Штрафбат

  До конца  штрафбата мне оставалось дней пять, а  я полз по главным путям пассажирского парка…
  Дальнейшая судьба была  неизвестна. Висела на волоске, волосок с тремя узелками мог порваться в любой момент.
   Узелки собрались из опозданий, пьянства на рабочем месте и вранья , что начальник станции  мой двоюродный дядя.

-Повезло тебе с дядей,- говорили мне дежурные по станции.
-Повезло,- отвечал я, укрывая пьяную вагонницу у себя в сторожке.
-Дядя твой человек хороший, - смотрел на меня в упор инспектор труда.
-Хороший, - убирал я початую бутылку водки под стол.

Везло так до того момента, пока не вылезло все наружу.
- Ты почему опаздываешь?- псевдодядя заметил меня на собрании.
Цех движения, а это двести пятьдесят  человек обернулись.
- Больше не буду. Обещаю.
- Смотри,  я опоздал мне гол. Ты… ну ты понял? В сухую сделаю - в штрафники загремишь.

Так началась рушиться моя карьера. На счете 7:0 он  остановил матч. За спиной стаж в 3 месяца работы с финишем:
- Какой я тебе дядя? С твоей тетей встречался только в 75 году полгода.  Нашелся тут племянник.
   Нет, от  меня не отвернулись ни дежурные по станции, ни начальник горки, главный инженер и тот с сожалением посмотрел на меня. Рабочие звенья пожали даже руку. Сказали, держись!

А че держись? Были крылья и обрезали. Убили ангела.
  Что такое штрафбат я узнал в курилке. Лига избранных. В основном путейцы и вагонницы. Движенцев и машинистов нет. Ну если и есть, то типа таких, как я и мой друг Кирпич.
  Его поймали на башмаках. Команда была дана закрепить тринадцать  башмаков. Кирпич вычислил, что длина пути и количество колесных пар позволяют поставить один башмак для всего состава поезда.
Ревизор, назвал его недоразвитым математиком и отправил в штрафбат. 

  Мы с ним  закончили один техником. На выпускном, военком выбора   не дал. Или армия или станция.
- Год на станции. Повестки в урну. Согласны?
- Да.

Армия в середине девяностых воспитывала в нас только дезертирство. 
  Осенний призыв  проторчали на Арбате изображая панков. А вот на весенний - была станция. Про дядю вышло спонтанно. Отечество одинаковое. В отделе кадров глазастая секретарша, разглядела сходство:
- Ну прям видно уши и нос его.
- Любимый дядя.
   В отличии от смен на станции, (день ночь, двое дома) - штрафбат это каждый день с граненого стакана спирта по  утрам. После опохмела начиналась служба. Задания для нас были стандартные. 
- Три человека на могилу. Автобус ждет.      

  Каждый день на станции кто нибудь умирал. Если не представлялся  основной сотрудник, то обязательно в мир иной уходили друзья или родственники.
 За месяц штрафбата я  выкопал могил двадцать. Из этих двадцати, пару раз откопали старый гроб, один раз копал могилу с убийцей того, кого хоронили.  Сколько раз ночевал в яме? Много.    

Второе задание для штрафбата - это трава на главных путях.
 Путей шесть. Травы на пару гектар. Я думаю, она мутант-эта трава. От всех этих сливов азота, мазута, ниобия, мочи и хлорки. Вырывать ее надо плоскогубцами.
 
  - Ты со стороны водокачки, а я с автобусного. В обед встретимся,- сказал Кирпич и мы поползли вдоль вокзала мять траву.

  Пассажиры на перроне ждут поезда. Уезжающие ждут провожающих, когда те  уйдут с перрона. Дежурный по вокзалу машет флагом машинисту, ждет, когда он увидит. Все кого то ждут. Кроме травомявов. Они никого не ждут - ползут.
  Начальник вокзала, ждет, когда я промну наиболее заметный участок пути. Метров триста и скроюсь с перрона. А пока я ползу, периодически отпивая из крепленного "Агдама".
  На перроне делегация депутатов. Начальник вокзала машет, чтоб я не поднимался. Да я и сам не готов к этому. Штормит как 9 вал.
 Чуть тошнит от жары шпал. Они пропитаны гадостью. Трава не вырывается, но я и не рву ее, обычно приминаю телом. И так каждый день. Главное чтоб не торчала. Травы-мутанты. Да и я сам уже мутант. От недавнего выпускника остался червяк ковыряющийся в шпалах.
  Пассажиры курят. Бычки, недопитые пачки сока, салфетки, огрызки яблок. Все летит из вагонов в сторону травомявов. 
 На горизонте Кирпич. Ползет он медленно, то и дело падая грудью на шпалы. Я опускаю голову и начинаю ускоряться. Делегация меня заметила, теперь главное скрыться. Сталкиваемся лбами. На сегодня травы намяли. Завтра копать.
- А кто умер?
- Человек!
- Православный?
- Да.
- Бля… опять два метра
- У тебя осталось?
- Бутылка.

