие Францию. Императрица Екатерина II велела всем российским
подданным возвратиться в Россию. В Париже в это время между 19-летней Ли-
зой Шаховской и 35-летним вдовцом, бельгийским принцем де Аренбергом,
возник
бурный
роман.
Влюбленные
решили
пожениться.
В. А. Шаховская была рада этому браку, но не согласовала этот вопрос с импе-
ратрицей Екатериной II. 4 февраля 1792 г. в Париже состоялась свадьба Ли-
зоньки [63].
На беду молодой принц Аремберг оказался втянутым в революционные
события. Российская императрица очень скоро узнала об этом. Уже 29 февраля
статс-секретарь Екатерины А. В. Храповицкий записывает в свой ежедневник:
«По случаю возвращения в Россию жившей долго в Париже Кн. Варвары Ша-
ховской, которая выдала дочь за принца Аремберга, рассуждали: “Здравая по-
литика запрещает, чтобы приезжающие из чужих краев иноверцы владели кре-
стьянами, господствующую веру исповедующими. При браках дворянских до-
черей с иностранцами надлежит наблюдать, дабы по закону, при Петре Первом
изданному, дети крещены были в нашу веру, а иначе родится со временем раз-
номыслие между господами и крестьянами. Принцу Арембергу не владеть ни-
когда крестьянами Княгини Шаховской, их до 13 тысяч в Перми; по его раз-
вратности, чего Боже сохрани, может выйти беда”» [63].
Екатерину II волновало не столько вольномыслие принца де Аремберга,
сколько его вера, а еще больше – возможная потеря контроля над доходами
уральских имений несметно богатых Строгановых – Шаховских. В Москву ге-
нерал-губернатору А. А. Прозоровскому полетело письмо: «Князь Александр
Александрович! Получив известие, что Княгиня Варвара Шаховская, живущая
давно уже в Париже, выдала без ведома Нашего дочь свою замуж за Князя
Аремберга, который участвовал в двух бунтах, против законной власти воз-
двигнутых наглостью и своевольством, одним Французским, а другим Нидер-
ландским, указали Мы пограничным начальником, дабы вышереченный Князь
отнюдь в Россию пропущен не был; обеим же Княгиням не запрещено возвра-
титься в отечество; да и об имении Шаховской не оставим сделать распоряже-
ния, сходственного с законом и благом Империи Нашей для ограждения и со-
хранения впредь спокойствия в недрах ее, равно и для сбережения сего имения
в роде законных наследников. Вам же повелеваем, призвав к себе означенной,
вышедшей замуж, Княгини Шаховской отца, генерал-майора Князя Бориса Ша-
ховского, спросить у него, известен ли он о сем браке, сообразно ли с его волею
совершенный, и дочь его просила ли у него родительского на то благословения,
и что в ответ получите, довести Нам немедленно. Пребываем, впрочем, Вам
благосклонный. Марта 2 дня 1792 г. Екатерина» [63].
24 марта 1792 г. дала указ Сенату, в котором содержалось повеление взять
под опеку имение матери и дочери Шаховских. Когда известие об опале дос-
тигло Парижа, мать Шаховская была настолько поражена, что ноги ее отнялись.
1 декабря 1792 г. у молодой Елизаветы Борисовны де Аремберг родилась дочь.
Но взвесив все обстоятельства, Шаховские решили вернуться на родину. Пе-
чально было возвращение в Москву княгини Варвары Шаховской. Дочь Лиза
несколько позже тоже возвратилась в Москву. Маленькая дочка Елизаветы
Аремберг Катерина умирает в 1794 г., не достигнув и двух лет. В этом же
1794 г. по воле Екатерины II Синод издает указ о расторжении брака княжны
Шаховской и иностранца-иноверца. Ее брак назван «только ея отягощающим».
Позволено «вступить в новый, роду и состоянию ея приличный» [63].
Как грозное предостережение матери – высокородной ослушнице ее дви-
жимое и недвижимое имущество было отдано под опеку. В соответствии с этим
решением императрицы княгине Шаховской запрещалось продавать свое иму-
щество, отдавать в залог, ее доходы ставились под контроль опекунов. 3 апреля
1792 г. появился указ об опеке, и после определения имени опекуна им был на-
значен родственник княгини по матери генерал-майор Борис Александрович
Загряжский. Он и стал руководить собственностью В. А. Шаховской в Воло-
годском, Екатеринославском, Нижегородском, Пермском и Тверском намест-
ничествах, домом в Москве на Тверской улице в течение всего времени дворян-
ской опеки [43]. От мужа княгини Бориса Григорьевича Шаховского, прежде
управлявшего имениями, Загряжский получил реестр ее долгов, по которому
оказалось, что имения состояли в залоге в Московском Опекунском совете за
223 тыс. руб., а «партикулярные» долги достигали 302 785 руб. Годовые выпла-
ты процентов по этим долгам равнялись 28,5 тыс. руб. Кроме того, 55 тыс. руб.
