Knights In Satan s Service

 «I’m the King of the night time world.
 Come live your secret dream”*
 KIss



  Итак, шла речь об украденной из библиотеки иллюстрации. Случилось это где-то в мае 1986 года. Какое-то время спустя после неравного обмена со Слуховым. То есть,это такая стихийная ретроспектива моей личной KISS-History. EM: 87. Ace Frehley «OZON».
Разложив учебники и тетради на столе, при свете настольной лампы я аккуратно вырезаю Ящера (Симмонса) с вырванной страницы. Беру кусочек хорошего картона, обрисовываю ручкой, снова вырезаю, и намазав тонким слоем клея, припечатываю иллюстрацию к картонке. Кладу в тонкий прозрачный целлофановый пакетик, запечатываю сзади на огне электроплиты и в нагрудный карман. В общем, если объяснить мои действия с точки зрения теологии, я отнесся к проделанному, как к обретению, спасению и созданию иконки ангела-хранителя. И примерно так я и на самом деле относился к этой штуке. Она придавала мне сил, смелости, уверенности и т.д. Но как же мне хотелось услышать их. Оказалось, даже брат Валеры Слухова не слышал оригинального KISS и не знает, что это за музыка, хотя предполагает, что там один грохот да крики, а музыки как таковой не разберёшь. А я уже как раз читал об этом в «Ровеснике». Значит, это правда, и это прекрасно. Это то, что надо, это будет моим лекарством от повальной попхит-паранойи и дискомании. После эфира Сергея Минаева с его «Диск-жокей Сергей (Худсовет)» я заразился рэп-щиталками и стал сочинять свои кряхтелки-вопилки на злобу дня. Сначала я сочинял что-то более-менее приличное. Можно представить мальчугана тринадцати лет в джинсах «Медео», в синей майке с мотоциклистом и надписью SPEEDWAY, с украшающим голову ёжиком, сооружённым при помощи плевков и рук из запущенного полубокса. Парень стоит перед зеркалом и, используя лыжную палку как стойку микрофона, в меру развязно, но вдохновенно читает на память свой рэп. Как минусовка используется всё имеющее хороший ритм от «Baby Do You Wanna Bump» Boney.M до «Electric Avenue» Эдди Гранта (Eddy Grant). Как говорится, за неимением повара прут кухарку. Читал я в стиле «Do You Rap» Video Kids. Но это только поначалу мой детский рэп был детским: «Для меломанов был бы большой сюрприз, если бы приехала группа KISS». Однако моя реакция на впавших в повальный «модерновский мираж» знакомых и подруг была уже более злой, сами собой у меня получались повидлоненавистнические рэппасквили на суперхиты всех времён и долбоёбов «Не нужны мне ваши поцелуи, идите все вы в жопу, братцы Луи», «Ты, Шерри Бренди, мне не наливай, идит ты леди на…, давай-давай», «Обломал мудила кайф мне своею «Лайф из лайф», я возьму пластинку OPUS и засуну тебе в жопус» и т.д. Я был одиноким, склонным к меланхолии и аутсайдерству подростком ищущим KISS и «Человека-Машину», но вынужденный преодолевать всемирный диско-потоп. И конечно порой я сам попадал в его водоворот. И вот мне говорят, что группа, которую я так ищу, это грохот, крик, плач и скрежет зубовный. Да ладно, правда что ли? Ёханый ты мой, так что же вы молчали. Ведь мне-то больше ничего и не надо! Что может быть лучше тарарама от самых крутых чуваков во вселенной? Разве не про это рассказывала мне мама, ещё в далеком детстве, объясняя значение слова «рок». «Вот хорошо бы прийти в школу с кассетой», – мечтал я: – Ну, чё бля, хотите «киссов»? – Да ладно… Ты достал? – не верит своим ушам Слухов. А я: «Тащи мафон!». Нажимаю кнопку: Еблысь!!! Раздаётся страшный грохот, сопровождающийся нечеловеческим истерическим квартетом луженых глоток. Языки адского пламени, трансформировавшиеся в чудовищный нойз обволакивают вставший на задние лапки седьмой «В». После минутного замешательства впавшие в неиствовство подростки срывают с себя одежду, мальчики кидаются на девочек, под замес попадает Татьяна Салмановна, мы видим её свирепо и безнадежно от бивающейся от срывающих с её тела одежду малолетних душегубов. Зашедшую на огонёк Любовь Филлиповну ставят на колени. Накрашенное лицо пожилой женщины с выпученными глазами и набитым эрегированными хрящами ртом бьёт мелкой дрожью. Быстро мелькают сцены насилия, мы видим плачущих учителей, все они стоят на коленях со связаными сзади руками, по лицам черными струйками стекает туш. Посиневшие от припадочной ржаки подростки заливают лица педагогов струями мочи и спермы. В школе между тем начинаются массовые беспорядки. Отличинцу Валю Ременскую, девочку в очках, неистовово долбит в рот своей колбасищей казах-акселерат Сатубалдин