  Мы ложимся на спину. Смотрим на небо. Там облака. Он видит Мазду переходной модели. Я предчувствую появление Земфиры.
  Наверное, мы с ним одновременно заснули. Жара все таки от шпал. Свежий воздух со стороны Вагоноремонтного задул, вот и сморило.

- Смотрите дети. Вот эти двое, закончили не больше года назад наш Техникум, - доносится с небес голос.

Я не понимаю кто такие эти  двое и про кого вообще речь. Но голос мне знаком.

- Наталья Ивановна, колледж. С этого года колледж.
- Наш колледж. Да дети. Вы их знаете. Один правильно. Капитан нашей команды КВН. Второй...вы и сами видите, кто второй тут валяется.
- Да мы знаем, - дети повторяют за Натальей Ивановной.

  Лучше бы это был бы сон.   Голос с небес - это моя завша.  Во сне она максимум может выгнать с  техникума. Это не страшно. Страшно то, что эти дети - третий курс, а среди них  моя девушка.

Я чувствую, как ко мне приблизился знакомый запах. 

   Кирпич сопит. Ему нужно выспаться. Мне что то больше. Провалится хотя бы. Но я только краснею. Краснеть моя привычка. Я борюсь с ней.

- Он  насочинял председателю комиссии, что министр транспорта Нигматжан Исингарин его дедушка.
- Да мы знаем это, - дети похожи на гитлерюнгер. Фигарят своими словами по моей совести ничем не хуже, чем те из Фау 2 по танкам.

Запах совсем рядом. Ладошка на моем лбу.
- Тимурян, ну Тимурян…. Ты горишь весь…
- Смотрите дети…и запомните на всю жизнь! Вот кем они стали. Алкашами на главных путях.
- Да мы видим…м-ы ви-ди-м. видииииим.
- Пошлите дети. Наиля?

   Дети уходят. Ладошка остается на моем лбу. Кирпич сопит. Бутылка вываливается из моего кармана.

Время два часа дня! И я не с ней в парке.

  Мороженное. Чертово колесо. Сладкая вата. Я рукой показываю вдаль. Она улыбается. Я пугаю ее, вставая на край люльки. Весь город, как на ладони. Весь мир у наших ног.Но не сегодня...
   Сегодня мы на  промазученных путях главного парка. Валяемся с Кирпичем в пьяном угаре среди трав-мутантов. Едим сало, выдаем сальные шуточки. Держим в руках граненые стаканы. Пассажиры кидают в нас пустыми бутылками, окурками и корками арбуза.
  Она присела  на свою коричневую сумочку рядом со мной. Ждет когда проснется, тот, кто уже не спит. Ждет, чтоб услышать
- Ай…да мы же притворялись. Прикинь, как мы завшу разыграли. Скажи же Кирпич?
И Кирпич из заготовок КВН сделает  ПА. Она рассмеётся. Скажет «Вот наивная»
Но все не так….все далеко не так.

  Начальник станции  сидит в кабинете. Я в первый раз в жизни даю обещание  по честному.

- Опаздывать буду. На работе пить не буду. По крайнее мере на станции.

Он  смотрит на график движения. Отмечает что-то там красным карандашом.

- Дурак ты Тимурян. Дурак. С испытательным… Курить есть?

  Я молчу. Спорить не с чем. Да и краснеть уже тоже нечем. Краска с годами стирается…
   Наиля ждет у входа. На следующих выходных, я обещал  покатать ее на тепловозе. И уже договорился с дядей Толей машинистом .
 
Кирпич тоже говорит, что я дурак:
- Дурак ты. Сам тут оставайся. С железкой все - алес.
- Останусь. Обещал Наиле на тепловозе покататься.
- И что?
- Ну прикольно.

  Я чувствую, что совсем запутался. Станция. Наиля. Начальник. Техникум. Завша. Штрафбат. Что я хочу, куда иду, зачем и почему? Впереди маячит МГУ. Я читаю Рыбакова с Гумилевым вместо инструкции. Пью ежедневно вино. Брат на мне крест поставил. Маму уволили с работы. Семье нужна моя зарплата. Я смотрю в спину уходящему Кирпичу. Он поет песню группы Ноль, которая станет гимном следующей жизни.

- Пойдем домой - говорит Наиля, - я очень устала
- От железки?
- И от нее тоже.