ежегодно передавались семье Шаховских (княгиня получала 30 тыс., ее муж –
10 тыс., дочь Лиза – 15 тыс. руб). Из этой же суммы 5 359 руб. выплачивались
нескольким родственникам и «пенсионерам» Шаховских. Доход же с имения
достигал тогда 120–130 тыс. руб. На уплату долгов, таким образом, оставалось
от 30 до 40 тыс. руб. Уведомленный опекуном об этом расчете, Сенат приказал
сохранить все выплаты, за исключением доли Елизаветы Борисовны. «Сумму
дочери, доколе пребывание за границей продолжится, получать не должно»
[43], – было указано 7 апреля 1793 г. Дочь Елизавета была вынуждена вернуть-
ся из Франции в Россию.
Вскоре молодая княгиня Елизавета Борисовна в 1795 г., влюбившись, вы-
ходит во второй раз замуж за своего ровесника князя Петра Федоровича Ша-
ховского (1773–1841). Кто действительно сокрушался и скорбел по поводу слу-
чившегося, это ее матушка Варвара Александровна. Не одобряла она этого но-
вого брака дочери с 22-летним камер-юнкером Шаховским, так как он был, по
ее понятиям, еще юнцом, а главное, очень близким родственником. Елизавета
Шаховская была ему теткой, а он ей двоюродным племянником. Своенравная
дочь не послушала никаких доводов, уехала с любимым в его деревню под
Вязьмой. Там они и обвенчались [63].
В свете пристально наблюдали за событиями в семье Шаховских. Ведь
огонь раздула сама императрица! Историк Н. Н. Бантыш-Каменский, тогда ру-
ководитель Московского архива коллегии иностранных дел и начальник над
известными в старой столице молодыми эрудитами – «архивными юношами»,
пишет по поводу новой свадьбы у Шаховских своему приятелю князю
А. Б. Куракину: «Надолго ли сие, не знаю, новобрачный сильно кашляет, знаки
давно примечены – у него чахотка. Как быть? Хоть на час, да вскачь!» [63].
А в жизни получилось все наоборот. Молодая, цветущая княгиня Елизавета
Борисовна прожила после свадьбы совсем немного. Она умерла в возрасте 23
лет, осенью следующего года, успев родить в феврале 1796 г. дочь Вареньку
Шаховскую, которой не было и года от роду, ту самую красавицу, которая сде-
лала позже свою жизнь предметом сплетен и пересудов всего Петербурга. О
ней пойдет речь впереди. Дочь назвали в честь бабушки княгини Варвары
Александровны, которой и пришлось растить и воспитывать внучку [63]. Князь
же Петр Шаховской – 23-летний муж Лизаньки, напротив, прожил долгую
жизнь, пережив жену на целых 45 лет. Он стал действительным статским со-
ветником, камергером при дворе в Петербурге. Женился вторично на совсем
неродовитой дворянке Анне Семеновне Жегулиной. У них в браке родилось
двое сыновей и две дочери – Яков и Алексей, Прасковья и Александра – самая
близкая родня Вареньки Шаховской.
Поскольку инцидент, приведший к установлению опеки, был исчерпан, то
25 апреля 1797 г. уже новый император Павел I повелел опеку снять и «…то
имение отдать ей, княгине Шаховской, в полное по прежнему владение и рас-
поряжение». Через месяц княгиня Шаховская информировала сенат о том, что
«...все имение в управление мое от Загряжского отдано весьма в избыточном
состоянии с верным и совершенно исправным отчетом в собранных по управ-
лению его тем имением доходах». Княгиня Шаховская поселилась в Москве в
собственном доме на Малой Никитской, откуда руководила своими обширны-
ми владениями [43].
Маленькая внучка Варенька стала предметом ее последней любви и всяче-
ских забот. Бабушка часто болела, но все свои силы, ум и средства вкладывала
в воспитание девочки. Очень баловала свою любимицу и единственную на-
следницу огромной части строгановского богатства, но не забывала руководить
своими уральскими владениями [63].
