Тень Призрака. Глава 3

Глава третья
Зыбучие пески ненависти
Инна вновь укрылась в тихом и пустом зале, среди грубых силовых тренажеров, вспоминая, зачем пришла в этот странный город. Как утомительны были дни заточения в мире безмолвных и слепых людей, ведомых за властью Васильева. Сколько еще таких же, как Инна, жертв амбиций, живых игрушек в руках власть имеющих? Но больше тревожил иной вопрос, сколько еще девушка сможет вытягивать свой спектакль? Когда наступит день проклятого финала затянувшейся на два десятилетия мести? Планшет завибрировал, подавая сигнал входящего вызова. Старое лицо Титова прорисовывалось из пикселей. Он не всегда был злодеем, внушающим страх один только видом. Прежде Егор слыл обаятельным пронырой с ловко повернутым язычком. Не смотря на все старания его отца, основателя «Титов», привить сыну любовь к бизнесу, наследник оставался неисправимым свободолюбцем с десятком примитивных потребностей. Когда Михаил Афанасьевич ловил блудного сына за покером в заплесневевшем столичном подвале, он был готов оторвать нерадивому голову. Под шум и крики, сын, выряжался в соответствующую классическую одежду, и из-под палки шагал на скучную работу.  Он умел улыбаться так искренне, что незнакомцы без причины начинали радоваться с ним вместе. И он любил. Любил так, что даже смерть склонила перед ним колени. Но что осталось в истерзанном и выбитом теле сейчас?
Глубокой ноябрьской ночью девяностого второго года языки неумолимого пламени объяли старую покосившуюся избу близь захудалого хутора. Дерево трещало, испуская смолу по обожженному телу. Удушающий смог заволакивал узкие комнаты, лишая зрения перепуганную спросонья женщину. Она прижала к сердцу младенца, слезно молясь небесам о спасении. Старший брат, по велению злого рока, оказался этой ночью в гостях. Он бил в заколоченные двери и окна, обмотав лицо и руки тряпками, но ничего не удавалось. Ребенок задыхался от рева и дыма, протягивал крохотные ручки к потному лицу отчаявшейся матери. С запахом смолы и бензина мешалась вонь паленых волос и жарившейся кожи. Мужчина выбил горящую доску, пожертвовав обеими руками. Женщина, задыхаясь, пробиралась к окну, когда пламя уже пожирало подол ее хлопковой сорочки.  Она завернула младенца в платок и, укрыв своим телом огонь, вытолкнула ребенка в щель. Тяжелая балка обрушилась с потолка и раздавила череп женщины, уняв боль страдающего сердца. Изба пылала в черноте ночи, заманивая своим мерцанием любопытных сельчан, пробужденных едким запахом гари.
Егор услышал о собственной смерти на рассвете, когда возвращался к семье со станции с подарком на день рождения первенца. «Все в пожаре сгинули!» - рассказывал последние новости почти слепой старик, чудом управлявший повозкой: «Продавщица Людка сгорела заживо, и муж ее – егерь. Светлый был человек. Поговаривают, даже от богатого наследства отказался ради жены и ребенка. Ах, злосчастный огонь! Все пожрал, ни стены не крыши не оставил, все прахом!» Молодой Егор утратил улыбку, догадавшись, что почти слепой извозчик говорит о нем. Он спрыгнул с телеги и бросился к дому по талому снегу. Запах горелой древесины и зажарившейся плоти, усиленный проклятым воображением, ударил в голову. Любопытный люд толкался у заваленного забора, перешептываясь и крестясь, пока участковый с парой добровольцев проминал рифленой подошвой хрупкие угли. У старой бани сложенные на носилках и укрытые брезентом останки дожидались машины из районного центра.  Из-под настила виднелась черная, закопченная конечность, в которой Егор с ужасом признал руку жены. Кожа слезла с обугленных пальцев, крепко сжатых в кулак. Золотое кольцо, что несколько часов назад было в пору милой спутницы жизни, повисло на черной фаланге, точно камень на душе Титова. Он стоял неподвижно, не в силах броситься к телам или заплакать, не в силах дышать или думать. Глаза, утратившие смысл, метались по свету, точно искали лазейку из дурного кошмара. Среди зевак, уже затоптавших забор, притерся неместный мужчина в темной куртке и фуражке, натянутой на глаза. Получив подтверждение смерти домочадцев, он тут же поспешил уйти, прижимая к груди тяжелый ранец. Титов рухнул на колени и взмолился небесам. Тогда он не узнал своего друга.

- Намечается торжество, - сообщил Егор дочери, обходясь без любезностей. - Тебе пора представиться.