Айтмухомбетов. В момент, когда он вынимает блестящую залупу изо рта Вали, камера берёт лицо отличницы крупным планом – её лицо залито белой субстанцией, глаза ошалело бегают по орбитам, тело бьют конвульсии оргазмической перистальтики, изо рта вырывается белая рвота. Во взятом крупном планом потоке мы видим голые тела. Масштаб увеличивается – голые учителя мужчины и женщины со следами побоев, гематомами и кровоподтёками в чёрном дыму и языках пламени бегут по коридору к главному выходу, где их встречает монструозный Ящер с брандспойтом в руках, он поливает жидким водородом голозадую шайку, бросившуюся в рассыпную. Остекленевшие фигуры падают и, образуя гору, превращаются в черепушечный «Апофеоз войны» Верещагина. На вспыхнувшую стробоскопическим пламенем гору стеклянных черепов прямо с картинки DESTROYER спускаются Великолепная четвёрка и Вратарь – Апостол Билл (Bill Aucoin) в маске Нила Богарта (Neil Bogart), состоящей из равноценных элементов всех масок «киссов-патриархов» (титры): Джин Симмонс (Ящер – Бог Грома), Пол Стенли (Любовник всех времён и народов), Эйс Фрейли (Пришелец – Космический Ас), Питер Крисс (Человек-Кот, воплощение мистической энергетики). Когда я думал об этом, сердце заходилось в сладком изнеможении, потом я узнал это чувство, когда у Маринки Виллер на дне рождения, понял, что через каких-то полчаса увижу черный треугольник Рахимы. Думаю, вы знаете, о чём я: сводит всё тело, дыхания не хватает, сердцу тесно в груди. А ещё, в школе поползли слухи, что «киссы» на сцене голубям головы откусывают, и кто-то это видел по видаку. И ещё говорят Симмонс постоянно блюёт кровью, и прямо на сцене вокруг него обвивается живой удав. Также он прямо на сцене насилует девочек (наверное, таких как Лена Мажура, потирал я руки от сладких ассоциаций). Олег Вердиян, закончивший в 1986 г. школу, сказал мне, что это группа абсолютно сатанинская и их миссия подготовить приход дьявола. Аббревиатура их расшифровывается, как Сервис сатаны**. Как на английском он не знает, но это информация от серьезного чувака, который слушает американское радио, и там, на BBC, есть передача такая «Рок-посев», вот там он всё это и слышал. Господи правый, да ведь ничего нельзя было придумать умнее, чтобы я стал думать только о «киссах» и искать их музыки и фотографии. «Ровесник» успокоился на том, что назвал KISS «фашистами». Не знаю почему, но если откровенно, в те времена я симпатизировал классическим персонажам Третьего рейха из «Семнадцати мгновений весны». А сейчас, когда я заканчиваю эту книгу, на востоке Украины неофашисты убивают стариков, женщин и детей. И единственное, чего я хочу, – возмездия! Однако я рассказываю о своём детстве и, несмотря на вышесказанное, ещё в самом начале я обещал своему дорогому читателю быть правдивым на страницах этой книги, не вижу препятствий к этому, находясь пока ещё в обществе цивилизованных людей. В детстве я просто так и видел, как повзрослею, сошью себе на заказ такую же форму, как у этих дядь, и буду ходить по улицам со специальным удостоверением, что я, мол, специальный актёр Мосфильма и мне можно ходить везде, где я захочу и в какой угодно одежде, а уж в такой и подавно. А, вот представлять себя мужиком из фильма, например, «Судьба человека» мне было неприятно. Мне никто этого не объяснял, но я точно знал, что убивали и мучили, как своих, так и чужих, самые рьяные представители и коммунистического, и фашистского режима, но почему-то одни выглядели красивыми воинами, а другие бродягами с винтовкой в руках, ну а уж звёздочка, украшающая сдвинутую на бок пилотку, сама по себе вызывала у меня отвращение как атрибут пионеро-комсомоло-совковой лживости и продажности. Конечно, отрывание голов голубям и насилование девушек меня озадачили. Что бы мне не говорили о KISS, они не были для меня олицетворением зла. Они были, прямо по Высоцкому: Антимамы, Антипапы, Антитёти, Антидяди, Антизавучи и даже Анти-Слуховы. И по иронии судьбы, которой она меня балует, именно Слухов однажды стал обладателем диска Эйса Фрейли, но летом 1986 года, он и сам ничего подобного не ожидал. Да, кстати, о голубях и девочках. Это, в общем-то,даже где-то страшно. Но, ведь обычные советские граждане, строители коммунизма, на своих фермах и просто дома в деревнях каждый день жестоко и хладнокровно убивали миллионы животных. Да, для пропитания, но это отдельный и длинный разговор, который, тем не менее, вряд ли может закончиться оправданием убийства. Потом эти девочки…. Ну, этого ещё