Мост для двоих

 1.
 Дверь тихо приоткрылась. Директор не поднимая головы махнул рукой невидимому посетителю:

-Заходите, Элла Георгиевна, заходите!

В кабинет вошла  элегантная, высокая женщина.

-Элла Георгиевна, я без долгих отступлений... хочу предложить Вам возглавить дополнительный офис нашей фирмы  в Санкт-Петербурге.

  Элла молчала. Новость ошарашила ее. Она хоть и профессионал, но просто обычный сотрудник, качественно выполняющий свою работу. Ни о каком повышении она и не мечтала. Директор внимательно смотрел на нее. Он всегда был лаконичен и в этот раз не собирался много говорить.

-Я могу подумать, Владимир Иванович?
-Конечно, Элла, у вас три дня. Вот, Ирочка распечатала для вас экземпляр бизнес-плана на этот год, будете примерно представлять, что я жду от этого назначения.

  Вечером, сидя на любимом кресле, завернувшись в плед с чашкой черного чая с медом, она внимательно изучила документы и вздохнув, отложила их в сторону. Она и тогда в кабинете знала, что согласится. Не было страха и сомнений в своих силах, не было страха перед переездом.

  В этой жизни она совершенно одинока. Если можно конечно возводить одиночество в степень  совершенства. Родители ее умерли когда она была молода. Отец скоропостижно от инфаркта, мама через два года от тоски.

  Замужем Элла все же побывала, но  муж жестоко  отправил ее на аборт мотивируя тем, что сначала фундамент, материальная основа так сказать и только потом дети, и она услышала приговор, окончательный, который  обжалованию не подлежит: "Детей больше не будет. Никогда."

  И через пять лет именно по этой причине он ее бросил. Ушел даже не хлопнув дверью. Буднично ушел, тихо и не заметно. Она так же тихо встала и взяв в баре бутылку водки обстоятельно, закусывая только лимоном, выпила всю.

  С тех пор мужчины в ее жизнь пускались ненадолго и осторожно. Во избежание боли.
С подругами тоже вышла напряженка. Давние приятельницы все замужем и одинокая, видная женщина-угроза семейному благополучию. Впрочем, Элла и сама не настаивала. Там, где все парами быть одной очень тяжело. И вот, ей тридцать восемь лет и она одна, у нее даже кошки нет .

-Дааа, да кому еще и ехать в Петербург, как не мне- она усмехнулась и плотнее завернулась в плед.
-Конечно я поеду, Владимир Иванович, и мне не надо думать целых три дня. Завтра я вам обязательно сообщу о своем решении.
Петербург она любила. Больше, чем Москву и  это несмотря на то, что всю жизнь в ней жила и продолжала бы жить, если бы не этот переезд.
               
 2.
 Северную Венецию, в отличии от всех москвичей, никогда не позволяла себе называть Питером. Только Петербург и никак иначе. Из глубокого уважения и восхищения не  позволяла фамильярности. Она  часами бродила  по улицам, освободив голову практически от всех мыслей и увлекаясь созерцанием-отдыхала.
 
  Больше всего восхищали ее мосты. Все, без исключения. Она их обожала и всякий раз обнаружив на своем пути мост, радовалась как дитя. Мост для нее, как дорога в разное время и разные жизни, разные ощущения.

  Квартиру ей сняли в целях экономии не в самом центре, но и не настолько далеко, чтобы она могла устать слишком добираясь на работу. Элла хорошо водила автомобиль и проблем с перемещением у нее не возникло. Но она очень любила оставлять машину на стоянке возле станции метро и полтора километра до офиса  шла пешком. Специально, чтобы перейти через мост.   

  И чем больше  ходила на работу через этот мост, тем больше любила его.
Она заметила, что белоснежные львы вечером отражаются в воде и радовалась приближению осени. Львы внушали ей какую - то основательность, она испытывала к ним ощущенение доверия. Величественные, завитые  кольцами гривы и аккуратно уложенные через спину хвосты.

  Глубоким вечером фонари освещали часть моста и львов и создавалась какая- то таинственная игра бликов и теней: свет-скульптура-вода.
В такие вечера она останавливалась на середине моста и опустив руку на трос смотрела на воду.