Инна сглотнула ком смешанных чувств - отец говорил о встрече с убийцей ее матери и дяди.  Маленькие кулачки сжались и от гнева и страха. Точно затравленный зверь, она отчаянно надеялась избежать неумолимой судьбы. Инна давно примерилась с тяжелым предназначением, ведь с самого детства ее глаза направляли во тьму. Но странный спектакль, финал которого известен одному Титову, был не по силам открытой и чистой душе. Чем ближе она подбиралась к страшному врагу, тем сильнее становился натиск слез, пытающихся вырваться наружу через стекло ледяных глаз. Семен предвидел день, когда тьма окончательно завладеет одиноким сердцем напарницы. Когда Инна, как дикий зверь, загнанный в угол, собственным страхом, возжелает вырваться из паутины страданий, разом покончив с врагом. Звягина всегда была прямой палкой, неспособной обвести кого-то, кроме себя.  И сегодня ее скрытое отчаяние сводило Семена с ума.
Вячеслав Васильев устраивал благотворительный вечер в своем отеле. В огромном зале, украшенном тысячей белых роз, залитом светом хрустальных люстр в золотистых оправах, под живое сопровождение музыкантов, элита нынешнего века вкушала яства и наполняла звенящие кубки игристым вином. Дамы в великолепных платьях кокетничали с господами, благоухали под фонтанами комплиментов. Рассыпались из разных углов похвальные речи хозяину.  Васильев тяжелой походкой провожал гостей к фуршету, исписанному изобилием экзотических блюд, пожимал руки важным особам. Среди десятков черных костюмов мелькал интересный темно-синий пиджак. Молодой человек неохотно приблизился к хозяину вечеринки и склонил темную голову в знак приветствия.
- Все-таки пришел, - прокряхтел Вячеслав, угадав Полянского, и неохотно отметил взглядом хороший вид. - Твой отец места себе не находит, а ты развлекаешься.
- Вы дезинформированы, Вячеслав Анатольевич, - вежливо поправил гость. - Я ежемесячно отправляю посылки в отчий дом.
- Это бесполезно.  В твоей семье одни безумцы: бегут от денег, как от чумы.
- Не деньги ли погубили эту семью?
- Ты ее погубил, - старые тяжелые глаза Васильева легли на милого гостя. Роман не подбирал слов для ответа, напротив, эта затянувшаяся пауза – лучшее, что он мог услышать от господина олигарха.
- Дедуля! – раздался детский голосок за напряженными спинами мужчин. Лишь Лилия была искренне рада встрече, она нырнула между любимыми людьми и ухватила обоих под руки. Вячеслав недовольно фыркнул, наблюдая близость Романа к внучке.
- Ты пришел! – залепетала младшая из семейства Васильевых и прильнула щекой к плечу актера.
- Чего ты к нему так ластишься? – прокряхтел старик, и, признав свою вечную бесполезность в любовных делах, увлекся беседой по соседству.
- Ты мне так руку оторвешь, - объяснил Роман надоедливой особе. Но Васильева лишь сильнее прижалась к теплому и сильному плечу.
- Если бы я могла, я бы тебя всего забрала! – призналась Лилия. - Выпьем шампанского?
- Тебе еще рано.
- Хватит относиться ко мне, как к ребенку! – разозлилась актриса, она выхватила бокалы у неприметного официанта, и принялась толкать в ладонь своего спутника. - Я взрослая даже по иностранным меркам!
- В каком месте? – вздохнул парень и принял напиток, который не намеревался отведать.
- Своя машина, свои акции, у меня даже собственная работа есть!
- Это все тебе от семьи досталось. Завтра деду надоесть попрекать капризам, и он вложит тебя в бизнес.
- Он не такой! - обиженная дамочка дернула Полянского за рукав. - В чем моя вина, что все уже  дано? Я же не ты, чтобы отказаться от происхождения и начинать с нуля. Ты до сих пор не простил?
- Вовсе нет.
- Тогда давай поедем к твоим родителям? Я по ним соскучилась!
- Вот и поезжай. Из-за скандалов совершенно нет времени.
- Точно больше не злишься?! – прищурились хитрые глаза. - Ты был таким мрачным после того…..
- Замолкни! - разозлился Роман. Вспышка гнева угасла молниеносно, и он спокойно прибавил. - Никогда больше не заговаривай об этом и держи рот на замке, если не хочешь совсем меня потерять.
Полянский завершил свой ультиматум и собирался покинуть мероприятие, как вдруг заметил у выхода странную атмосферу. Он едва ли не прошел мимо виновницы гробовой тишина. Юная особа в платье цвета морской волны, проплывала по мраморному полу под взглядами зачарованных мужчин, подобно лебедю из далекой волшебной сказки. Незнакомка грациозно остановилась у цветочного убранства и искала томным взглядом свою жертву.  Копна шелковых волос, сложенных в прекрасную воздушную прическу, играла переливами с хрусталем римских люстр. Среди высоких ионических колонн гостья грезилась богиней Афин, сошедшей на грешную землю. Пряди вьющегося золота, выпущенные по вискам, обрамляли бледно-розовые щечки и щекотали тонкую лебединую шею. Не важно, кто она и откуда пришла, в душе разливалось теплое смиренное желание оказаться рядом с этой дивой и просто стоять в лучах ее мерцания. Гостья отыскала свою цель. Нежная холодная ладонь легла в руку Васильева, тонкие пальчики слегка сжались в знак приветствия. На ледяных устах гостьи прорисовалась вежливая улыбка.