никто не проверял, но я знал Артура, он снимал много всяких мальчиков и девочек в порно, и лица этих девочек и мальчиков не выражают ничего, кроме страсти и лукавого веселья. Это с одной стороны, а с другой – как насчёт того, что все взрослые мужчины, если это и вправду мужчины с нормальным уровнем тестостерона, любят порнографию, а женатые женщины любят ходить к женатым мужчинам. Этого я много насмотрелся в общаге. Не уверен, что тогда я мог уже размышлять с такой ясностью, но мне было понятно, что если «киссы» вовсе, и не хорошие ребята типа «Битлз», то и не хуже всех. А что касается «битлов», то даже лучше их. Глядя на этих прилизанных мальченочек с фальшивым фасадом, я чувствовал отвращение, теперь я могу его объяснить, а тогда не мог. Но, сравнивая тех и других, я четко решал никогда не быть таким, как мальчики «Битлз». Далее – сатана. Я представлял его исключительно эпическим персонажем, как и Христа и, не зная особенно историю того и другого, не понимал, чем сатана хуже Христа. Я знал, что Христос, кем бы он ни был раньше, теперь рок-суперстар. А видел я его только на репродукциях с картин «Христос в пустыне» и «Явление Христа народу», и в первом случае это был очень угрюмый, а во втором очень важный мужчина. В школе про него учителя говорили, что это абсолютно выдуманная фигура, к тому же выдуманная плохими людьми, так называемыми «попами» для угнетения людей. Понятно, что такой персонаж ничего кроме антипатии или уж хотя бы скуки у меня не вызывал. А то, что он почему-то стал рок-звездой, меня раздражало, так же, как и то, почему рок-звездами стали всё те же умники «Битлз». Что касается сатаны, то для меня это был самый обычный чёрт из мультиков и художественных фильмов. Я знал, что он плут и проказник и что он был соратником народного героя Балды в сказке Пушкина, в борьбе против тупого и алчного попа. Он был совсем не скучным и смотрелся такой жутковатой и в то же время забавной зверушкой, во всяком случае, не страшнее Кощея Бессмертного. Кощея я уважал за то, что он был рыцарем, одиночкой и бессмертным. И хоть его всегда умерщвляли, он наперекор всему снова и снова оказывался жив в каждом новом фильме. Главное же, что он не походил на всех, кто был мне противен, зато и Кощей, и сатана были похожи на тех, кто был так мил моему сердцу. Получалось, что KISS были воплощением всего запретного и преступного, что осуждается везде и повсеместно, а я был их поклонником, значит, всё, что мне симпатично, преступно и наказуемо в этом обществе? Значит, я был прав в своей догадке, когда бежал из библиотеки?! Я – Враг Общества! Носить в себе столько сомнений, противоречивых и сводящих с ума мыслей было очень сложно. А поговорить об этом было просто не с кем. Ну, разве, что с Элей, во всех моих начинаниях она почему-то принимала мою сторону, казалось бы, не задумываясь. Но, как показало время из всей семьи только мы с ней оказались слепленными из похожего теста. Однако ни возраст, ни склад её ума не делали Элю моим собеседником в полном смысле этого слова. Еще был Мелкий, но он с каждым годом становился всё дальше, нас разделяли деньги его родителей. Хотя однажды они нас несколько объединили. И я расскажу об этом чуть позже. Но, кроме живых собеседников, у меня были и другие, которых наделял душой я сам. Я мог писать и рисовать. В своей тайной KISS–тетради я придумывал всякие фантастические истории про «киссов», называя их Ящером, Пришельцем, Хулиганом и Котом. Хулиганом для меня был Стенли, я просто видел в нём хулигана, я так и видел, как он озорует над потерявшими волю и рассудок от страсти важными мадамами. Даже когда я узнал, что Стенли официально любовник, то это лишь поддержало меня в моих догадках и предположениях. Хороший любовник должен уметь драться и добывать деньги, а женщины требуют много денег, вряд ли их заработаешь честным трудом. Я исписал две общих тетради историями о этих парнях. Они были привидениями и наводили страх на город, по ночам пугая и ставя в очень затруднительные положения добропорядочных обывателей*. Также на страницах моих тетрадей они занимались, каждый по-своему, сексом с различными представительницами прекрасного пола. И там были все, от Лены Мажуры и Рахимы до Оксаны Филлипенко и даже Любови Филипповны, и конечно каждой доставалось по заслугам. Ещё у меня было два альбома с рисунками KISS столь же фантастического и эротического содержания. Все это я постоянно носил в своем портфеле, а дома прятал под одну из досок на уличной веранде.