  Элла любила ходить пешком эти полтора километра. Она ходила медленно, ей это всегда удавалось, она не любила опаздывать и выезжала на работу с запасом времени. Вот уже  месяц как она живет в Петербурге. А кажется, как-будто и не было Москвы. Работа приносила радость, все ладилось и спорилось, открыв в себе талант руководителя  она  преуспела в делах фирмы и немножко гордилась собой.И все же... все же больше всего она любила пешие прогулки на работу и с работы...через мост.
               
 3.
 Сергей Александрович  вот уже месяц встречает эту женщину когда идет на работу. Помнит самый первый день когда увидел ее.

  Раньше он ее не встречал, ни разу за пять лет, за те пять лет что ходит через мост на работу. Он точно в этом уверен, поскольку не заметить раньше не мог. Сначала он, ступив на мост, обратил внимание на женскую фигуру на противоположном конце моста, она бросалась в глаза слишком медленной походкой, никто через мост не ходит так медленно. Здесь вообще ТАК никто не ходит.

  Взявшись за перила он даже остановился, хотел увеличить время и рассмотреть ее.Она сразу показалась ему высокой и он не ошибся когда она приблизилась. Лет 35 примерно оценил он ее возраст и тут же цинично себя поправил:

-Да ладно Серега, намалевалась, вот  она и выглядит молодой!-он рассмеялся про себя вспомнив эту фразу из известной комедии советских времен «Не может быть!».

 Но не рассматривать даму он не смог: широкие скулы, где-то отдаленно татарские или монгольские крови, черные глаза,смоляные волосы стянутые в тугой хвост. Но... слишком высока, ладно скроена и это не могла скрыть никакая летящая одежда. Какая-то неуловимая строгость, холодность, отчужденность.Ему стало немного не по себе и он повел плечами, как-будто поежился.

-Эххх, холодные какие глаза...отстраненные.

Этот взгляд весь день не выходил у него из головы. Не то что бы он  чересчур избалован женским вниманием, просто он точно знает что чертовски привлекателен и хорош собой и удивился не поймав на себе заинтересованность.

Он и в самом  деле  хорош собой. Но это  не журнально-приторная красота, а та, мужская, которая проскальзывает в уверенном взгляде, походке, в общем облике.
Он  широк фигурой, с тяжелым, уверенным шагом и сединой на висках. Ему сорок пять. Все в жизни сложилось, удалось, все, кроме любви.
               
 4.
 Осознав, что она пунктуальна он четко знал, в какое время утром  каждого  дня  он может ее увидеть. И стал приходить немного раньше, томился в ожидании, смаковал каждую минуту. Ждал.

  Вот только вечером он так и не смог поймать ее время. Размышляя об этом Сергей понял, что она задерживается произвольно на работе, вот поэтому и не может он ее  застать идущей через мост. Он занимал уже СВОЕ  место, в подножии моста, у льва, где начинался тротуар вдоль дороги, отгороженный от берега гранитными, тяжеловесными перилами. Устроившись под оком льва он мог просматривать весь мост и наблюдать за ней все то время пока она его пересекала.

  Но однажды она остановилась посередине, как раз со стороны его убежища, стала смотреть в даль и он увидел не отрешенность во взгляде, а задумчивую грусть и даже одиночество. В груди шевельнулось что-то, вместо восхищения появилась острая жалость, Сергей чертыхнулся и закашляв, бросил сигарету.

  Теперь он точно понимал, что хочет знать когда она уходит с работы. В течении двух недель навалилось много дел, Сергей жутко уставал разгребая офисные завалы и решая первоочередные проблемы и вечером не находил в себе сил дождаться незнакомку. Но утренние встречи остались неизменными. Правда всякий раз стоять и наблюдать ему не хотелось и он ступал на мост и решительно шел ей навстречу, пытаясь поймать взгляд и понять как можно с ней заговорить.

  Вечерами он наливал в кофе коньяк и мечтал стоя у окна. Мечты его совсем не были целомудренны. Если в первые дни он гадал каким может быть ее имя, то сейчас он мечтал о том, как могут выглядеть ее черные, жесткие, блестящие волосы рассыпанные по подушке, какими   могут быть ее глаза в момент  страсти.

  Он желал ее, как не желал никого последние пять лет прошедшие после скандального развода. Желал совершенно не зная, но был искренне уверен, что не обманывается. Потому что такие глаза не могут быть у плохого человека.

  В тот день Сергей закончил дела по-раньше и вышел на улицу воодушевленным.
Осенний день на редкость удался, радовал и предвещал только хорошее.
Он твердо решил дождаться ее. И дождался.