- Приятно видеть такую молодую особу на этом мероприятии, - польщено пробормотал Васильев. Его глаза засверкали, словно он помолодел лет на десять. - Люди вашего возраста редко интересуются благотворительностью.
- Позвольте спросить, что побудило Вас оказывать помощь? – скромно интересовалась гостья.
-  Любой человек, что имеет возможность помочь, должен это сделать, не так ли? – ловко скрывал истину хозяин.
- Смиренно учусь Вашей мудрости. Однако уже много лет подряд вы устаиваете грандиозное мероприятие именно в этот день. Чем Вам так дорого 24 ноября? – дама держала улыбку.
 - Это особая дата для моей семьи, - поправил голос Васильев, желая избежать дальнейших вопросов.
-  Значит, вы спасаете не только сирот, но и себя, - легкая нотка укора скользнула между слов богини.
- О, боже! – возмутилась Лилия, как только разглядела гостью.  Внучка бесцеремонно  втиснулась в разговор старших, позабыв прихватить Романа. - Глаза меня подводят?
- У Вас замечательное зрение, - все так же хранила достоинство леди.
- Дедушка, ты хоть знаешь, кто это? – возмутилась Лилия. Ее громкий голос начинал привлекать внимание. Васильев благосклонно улыбнулся обеспокоенным гостям, предлагая им вернуться к личным беседам, а после вопрошающе взглянул на таинственную незнакомку.
- Меня зовут Инна. Инна Звягина, - представилась гостья.
- Звягина, - погладил редкую бороду старик. - Не припоминаю такую фамилию. Быть может, Вы недавно вошли в наше общество? Собственными стараниями, так сказать?
-  Она – мой дублер, - не упускала шанса высказаться наследница.
- Лилия, - удивился Васильев, и едва смог скрыть довольную улыбку. - Так значит, ты пригласила эту юную леди? Ты завела себе подругу?
- Позвольте, я принесу шампанское, - обратилась Инна. За равнодушием ее стеклянных глаз обезумела буря. Гостья уверенно хранила спокойствие в то время, как изнутри ее разрывали стихии.
- Это прекрасный повод! – поддержал старик. Вся его важность властителя крупной компании за секунду растворилась в образе простодушного дедули.
- Подожди, - попросила Васильева, когда Инна практически коснулась тонких ножек хрусталя. Лилия придумала очередную гадость, чтобы избавиться от дублера, не навлекая на себя беды. - Это ведь благотворительный вечер. Было бы здорово, если бы и ты вложила каплю себя.
- Но как же, Лиля? – лепетал дед, догадываясь о бедственном положении гостьи.
- Не переживайте. Это ведь моя подруга – я и помогу, - вошла в роль актриса. Она поднялась на подиум, где прежде выступал с речью глава семейства, и попросила внимания. - Все мы знаем, что молодые люди, собравшиеся здесь – золотая молодежь. Один близкий человек сказал: «Мы с гордостью передаем чеки из родительских банков, но что мы можем дать от настоящих себя?» Поэтому, я не в силах отказать гостье,  желающей исполнить для Вас песню от чистого сердца.
Следом за волнующей речью заиграла музыка из огромных колонок. Лилия подбежала к скрипачам и закружила их в легком вальсе.
- Отдохните, очередь исполнять для вас! – заявляла в не свойственной милой манере принцесса. Раззадоренный зал с нетерпением ждал вступления. Вячеслав Анатольевич глядел на кровиночку, не в силах скрыть гордости за ее пылкую и чуткую душу. Лилия выдернула таинственную гостью на подиум, вручила микрофон и тут же затерялась в зале. Звягина оказалась одна среди целой толпы возбужденных слушателей с жалким никчемным оружием. Как ее спасет этот шарик на трубочке?
Мотив мелодии был знаком, но Инна никак не могла вспомнить слов – та ли это песня, что Васильева напевала на кухне? Девушка крутила в руках микрофон, погибая от безысходности. Лишь на секунду она подняла горящие глаза на Лилию, убежденную в грандиозном провале.
 Роман догадался об истинных мотивах Васильевой. Инна, попавшая в критическое положение, едва сохраняла спокойствие. Свет ударил прямо в глаза, вынуждая девушку прикрыть лицо рукой и отступить. Земля под ногами Полянского сотряслась. Он видел прежде, как ослепленный фарами нарушитель точно также защищал глаза от света. Как же так? Разбушевавшийся гнев лишил Романа зрения и трезвости ума, не позволив соотнести редкий рыжий цвет волос дублера с огненной прядкой человека, прыгнувшего ему под колеса. Сомнение затеребило душу старым колоколом, побуждая актера выискивать на плечах Инны подтверждение своих подозрений. Но под расписанным шелковой вышивкой жоржетом  издали не увидеть ран. Полянский усмехнулся, застав себя за созданием бредовых теорий. Распрощался с интригой вечера и собрался покинуть зал в очередной раз.