 Однажды, перед самым отъездом мамы, я застал её разглядывающей мои рисунки и тетради, а рядом лежали мои мироточащие иконки, всего три штуки, четвёртую я всегда носил во внутреннем кармане школьного пиджака. – Ну что же, теперь мне все понятно, – ледяным голосом сказала мама. Далее она объяснила, что ей понятно: а) почему я перебиваюсь с троек на двойки; б) почему учителя меня не любят и обещают в следующем году оставить на второй год; в) почему в городе про меня говорят как про распространителя порнографии, менялу, хулигана, драчуна и сексуального маньяка. Я пытался вяло объясняться, но мы говорили на разных языках, и точку невозврата, в общении, точнее в разобщении, мы, видимо, тогда уже прошли. Мама все больше распалялась, я тупо стоял на своём, а когда понял, что разговор ни о чём, хотел забрать свои сокровища и уйти. Тогда мама вдруг стала другой и наконец преобразилась. Сначала она побелела от гнева, а затем губы её затряслись и изо рта вырвались крики. Я услышал знакомые слова: «выродок», «мерзавец», «маленькая дрянь», «тюрьма по тебе плачет», и она лично меня туда отвезёт, в колонию для малолетних преступников. Я молча сделал попытку забрать свои тетради, но она стала вырывать их из моих рук.
 – Не смей меня трогать! – вдруг услышал я свой крик.
 – Что? – на секунду она растерялась, её рот приоткрылся лицо вытянулось, затем она влепила мне пощёчину. Я схватился за ошпаренную хлесткой материнской ладонью щеку.
 – Ты будешь матери говорить «не смей»? Ах ты дерьмо собачье! С этими словами она схватила трясущимися от гнева руками одну из тетрадей, тетрадь раскрылась на рассказе, названном мной «Сервис сатаны». – А-ах! Так что, значит, сервис сатаны, говоришь? – лицо её исказила гримаса ярости. Я понял – сейчас произойдёт что-то страшное, во всяком случае, для меня. И вдруг она стала рвать все мои тетради, рисунки и фотографии. Она бросала клочки на пол, топтала их ногами и прикрикивала что-то, соответствующее обряду аутодафе. Стоя, не двигаясь и не моргая, я во все глаза смотрел на то, что происходит. Мне казалось, что это ночной кошмар. Приняв мой аффект за партизанскую позу, мама ухмыльнулась. «Сей-ч-а-а-с!» – растягивая гласные, сказала она и через мгновение оказалась в детской. Я побежал за ней. За какую-то долю секунды она сорвала со стены вылепленную и раскрашенную мной глиняную маску Симмонса, и вот от пола отскакивают десятки осколков и поднимается пыль.
 – Ты не мать! – вырвалось у меня из груди. – А ну, пошёл вон из дома! – услышал я в ответ. Это было впервые, когда я почувствовал, что у меня есть сердце. В груди что-то задавило, от этого стало трудно дышать и кровь ударила мне в лицо. Ничего подобного я ещё не испытывал в ту пору моей жизни. Несмотря на всё, что случалось до этого между мной и мамой, я продолжал любить её. Но теперь я вдруг понял, что никогда больше не буду любить этого человека. EM: 88. Covenant «Ich War Nichts (Sample)». Я почувствовал жестокость. А когда это жестокость матери по отношению к своему ребенку, она вонзается в сердце раскалённым сверлом. Даже тот раз, когда мама устраивала мне «гестапо», я не почувствовал жестокости, хотя она вела себя жестоко, но тогда я видел в её глазах страх и панику, и я понимал её, теперь я увидел Маму-Эсэсовца во всей головокружительной красоте. EM: 89. And One «Sitata Tirulala (Mattner 2500)».