 Уже сгущались осенние сумерки, зажглись фонари как появилась она. Становилось менее людно и вероятно ей это очень нравилось.

 И в этот раз она остановилась посередине моста и положила руку на трос. Он наблюдал. Сейчас она смотрела не вдаль, а на воду и на львов. Так прошло примерно минут двадцать.

-О чем она думает, разглядывая льва в воде?-удивился Сергей.

 Ему нестерпимо хотелось пройти неприлично близко, задеть ее невзначай, увидеть близко глаза и почувствовать запах.
Мост почти опустел. 
Он  тоже медленно пошел через мост, уже приближаясь увидел, что женщина плачет.
Сергей растерялся, но за секунды понял,что более удобного случая подойти у него может и не быть.

-Не надо плакать-тихо сказал Сергей и положил ладонь на ее руку.
               
 5.
  -Не надо плакать-услышала Элла глубокий, приятный мужской голос- и большая теплая рука накрыла  сверху ее руку,схватившуюся за трос.
  -Да, плакать не надо- эхом отозвалась она ему- но иногда так хочется...
 Она повернулась к нему и вдруг разрыдалась еще сильнее. Мужчина обхватил ее и прижал к себе так крепко, как-будто она могла вырваться и убежать.
 
 Она не знала точно сколько времени она рыдала на чужом, незнакомом, мужском плече.
Но это плечо так было кстати сейчас. Так она нуждалась в этом плече, в ворсинках от его пальто,колющих лицо, в тепле, от него исходящем.

 Элле стало нестерпимо стыдно за свои рыдания на плече незнакомого человека, за эту свою слабость и внезапную откровенность.

 Но мужчина так терпеливо ждал пока она успокоится, поглаживал ободряюще по спине, что уют и тепло вошли в ее душу и она притихла.
Стыдясь смотреть ему в глаза, отстранилась и пробормотала:

-Спасибо Вам, мне, вероятно именно это и было нужно...
-Не стоит благодарностей-улыбнулся он.

 Он взял ее за кисть правой рукой и обернул ее руку вокруг своей левой.
 
-Ловко это у него получилось-подумала Элла, но сопротивляться не стала-только бы не спрашивал ничего.

 А он и не думал ничего спрашивать. Просто вел ее под руку по вечернему Петербургу, просто молчал.
 
 У Сергея не получалось долго грустить. И в этот раз, не смотря на слезы спутницы он радовался, что теперь для нее  не совсем безликий, не совсем чужой. И не важно какая роль ему выдана, он радовался что теперь сможет и поздороваться и пригласить...все может.

 Через пару  часов они снова подошли к мосту.

-Пора- глухо сказала она.
-Да...-отозвался он.
-Сергей- заглянул он ей в глаза.
-Элла- отвела она взгляд.

 Элла повернулась и пошла через мост, быстро, не оглядываясь.
Сергей молча смотрел ей вслед, но догнать и предложить проводить не попытался.
Он чувствовал, что сейчас ей это совсем не нужно.

-Как хорошо, что не стал провожать- думала она непривычно быстро идя к машине-как хорошо.

 Дома она сразу пошла в душ.
 
-Совсем ночь- размышляла она стоя под горячими струями воды-совсем ночь, и скоро будет совсем ночь...

 Лежа в постели пыталась вытеснить обрывки фраз, которые на давали уснуть:

-Меланома...прогнозы не утешительные...полгода...
-А название какое...красивое...меланома...все красивое...такое... опасное...
-Как же так...как же так...все же было хорошо...было...было...

 Эхо барабанило дробью слов,сначала звенело, потом стало тише и наконец стихнув, позволило благосклонно уснуть.
 6.               
Утром Элла пыталась вспомнить лицо нечаянного вчерашнего знакомого, но не смогла.

-Дааа, Элла Гергиевна, как ты можешь вспомнить его лицо, если ни разу не посмотрела ему в глаза. Вот руки его-ты прекрасно помнишь!!!

 Кофе... утренний кофе с молоком, без которого начало дня-не начало. Элла могла отказаться от многих вкусностей и кулинарных радостей, но отказаться утром от кофе  с молоком- это выше ее сил.

 Такая маленькая, невинная зависимость ... от кофе ... с молоком...

 И она никогда не делала глоток сразу, только- вдохнув аромат.
Вот и сейчас, она держала чашку с кофе и вдыхала его аромат.

