Весной легко расставаться

Весной легко расставаться. Весной, как давным-давно подметил Тургенев, и счастливых тянет вдаль. Клубится в это время года в воздухе что-то особенное, ощутимое только наитием, и создается иллюзорное впечатление собственной Значимости.
Я поддалась этому обману второго марта. Энергичный шум еще пустых, но уже проснувшихся березовых веток в парке выдернул на поверхность мою решительность. Я шла, охваченная ярким утренним солнцем, смотрела на красивый рисунок облаков в высоком небе и уже знала, как обозначу свой уход. В три коротких слова. Потом будет быстрый хлопок дверью, надоевшая лестница и… свобода. Весна. Счастье. 
Неужели кто-то мог остановить меня тогда? Разорвать эту коварную цепь предательских неправд, которая, вопреки весне, приведет меня вовсе не к тому, что я обозначила высокопарным словом «Счастье» с большой буквы...
Неужели я могла хоть на секунду подумать, что, открыв дверь из опостылевшей квартиры, я шагну не в новую жизнь, а окунусь в тяжесть разочарований и сожалений?!

Я считала себя роковой красоткой. А на самом деле была непроходимой тупицей – только такие могут искренне верить, что болезненная влюбленность в какого-то мужчину гарантирует долгую-счастливую жизнь.
Тот, кто подарил мне такую уверенность, был не промах. Этот мужчина определенно знал, чего хочет. И получал с лихвой. Не знаю, доводилось ли ему проникнуть в таинство внутренних сбережений другого человека, но его личные жизненные траты отличались мастерским размахом. Не было дня, чтобы воздух над его головой не звенел праздником, и не лопались набухшие тучи ливнями земных наслаждений. С ним рядом  всегда жило ощущение наполненной и небесмыссленной жизни. Некогда было остановиться, задуматься. Собственно, и задумываться не приходилось. Мысли надежно удерживали шумные, яркие впечатления и усталость от них. Я завязла в каких-то кисельных берегах и не хотела оттуда выбираться. Счастье – думала я – то самое, из великих романов и народных песен – было, наконец, со мной. И я решила ни за что не выпускать его.
От полноценного обладания им меня отделял лишь один шаг. Это был короткий, но очень важный шаг. Расставание.
Не вспомню, сколько за вехи моих поисковых скитаний мне выпадало уходить и быть изгнанной, но все предыдущие испытания не притупили страданий моей совести.
Мне предстояло объявить о расставании человеку, который провел рядом со мной несколько унылых лет, не окрашенных ни в один цвет радуги. Серое сосуществование и без того должно было когда-нибудь кончиться, но кто знает – как и когда это могло произойти.
Мне было жаль этого человека. Я знала, что он боялся меня потерять. Подозревала, что его радуга могла существенно отличаться от моей. Понимала, что отнимаю надежду и причиняю зло. Но еще больше мне было жаль теперь тех лет, что я потратила на него, ведь их отрезали от моего уже короткого Счастья.
Все случилось именно так, как нашептывал ветер в шумных березовых ветках – три коротких слова, жалостливый писк двери и лестница, в конце которой меня ждал тот, кто подарил надежду на великую перемену.
Я увидела его глаза не сразу – он стоял, опустив подбородок, ресницы дергались в такт моим шагам, но не поднимались. В этом замешательстве я уловила неладное. И когда все-таки открылся его взгляд – на узкую щелку из-под мохнатого прищура – то сразу подтвердил мою догадку. Это неумолимое выражение задержалось в нем лишнюю секунду, за которую я успела прочесть свой приговор.
«За что?»  - ужалила меня догадка. «Я люблю его! Очень! Очень!!!»

Он приблизился быстро, словно испугавшись моего озарения, и сделал все молча.
Мужская пощечина сильно отличается от женской. Она хладнокровная и очень болезненная.
Я качнулась. Сознание сохранило обрывки горячего дыхания, плавящийся потолок и ускользающий силуэт моей неслучившейся Любви…
В руках остался какой-то сверток. Долго я не решалась открыть его. Мучила себя догадками и вопросами. Сидела на ледяных ступенях и ревела страшным голосом.
Оживление соседей привело меня в чувство. Я развернула сверток. Он оказался запиской с вложенной внутрь красной коробочкой. Женский инстинкт заставил меня сначала открыть ее. Там было обручальное кольцо. Красивое, дорогое, старательно выбранное. Запутавшись окончательно, я вцепилась в записку. Размазанная тушь щипала глаза, но я самоубийственно заставляла их читать четыре короткие фразы. Снова и снова. Больнее и больнее.
«Это кольцо – предложение моего брата. Он любил тебя до беспамятства. Ты предала его ради пустых красивых слов. Ты недостойна любви».

Не помню, как я вышла и куда шла. Легкий мартовский ветер гнал меня вперед, наполнял мои легкие, сжатые спазмом боли. Я глядела под ноги и ничего не видела, кроме забрызганных слякотью носков ботинок. Я предательница! Я – предательница? Ветер заботливо сдувал слезы и ласково гладил меня по голове. Успокаивал. Хорошо, что весна. Весной легко расставаться…