Песня заполнила пространство, околдовала слух. Ясные глаза Романа округлились – он знал этот голос с рождения, словно мама сию минуту напевала колыбельную им с сестренкой. С опаской и тревогой актер обернулся и поспешил убедиться, что этот голос принадлежит его близкому врагу. Звягина стояла солдатом на огромном подиуме, залитом мерцающим светом, и сжимала влажными от волнения руками микрофон. Яркие кричащие глаза скрыли зажмурившиеся веки, а темные уста богини выливали песню в зал. Материнский голос принадлежал ей, и с каждой нотой Полянский пытался отыскать различие или объяснение этому помутнению рассудка, беспощадному очарованию. Века назад он не сдержал бы крика «Ведьма» и отправил Звягину на костер инквизиции. 
Музыка оборвалась, едва песня набрала обороты, возвращая актера в реальность. Музыканты, оставившие свои места, встревожились - идти ли им к инструментам. Непризнанная певица разлепила глаза, понимая, что эта досадная ошибка выльется против нее, и спешила отыскать Лилию.  Слушатели зашумели, и оставались секунды, когда первый недовольный оставит комментарий. Роман сорвался с места, но едва он приблизился к подиуму, как музыка заиграла вновь. Ту же самую мелодию продолжал  рояль цвета махагони под властью слегка огрубевших пальцев Колышева. Семен заставлял старый благородный инструмент производить неповторимые, насыщенные звуки. Прежние ноты звучали иначе, яснее, словно музыка оживала от долгого сна. Напарник смело кивнул Инне, и песня продолжила разливаться отовсюду.
Полянский оставался неподвижным. Терпкий взгляд топазных глаз переходил от Инны к таинственному музыканту. Пусть лицо пианиста было видно лишь отчасти, но бунтарскую вольную игру актер забыть не мог. Словно мираж, старый друг, соперник, и, в конце концов, мерзавец улыбался так искренне, что тошнота поднялась к горлу Полянского. В светлых вежливых глазах Семена царило спокойствие и верность, которые Роман уже не надеялся увидеть вновь.
Зал расщедрился на бурные аплодисменты. Инна вздохнула свободно, словно дама, вырвавшаяся из корсета волнений, и поспешила сойти вниз, чтобы, наконец-то, завершить начатое. Она ухватила бокалы шампанского и передала отравленный напиток зачинщику мероприятия.
- Чудесно! – улыбнулся дедуля. Его простоватый образ теперь не вязался с представлениями Инны.  Где же огромный пожиратель жизней, давящий людей во имя своего богатства? – Лиля, наконец-то, выросла для благородных дел. Видать, засмущалась, если убежала. Ей всегда легче вякнуть, чем открыть свое сердце.
- Вы не представляете, как я благодарна ей за эту возможность. -  Вячеслав не догадывался, какую глубокую истину, завуалировала Инна в обращении. -  Теперь есть, что отметить!
- Конечно- конечно, - улыбнулся Васильев и прислонился сморщенными губами к ободку бокала. Еще секунда и первый глоток смочит его толстое горло. Другая секунда, и дряхлое тело парализует яд. Грохот собственного сердца оглушал Инну, стекло зеленых глаз трещало под давлением страха и ожиданием неизбежного, воздух стал недоступен.
- Титова! – раздался громкий голос Семена за спиной. Старичок едва ли не выбил себе зубы бокалом. Всего за секунду добродушное лицо дедули покрылось багровыми пятнами и нахмурилось. Любитель пошуметь подошел непосредственно близко к компании Васильева.
- Молодой человек! Вы! Вы – пианист, - припомнил Семена хозяин.
- Ох, простите мое невежество. Я звал свою подругу. Инну, - спешил объяснить хакер, пока старичок пытался прийти в себя. Шампанское в его бокале начинало волноваться подобно морю перед штормом.
- Но ведь Вы - Звягина? – окончательно запутался дедушка. Инна сжимала маленькие кулачки, впиваясь ногтями в собственную кожу, не в силах понять, огорчена ли она или счастлива провалом своего жуткого плана. Стекло глаз трещало сильней, грозя выпустить волну слез наружу.
- Это девичья фамилия ее покойной матери, - пояснил пианист, - По отцу она – Титова Инна Егоровна.
Бокал вырвался из трясущихся пальцев Васильева, и разлетелся на осколки по холодному мрамору. Старик схватился за сердце, не сводя округлившихся глаз с богини. «Он узнал», - трепетало сердце девушки, точно раненная  дикая птица, рвущаяся к небесам сломанными крыльями. Ради этого мига Инна была лишена счастливой жизни. Каждое утро, когда распахивались изумрудные глаза, она представляла, как же выглядит тот злодей, как он живет, о чем думает? Что отразится на постаревшем обвисшем лице, когда девушка вернется за расплатой? Этот страшный миг настал.
- Дедушка, – подлетела, словно цыпленок, Лиля, и подхватила захворавшего родителя под локоть. - Тебе плохо?
- Нет-нет, - едва ли владел своими губами немощный президент «Титов».