 Элла не знала, что теперь делать. Как распорядится тем временем, что у нее осталось. Ее окутывал страх небытия, но сожаление было смешано с осознанием, что в принципе мир мало потеряет с ее уходом. Некому особенно плакать, мало кому сожалеть. Пустоцвет.
 
 И так не хотелось жалости, той самой, которая сквозит в глазах знакомых, когда они понимают и видят как с каждым днем все быстрее уходит из тебя жизнь и попытки удержаться тщетны и ты это тоже понимаешь.
 
-Это ужасно- подумала она-это ужасно!

 Спохватившись, она заспешила, не хотела опаздывать на работу, не хотела бежать.
И впервые за все то время, что она живет в Петербурге, она впервые  перебежала через мост, а не перешла неспешно, как это делала по обыкновению.

 Громко стуча каблуками, запыхавшись она летела через любимый мост, как вдруг  наткнулась на знакомое пальто.

-Элла, здравствуйте!- улыбался ей навстречу Сергей-Я вас ждал и уже отчаялся!Да вы, никак опаздываете?
-Да...здравствуйте, Сергей, опаздываю.
-Удивлен- улыбка в голосе не исчезла-тогда, до вечера!
-До вечера-ответила Элла, она наконец подняла глаза и теперь рассматривала Сергея-до вечера.
               
 7.
    Ждала ли она вечера? Да, ждала. Возможно, так же ждала как и он.
В личной жизни последние месяцы наблюдался полный штиль, в Петербурге она и не пыталась ее устроить-слишком много времени и сил она тратила на работу.
 
 Он ей понравился, очень, но сейчас она снова погрузилась в вопросы морали, размышляя о том, что может это безнравственно, позволить себе влюбиться в свете событий последних дней.
 
 Она допускала, что это может быть легкий, ни к чему не обязывающий флирт, в таком случае и невозможное-возможно.

 Да только нельзя чувствами распоряжаться по своему усмотрению, бывает в жизни и так, что при любой устойчивости, чувства не контролируются и теряют смысл все разумные доводы и говорит только сердце. Элла же наивно была уверена, что прививка у нее на всю жизнь, которой и осталось -то совсем немного-всего пол-года.
 
 Работа валилась у него  из рук, Сергей никак не мог собраться ни с мыслями, ни с делами.Как юноша он ждал вечера.

 Прокручивал в голове  с чего начать разговор, ругал себя за то, что не обозначил время встречи. Растерянно ходил по кабинету туда -сюда, хлопал папками с документами. В общем вел себя как последний болван, о чем сам себе сообщил в очередной раз хлопнув папкой об стол.

 Ровно в шесть вечера он быстро двигался к мосту, испугавшись мысли о том, что она могла уйти с работы раньше.

 Он занял свое излюбленное место у подножия моста и  смотрел на мост.
Отстояв  где-то около тридцати минут он в очередной раз обозвал себя болваном, потому что забыл купить ей цветы, но тут же запнулся, вспомнив,что это совсем не свидание, снова обозвал себя болваном, потому что не важно совсем свидание это или нет.

 В этот момент борьбы с сами собой он увидел вдали ее силуэт, сомнений никаких не было. На своем пионерском посту он изучил уже досконально ее походку и облик.   
Некогда было ему думать, он оторвался от льва и стремительно пошел через мост, навстречу ей, женщине его недавних грез.

 Элла увидела его издали и улыбалась ему навстречу.
Поравнявшись, он снова взял ее руку и обернув вокруг своей, буднично, по-хозяйски повел через мост.

 Вечером, уже дома, Сергей толком не мог вспомнить подробности их разговора, он говорил обо всем, о себе, о каштане,который случайно вырос во дворе его старого дома, о соседской кошке Муське, которая приходит к нему в гости через балкон угощаться молоком. Она смотрела  на него намного наклонив голову и улыбалась.
 И от этой улыбки у него появлялся такой прилив сил, что он готов был выкопать море и насыпать горы- лишь бы она пожелала.
 
 Потом он поил ее горячим кофе в  первом попавшемся по дороге кафе и нахально ласкал взглядом туго стянутые волосы и округлость плеча.

 Проводив ее до машины, провел уже рукой по плечу и прижав к себе поцеловал висок и  заглянув в ее угольные глаза спросил:

-Пора?
-Пора...- эхом отозвалась она.
-До завтра...
-До завтра...
 Он не был скромным парнем, но с ней не хотел быть  настойчивым-останавливала грусть в глазах, ему казалось, что он мог ее оттолкнуть  и хотел дать ей время- загореться.
               