Никогда ещё до этого зло в моей жизни не вырывалось так неожиданно из самой преисподней прямо перед моим лицом шквалом раскалённой лавы. И тогда в сжавшемся сердце я почувствовал странное новое чувство, не похожее ни на что, испытанное мной ранее. Это была ненависть. И её игла прокалывала не только моё сердце, но и живот и позвоночник, и руки, и ноги. Каждая моя клеточка превратилась в маленькую беснующуюся пиранью. Я понял, что всё, что я хочу – это ударить мать… Но, такого я себе позволить не мог. Я бросился бежать. На пороге я споткнулся о сидящего на ступеньках папу, сигарета вылетела у него изо рта. Папа инстинктивно вскрикнул и выругался.
 – Максим, ты чего, что случилось? – услышал я через несколько секунд за спиной. Я не обернулся, я бежал быстрее поезда, показавшегося из-за большого поворота, в нескольких километрах от нашего дома. Я бежал со скоростью пущенной в степь стрелы. Слезы брызгали из моих глаз, я твердо знал, что никогда не вернусь в этот дом. В себя я пришел, только оказавшись перед бабушкиной общагой. Инстинктивно я выбрал именно этот путь, точнее его выбрало моё сердце.Однако страх и слёзы Бабушки, никогда не видевшей своих внуков в таком состоянии, подсказали мне дальнейший образ действий. Когда я вошёл в комнату Бабушки и с рыданиями бросился ей на шею, то через секунду понял, что она тоже плачет. Я посмотрел на неё. Её глаза были испуганы, рот беспомощно приоткрыт, руки тряслись. «Максим…Максим…Максим…», – без остановки повторяла она, словно забыв слова. При этом она словно пыталась меня обнять, и как будто руки её не слушались. Тогда до меня вдруг дошло, что если сейчас сюда нагрянет мама, то Бабушка не сможет меня защитить. Я выскочил в коридор. Словно одним прыжком преодолев пять этажей, через несколько минут уже стоял на железнодорожном вокзале. Конечно, он находился в каких-то трёхстах метрах от общаги, но мне показалось, что я проделал весь этот путь с помощью силы мысли, то есть телепортировался. На вокзале я проторчал дотемна. Было лето. Когда я посмотрел на часы, то не поверил своим глазам, они показывали около двенадцати часов ночи.
Ни домой, ни к Бабушке, я так и не вернулся. На эту ночь меня приютил Мелкий, его предки, по счастью, оказались на даче. Я рассказал ему свою историю, и он сказал, что надо спать и что утром мы что-нибудь придумаем. Я не знал, что он собирался придумывать, но у меня уже не было сил, поэтому, как только моя голова коснулась спинки дивана, на котором обычно спали предки Мелкого, я тут же уснул. Утром следующего дня, часов с одиннадцати, Мелкий, как настоящий стратег, разбирался с моими проблемами. Он сказал, что раз все мои богатства уничтожены, то их мне компенсирует диск. Мне показалось, что это очень хорошая идея. Во всяком случае, она мне понравилась. Жить, по его словам, я мог у него хоть всё лето, во всяком случае, пока моя мама не уедет. Я согласился с ним на счёт мамы, но всё же мне было непонятно, как можно достать диск, непродающийся и неменяющийся. Однако Мелкий почему-то знал это лучше меня. Всё утро мы обзванивали всех наших одноклассников и тех, кто был с нами болееменее знаком. Так как о моей проблеме с диском все знали, то много объяснять не пришлось. Мелкий просил взять с собой из дома по одному, кто сможет, по два более-менее нормальных диска, или вообще «чё не жалко», и приходить к нему. Обещал он только то, что он в долгу не останется и этого хватало. Все знали, что за пять лет родители Серёги, приехавшие с Кавказа, взяли в свои руки рынок и почти все крупные продовольственные магазины. На зов пришли Малюта (Серега Мавлютов), Чугун (Валерка Чугунов), Карась (Андрюха Герасименко) и Дима Рыбко. Хоть последний был и не из нашего класса, но он был моим соратником по двум проектам «Плюс». Вообще, мы обзвонили человек двадцать, но, как говорит Библия, «много званых, мало избранных». Сначала Мелкий угостил всех «пьющих», как он выразился, пивом. Непьющих не оказалось. Когда все пригубили, я рассказал парням ещё раз свою историю с диском Фрейли. Оказалось, многие и так уже думали, как