За десятилетие с 1797 по 1806 г. чугуноделательные заводы хозяйки
В. А. Шаховской практически не знали сбоя в работе, если не считать некото-
рого спада на Лысьвенском заводе, имевшего место в 1797 и 1798 гг. За это
время Кусье-Александровский завод произвел 791 335, Лысьвенский – 657 379,
Бисерский – 982 532 пудов чугуна. Штыковой чугун и железо продавали в
верхние и нижние города Поволжья. Кроме того, на Кусье-Александровском
заводе из железа делали небольшое количество 15–17-пудовых молотов, а так-
же обслуживали потребности соляных промыслов. На Бисерском заводе из чу-
гуна отливали посуду. На Лысьвенском заводе делали якоря для весенних кара-
ванов, кричные молоты от 16 до 18 пудов весом, разнопрутковое железо, тол-
стую проволоку под названием «межеумочная». На Юго-Камском заводе изго-
тавливали якоря для соляных судов и коломенок, кричные молоты по 20–40
штук в год, слесарные и кричные инструменты, разносортные гвозди и скобы
для Новоусольских соляных промыслов и т.п. как на продажу, так и для собст-
венных
нужд.
От
выпуска
традиционных
видов
В. А. Шаховской отступили накануне и в годы Отечественной войны 1812 года.
Заводы В. А. Шаховской совместно с другими частными заводами занимались
выпуском артиллерийских боеприпасов для русской армии. Горнозаводский
краевед В. В. Киреев, специально изучавший этот вопрос, писал в газете «Ле-
нинец» за 24 марта 1979 г.: «На 1812 год ... указывалось изготовить Кусье-
Александровскому (заводу) – 247 пудов ядер, 1 300 бомб, 90 –картечи, Бисер-
скому и Лысьвенскому заводам – 1 398 пудов 27 фунтов ядер, 2 605 – бомб,
1 050 – гранат, 5 510 пудов 6 фунтов картечи». В общей сложности заводы кня-
гини (без учета Юго-Камского) поставили в армию в 1812 г. более 12 200 пудов
боеприпасов, а в 1813 – 11 813 пудов. В основном это были ядра от 3 до 24
фунтов, 20-фунтовые гранаты, 2-пудовые бомбы, картечь различных номеров
[42].
При каждом заводе имелись свои кузницы, лесопильные мельницы, кир-
пичные заводы, конюшенные дворы, амбары и магазины для хранения съест-
ных припасов, готовой продукции, угля, инструмента и т.п. В двойном количе-
стве эти и другие постройки имелись в Кусье-Александровском заводе
(с. Кусья) в силу того, что у него были две хозяйки. Помимо двух заводских
контор в Кусье имелись 5 господских домов, принадлежавших В. А. Шаховской
и 4 – А. А. Голицыной, 80 обывательских домов В. А. Шаховской и 32 –
А. А. Голицыной.
В
Кусье
проживали
240
мастеровых
А. А. Голицыной и 145 крестьян и 147 мастеровых В. А. Шаховской. Часть мас-
теровых В. А. Шаховской проживали в 12 верстах от Кусьи в дер. Усть-Койва.
В Бисере было 9 господских и 130 обывательских домов, деревянная церковь,
заводская контора, 185 крепостных мастеровых. В Юго-Камске – деревянная
церковь, заводская контора, 3 господских и 180 обывательских домов, 432 кре-
постных крестьянина.
Продовольствие для жителей заводских поселков, в основном мука и кру-
пы, поступало из сел, расположенных в южных волостях владелицы. Мясо и
рыбу администрация закупала у вольных торговцев. В Лысьве и Усть-Койве
бывшие мастеровые, отошедшие от заводских работ по немощности, выращи-
вали в небольшом количестве рожь, овес и ячмень [42].
Окончательно княгиня В. А. Шаховская в права наследования вступила
только в самом конце XVIII в. В Пермском вотчинном, промысловом и горно-
заводском имении княгиня имела земли, заводы, промыслы, деревни и села в
Пермском, Оханском, Кунгурском, Соликамском и Чердынском уездах [60]. В
1792 г. в Пермской губернии у княгини среди прочего имущества были
с. Верхние Муллы, Нижние Муллы, Насадкинское, Сергинское и часть
с. Чусовского с деревнями. Села Верхние Муллы и Нижние Муллы совместно
принадлежали княгине В. А. Шаховской и княгине А. А. Голицыной.
В с. Верхние Муллы во владении княгини В. А. Шаховской на этот период
времени было 672 дома, крепостных душ 1 829 мужчин и 2 082 женщины. В
с. Нижние Муллы было 525 домов, крепостных душ 1 593 мужчины и 1 687
женщин. В с. Насадкинском 480 домов, крепостных душ 1 320 мужчин и 1 612
женщин. В с. Сергинском было 360 домов, крепостных душ 1 060 мужчин и
1 239 женщин. В с. Чусовское с деревнями было 86 домов, крепостных душ 238
мужчин и 262 женщины [23]. Чусовские Городки в 1824 г. принадлежали 6 хо-
зяевам – графине Строгановой, князьям Голициным, графине Шуваловой, бо-
ронессе Строгановой, господину Всеволожскому и дворянину Лазареву. Гра-
финя В. П. Шувалова в Чусовских городках в 1824 г. владела 30 дворами, 99
мужчинами и 95 женщинами [51].