 8.
 На следующий день Сергей уже не был болваном, он снова ждал ее у моста, утром, и пришел опять намного раньше, чтобы  в который раз насладится ожиданием чуда- женщины на противоположном конце моста. Но  в этот раз он ждал ее с цветами-охапкой  нежных, ярких, оранжевых гербер.

 Конечно он не знал какие цветы она любит, но решил что эти нежные, большие цветы больше всего ей подходят, в них есть та же невесомость и грусть, даже если они оранжевые. И он хотел подарить их утром, чтобы она принесла их на работу, поставила в вазе на стол и весь рабочий день думала о нем.

 В такой герберовой нежности прошло три дня, все три дня он встречал ее утром с оранжевыми герберами и вечером  гулял с ней  по городу, сжимая правой рукой ее ладошку. А вечером целовал ее в висок и спрашивал:

-Пора?

 Все три дня она гуляла с ним под руку  и смеялась над его шутками и он с удовольствием отмечал как в глазах тает ее грусть.

 Все три дня на ее рабочем столе стояли оранжевые герберы. Уже три букета оранжевых гербер, такое оранжевое царство в сером кабинете.

 Рабочая неделя подошла к концу.Пятница.
Сергей ломал голову как и куда пригласить  даму своего сердца. За это время он понял, что нет в ней ни капризного жеманства, ни притворства, ни меркантильности.

 Она разговаривала с ним о кошке Муське и ни разу за все дни не спросила где и кем он работает, какая у него машина или квартира. Вообще ничего  из того, что у него есть ее не интересовало. Зато она знает что его любимый  цвет-синий, его любимый шоколад-с красным перцем.

 Но только он встретил ее на мосту как она сама взяла его под руку и немного повернулась навстречу:

-А давай, мы не будем сегодня пить кофе, я жутко хочу коньяка!
-А давай!- ответил он и рассмеялся-  по какому поводу пьянствуем?
-Пьянствуем без повода-улыбнулась она.

 И снова  они идут по улице, только теперь Сергей уверен, что не зря вчера заказал столик и все так чудесно сложилось, легко и просто.
 
 Обратный путь  был тих и молчалив. Элла молчала, немного захмелев, прижималась к руке Сергея, он тоже молчал.

-Он всегда чувствует, когда мне необходимо помолчать, всегда, когда я нуждаюсь в тишине...-думала она, рассматривая тени оголенных деревьев на тротуаре.

 Они подходили к мосту. Было  уже совсем поздно. Улицы безлюдны, заблудившиеся в ночи автомобили изредка проезжали по дороге, разрезая тишину, но она смыкалась за ними и опять воцарялась в своей безмолвной красоте и величии.

 Сергей подвел ее к месту где встречал ее  каждое утро и рассказал,что это его наблюдательный пункт.
 И вот она стоит у этого самого льва, только лицом не к мосту, а к нему и вдруг он ловит  ее взгляд. Тот, которого он ждал всякий раз, когда целовал ее висок.
Взгляд, разрешающий  и требующий  всего, в который вдруг погружаешься и теряешь голову, теряешь ощущение времени и места.
               
9.
И он не стал размышлять и сомневаться-правильно ли он понял ее взгляд.
Он набросился на нее с жадностью  зверя, оголодавшего и обезумевшего от этого голода. И как бы не пытался он быть в тот момент нежным, получалось это очень плохо.

 Нежности было мало, но много было огня и напора, много чувств, которые сдержать он уже не мог.
 Элла отдалась порыву с такой же силой, что и Сергей.

 Еще в тот момент когда они шли к мосту она размышляла о том, что желает этого мужчину, и желание это отчаянное, она понимала, что  через пару-тройку месяцев, даже при исключительно хорошем течении событий, у нее не будет ни подобных желаний, ни сил  для этих желаний...

 Целовались исступленно, все вокруг закручивалось вихрем и мост и деревья и редко проезжающие машины.

 Она опередила его мысли:

-К черту все условности, не хочу останавливаться, не хочу  потерять прелесть момента-все сплошь отрицание ради одного желания- обладать.

 Ошеломленный он даже не попытался ее остановить, и вот он уже не покоритель, а неожиданно, застигнутый врасплох  - покоренный.

 Он не подозревал, что ее мысли в тот момент были намного откровеннее его.
Они проносились без запятых, точек и интонаций, обрывками и лоскутами, но главный смысл был таков:

-К черту все условности, к черту все барьеры и лживые понятия о морали... все к черту...оставляем лишь только чувства. Вероятно, я его очень удивлю...ну и пусть...к черту все условности и понятия...