мне помочь, и в душе даже начали тихо ненавидеть Слухова за то, что он зажал диск, ненужный ему хотя бы в десятой степени так, как он был нужен мне. Кроме того, все знали, что, во всяком случае, в школе, он вёл себя со мной как настоящий друг, и я отвечал ему тем же. Все сошлись во мнении, что битломану Игорю и подавно не нужен KISS, но Валера специально подговорил его, чтобы тот, если что, сказал, что этот диск его и чтоб он ни на что не соглашался. Таким образом, Валера мог держать меня на коротком поводке. С этим согласились все, хотя, что и кто думал про поводок, я так и не узнал. Зато подтверждением их согласия были привезенные диски. На следующий день, я поехал к Малюте домой, на другой конец города. Он сказал, что у него дома есть ещё импортные диски, а так, как родители их давно уже не слушают, то они согласятся обменять их на что-нибудь не фирменное, но относительно новое. Отправляясь к Малюте, я вёз с собой целую сумку дисков, которыми скинулись пацаны. Здесь были диски советских рок-групп и ВИА типа «Группа Стаса Намина», «Маки», «Автограф», «Москва», «Аквариум», две «мелодиевских» зарубежки: Stars On 45 и Bobbisox., балкантоновский «Трамвай №5» и югославский Dolly Roll. Родители Малюты были довольно молоды, возможно, им было лет по тридцать с лишним и оказались настоящими меломанами. На все вместе, всего девять дисков, они обменяли мне четыре, но каких! Это было как раз то, что Игорь Слухов называл достойным. Все диски были импортными, хотя ни одно название мне ни о чем не говорило. Но зато их конверты были из добротного плотного картона, исключительно яркие и по цвету, и по сюжету, а сами диски были из такого тонкого винила, что их можно было сложить почти вдвое, а затем отпустить, и диск выпрямлялся, снова приобретая свою изначальную безупречно плоскость. Правда, отец Малюты снял с одного диска конверт. Он сказал, что этот конверт ему дорог, так как будет напоминать о загранпоездке. Я не придал этому значения, ведь у меня было ещё три достойных диска и четвертый, пусть и без конверта. Кстати, о конверте, на картинке красовался смешной усач-бородач лет сорока, во фраке с мечом в руках. Мне показалось, что он кого-то мне напомнил, но на шее у него сидела роскошная полуголая девушка, она была слишком хороша, чтобы я стал пытаться что-то вспомнить, пялясь на её зад. Идея конверта была такова, что когда переворачиваешь диск, то на обратной стороне видишь спину во фраке, на плечах которой сидит шикарный зад, а прямо от талии до самой макушки сверкают ослепительные белые локоны. А ещё спереди и сзади была надпись «Ringo The 4th».  За услугу, я осчастливил Малюту заверением в том, что отныне он во всем может рассчитывать на меня и направился к остановке. Жаль, что возможности подтвердить мои слова перед Малютой делом, мне так уже и не представилось. Было восемь вечера, я собирался сесть на автобус, идущий в тот самый район, где стоит тот самый дом, в обклеенной дисками комнате, одной из квартир которого лежит тот самый диск.
 Увидев то, что я привез, Игорь пригласил меня войти, предложил разуться, сесть в кресло и попросил Валеру принести чаю. Значит, я принес то, что надо, решил я. Но, реплика Игоря, рассматривавшего диски, испортила мне настроение. Помню, у меня даже засосало под ложечкой. – Диски хорошие, все фирма, – сказал Игорь, при этом деловито разглядывая даты, лейблы, состояние дорожек на дисках, вкладыши, названия альбомов и песен.
 – Ты же разбираешься в музыке?
 – Ну, не настолько хорошо, как Валера… – честно ответил я.
 – Но, здесь есть кто-нибудь, о ком ты хоть раз слышал в разговорах с Валерой, по телику или где-нибудь читал?
 – Нет, но я же говорю, что всего не знаю.
 – Всего и я не знаю, но тех, кто хоть что-то значит, ты точно уже знаешь. Мне польстили слова Игоря, и ведь он и в самом деле был прав, я знал всех главных рокеров и все главные группы тогдашнего времени, и среди добытых мной дисков точно не было ничего знакомого. Хотя этот «Ringo The 4th» всё же что-то мне напоминал, но теперь, когда конверта не было, я не мог понять, что.
