Пипенко

Пипенко писал сам себе комментарии. В тот час еще 1280 человек писали сами себе комментарии и себя хвалили. Его охватила таска. Он даже не хотел, чтобы ему кто-либо отвечал.
Сущность – закрытый шар. Есть два глаза. Есть два уха. Есть рот. Нет, можно жить и без рта, рот – для еды, тогда – хлорофилл, а глаза? Для телевизора. Мать-телевизор. Отец-телевизор. Еще, может быть, сверх-отец, бог. Хотя чувство бога впаяно заранее, по умолчанию – точно так же у птичек есть врожденный инстинкт бега. Это когда птичка находит кусочек хлеба, в голове у нее рождается сигнал – валить. Сначала валить, бежать – чтоб не выхватили. А как проглотил – оглянись. Просто так оглянись – гнались ли? Нет, не гнались.
И вот, шар.
Лучи поступают в глаза. И самое главное – самого себя наматывая на катушку, консультировать – самоосцилляция – это почти дистилляция. Не нужен никто, кто б спросил – зачем ты это делаешь, Пипенко – потому что все остальные такие же, потому что весь мир – огромный лес до бесконечности, но там не деревья, а статуи, и все статуи говорят – и 1280 – это лишь одна площадка, созданная больным умом.
Он вышел и услышал голос сосны:
- Ты вышел в себя или из себя, Пипенко?
- Вышел за лимонадом, - ответил тот.
- Дрочишь?
Он вздрогнул.
- Видишь, - проговорила ель, - так устроены все фантасты – они копируют то, что создано другими, они просто играют в игры, но изначальная задача была – транслировать образы будущего, того, которое есть в действительности, в свое время, добавляя к этому всяческие истории, чтобы читатель не умер от сухача. Ладно, Пипенко. Другой мир. Какой мир? Мир отражения чужой истории в твоей голове? И ты мечтаешь о славе?
Пипенко попятился и сел на бордюр.
- Я совсем уж желт, - проговорил бук, - но ты, но ты…. Ты намного ниже меня, если смотреть со стороны, хотя если считать от начала ноги, а я есть нога, любое дерево -  нога, и что-то в тебе есть изначально, Пипенко. Но зачем тебе лимонад?
- Пью, - ответил тот.
- Пьешь. Ты пьешь систему. А система эта называется – один идиот порождает другого – ОИПД. Понял? Так и запомни. Ты – лишь один проводник в этой системе. Дурак – дураку. Идиот – идиоту. А разве ты не знал, что 98% фантастов – идиоты. Когда в голове заводятся насекомые, они поют, и это – песня песен, Зигмунд Фрейд не знал этого феномена. Как жаль, что он не живет в наше время, Пипенко. Он бы тебя принял. Ты б у него в кабинете был серьезным человечком. Песня песен льется, словно б некое древнее сказание, но это – мотив белка, углевода, и – звон гниения ДНК. А ты идешь? Иди, иди. Иди за своим лимонадом.

Пришел Пипенко в магазин и стал выбирать лимонад. И выбирал, и выбирал. Взял он «Байкал». А «Байкал» был сладкий, как будто его выкачали из брюха пчелы. Шел Пипенко назад и пил с горла. Остановили его менты. Решили, что он бухарик.
- Это Байкал, - ответил Пипенко.
- Давайте проедем на экспертизу, - ответили менты.
И вот, поехали они, как говорят, на больничку. И пока едут, один мент спрашивает:
- А ты кто?
- Писатель.
- И я писатель.
- А что пишешь?
- Про то, как орки решили построить завод по производству….
- Байкала, - сказал другой мент.
- Нет, танков «Абрамс».
- Лучше бы по Байкалу построили, слышь.
- Да Байкал – говно, - заметил третий мент, - как вы его только пьете.
- Почему?
- Ты знаешь, что на земле почти не осталось людей? Это, слышь, тебе не поможет. Ты выбирай – сейчас штраф на двести рублей выпишем, и домой поедешь. Напишем – пил слабоалкогольный напиток с сахаром. Не спиртной, заметь. Это не совсем распитие. А если не хочешь, будет оформлять.
- Зачем меня оформлять? – не понял Пипенко.
- Есть разница. Принять – это когда тебя привезли и приняли. Это принятие. А есть оформление. Это значит, что тебя пооформляли, но не заоморфляли, и поехал ты домой. Ты штраф можешь даже не платить. Никто тебе на 200 рублей ничего не сделает. Зато нам будет – протокол.
- Ага, - сказал Пипенко.
- Потому что раньше было как? 99% людей, 1% - зверей. Потом – 98% людей, 2- % - онлайнщики. А потом резко бум – 90%, 10% - писатели. А сейчас еще хуже. Может, метеорит упал, распылил чего, может, оно само так – 60% людей, 40% - фантасты. Ты прикинь. Среди 60% только 1% читатели. Слышь, а?
- Да, - расстроился Пипенко.
- Так что ты не удивляйся, а всегда смотри по сторонам – почти что каждый второй человек на улице – фантаст. Но куда все это девать? А ты думаешь, что у нас страна такая? А? Потому что. Потому.
- Да.
- Ты хоть дакай, хоть не дакай. Допустим, по улице будет идти обезьяна с пивом. Что нужно сделать?
- Не знаю.
- Арестовать. Наказать.
- Но она же не знает.
- В этом и смысл. Помни. Виновен тем, что жив!


Шел Пипенко домой. Сначала расстроен он был. Но потом представилось ему, что снова он будет писать комментарии. В душе потеплело, появился ментальный сахарок, на челе возникла газообразная хотячка творчества, пар, аура заколебалась и засияла. Все было впереди, желания лишь усиливались, и мир вроде б мог лететь в тартарары – потому что не было конца и края этому теплу, этому странному огню.
Сигнал, показания, data.
Вот же дела. А люди не знают, как найти элексир – к чему угодно элексир – хоть для ума, хоть для счастья, для и для бессмертия – то же самое. Если тебе с самим собой словно с толпой, значит, вечен ты.
- Однако, - сказали вдруг ели.
Пипенко осталовился.
- Помни. ОИПД.
- Что?
- Ты уже забыл? Один идиот порождает другого!
- Я помню, я помню, деревья!  - засмеялся он.
Его совершенно не удивил тот факт, что ели разговаривали. Да и сосна, она вновь провозгласила:
- Эй, Пипенко. Постой. Зырь, осень!
- А у меня лето, - он смеялся как бы мелко, если бы показать этот смех на осциллографе, это были бы точь в точь пилообразные импульсы.
Он вернулся домой и писал сам себе комментарии.
И повсюду писали сами себе комментарии. Повсюду был шум, но – все больше внутри. Вот возьмите банку. Насыпьте внутрь гороха. Закройте крышкой. Трясите. Слышите? Вот точно так же внутри и у сочинителей, а еще надо учесть – качество, ранг, категория письма. И все только начинается.