О времени образования населенного пункта Верхние Муллы в книге «Гео-
графический и статистический словарь Пермской губернии», составленной
Наркизом Чупиным в городе Перми в 1793 г., на странице 262 приведены сле-
дующие сведения. Селение Верхние Муллы старинное. В переписных книгах
Усольского (Соликамского) уезда, составленных князем Федором Бельским в
187 г. (то есть в 7187 г. от сотворения мира – это 1678–1679 гг. от Рождества
Христова), значится строгановская дер. Верхние Муллы. В отказных книгах на
строгановские вотчины 191 г. (то есть 1682–1683 гг. от Рождества Христова)
уже значится острожек на Верхних Муллах (то есть селение с деревянной кре-
посцою, снабженною пушками и пищалями для отражения войск башкирцев). В
ведении Верхних Муллов состояли дер. Егошиха (где ныне город Пермь), Ти-
мина, Култаево поле, Усть-Юг. Селение Верхние Муллы уже в те времена было
важным строгановским стратегическим и административным пунктом.
Княгиня Варвара Александровна, вероятно, была очень доброй женщиной.
В переписи населения («Ревизские сказки») за 1834 г. с. Верхние Муллы гра-
фини В. П. Полье отмечено, что за период времени с 1818 по 1823 г. только в
этом селе княгиней В. А. Шаховской были отпущены на волю 62 человека кре-
постных дворовых людей, В 1820 г. получил освобождение от крепостной зави-
симости и будущий архитектор Иван Иванович Свиязев [52].
Интересное исследование о последних 26 годах жизни В. А. Шаховской
провел Е. Г. Неклюдов [43]. Он, в частности, писал: «С этого времени (с
1897 г.) и до своей кончины княгиня В. А. Шаховская более не испытывала
судьбу и сохраняла свои владельческие права на родовое имение. Княгиня ос-
новательно занялась заводами, издав в 1805 г. подробные «Правила по управ-
лению», состоявшие из более сотни параграфов. По сведениям за 1821 г. к это-
му времени значительно выросли доходы имения, достигшие 1 464 тыс. руб. (в
том числе от продажи 900 тыс. пудов соли поступило 594 тыс., от проданных
купцу Шемякину 150 тыс. пудов железа за 1819–1821 гг. – 620 тыс., «вотчин-
ные доходы» – оброк с крестьян – составил 250 тыс. руб.). За вычетом расходов
на действие заводов и промыслов (664 тыс. руб.) княгиня предполагала полу-
чить до 800 тыс. руб. прибыли. Правда, за это же время значительно выросли и
долги владелицы. Новые залоги в Опекунском совете увеличили старый долг до
474 321 руб. Были также взяты два кредита в Заемном банке на 152 615 руб. До
1 898 270 руб. возросли частные долги (35 русским и иностранным кредито-
рам), наиболее крупным из которых (1,5 млн. руб.) являлся частный залог трети
крепостных у родственников Голицыных. Кроме того, до 400 тыс. руб. «висе-
ло» на Пермском вотчинном правлении. Общая сумма всех долговых обяза-
тельств достигала 2,9 млн. руб. Одни выплаты по процентам составляли в год
около 220 тыс. руб., однако при предполагаемой прибыли в 800 тыс. руб. они не
казались княгине столь уж обременительными» [43].
5 июня 1821 г. 72-летняя княгиня составила духовное завещание, в котором
говорилось: «…я почла необходимо нужным сделать сие духовное завещание,
исполнение которого поручаю я внучке и наследнице моей графине Варваре
Петровне Шуваловой, урожденной княжне Шаховской, и супругу ее графу
Павлу Андреевичу Шувалову... Вручая вам, милая Варвара Петровна и граф
Павел Андреевич, сие завещание мое и все приложенные при нем бумаги, я
прошу вас вменить себе в священную обязанность точное и непременное ис-
полнение изложенной в них воли моей. Я уверена, что определенные мною на-
грады и пансионы не могут быть для вас обременительны потому, что в назна-
чении оных соображалась я с мерою возможности вашей: ибо достояние мое
оставляю вам не обремененным излишними долгами и не расстроенное, но
приведенное в возможное благоустройство. Доказательством тому может слу-
жить прежний и нынешний доходы мои: прежний, до 1817 г. бывший, состоял
из суммы от 400 тыс. до 500 тыс. рублей, а нынешний простирается до 800 тыс.
рублей» [42].
По
другим
источникам
в
1821 г.