- Простите, если чем-то смутили Вас, - обратился Семен.
- Твой отец, - обращался  Васильев к Инне, игнорируя остальной мир. - Ты ведь….
- Просто однофамилец с вашей компанией, - улыбнулась Инна. Чего ей стоило поднять вверх намертво застывшие уголки губ! - Иначе, я бы знала.
- Верно- верно, - кряхтел сам себе Васильев. - Я бы знал. Он не может…! Он не может...!
 Пока свита уводила ополоумевшего старика из зала,  Инна  путалась в собственных мыслях, словно в туманном лесу.  Отравленный напиток растекся по мраморному полу к острым туфлям Звягиной. Девушка отпрыгнула от зелья, словно оно могло поглотить все на своем пути. Инна бросилась прочь из торжественно зала, смахивая горячие слезы с пылающих щек. Она, мертвенно бледная, выбежала из отеля  в неудобном длинном платье, невзирая на холод воздуха. Боль отчаяния градом лилась по лицу несостоявшегося убийцы. Тонкие пальцы дрожали почти так же, как у того немощного старика, разбившего кубок отравы.  Она рада, она дико счастлива, что проклятый хрусталь не отобрал жизни! Семен спас не противного душегуба, но заплутавшую во тьме отчаяния Инну. 
- Чудище! Это, действительно, ты?! – признал Полянский своего врага, и потянулся к дверце поданного автомобиля. Инна отвернулась от тирана, желая избежать нападок, с которыми не справится сейчас.
- Чудище! – не принимал подобного поворота молодой актер. - Стой! Стой, кому говорю! Слышишь? Есть вопрос! Это ведь ты проникла в дом Лилии?
Но Инна продолжала идти, застревая тонкими шпильками в стыках каменной кладки. Полянский в три шага догнал подозреваемую, и опустил руку на предполагаемую рану.
- Отвечай!
Инну пронзила боль потревоженной травмы, желание закопать на месте несносного актера сводило с ума, но  девушка осталась непоколебима.  Полянский развернул свою жертву, желая раздобыть откровенное признание, и наткнулся на немые слезы. Рука сорвалась с раненого плеча, губы актера беспомощно ловили воздух, пытаясь подобрать слова.  До сей минуты Полянский свято верил, что Лесное Чудище не способно плакать от природы. Но теперь бледные щеки топили горькие виноградины слез, которые Инна даже не пыталась скрыть. Она требовательно глядела на своего преследователя, вынуждая его отвести стыдливые глаза. Пусть плакала Инна вовсе не из-за боли в ране, которой могло и не быть, и никак не по вине Полянского, однако необъяснимое чувство стыда захлестнуло актера.
- Ты пешком в свою Хацапетовку собралась? – Рома поправил голос, набрался уверенности и решил исправить ситуацию. - Только не реви! Ты и так на человека не похожа, а со слезами…. Мурашки по коже! Садись.
 - Видишь, дождя нет, - напомнила Звягина и продолжила путь. Сегодня она не принцесса, потому карета не требуется.
- Ну! Ты! Серьезно! – плюнул актер и вновь попытался схватить дикарку. - Садись, говорю!
- Не сяду! – на этот раз Инна увильнула.
- Я сказал: «Садись»! – разозлился парень и кинулся на непослушную девчонку. Звягина сорвалась с места и бросилась прочь по загазованным улицам на высоких каблуках,  и Полянский пустился вдогонку, разбрасываясь гневными угрозами. Зареванная дама перепрыгивала бордюры, меняя свое направление без причин, пока не добралась до огороженной строительной площадки. Как же хотелось убежать на край света, скрыться от всего живого, но даже сейчас крики преследователя не стихали. Инна перебралась через ограду и принялась скрываться в лабиринтах недостроенной парковки, пока не выбилась из сил. Полянский настиг свою жертву, убежденный в своем превосходстве, и жаждал ответов.  Они стояли среди бетона и железа остановленной стройки под темнеющим, опоясанным громоздкими тучами небом. 
- Зачем ты преследуешь меня?– выдохлась Инна. - У тебя опять куча необоснованных обвинений?!
- Что ты делала  19 ноября в 22.20? Это ведь ты облапошила охрану Васильевых?
- В тебе умер детектив. Я была дома. Смотрела «Дом-2» и переписывалась с моей много страдающей располневшей подругой!
- Тогда зачем убегала? Есть, что скрывать? Покажи плечо!
- Перестань искать повод засунуть меня в свои бредовые фантазии. Я – каскадер, а не супергерой, чтобы бегать ночами по городу в латексе! – Инна едва сдержала истерику.  Ее ноги подкосились, потемнело в глазах, обмякшее тело рухнуло на разбитый асфальт.