 – Короче, все эти диски не достойны KISS, – сказал Игорь и шумно вдохнул, что, видимо, должно было означать его сожаление. Я посмотрел прямо в глаза Игорю, прежде чем ответить, он посмотрел на Валеру. Тот поставил рядом со мной на стол чашку чая, блюдце с печеньем и сел во второе кресло рядом со столиком. Игорь сидел на диване, и после того как он посмотрел в лицо Валеры, он взял мои диски и печально покачав головой отдал мне. Я совсем уже хотел психануть, но сделал глоток чая и обратился к Игорю. – А, можно послушать Фрейли? – Да, – кивнул Игорь, – только недолго. А вообще приноси кассету, Валера тебе перепишет. Зазвучала та самая вещь, с которой началось моё знакомство с «киссами». Снова я услышал эту гитару и этот повелевающий неземной голос. Мое состояние улучшилось. Во всяком случае, дурное предчувствие и ощущение какой-то неправильности, или неправды, ушло. Хотя когда только начался торг, я смотрел на братьев Слуховых и до меня стала доходить неприятная истина, что эти парни просто сделаны из другого, наверное, более сдобного теста, чем я. Я вспомнил Бабушкину присказку, слышанную иногда от неё, когда она готовила пирожки и была не очень в духе. Это было редко, но иногда я слышал, как Бабушка бурчала себе под нос, возясь с кастрюлями: «Замесила, баба тесто, показались ей круты, она села на квашонку и посикала туды». Может, в нашу «квашонку», в тесто из которого были сделаны Кровнины, и, правда, посикала злая баба-судьба. И может, плохой, не сдобной крови у нас Кровниных было больше, чем у Слуховых и им подобных. Видимо Игорь и Валера чувствовали такую кровь за версту. Ведь они не испытывают даже никакой неловкости в процессе этого обмена, прекрасно зная в каких условиях живу я и как устроена их жизнь. Но, например, если бы у меня вдруг оказался так нужный Валере диск, который, скажем, представлял бы для меня лишь некоторую материальную ценность, то я не стал бы так гонять своего друга из-за куска винила. Возможно, вы мне скажете, что мне просто могло так казаться, но я вам скажу, что я точно бы не стал. И Валера уже мог убедиться в таком моём отношении к нему, когда ему так понадобился диск Suzy Quatro.
 – Вообще, Макс, – вдруг снова заговорил Игорь, – фирму я уважаю, и хоть это неизвестные чуваки, я могу тебе обменять эти диски, на известных, только не на фирму.
 – А, на что? – Выбирай любые, хоть «Мелодию», хоть Болгарию, хоть Польшу, хоть…Да можешь выбрать любые четыре диска из тех, что стоят на полке. Фирма у меня все равно вся висит на стенах.
 Радость вернулась ко мне. Пусть «киссы» на этот раз не стали моими. Но в коллекции Игоря было много чего, полюбившегося мне, пока я ходил в гости к Валере. Я конечно, сдерживая трепет, порылся в дисках на полке, заранее зная, что мне нужно: балкантоновский Queen «Greatest hits», оба чехословацкие Olympic «Hidden In Your Mind», «Cerber» и запавший мне в душу своим шизоидным нью-вейвом «Electric Ball» чехов Tango. И так, я взял то, что выбрал и был доволен, причём и Игорь, и даже Валера тоже почему-то были довольны. Когда мы прощались, мои мажористые друзья пожали мне руку, и Игорь сказал, что б я не терял надежды, и нашёл что-нибудь стоящее, например, Deep Purple, Led Zeppelin или P.F. С дисками я вернулся к Мелкому. Открывая мне дверь он растерянно и глупо улыбнулся, но прежде чем он открыл рот, из-за его спины показался Радик.   
 – Макс, папа пришёл за тобой, но ты не переживай, все будет хорошо, – выпалил он. Прихожая в квартире Мелкого, как и в большинстве советских квартир, была коридором, ведущим налево, в туалет, прямо – в гостиную – комнату родителей и направо – в кухню. Оттуда и вышел мой отец. Он был очень строг в этот вечер, даже суров. Но это выражалось только в его манере разговаривать со мной. Он говорил резко и холодно, а когда задавал вопросы, в его голосе была даже угроза. Зато он сразу пообещал мне, что телесных и каких-либо других наказаний не будет, так как он знает, как обошлась со мной мама и понимает мое состояние. Из слов папы я сделал вывод, что Мелкий ничего не сказал про наши махинации. Но понятно папа считал, что даже, несмотря на это, я не имел права самовольно убегать из дома. Потом мне сказали, что он два дня промотался по городу в поисках моей заблудшей личности. Не знаю было ли это правдой. Ведь все знали, что в бабушкиной общаге живет Мелкий. Но это уже было неважно.
