Разве чайки тебе не сказали, как я пахну
какая на вкус, наевшись холодного хлеба
за пустым и длиииинным столом
в середине какой-то зимы,
где кончаются числа,
в которых гнездилась вся жизнь,
рожденная каждое утро,
где ты снова заваривал чай
с бергамотом
искусственно терпким,
как искусственен шелк утрамбованной пудры на скулах, -
зализать одиночество дней
до вечерней зари,
где делал мне чай бестолковый
и тебя я кормила израненно-сочной картошкой,
утопающей в холоде соуса -
жар тот гасить...
Ты добавки просил из мясного, целуя мне губы,
что пропахли тобой, аспириновой болью, когда
среди ночи ты имя чужое не слышал
в своих снах на губах,
что пропахли другою...
чужою...
А потом я ходила на берег, знакомый ночами,
где так лАстился шепот большой уцелевшей любви, -
но не нашей, а той, что звала впереди и манила
незнанием сладким, соленой водою... -
и пошла я туда, и не знала, что там жизнь другая:
нет людей бестолковых
с чаЯми и именем горьким,
но тебя тоже нет!.. и вернуться уже захотела
с прощающей мукой -
и пойти снова в ночь, аспирином бессонным пропахшей,
но тут я поняла, что вернуться — и больно, и тщетно:
умерла, пока ты целовал ее имя морское...
Разве чайки тебе не сказали, как пахну,
какая на вкус...
2015
Свидетельство о публикации №215102401236