Инна плелась по базарной площади следом за Сяо Мэй. Пусть она знала, на каком месте лежит какой брелок у усатого продавца побрякушек, или сколько конфет продала буфетчица – рынок не надоедал юной красавице. Она с великим удовольствием облизывала глазами зеркала, расчески и прочие девичьи штучки, которых была лишена. В тот день пятнадцатилетняя Инна позволила себе украсть заколку для волос, за что получила нагоняй от всех продавцов и была публично наказана Сяо Мэй. Но вместо того, чтобы доложить отцу, мастер  вручила другую заколку пристыженной девице, и добавила: «Я сержусь не потому, что ты украла, а потому что попалась». Инна нацепила украшение на непослушные рыжие прутья, и под красками догорающего заката прокралась к огромному забору из природного камня. Она отодвинула увядающий куст, которым прикрывала потайной лаз (он был седьмым, что девушке пришлось откопать) и почти вырвалась на свободу, когда побег обнаружила Сяо Мэй. Строгая женщина достала сопротивляющегося ребенка из-под земли и поставила на ноги.
- Наставница, - запричитала Инна, кидаясь в колени. - Прошу, отпусти! Сделай вид, что ничего не видела!
- Довольно, Инна, - вздохнула Сяо Мэй и схватила девчонку за тонкое запястье. - Ты вновь пытаешься улизнуть в деревню?
- Наставница! – вырывалась заложница. - Что плохого в том, что я отложу оружие на пару часов и увижусь с другом?
- Если твой отец узнает, он нам всем оторвет головы.
- Брось! Он настолько увлечен подготовкой к очередному заказу, что едва заметит мое коротенькое отсутствие.    Подумает, что я опять заперлась с книжками в амбаре. Пусти, а?!
- Что здесь происходит? – вышел на порог своего кабинета Егор. Не дожидаясь ответа от испуганных женщин, он подошел вплотную и стянул блестящую заколку с рыжих волос. - Что это за дрянь?
- Отец, - дрожали губы провинившейся.
- Отвечай, когда задают вопрос!
- Егор Иванович, прошу, - вмешалась Сяо Мэй. - Эту заколку я принесла. Она все-таки девочка.
- Тогда, может, сбегать из дома тоже ты ее научила? Забыла сколько стоит твоя жизнь?
- Она тут не причем! – клялась девчонка. - Она не знала о моем друге!
- Что за вздор? У тебя не может быть друзей!
- Он есть! – защищала свое богатство несчастное дите.
- Закрой рот, иначе заставлю есть мыло! Никаких друзей! - Егор стукнул кулаком по каменной стене, вызывая гул вибраций. Инна смахнула свежие слезы с глаз и бросилась к хозяйственным постройкам.  За углом конюшни девушка таила еще один лаз. Со всех ног она бежала к окраине деревни через густой лес. Но в этот раз древесные духи не кланялись своей гостье, а, напротив, тянули когтистые  длинные ветви, пытаясь ухватить Звягину. Рыжие волосы цеплялись за уродливые ловушки деревьев, ступни разрезали обнаженные кривые корни, но Инна продолжала сопротивляться стихии. Девчушка прибежала к заброшенным гаражам, но верного друга сердца нигде не было.  Луна уже открыла свой круглый лик на бескрайнем решите небес. Немой мир спешно погружался в тайну. За четвертым гаражом послышался хруст ветки. Инна попятилась к лесу по покрытой дымкой траве.  Два ярких глаза впивались в ночную темь, но вместо знакомого лица, Инна увидела незваного молодого парня. Следом за ним, из темноты выходили другие, давясь мерзкими ухмылками. Звягина бросилась к лесу, но бандиты кинулись в след, подобно кровожадным охотникам, ловящим дичь. Девчонку волокли к гаражам, гневя небеса мерзким хохотом.
- Мы говорили тебе, больше не появляться в нашей деревне! – напомнил тот парень, что пару лет назад клал в ее руку камень, и обжег девичью щеку ударом. Инна изогнулась подобно змее, сверкнула горящими в лунном свете глазами, и оттолкнула мерзавца. Ее сил хватало, чтобы разогнать этот скот, но страх заставлял ее звать Мео на помощь. Бандиты расхохотались, исключая того, что стоял на посту в маске, и кинулись скопом на девчонку. Инна пробивала себе путь к свободе детскими разработанными кулаками.  Главарю Звягина выбила нос, его соратника сбила с ног, и, увильнув от третьего, практически добралась до выхода, когда караульный несмело перегородил ей дорогу. Парень оттолкнул бунтарку, и не заметил, как маска слетела с его выпирающих скул. Новичком в банде был тот самый друг, первая любовь, к которому спешила Инна этим вечером. Мео стоял неподвижно, пока его новые дружки вершили злодеяние. Зачем он это сделал?
Главарь замахнулся ржавым обломком трубы и ударил растерянную девушку по голове. Шквал ударов, пробирающий до треска костей, посыпался по всему  телу. Три бандита окружили жертву, чтобы воздать ей по застругам своими ботинками. Среди мелькающих ног и облака пыли, Инна выглядывала единственного друга, что покорно продолжал нести караул. Мео спрятал глаза, в которых едва ли отразилось чувство стыда или сожаления.
- Не отвлекайся, - командовал главарь новенькому, когда тело Инны перестало сопротивляться. - Если хочешь, чтобы мы тебя приняли – докажи свою преданность.