 – Что у тебя в пакете? – спросил отец. Я показал пластинки, а Мелкий сказал, что это он их мне подарил. Отец спросил его, имеет ли он право делать такие подарки. – Конечно, – сказал Мелкий,
 – Это же мои пластинки, они мне не нужны, я слушаю магнитофон. И вообще эти диски мне один парень подарил, а он ушёл в армию. Слава Богу, папа не стал выяснять, далее, что да почему. По известным всем причинам Мелкий, которому тогда уже было четырнадцать, а выглядел он на все шестнадцать, вызывал доверие у моих родителей, как и у многих других в нашем городе. С Радиком и с папой, мы вернулись домой. Сестрёнки повисли у меня на шее со слезами, а мама избегала отношений со мной до самого отъезда. Через три года после описываемых событий, перед самым арестом, я купил книгу о Beatles. В ней была рассказана подробная история Ливерпульской четверки. Приведено множество интересных фактов из жизни Джона, Пола, Джорджа и Ринго. А также даны полная дискография группы и дискографии каждого «битла» после распада Beatles. До сих пор помню это ощущение удивления и обиды. Обиды, большой, обиды за свою подростковую детскую глупость перед хитрой рожей древней и седой реальности. Тогда мне в голову пришло определение этого чувства – аффект бессмысленного открытия. Аффект тем более эффектен, если открытие случилось неожиданно, хоть было долго ожидаемо. Ведь я часто размышлял о том, почему тогда в квартире Слуховых при обмене мне всё казалось, что я чего-то не догоняю, что-то упускаю и в общем делаю то, о чём возможно буду сожалеть. Проще говоря, тогда я чувствовал, что диск Эйса Фрейли должен был оказаться у меня. Однако этого не произошло. Почему-то не произошло. Не буду пытаться рассуждать об этом с позиций метафизики, хотя думаю, она более чем уместна. Всё, что со мной проделывали чьи-то лукавые мозги в каких-либо жизненных ситуациях, сейчас вызывает у меня лишь усмешку, ведь всё это бывшее со мной когда-то, было всего лишь накоплением опыта, пусть иногда это было обидно или больно.
Из книги о «битлах» я узнал, что один из сольников Ринго Старра назывался «Ringo The 4Th». И тем самым бородатым дядькой на снятом с пластинки конверте был Ринго Старр. Сольник Эйса Фрейли, отпечатанный в 1978 году, я обрёл спустя двадцать три года, в Питере, и он был с тем самым вторым конвертом из тонкой, бумаги, на котором изображены все сольники KISS, вышедшие в 1978 году. Но самым большим сюрпризом была музыка, она зазвучала с той же силой, что и 23 года назад, и тогда я решил, что в этой книге будет глава, посвященная KISS, а если точнее – моей любви к KISS. Rip it out

*«Я король ночного мира, со мной ты можешь реализовать свои тайные желания», –текст песни Пола Стенли «King of the night time world». с диска Destroyer(1976). Подобные скандальные прочтения названий культовых групп – дело не такое уж и редкое. Одно из самых ярких и неверных прочтений – это расшифровка акронима KMFDM. Падкими на дешевые сенсации фанатами он был переведён как Kill the MotherFacker Depeche Mode, хотя Рэймонд Уотс (Raymond Watts), приглашённый создателем проекта Сашей Коньецко (Sascha Konietzko) вокалист, предложил название Kein Mitleid Fuer Die Mehrheit («Никакой пощады к большинству»). Однако Уотс был англичанин, и ему трудно было произносить немецкие слова, поэтому решено было оставить только заглавные буквы KMFDM. Собственно, это первое и единственное прочтение названия легендарного GBGCS(Groove-Brutal-Guitar-Core-Sound)-коллектива.
**Думаю это дело рук парней, отвечавших за промоушн KISS во всём мире, кому как не им на руку и по средствам пустить по миру байку, что KISS это аббревиатура и расшифровывается как Knights In Satan`s Service «Князья на службе дьявола» или «Kinder SS». Последнее было популярно в СССР. Хотя возможно это всего лишь фольклор фэнов из KISS-ARMY. Что касается слова, то оно переводится однозначно «Поцелуй» и ни аббревиатурой ни акронимом не является.
***Интересно, что в своем фильме 1978 г. «KISS Meets The Phantom Of The Park» KISS, как некие супергерои, борются со злобным духом городского парка. Вот так, как будто с точностью до наоборот я истолковывал себе сущность KISS. Хотя сами «киссы» не были довольны фильмом, просто их менеджеры решили этой смешной киношкой как бы примирить KISS с остальным миром. И группа словно объясняется этим фильмом с напуганной публикой: ребят, на самом то деле мы хорошие парни, мы на стороне добра. Однако время показало, что мое понимание KISS было ближе всего к истине.