Взгляд брахмана...
Он сидел на земле, облокотившись на стену спиной и смотрел на вакханалию города, который из некогда священного, превращался в попсовую "тур-резервацию". Ото всюду слышались мантры и звук барабанов, голоса же читающих, были фальшивы и дрожали. Так звучат голоса тех, кто предал свою религию. Став адептами сластолюбия, повсеместно царящего в обезумевшем от потока туристов и денег, городе, они были словно в другой ирреальности.
Поймав мой взгляд, старик распознал во мне Саду и поздоровался без улыбки.
- Намаскар, уважительно обратился я, сложив руки вместе и поклонившись ему.
- Намастэ, - отвечал мне старец...
- Простите, - извинился я за молодёжь, проходящую мимо в американских джинсах с оранжевыми одеждами и дредами вперемешку. Они курили на ходу, смеялись и толкали друг-друга. Глядя ехидно на нас со старцем, они удалились...
- Ничего, - ответил старик, - Откуда ты?
- Я из Джошимата. Вернулся вчера...
- И ты прости...
- За что? - удивился я...
- За это, - и он указал на лавку торговца традиционной бижутерией и желтыми одеяниями, приветливо зазывающего инострацев на английский манер, тянущий слова: "Хэллоооу, мистер! Хау а йюю?" За наш народ, - и он опустил голову, поднял тонкую палку с земли и начал что-то рисовать у себя под ногами.
Я сел с ним рядом...
На земле он изобразил слово на санскрите, которое означало дословно "Исчезание в никуда"...
- Я был тут зимой, сказал я. Гостиницы были пустыми, никто не пел, не выходил к Ганге совершать омовения.
- Мой народ очень беден, - сказал старик, Но ещё беднее он стал, когда начал богатеть... Он посмотрел мне прямо в глаза и сказал: "Я знаю КТО ТЫ!"
- Садху перестали видеть во мне Саду*, когда я одел чистые одежды и помыл свои волосы, - заулыбался я...
- Они не Садху! Они попрошайки! Саду сейчас далеки от сюда. Все они Там! - и он указал костлявым пальцем на небо, И здесь, одновременно... Ещё, быть Садху можно ВНУТРИ, - и он прислонил ладонь сначала к моему сердцу, затем к моему лбу. А они... Все они только здесь!
Возникла пауза...
- Кого вы называете Богом? - спросил наконец я, о главном вопросе, который волновал меня всё моё путешествие и который я так никому и не смог задать.
- Бог это ЖИЗНЬ.. - тихо промолвил старик, глядя куда-то вдаль... Бог это песок - он поднял горсть с земли и медленно высыпал её на то же место откуда и взял её. И даже Он Бог! - старец посмотрел на жучка ползущего по травинке в небо, но тут он перевёл взгляд на меня.
- Бог это ВСЁ вокруг... И ему невдомёк наша религия и наша Вера. Он "ПОВСЮДУ", и он есть даже в Тебе, - ехидно заулыбался сквозь густую бороду Брахман, А КАК УЖ ЕГО НАЗЫВАЮТ, не столь уж важно...
Он встал и пошёл без оглядки, подхватив свои нехитрые пожитки. Его сухие ноги, торчали из под опалённых солнцем оранжевых одеяний, а белые пятки были все в трещинах. Тюрбан аккуратно закрывал его длинные чёрные с сединой волосы, а фигура была легка и естественна в движении, как у человека проведшего в пути большую часть своей жизни.
Я посмотрел на толстого иностранца, пытающегося сложить свои пухлые ноги в позу лотоса, как показывал ему учитель из йога-центра, расположенного на другой стороне Ганги, затем перевёл взгляд на надпись на земле под своими ногами, но никакой надписи я не увидел. Лишь горстка песка, которая высыпалась из руки старца, свидетельствовала о том, что эта беседа мне не почудилась.
"А может она высыпалась из моей руки?" - подумал я, взяв новую горсть из того же места...
Я прошёл 500 км в глубь Гималайских гор в поисках Истины, но обрёл её на тихой улочке возле старого ашрама. Города из которого много дней назад я вышел и в который спустя столько времени я вернулся "другим". Эту беседу я "увидел", лишь в одном взгляде Брахмана и коротком общении с ним. Мы "говорили", на каком-то ином языке. Я не знал хинди, а он не знал английского. Но мы сидели и словно читали друг-друга.
Он был... Он точно БЫЛ! - неслось у меня в голове...
* - Садху (саду) - человек, отказавшийся от мирских благ, посвятивший свою жизнь поиску ИСТИНЫ.
-
Copyright: Artur Pereverzev (с) 2013 год.
Свидетельство о публикации №215102400228