 Ее совсем не занимало, что она порвет колготки о мостовую, ей был безразличен холод под коленями и ей было все равно, что их могли видеть и  так явно понятно,что происходит между ними перед мостом.
 
 Она отдала ему всю нежность, на какую была способна, и поймав его наслаждение замерла и так и осталась стоять перед ним на коленях.

 В те секунды мир его замер и перестал дышать, и только потом разум ужаснулся и протрезвел от испуга  за то, что она может простыть.

 Он поднял ее  с легкостью атлета, но и ему так  же как и ей- мало.

 И снова гранитные перила свидетели страсти и львы  в подножии моста смущены откровением. И только когда первый приступ прошел они побежали через мост и поехали к нему.

10.               
Двое в темноте, утомленные ласками, сидели завернувшись в один плед  разными концами, напротив друг друга, на полу.

   Элла держала в руках бокал и хохотала...
Давно, очень-очень давно ей не было так просто, так весело. Сергей тоже смеялся, уже больше заражаясь ее смехом, а не собственно потому что смешно.
  А час назад, завернувшись в этот же плед они стояли у окна и смотрели на звездное небо и молчали, тихо радуясь внезапному умиротворению и счастью.

   Ночь вот так и прошла, они отрывались друг от друга совсем ненадолго, просто чтобы набраться сил и перевести дух. Так начался  день, с перерывами на бег голышом  в душ и попытками приготовить еду.

  Элла перемещение на короткие дистанции по квартире совершала без одежды. Впервые не было попыток спрятать смущение его рубашкой или футболкой, не было попыток прикрыть наготу. Она была бесстыдна, откровенна  и счастлива, когда ловила  восхищенный взгляд Сергея.

  В воскресенье утром она наконец смогла от него оторваться, а он смог ее отпустить.

-Пора?-заглянул ей в глаза Сергей.
-Пора...- ответила Элла- до понедельника.

   Возвращение в реальность для нее оказалось намного тяжелее, чем она могла предположить.

   Воскресный вечер измучил ее размышлениями о том как же поступить.
Она не хотела рассказывать о своей болезни, не хотела обременять его чувством жалости в тот момент, когда возник явный интерес, восхищение и может быть даже влюбленность.
 
  И обычный женский эгоизм тоже не давал ей покоя: она боялась видеть как восхищение в его глазах будет сменяться жалостью и в итоге дойдет до грани неловкости и даже брезгливости.

  Элла понимала что ей грозит в будущем, она досконально изучила и саму болезнь и ее течение. И понимала, что обещанные пол-года-это в лучшем случае, это предел ее возможностей...

  С одной стороны, не правильно лишать человека права выбора, а с другой-будет ли он счастлив осуществив этот выбор?
Она хотела оставить о себе воспоминание счастья и радости, хотела,чтобы в минуты воспоминаний, у него перед глазами всплывала красивая, желанная женщина, а не ее подобие, измученное болью.

  В понедельник утром на мосту Сергей услышал, что она уезжает в Москву завершить кое-какие дела.  Все было хорошо, Сергей был счастлив, но даже это ощущение не лишило его внимательности.

  Он заметил, что глаза Эллы такие же испуганные и несчастные как в то вечер на мосту, когда она плакала.

- На долго? Все же в порядке, Элла, да?- настороженно спросил он заглянув в ее глаза.
-Да...-как эхо ответила она.

  Высокая женщина в ярком платке шла по широкой вымощенной дорожке ведущей под арку.
  Храм над аркой бросается в глаза и выпадает из общего облика предшествующих зданий. Ярко-оранжевые стены в контрасте белых наличников окон и разделительных ярусов -завораживающее зрелище. Такой же ярко-оранжевый платок у этой женщины.

  Едва только она увидела эту фотографию храма, как перестала сомневаться: бороться с болезнью и победить шансы ничтожны, если уж и умереть, то лучше здесь, чем в одиночестве в больнице. И платок выбрала  такого же цвета, как стены храма и как те ярко-оранжевые герберы, яркое и счастливое пятно ее жизни, короткое, оранжевое мгновение.

  Она остановилась перед аркой, перекрестилась  с поклоном и решительно вздохнув, вошла внутрь монастырского двора...


  Сергей искал ее и нашел. Он опоздал ровно на неделю.