День третий. Тригорское

Прасковья Александровна Осипова, хозяйка Тригорского, приходилась Пушкину дальней родственницей – ее старшая сестра Елизавета была замужем за двоюродным братом Надежды Осиповны – Яковом Исааковичем Ганнибалом. Поместье досталось ей в наследство от отца вместе с прекрасной библиотекой, коллекцией живописи и замечательным английским парком. Она была энергичной, умной и образованной женщиной, прекрасно управляла имением, и Пушкин иногда даже обращался к ней за помощью и советом.
Она дважды выходила замуж. От первого брака с Николаем Ивановичем Вульфом у нее было пятеро детей: Анна, Алексей, Михаил, Евпраксия и Валериан. От второго брака с Иваном Сафоновичем Осиповым – две дочери, Мария и Екатерина. Кроме того Прасковья Александровна воспитывала падчерицу, дочь Осипова Александру (Алину). Часто в Тригорское приезжали ее племянницы Анна Петровна Керн и Анна Ивановна Вульф.
В отличие от родной матери Пушкина Осипова прекрасно понимала его натуру и то, что он не просто талантливый, а гениальный поэт. В ее доме, в ее шумном и полном молодежи, он был кумир. В Тригорском Пушкин отдыхал от неприятных разговоров с родителями, читал в роскошной библиотеке, работал. В книжном собрании Тригорского были труды Горация, Корнеля, Руссо, Шекспира, Ломоносова, многотомное издание 1788 года «Деяния Петра Великого» И.И. Голикова, книги по истории Древнего Рима, Франции, России…
Иногда, если в доме становилось очень шумно, Пушкин уходил в баню, там и писал и ночевал иногда в жилой ее части, и попариться любил. Он бывал в Тригорском почти каждый день, и писал как-то Осиповой: «Вспоминайте иногда о Тригорском изгнаннике, т.е. о Михайловском изгнаннике. Вы видите, я по привычке уже путаю наши с вами обиталища».
Тригорское «обиталище» очень примечательно – под господское жилье приспособили здание полотняной фабрики, сначала временно, а потом постоянно – он оказался очень удобен для многочисленной и шумной семьи.
Имение в Тригорском в 1918 году тоже сожгли и разграбили. К счастью, библиотека с 1913 года и по настоящее время хранится в Пушкинском доме Российской академии наук в Петербурге, а реликвии, имеющие отношение к Пушкину и бережно сохраненные Прасковьей Александровной, находились в имении Голубево, где позднее жила Евпраксия, ставшая баронессой Вревской. Сейчас вещи из имения Голубово составляют основу экспозиции в доме-музее Тригорского: фарфоровые вазочки для цветов, чернильница и рабочая шкатулка, подаренные Пушкиным Евпраксии Вульф, бювар Прасковьи Александровны, в котором она хранила письма поэта, копия посмертной маски, выполненная из гипса в 1837 году скульптором С.И. Гальбергом, и многое другое.
Дом восстановили в 1962 году, для экспозиции сейчас открыты: буфетная – где стояли шкафы с посудой и столовыми принадлежностями, где слуги сервировали блюда для подачи на господский стол; столовая – где в хлебосольном семействе часто бывали дружеские застолья, и Пушкина угощали его любимыми крыжовенным вареньем и яблочными пирогами, пыхтел самовар на огромном столе и велись нескончаемые разговоры; кабинет А.Н. Вульфа (сына П.А. Осиповой), чье общество нравилось Пушкину; комната Евпраксии Вульф – типичная комната «уездной барышни»; гостиная – в ней собирались для игр и развлечений; комната Прасковьи Александровны, где она решала вопросы по управлению имением и рукодельничала; парадная гостиная – в пушкинское время использовалась как зал для танцев; библиотека, состоящая из двух смежных комнат – в одной, по преданию, часто работал Пушкин, и там стоят двухстворчатые шкафы с дубликатами книг, бывших в библиотеке, согласно описи Тригорского 1881 года и другим свидетельствам, а в другой стоят современные стеклянные шкафы с фотографиями книжных переплетов подлинных книг собрания Тригорского, которые сейчас хранятся в Пушкинском доме; девичья комната, где рассказывается об усадьбе Голубово и представлены семейные реликвии; классная комната – здесь занятия с младшими детьми проводила сама Прасковья Александровна.
Из окон дома открываются прекрасные виды пейзажного английского парка, – когда кажущаяся природная нетронутость тщательно продумана. В парке много деревьев в возрасте 200–250 лет. Сохранилось 700 мемориальных деревьев – некоторые из них наверняка помнят Пушкина! В парке много интересных мест – «аллея Татьяны», «ель-шатер», «зеленый зал», «дуб-беседка», солнечные часы, каскад прудов… Понадобится немало времени, чтобы всё обойти! Впрочем, как и в парке Михайловского – мы там много-много чего еще не увидели.
Парк и усадебные постройки были реконструированы в 1996–1998 годах, баню тоже восстановили. По дороге к бане, на высоком берегу Сороти под склонившимся дубом стоит скамейка, которую называют скамьей  Онегина. По преданию семьи, на ней Онегин объяснялся с Татьяной. Думаю, она служила для свиданий и объяснений и тригорской молодежи!
Одно из семейных преданий, связанных с Пушкиным, рассказывает о старой развесистой березе, которая росла перед домом и которую Прасковья Александровна хотела спилить, потому что она закрывала вид на пруд из дома. Пушкин, который всегда любил деревья, обращался к ним в стихах, уговорил хозяйку не делать этого. Березу, естественно, оставили, но в год смерти Пушкина в нее ударила молния…
Любовь и обожание тригорских обитательниц скрашивали поэту его деревенскую ссылку, вдохновляли на творчество. Он кокетничал с девушками, волочился за ними, посвящал им прелестные стихи. В Тригорском он пережил бурный роман с Анной Керн. А Анна Вульф, дочь Осиповой, имела несчастье серьезно влюбиться в Пушкина. И Прасковья Александровна, почувствовав накаляющуюся любовную атмосферу, забрала обеих Анн – и дочь, и племянницу, и увезла их в Ригу, где тогда служил генерал Керн, муж ветреной племянницы. Знакомство Пушкина с Осиповыми-Вульфами длилось почти 20 лет (поэт познакомился с Прасковьей Александровной еще лицеистом).
И даже когда вьюжным февралем 1837 года гроб с телом Пушкина везли из Петербурга в Святогорский монастырь, «подальше от обеих столиц», скорбная процессия, сопровождаемая поэтом А.И. Тургеневым и дядькой Пушкина Никитой Козловым, случайно завернула в Тригорское.  Позже младшая дочь Осиповой, Екатерина, вспоминала: «Каков ведь случай! Точно Александр Сергеевич не мог лечь в могилу, не простившись с Тригорским и с нами».
А после его смерти в Тригорском практически был создан первый музей поэта, потому что всё, связанное с ним, там свято и бережно сохранялось…
Мы с Аликом, конечно, прошлись по парку совсем немного – до скамьи Онегина и бани… И поехали в Петровское. Приехав в Петровское, почувствовали, что проголодались, и зашли в кафе, которое находилось прямо около стоянки. Поели, вышли из кафе и… поняли, что идти около километра до усадьбы, гулять по ней, а потом идти обратно к машине мы уже не в силах. С ощущением чего-то незавершенного все-таки поехали в номер. Назавтра предстояло уже выезжать в Псков (где мы забронировали мини-отель), чтобы оттуда съездить в Изборск и Печоры. Ничего, подумали мы – приедем сюда в другой раз!