на
имении
внучки
княгини
В. А. Шаховской графини Шуваловой также числилось 6 561 тыс. руб. долгов,
по которым только ежегодные проценты составляли 366 тыс. руб. [41].
Когда Варвара подросла, на семейном совете решили отдать ее не в
Смольный, а Екатерининский институт благородных девиц. Это учебное заве-
дение, открытое в 1898 г., имело отличную репутацию у дворян. Там, правда,
учились не только дети из знатных фамилий, но и из бедных мещан, однако
быть выпускницей этой закрытой школы было привилегией очень немногих. На
генеалогическом форуме Санкт-Петербургского Екатерининского института
благородных девиц было отмечено, что Варя Шаховская окончила его в 1814 г.
и среди прочих 6 воспитанниц за успешную учебу была пожалована императ-
рицей золотым шифром. Ульяна Карловна Кюхельбекер обучалась в этом же
институте, который также окончила в 1814 г., одновременно с Варей Шахов-
ской. Девушки, видимо, были очень дружны и в это время даже не догадыва-
лись, что их судьбы тесно переплетутся вплоть до могилы.
По окончании Екатерининского института благородных девиц ее видел бу-
дущий декабрист князь С. П. Трубецкой и запомнил навсегда. В конце жизни
он писал своей дочери об этом «розовом видении»: «Я помню первый бал, на
котором я встретился с княгиней Бутеро (фамилия Варвары Петровны Шахов-
ской по третьему мужу), когда она только что вышла из «Смольного», и розо-
вое платье, в которое она была одета» [63]. В 1816 г. в возрасте 20 лет смолянка
Варвара вышла первый раз замуж. (Она трижды была за мужем и три раза ме-
няла фамилию.)
Деда, князя Бориса Григорьевича Шаховского, уже не было на свете: он
умер в 1813 г. А бабушка Варвара Александровна была жива и благословила
внучку на этот брак. Женихом был солидный 39-летний генерал-лейтенант из
известного и богатого рода российских дворян – граф Павел Андреевич Шува-
лов.
Свадьба состоялась в 1816 г. К строгановским богатствам Варвары Пет-
ровны добавились шуваловские. Это колоссальное состояние в начале XIX в.
выражалось в более чем миллионе десятин земли. На радость старой княгине
В. А. Шаховской жизнь любимой Вареньки была спокойной и счастливой. Ба-
бушка перебралась из Москвы к ней в Петербург.
От брака с П. А. Шуваловым у В. П. Шуваловой родилось двое сыновей (в
1817 г. Андрей Павлович Шувалов, в 1819 г. Петр Павлович Шувалов). Муж
служил. Его супруга оказалась скромной, покладистой хозяйкой. Все шло сво-
им чередом. В семье Шуваловых претензий друг к другу не имели. Они жили
дружно и относились друг к другу с уважением [63].
23 октября 1823 г. не стало любимой бабушки Варвары Петровны Шува-
ловой, княгини В. А. Шаховской. На плечи неопытной 27-летней женщины ло-
жится большое наследство, обремененное долгами.
Осенью 1823 г. Петербургский уездный суд слушал прошение графини
В. П. Шуваловой о передаче ей как единственной наследнице имений умершей
бабушки. Кроме четырех заводов, соляных промыслов и 15 сел «со многими
слободами, деревнями и починками» в Пермском, Кунгурском, Оханском, Чер-
дынском и Соликамском уездах Пермской губернии в состав наследства входи-
ли вотчины в Нижнегородской губернии (с. Гордеевка, дер. Ратманиха и Мити-
на), деревянный дом в Нижнем Новгороде и каменный в Петербурге (№ 201 в
4-ом квартале Адмиралтейской части). Графиня представила «достаточные до-
казательства» и 26 ноября 1823 г. суд утвердил ее в правах владения наследст-
вом В. А. Шаховской. Молодая наследница начала успешно самостоятельно
управлять своими имениями [43].
Совместная жизнь семьи Шуваловых длилась недолго, всего семь лет. В
декабре 1823 г. умер муж Варвары Петровны граф Павел Андреевич Шувалов,
оставив свою молодую 27-летнюю жену с малолетними сыновьями. Теперь на
нее ложилось бремя ответственности за имения не только свои, но и покойного
мужа (включавшие, помимо вотчин, винокуренные заводы), основными вла-
дельцами которых становились ее малолетние сыновья. Молодая графиня обра-
тилась к императору с просьбой учредить попечительство над всеми унаследо-
ванными имениями. 12 декабря 1823 г. уже император Александр I повелел уч-
редить особое Попечительство с утверждением особых для этого правил [43].
Тем же указом попечителями были назначены, помимо самой Варвары
Петровны, высокопоставленные государственные деятели тайные советники
М. М. Сперанский и А. З. Хитрово, а также полковник Кулеваев, «находивший-
ся при графе Шувалове», и управляющий имениями графа коллежский асессор
Василевский. 2 сентября 1824 г. были утверждены правила для Попечительства.
