Я ждал тебя... Глава 14

Человек определяет себя через взаимоотношения с другими людьми; окажись он в духовном вакууме, он так бы и не узнал, что в этом мире хорошо, а что плохо. Отсюда и страдает одинокий человек, - он лишен условий, чтобы реализовать все свои духовные возможности. Кроме того, не секрет, что мужчины постигают свою мужественность во многом благодаря окружающим их женщинам, и наоборот.

Что мог сказать о своей мужественности Антон? Сформировалась ли она у него? В некотором роде, да, - благодаря физическому труду, которым он занимался с раннего возраста. Антон видел, что, несмотря на свои увечья, он сильнее и выносливее окружавших его женщин и детей. Он даже гордился тем, что мог выдерживать боль и длительные физические нагрузки. Благодаря труду Антон чувствовал себя нужным, необходимым. Но не более того, - в свои двадцать пять лет он так и не осознал себя мужчиной.

Мужчины, крепкие, здоровые, сильные, знающие, чего они хотят в жизни и куда двигаются, ходили там, за оградой детского дома. Настоящими мужчинами были для Антона зек, который научил его резать по дереву, и тот парень, хирург, визитную карточку которого, Антон, к сожалению, где-то потерял. Сам же Антон был каким-то непонятным, неопределенным существом, не знающим, как ему вести себя с другими людьми.

Все женщины, которые повстречались Антону в его жизни, сформировали у него лишь ощущение своей неполноценности. Он считал, что предстает смешным и жалким в глазах абсолютно всех женщин. Некому было научить Антона вести себя с ними. Родная мать отказалась от него, ну или, во всяком случае, отказалась за него бороться. Возможно, она не хотела его появления на свет. Как воспринимается ребенком связь с матерью? Богом так устроено, что ребенок, подрастая, забывает момент своего нахождения в материнском чреве, но лишь отчасти. Воспоминание об этом сохраняется на всю жизнь в виде ощущения какой-то теплоты, защищенности, доверия, которое сопутствует появлению на свет нового человека. У Антона не сохранилось такого воспоминания. Он скорее поверил бы в то, что его вырастили в пробирке из маленького головастика.

Благодаря своей матери Антон узнал, что есть на свете Женщина-Предательство. Мог ли он чувствовать себя уверенно, защищенно, мог ли доверять, открыть свою душу, если везде ему невольно чувствовался подвох?

Потом была директриса детского дома, которая добавила в портрет Женщины, жившей в его сознании, темных красок. Это была женщина-управленец, костлявая, какая-то рахитичная и вечно простуженная, и зимой, и летом. Она всё время носила чёрное, как будто была в вечном трауре. То и дело, даже не переставая говорить, она доставала из кармана замызганный носовой платок и, сморкнувшись в него, убирала на место. При каждом высмаркивании у нее краснели глаза, и в них появлялись какие-то гнойные слезы, - отчего ее становилось так жаль, что невозможно было ответить отказом на ее просьбы, которые она, кстати, несмотря на свою болезненность, высказывала железным тоном.

Это была женщина, которой не осмелишься противоречить, даже если знаешь, что она не права. Сколько раз Антон видел, что лучше сделать иначе, чем она того требовала, но ни разу не решился ослушаться. Какой вред могла причинить эта болезненная, костлявая женщина? Да никакого, но одного ее недовольного взгляда было достаточно, чтобы ты почувствовал себя плохо и умер. Это была Женщина-Власть. С ее талантом управленки, - ее шмыгающий нос открывал двери любых учреждений, - она могла бы сделать подшефный ей детский дом цветущим райским садом. Могла, если бы хотела.

Следующей после директрисы женщиной на его пути стала та жалкая алкоголичка, представившаяся его матерью и обманувшая. Антон готов был принять ее, но это оказалась неисправимая Женщина-Ложь, которая обманывала, прежде всего, себя саму. И, наконец, Тамара... Со всех сторон в виде разных женщин Антону являлись худшие человеческие пороки. Он боялся их: боялся предательства одной, властности другой, боялся захлебнуться во лжи вместе с третьей. Тамара вошла в его жизнь, как неудержимая Женщина-Страсть, которую мало что смущало, - и именно это обстоятельство отталкивало Антона. Тамаре нужно было утолить свою эмоцию, накормить свою жажду обладания, - и уже ничто не могло остановить ее. Она пыталась ворваться в его душу тогда, когда он еще не готов был никого туда впускать. Она кричала ему: "Полюби меня!", - при этом не вызывая ни капельки любви. Ее самоуверенность душила Антона, не давала ему сделать вдох.

Других женщин Антон не знал, как не знал, а существуют ли вообще другие женщины. Вышеописанный гибрид с достаточно жестокими чертами жил в его сознании, и Антон привык с этим гибридом уживаться. На следующий день Тамара не пришла на работу, - и Антон мог выдохнуть с облегчением. Признаться, он с содроганием думал о том, что придется снова встретиться с Тамарой. Он чувствовал отвращение не к ней, а к тем обстоятельствам, в которые она его втянула. Воспоминание о ее наготе вызывало в Антоне какую-то недобрую тревогу. Но Тамара не пришла и через день, а дальше – Антон мог дышать свободно, потому что наступал тот день, когда детский дом всем гамбузом, кроме кухни и некоторых воспитательниц, уезжал в летний лагерь.


Продолжить чтение http://www.proza.ru/2015/10/23/798