Измученный, истекающий кровью организм кинули на пыльные деревянные ящики, отдающие сильным запахом гнили и мха. Главарь потянул девчонку за ворот, заставляя пуговицы ее блузки разлететься по пыльной земле. Избитая молодая грудь вздымалась в страхе и бессилие.  В полупрозрачных глазах поселилось отчаяние. Голова разрывалась на части от звука расстегивающейся ширинки этого злодея.
Раздался выстрел, и капли крови окропили бледное лицо девчонки. Тяжелое тело глухо упало рядом с Инной. Застывшие глаза главаря мертво смотрели в дрожащее от страха и ненависти лицо Звягиной.  Густая темная жидкость выходила из продырявленного черепа маньяка, спускаясь к левому оку. Капля крови, точно слеза, отмеряла путь по мертвому бездушному лицу. Прогремели следующие выстрелы, и упали замертво еще двое. Курок щелкнул снова, но крик Сяо Мей оглушил всех. Завязалась возня, которую Инна никак не могла разобрать. Наконец-то топот спасителей утих.
  – Поднимайся, - командовал Егор, опуская горячее дуло пистолета.
 - Не могу, - с трудом выдавила слова Инна. Грудная клетка разрывалась при каждом маленьком вдохе, не позволяя Инне добавить что-то еще.
- Тогда, оставайся здесь и умри, - объяснил ситуацию Титов и командовал своим людям замести следы.
Раны на теле Звягиной затягивались много быстрее, чем загноившиеся травмы души. Двенадцатого августа, так уж распорядилась судьба, на рассвете, не дожидаясь приветствия петухов, в скромную обитель Инны вошел Егор и вложил в холодную ладонь ребенка старый обугленный клинок.
- Тебе пора выбрать свою судьбу, - объяснил дочери Титов. Инну вели по мокрой холодной траве к стрельбищу, где она провела половину своей жизни. У столбов с мишенями были связаны  два измученных человека. В исхудавшей женщине Инна узнала наставницу. Губы Сяо Мей разошлись в трещинах от неумолимой жажды, а под узкими заплывшими глазами пролегли темные круги.  Истощенные пряди запутанных волос прилипали к испарине на впалых щеках женщины. У второго столба, едва живой, был привязан Мео. Пустые глаза пленника устремились в землю, окутанную утренним туманом – мертвый внутри, он жаждал жалкой жизни телом.
- В одной руке у тебя казнь, в другой пощада, - объяснил Егор. - Значит, ты можешь спасти только одного из них. Предателя, из-за которого едва не умерла, или его мать, готовую отдать за него жизнь?
Звягина не сдвинулась с места, отказываясь слушать наставления родителя. Через завесу замерзших слез, затопивших глаза, Инна глядела на разгорающийся горизонт над головами пленных. Мастер разрывала горло криками, умоляя спасти ее дитя. Она просила прощение у брошенного сына, скинув маску железной женщины. «Вот так выглядят матери?» - отметила про себя Инна. Она не хотела подчиняться приказу, и тогда отец пригрозил смертью обоих пленных.
Холодная рука дрогнула, вытягивая обожженное лезвие в сторону Мео. Сию же секунду Титов окончил историю маньяка нажатием курка. Верное орудие смерти дрогнуло, выпустив металл из своего жерла, и мертвое тело повисло на крепких веревках.
- Я выжила в том пожаре, и должна ответить за умерших, - объяснила свой выбор Инна.
Маленькая убийца выпустила обожженный клинок из тонких пальцев, и смертоносное оружие упало на дремлющую почву, залитую кровью мертвеца. Холодные капли развязавшегося дождя скрывали следы преступления, уволакивая алую жидкость в недра земли. Струи небесной воды, смывали слезы с глаз выжившей матери. Холод этих капель, разбивающихся барабанной дробью о тело, Звягина не сможет забыть никогда.  И с ладоней ей не смыть крови первого друга.

Ровно, как и восемь лет назад, дождь хлещет прохладой по бледной коже Инны, лишившейся сил в богом забытом месте.
Девушка едва пришла в сознание и кинулась к часам, припоминая о вечерних съемках. Спешно поднималась на непослушные ноги, позабыв обо всем. Но Полянский усадил ее обратно под навес из ломаной железобетонной плиты.
- Нужно идти, - объяснила Инна, глядя на пробивающееся из-за туч солнце. - Иначе опоздаем.
- Ты всегда гуляешь под дождем? – осудительно покачал головой актер. - Он скоро закончится, потерпи. Мы  бог знает, где, еще и без автомобиля. Так тяжело было заткнуться и сесть в машину?!
- Так тяжело было заткнуться и сесть в машину самому, чтобы не срываться сейчас на мне?
- Разве не ты виновата, что мы опять под дождем?
- Опять я?!
- Сам поражаюсь! – вынужденные соседи по укрытию демонстративно отвернулись друг от друга.
- Можно вызвать такси!
