Рабочие шутки. 8

                Ужасы.

   -Серёга! Останови у кустиков!
   -Нам езды десять минут. Ты что, на объектах свои дела оприходовать не в состоянии?
   -А как там, в парках? Люди туда-сюда шастают. Летом хоть кусты листвой прикрывали, а сейчас, в осень, видуха, как в пустыне – от горизонта до горизонта. Остаётся одно – где приспичит, там и встанешь. Спрятать только совесть можно, как у кошки с собакой.
   -А здесь что? Можно, по твоему? Да иди уже! Не то сиденья мне замочишь все!
   -Всё удачно вышло, без приключений, без помех? – Вовчик добежал до машины, застёгивая ширинку на ходу. – Помочь никто не пытался?
   -Йети прошёл, - Вовка вальяжно растянулся на сиденье, удовлетворённый содеянным. – Зеньки вылупил, выпучился! Будто у них по-другому всё это! Что тут интересного? Всё, как у всех!
   -А ты, Вовчик, что – точно не знаешь, что на кладбищах под оградки и кусты не ходят? Отсохнет! Проверь, проверь, пока баб нет! Да расстёгивай уже! Нас что ли стесняешься?
    -Я вам там сейчас расстегну! – Серёга крутанул рулём, заставив нас завалиться друг на дружку. – Устроили мне тут стриптиз-клуб!

   -Говорила мне бабка: «Не ходи по кладбищам после четырёх»! – Серёга быстро остывает от удачной шутки. – А закрутился в тот день, расслабился, если честно. А оградку красить надо, как ни крути – назавтра «родительское». Пошёл, чего уж там…
   Покрасил, успел… Сижу на скамеечке, отдыхаю. Мыслишки даже не рысцой – плетутся нехотя. Смеркалось…
   Мужик прошёл по центральной аллее. «Дай закурить»! – громко, будто не на кладбище вовсе. Никакого уважения к мёртвым! «Мы не курим»! – я ему. Мужик с пониманием – усмехнулся и дальше почапал. Не впервой, видать, по кладбищам – всё ему нипочём.
   Уж за кустами скрылся. Не видел я что там, у них.
   -Мужик! Дай закурить! – голос незнакомый.
   -Нет у меня! Да вы же не курите! – это уже мужичка, чуть дрогнул.
   -Не курим! Да ведь взавтра посетители потянуться, а мы пустые. Чем встречать?
   -Да идите вы все!!! – цок, цок копытами-подковками по асфальтовой дорожке! По-бе-жал! Почапал…

   Уже на объект подъехали, а из машины всё никто не вылазит – каждый своё норовит рассказать. Кто про солдата, что в ночь крышку гроба заколачивал, на похороны опоздавший, да полу шинели себе прибил. Так и остался там сидеть, в раскопанной им самим могиле. Умер от сердешного разрыва: держит, мол, кто его. Не отпущаеть.
   Бомжи повадились в свежевыротых могилках ночевать. На них гробы опускают, закапывают, а они всё рюмками тянуться, с могилок-то: налейте им за упокой раба усопшего. Ужасы одни! Страхи сплошные!
   Я всё своё хотел вклинить. Да разве их перебьёшь, алтайцев настырных?! Да не совсем в тему моё, не по месту. Юмору не поймут: слишком тонок, не заметен. Так и осталось со мной моё воспоминание, давно пережитое.

                ***

   Тогда я на завод да с завода пешком ходил. Задерживались часто. Нужны мы были в те времена, и страна благодарила нас достойно за наш самоотверженный труд. Без пафоса! Точняком так и было!
   Так вот, в сумерки (Да и в ночь самую тёмную – наплевать как!) я специально сворачивал свой путь через старое русское кладбище, что на Чек-Шуре. Себя проверял, от ужастиков отваживал, настраивался. Дело-то молодое – глупое! Вылезешь, бывало, через дырку в заборе…, а то и подождёшь, пока прохожие не появятся на неосвящённом тротуаре. А что я – виноват? Я тут хожу просто, а ваши страхи – ваши глупости!

   С Гульнарой мы с техникума знакомы. А тут в одном цехе работаем. Дружили… Бывает дружба между мужчиной и женщиной! Я знаю! Гуля мне верила и не боялась оставаться со мной одной. В себя я тоже верил, но не очень…
    В общем, в вечер как-то, свободный, многообещающий со своей теплотой, пошли мы с подружкой на пробное свидание. От скуки пошли, попробовать – как это. «Только без лишних телодвижений»! – по договорённости. Опыту поднабраться, чтоб мужчина женщину лучше узнал, а женщина – мужчину.
    Погода благоволила нашим пробам и что-то затевала сюрпризом, сгущая тучи – редкое явление в Средней Азии. Майская гроза – она везде гроза, хороших людей стороной не обойдёт. Свежий воздух из туч сыпал романтикой немеряно, она переливалась через все людские края и окутывала нас, предвещая беспокойное будущее.

   Мы шли с Гульнарой в дружеской обнимке, вдоль кладбища. Из моей дыры в заборе вылез мужичонка, прям перед нами…! Прямо, как я только позавчерашним вечером!
   Высокий мужик, выше меня на голову. Посмотрел в нас «ни о чём», отвернулся с безразличием и побежал по безлюдной ночной дороге, раскачивая свет придорожных фонарей. Вот кому понадобилось в такую ночь бегать по дорогам? Куда спешить? Мистика сплошная!
    Гульнара…, нет, она не дрожала. Вжалась в меня вся, под мышку залезла и хотела спрятаться во мне вся целиком.
    -И что вы их все так боитесь? Они же безвредные, - пытался я успокоить свою девушку. – Даже я не опасен. Вот хочешь, я для тебя молнию запущу?
    Молния шарахнула, дай боже! Вот честное слово! Гром ударил, заставив вздрогнуть даже меня, не говоря о Гульнаре.

   В тот вечер я узнал о Гульнаре всё. Мы сидели в темени пустынной автобусной остановки, и я изучал прикосновениями поверхности очаровательной девушки. Сладкие нескончаемые поцелуи…

   Продолжения не было. Я особо не настаивал на возобновлении встреч, Гульнара не страдала. По крайней мере, мне она о своих чувствах не докладывала. Без изменений всё осталось, здоровались. Гульнара уехала позже в Комсомольск-на-Амуре, на вертолётный завод, к родственникам.
   Говорят, сегодня кладбище на Чек-Шуре сравняли и сделали из него парк. Не знаю… На родину я больше не попаду, думаю. Возможностей для этого – пшик, да и путь туда закрыт нескончаемыми запретами.