В соответствии с ними главной обязанностью попечителей становилась «окон-
чательная ревизия местных отчетов контор по управлению имениями». Еже-
годные отчеты «по употреблению доходов и платежу долгов» предоставлялись
попечителями на утверждение Сенату. Долги, которые лежали на имениях Шу-
валовых, предполагалось уплачивать как «поставками, из собственных (шува-
ловских) заведений производимых», так и путем займов в казенных местах и у
частных лиц с залогом и без залога имущества [43].
Таким
образом,
попечительство
над
«Лысьвенскими»
заводами
В. П. Шуваловой в 1823–1827 гг. было учреждено не столько за долги, сколько
из-за сложившейся ситуации с владением и управлением огромным наследст-
вом графини после внезапной смерти первого мужа графа Павла Андреевича
Шувалова (1776–1823) [42].
Российское горнозаводское законодательство еще в XVIII в. установило
два вида общих горных податей: с валового производства чугуна и меди и с ко-
личества заводского оборудования.
Начиная с «Высочайше конфирмованного» доклада директора Берг-
Коллегии М. Ф. Соймонова от 27 октября 1799 г. и в течение всей первой поло-
вины XIX в. (исключая 1812 г., когда подать была временно повышена) вла-
дельческие заводы платили по 8 коп. с пуда чугуна и 10-ю часть выплавленной
меди.
С 1786 по 1807 г. собиралась еще так называемая «половинная» натураль-
ная подать с меди, предусматривавшая ее покупку казной по фиксированной
цене. «Оброчная» подать, собираемая с заводского оборудования, по указу от
23 июня 1794 г., поднялась до 200 руб. ассигнациями (с 1839 г. – 60 руб. сереб-
ром) с домны и 10 руб. (3 руб. серебром) с медеплавильной печи в год, причем
это повышение касалось всех заводов, независимо от их статуса.
В отличие от «попудной» и «десятинной» податей этот налог взимался,
даже когда завод бездействовал. Он отменялся только после официального ука-
за о ликвидации завода и шел на ведение казенного делопроизводства [44].
Основную часть доходов латифундии княгини Бутеро (Шуваловой, Полье)
в течение всей половины XIX в. составлял доход от горнозаводского производ-
ства. Другие доходы – с мельниц, денежный оброк с крестьян, доход с господ-
ских пашен и т.п. – были весьма незначительны. Промышленный доход распа-
дался на доход от металлургических предприятий, соляных, золотых и плати-
новых промыслов.
У вдовы Варвары Петровны в Петербурге было много родни и со стороны
бабушки – Строгановых, и со стороны отца – Шаховских, и по линии мужа –
Шуваловых. Она – несметно богатая единственная наследница почти 10 тыс.
душ крепостных, нескольких заводов и соляных промыслов на Урале – реши-
лась уехать за границу. Дом в Петербурге и все свои огромные владения она ос-
тавила на руки своих опытных родственников. Богатая молодая женщина уеха-
ла жить в Швейцарию, откуда ездила с детьми в 1824 и 1825 гг. отдыхать и ле-
читься в Италию.
За границей, в Швейцарии или Италии, молодая графиня страстно влюбля-
ется в своего ровесника, молодого француза, графа Адольфа Антоновича Полье
[63]. Любовь была взаимной. Графиня Шувалова осенью 1826 г. из Парижа ез-
дила в Россию за разрешением российского императора на брак с иностранным
подданным. Разрешение на брак влюбленные получили 20 ноября 1826 г. В
журнале «История Петербурга» (№ 4, 2005 г.) Л. Е. Александрова сообщает,
что в 1827 г. молодожены отдыхали в Неаполе и Флоренции. В конце лета
1827 г. супруги Полье из Италии возвращаются в Россию, где граф Адольф По-
лье принимает русское подданство. Графа Полье принимают на службу в Ми-
нистерство финансов. 6 декабря 1828 г. молодой граф был пожалован в камер-
геры.
Варвара Петровна решила отказаться в пользу сыновей Андрея и Петра от
своей 1/7 доли наследства первого мужа и сосредоточиться на управлении соб-
ственными имениями. «По возвращении из чужих краев, – сообщалось в цар-
ском указе от 28 ноября 1827 г., – она нашла дела свои в совершенном порядке,
отнеся сие трудам попечителей» [43].
Заводы действовали стабильно. Производили в год до 250 тыс. пудов чугу-
на и 160 тыс. пудов железа. В 1825 г. в даче Бисерского завода начали действо-
вать золотые промыслы.