- Куда? «Пожалуйста, машину на какую-то закрытую стройку»? – дразнился актер. - Тогда еще и в Полицию позвони,  оформят «Проникновение».
- Ты не знаешь, где мы? Ты же местный.
- По-твоему, каждый местный все закоулки знает? Это тебя вечно заносит в неизвестном направлении. Не пробовала бежать известным маршрутом? Ты настолько упертая, что даже волосы это выдают, - закончил Полянский и отвернулся от раздражающей собеседницы.
Инна обиженно коснулась ржавых прядок, свернувшихся в упругие пружины из-за влажности. За углом послышались чьи-то резкие шаги, разбивающие лужи. Вскоре из-за поворота выглянул темный зонт, скрывающий лицо своего хозяина. Молодой человек тревожно оглядывал строительную площадку. Инна прищурилась, отгадывая верного напарника  в продрогшем сыщике.
Роман вскочил с места, точно увидел призрака. Ему не нужно было, как Звягиной, протирать глаза, чтобы признать эту аристократичную натуру, которая даже зонт держит особенным способом. Полянский задрожал, не в силах поверить, что мираж, заявившийся на забытую стройку, и есть Семен Колышев. Зонт остановился, приметив издали парочку, и решительно направился к ним. Волнистые светлые волосы коротко подстрижены по бокам, обработанные ногти, выглаженная безупречная рубашка – тот самый пианист.  Он направлялся непосредственно к Роме. Но зачем и почему вдруг спустя семь лет? Тревога атаковала тело, заставляя разум панически искать ответ. Но старый друг прошел мимо, не удостоив Полянского даже взгляда. Молчаливый хакер присел у ног Инны и передал ей зонт. Семен не имел представления, какой калейдоскоп чувств крутится внутри напарницы после неудавшегося убийства. Он не искал прощенья за вмешательство, напротив, заверял глазами в верности выбора.
- Тебе нужно принять лекарство, - напомнил хакер, закончив с невербальными любезностями, и помог Звягиной подняться на высокие каблуки. Семен умышлено не замечал старого друга, и молился всему на свете, чтобы Роман поступил аналогично. Ведь эта внезапная встреча могла стать роковой.  Потерянный актер продолжал витать в облаках собственного сознания, не спешил ворваться обратно в жестокую реальность, предчувствуя очередную насмешку судьбы. Хранил молчание. Смотрел, как старый друг вот-вот уйдет прочь, словно незнакомец. Что заставило Семена появиться перед Ромой десять лет спустя, если он ничего не собирался говорить? Вновь все подозрения ядовитой стрелой указали на Звягину. Если бы Романа попросили представить целый мир в виде мишени, то «десяткой» непременно стала бы Инна.  Роман разрушил невидимые оковы и успел схватить девушку за предплечье. Семен остановился, догадавшись о препятствии, но не перевел взгляда на старого друга.
- Что? – хлопала ресницами Инна.
- Я говорил, не ходить под дождем, - Рома отчеканил каждое слово, не сводя тяжелого взгляда с изворотливого друга. Инна, использованная, как прикрытие, попыталась освободиться от цепкой руки, но хватка бескомпромиссно окрепла. Какая-то щемящая тоска невидимым змеем выползла из пальцев  звездного мальчика и проскользнула в сердце Инны, она не стала прибегать к силе и изумленно вгляделась в застывшее болезненное лицо захватчика.
-  Пусти ее, - наконец-то, выдавил из своих уст Семен, поправил голос и заставил себя поднять голову вверх, превозмогая  дикое желание провалиться сквозь землю.
- А если нет? – безумный оскал скрыл обиду, сжавшую глотку актера. Теперь он прятал глаза, не желая биться о скалы чужого равнодушия. - Сделаешь милость и опять исчезнешь без объяснений?
Семен молчал.
- Как я могу просто так вас отпустить? - вздохнул актер и переборол собственное сердце. Он проморгал, чтобы избавиться от последних остатков истинных чувств, и поспешил заменить их игрой.
-  Тогда, - припомнил старый устав Колышев. - Ты хочешь драки?
- А ты готов? – ухмыльнулся Полянский. - Помниться, ты избегал всего, что может запачкать  руки.
- Ты путаешь руки с честью, - поправил Семен.
- Так, вы давно знакомы? – пришла в чувства Инна, но никто не спешил ей ответить.
- Хорошо, - ответил пианист на испепеляющий взгляд старого друга. - Похоже, нам судьбою велено сразиться.
Полянский колыхнулся точно  одинокий тюльпан под порывом свистящего степного ветра, и не удержал высвобождающейся руки. Старый друг уводил замешкавшуюся Инну вдаль, где их скроет пелена дождя. Роман рухнул на корточки и закрыл руками оцепеневшие глаза. Раз за разом он прокручивал в голове несчастные пять минут, которые, казалось, привиделись, анализировал и отыскивал связь.
Явиться спустя годы, чтобы увести Чудище, не слишком ли смешно? Роман раздался деспотичным хохотом и вышел под ливень, позволив холодным каплям смыть с него всю мерзость последней встречи.