По прошению графини попечительство над ее имениями было отменено, и
имения были представлены «в непосредственное ее распоряжение». Над име-
нием детей учреждалось новое попечительство, в которое входили их мать и
два члена, одним из которых по тому же указу был вновь назначен
М. М. Сперанский. Помимо прежних обязанностей, установленных правилами
1824 г., это Попечительство должно было выделять в распоряжение графини
Шуваловой по 50 тыс. руб. ежегодно на «содержание детей». 20 декабря Спе-
ранский уведомил Горный департамент о прекращении действий прежнего По-
печительства [43].
Возобновление «хозяйственного управления» Лысьвенскими заводами со-
провождалось активным поиском графини В. П. Полье новых займов под залог
ее населенных имений. Варвара Петровна пыталась получить их в Заемном
банке, в Министерстве финансов и у своих родственников князей Голицыных, у
которых тогда в залоге за ссуду в 1,2 млн руб. находилось 4 914 ревизских душ
ее пермских вотчин. В 1829 г. энергичная молодая заводчица сумела получить
министерский кредит в 370 тыс. руб. и перезаложить крестьян у Голицыных
еще на 4 года. Другим направлением деятельности графини Полье стало упоря-
дочение вотчинного управления и сокращение расходов по нему. В этом важ-
ном, но, вероятно, сложном для светской дамы деле она нашла заинтересован-
ного и ответственного помощника в лице своего второго мужа графа Адольфа
Полье.
Именно к графу после ликвидации Попечительства адресовались донесе-
ния из Правления Пермского имения, располагавшегося еще с середины
XVIII в. на Урале в с. Верхние Муллы. Граф Адольф Полье активно помогал
своей жене, вел деловую переписку с вотчинами и Горным департаментом, за-
нимался благоустройством Шуваловского парка, расположенного в Парголово
недалеко от Санкт-Петербурга [43].
С конца весны и до середины лета 1829 г. молодой граф инспектирует
уральские Пермские владения своей любимой жены, в которых 5 июля 1829 г.
был найден первый алмаз России. Поездка графа Полье на Урал ускорила от-
крытие первого алмаза России в Пермской губернии. Ниже это важное событие
будет описано более подробно.
В конце лета – начале осени 1829 г. граф Полье проинспектировал и Ниж-
негородское имение жены, где пытался упорядочить сложную транспортную
отчетность по перевозке железа и соли, а также упорядочить отчетность по их
продаже.
Путешествие на Урал подорвало слабое здоровье графа Полье. В ноябре
1829 г. контора сообщала, что «граф не здоров, а графиня бумаг не рассматри-
вает». В декабре 1829 г. граф Полье получает чин церемониймейстера Высо-
чайшего двора, но болезнь уже прогрессировала и 10 марта 1830 г. он умирает.
Графиня становится дважды неутешной вдовой и приобретает наследство во
Франции. Несчастная женщина весьма длительное время соблюдает траур по
своему горячо любимому мужу Адольфу [43]. Ниже предлагается вашему вни-
манию портрет графа Полье (рис. 1).
Портрет графа Полье скопирован из книги Л. Третьяковой «Рассказы вее-
ра» [58]. К сожалению, в этой книге не указано, кто и в каком году написал этот
портрет. Потихоньку несчастная женщина начинает возвращаться к жизни.
Графиня Полье производит смену главноуправляющего в с. Верхние Муллы.
Весной – летом 1830 г. Н. Д. Ежов был снят с должности главноуправляющего
Правлением пермских вотчин, промыслов и заводов. Некоторое время перм-
скими владениями руководят без главноуправляющего только три члена этого
Правления.
Графиня Варвара Петровна Полье 2 июля 1831 г. выдала доверенность на
управление всеми ее Пермскими горными заводами, соляными промыслами и
вотчинными крестьянами, бывшему начальнику Гороблагодатских заводов
обер-бергмейстеру Августу Федоровичу Мейеру1[55]. В начале 1832 г. Главной
конторой в Петербурге руководит Иван Федорович Журавлев [20].
В июне 1833 г. графиня В. П. Полье, взяв с собой в качестве компаньонки
свою подругу детства Юлию Карловну Кюхельбекер, отправилась в загранич-
ное путешествие. Путешествие продолжалось до октября 1834 г. Дамы посети-
ли Италию, Сицилию, остров Мальту.
17 марта 1834 г. Александр Пушкин записал в дневнике: «Из Италии пи-
шут, что графиня Полье идет замуж за какого-то принца, вдовца и богача. По-
хоже на шутку, но здесь об этом смеются и рады верить» [63]. По понятиям той
эпохи Варвара Петровна была «уже не в летах пламенных восторгов». Но из-
вестие не было шуткой, хотя торопливые слухи и опережали события. Новым
избранником графини стал англичанин Георгий Вильдинг. От своей первой
супруги княгини Бутеро из г. Палермо он унаследовал титул, фамилию и завид-
ное положение в сицилийском обществе. Вероятно, новый роман побудил
Вильдинга искать повод переселиться в Россию. На исходе 1835 г. новый кан-
дидат в мужья отправился в Санкт-Петербург чрезвычайным посланником Ко-
ролевства Обеих Сицилий. Этот поступок устранил последние сомнения обво-
рожительной вдовы. В начале следующего 1836 г. она стала княгиней ди Буте-
ра-Радоли (di Butera-Radoli) [62]. Фамилия княгини чаще всего писалась как Бу-
теро-Родали, или Бутеро, Бутера. В отечественных архивах, в первичных доку-
ментальных источниках, фамилия княгини почти повсеместно пишется Бутеро-
Радали.
Третье замужество не являлось бесспорным поступком в глазах света, да и
супругу-иностранцу были необходимы связи. Супруги Бутеро стали жить в Пе-
тербурге в доме на Английской набережной [43].
И вскоре дом супругов Бутеро уже стал одним из самых гостеприимных и
модных в «северной Пальмире».
Поскольку по долговым и окладным книгам Уральского горного правления
Лысьвенские заводы не имели в то время недоимок, то в декабре 1837 г. царь
Николай I разрешил владелице совершить залог имения в Государственном За-
емном банке на 37-летний срок. Целью залога являлась выплата все тех же дол-
гов, лежащих на имениях княгини. Да и великосветская жизнь в Петербурге в
новой роли жены посланника требовала больших затрат. К тому времени при
четырех заводах и золотых промыслах княгини Бутеро числилось 6 818 ревиз-
ских душ крепостных и 548 265 десятин земли. 20 августа 1838 г. они ушли в
залог за 1 193 900 руб. В тот же день 9 696 из 10 298 ревизских душ вотчинных
крестьян пяти уездов Пермской губернии были заложены за 1 939 200 руб. Вла-
делица брала на себя обязательства не переселять крестьян, не отчислять их
земли, а в случае «неисправного платежа» банковского долга соглашалась на
продажу заводов «на общих правилах с предоставлением только льготного
времени для уплаты долга». От продажи заводы удалось уберечь [43].
В 1841 г. у Варвары Петровны умирает третий муж и княгиня вновь оста-
ется одна. Ей было 45 и предстояло прожить еще четверть века – богатой и ещё
долго привлекательной, но вдовой. Трижды вдовой. Так у княгини Бутеро поя-
вилась наследственная собственность уже в Италии в г. Палермо на острове
Сицилия. Тот же немилосердный год унёс в могилу и её отца – действительного
статского советника и камергера князя П. Ф. Шаховского. В очередной раз Вар-
вара Петровна получила огромное наследство. Как отмечал Е. Г. Неклюдов, ей
«достались имения отца в Смоленской, Нижегородской, Саратовской и Мос-
ковской губерниях (всего 4 573 ревизских душ) и, видимо, перешедшие ему в
свое время имения жены и тещи в Смоленской, Минской, Нижегородской и Та-
врической губерниях (всего 1 194 ревизских душ), а также каменный дом в Пе-
тербурге и дача на Аптекарском острове» [43].
Потеряв третьего мужа, Варвара Петровна во второй половине 1840-х гг.
часто покидала Россию. Долгие годы компаньонкой и спутницей в путешестви-
ях была ее подруга детства, сестра декабриста Юлия Карловна Кюхельбекер,
которая скончалась в 1869 г. в г. Кламаре, расположенном в окрестностях Па-
рижа.
Уделом княгини стали почти постоянные путешествия по Германии,
Швейцарии, Франции, Италии, где она приятно проводила время среди сооте-
чественников и занималась благотворительностью [42]. В России княгиня Буте-
ро в этот период времени проживала периодически и недолгое время.
Как было показано выше, основную часть доходов латифундии княгини
Бутеро (Шуваловой, Полье) в течение всей половины XIX в. составлял доход от
горнозаводского производства. Другие доходы – с мельниц, денежный оброк с
крестьян, доход с господских пашен и т.п. – были весьма незначительны. Про-
мышленный доход распадался на доход от металлургических предприятий, со-
ляных, золотых и платиновых промыслов.
Доходы от имений (107 тыс. руб.) не покрывали даже ежегодных выплат про-
центов по залогам и частным долгам отца (172 тыс.), так что 65 тыс. руб. на-
следница должна была выплачивать из собственных доходов по заводам и про-
мыслам [43].
И все же Варвара Петровна была очень богатой. После смерти третьего
мужа она полностью отошла от дел, перепоручив их особо доверенным людям,