Музыка на перекрёстке

Что делать, если сам дьявол протягивает вам руку?
Отвечать на рукопожатие или звать на помощь?
А что, если и помощь предлагает тоже дьявол?..
Вроде банально, но в жизни порой такое случается...
                18 +


Улица пульсировала всевозможными ритмами.
Симпатичный паренёк с гитарой сидел на перекрёстке. Он уже не надеялся найти чемодан с деньгами и не планировал никого ограбить. Способ заполучить деньги придумал он более надёжный и вполне законный. Хотя редкие прохожие заслушивались его мелодиями и ещё реже клали деньги в раскрытый футляр гитары. Однако он не унывал, пока не унывал...
Здесь, на городском людном Арбате, скучать не приходилось – было на кого посмотреть и кого послушать. Располагался гитарист всегда в одном и том же особенно оживлённом месте – на перекрёстке возле скульптуры верблюда. Здесь находился женский магазин дорогого белья и книжный, а также кофейня с отелем на втором этаже. Посетители любопытным образом подразделялись на группы... Девушки посимпатичней заходили за бельём, дурнушки – за книгами. Красавиц вели в кофейню, девушек попроще – сразу в номер отеля... Здешние порядки были вполне в духе современности.
В какой-то момент некоторое время назад гитарист понял страшное: конец света наступил по расписанию – давным-давно, ещё в две тысячи двенадцатом, как его и ждали. И теперь мир изменился, стал другим, совсем другим. Ад и Рай, казалось, тут, рядом, стоило лишь приглядеться внимательней и сравнить какой-нибудь ветхий барак на городской окраине с кварталом дорогих новостроек в центре. Из Ада порой выхода не было, потому что пропуск в Рай денег стоил слишком больших. Однако размышляя так, свою жизнь паренёк вовсе не считал адской, а на пропуск заветный отчаянно зарабатывал.
Целыми днями на Арбате его развлекали два товарища – один рисовал портреты прохожих, оценивая свой труд насколько возможно высоко, другой приходил здесь просто прогуляться после работы, какой-то канторский служащий – клерк, пожилой уже и жуткий балабол. Иногда они говорили о всякой ерунде, но чаще – спорили.
- А ты чего же не учишься и не работаешь? - Спрашивали снова и снова гитариста, может быть забывая, что уже спрашивали об этом, а может надеясь, что случились перемены у него в жизни.
- Я уже научился всему необходимому, а заработанного здесь мне хватает, - отвечал неизменно он.
Хотя заработанного конечно не хватало.
Ещё гитарист замечал, что весь мир вокруг звучит многоголосьем, и звуков в мире гораздо больше чем нот, чем даже клавиш у пианино... Но ведь и у каждого человека всегда была своя мелодия, и у каждой ситуации, и даже у каждого взгляда, который бросали в его сторону, имелся хотя бы свой аккорд. Однако весь мир в последнее время стал чересчур громким – причём громче всего кричало самое пустое и никчёмное. Так что звенящие струны гитары порой терялись в этом шуме...
Была у гитариста заветная мечта – хотел он открыть свой музыкальный клуб – здесь, на перекрёстке. Думал, идея замечательная, а вот осуществить её денег не было совсем. Своей игрой он надеялся заработать на открытие. Хотя сколько могла стоить мечта и сколько он готов был за неё заплатить? Сумма пока не представлялась. Он лишь ждал, когда оценят его музыку – как доверчивый котёнок заглядывал в глаза тех прохожих, которые были особенно благосклонны. Кто-то награждал щедро... Кто-то не понимал, что просил гитарист вовсе не милостыню, а плату за своё выступление.
Часто, по несколько раз в день, прохаживалась здесь одна пожилая дама нелепо одетая – поэтесса. Продавала свои книги – тонюсенькие сборники стихов, и парню-гитаристу всегда интересно было – каков доход у неё. Хотя наверно стихи, также, как и музыку, мир этот согласен был принимать только бесплатно.
- На Руси испокон веков живут медведи да Иванушки-дурачки, - говорил клерк, который не замолкал все вечера, - не зря заграницей представляют нас стадом бешеных дикарей – так и есть. Ни культуры нет, ни мозгов, только что медведи по улицам не ходят. И ведь никогда уже ничего не поменяется.
«Конечно не поменяется, - думал гитарист, - после конца света разве может что-то измениться». Но свои мысли не высказывал, стеснялся, думал – не поймут. А всяких дурачков по Арбату бродило полным-полно, звали их может и не Иванами... На людей со странностями обычно обращали внимание только приезжие. Для местных эти явления были чем-то наподобие ландшафта – так же, как гитарист, как портретист, как липы, под которыми стояли лавочки, как фасады зданий и вывески магазинов. Паренёк с гитарой порой отчаянно завидовал портретисту: за каждую работу платили ему много и рисовал тот портрет за портретом. Гитаристу же случалось иногда и вовсе с утра до вечера просиживать впустую.
- Выучись на кого-нибудь. Даже у станка стоять и то деньги. - Советовал клерк.
- Чего же вы сами у станка не стоите? - Спрашивал паренёк, обижаясь на такие советы.
- Но всю жизнь ведь на Арбате не просидишь. - Возражали ему. - Скоро вот и вовсе зима настанет, что тогда будешь делать, когда похолодает до минус тридцати?
- Ещё вся осень впереди, - отвечал гитарист, втайне надеясь, что за пару месяцев что-нибудь в его жизни поменяется.

- О чём твои стихи? О любви хоть? - Спросил клерк поэтессу, когда та подсела рядом на лавочку.
- И о любви тоже, - ответила та.
- А сколько стоит эта твоя любовь? - Поинтересовался он, рассматривая её книги. – Я бы купил одну почитать перед сном.
- Конечно, другой-то любви перед сном в нашем возрасте и быть не может, - хихикнув, заметил портретист.
Паренёк рассматривал поэтессу всегда с особым вниманием – было в ней что-то волнующее и сродни ему: несмотря на возраст, какая-то дерзость и юность в глазах, задорный смех и заразительная улыбка... Была бы моложе, не упустил бы, но она была стара – чересчур стара...
- Эх, какой мой возраст, - заметил клерк, - за мной ещё красотки-мулатки на курортах бегают – любая на всё готова.
Но когда к портретисту подсаживался очередной клиент, разговоры эти смолкали...
Под мелодии гитары появлялось на бумаге новое лицо. Гитарист думал, как же люди все без исключения любят себя – свои порой безобразные лица, а мимо его музыки проходят равнодушно... Для них она лишь фон жизни! 
К портретисту подошла очередная дамочка, прогуливающаяся в одиночестве – хотела может она удивить кого-то, повесив потом портрет на видное место, а может хотела удивиться сама, надеясь на портрете получиться лучше, чем обычно на фотографиях.  Таким дамочкам портретист льстил, всегда изображая их намного привлекательней, чем были они на самом деле.
Когда он рисовал, клерку становилось совсем нечем заняться, и ожидая, когда снова  появится возможность поговорить, он нервничал. Иногда, чтобы скоротать время, покупал горячие блинчики неподалёку, и отгоняя наглых воробьев, трепещущих прямо у него над головой, съедал блинчики на ходу. Но случалось, самый отъявленный наглец клевал, выхватывая прямо из рук – тогда приходилось отдавать птицам весь блин, бросать на асфальт... Разозлившись, клерк бросал его целиком, наблюдая потом, как тот же наглый воробей пытался поднять, забрать весь блин себе, полететь с ним. Но это не получалось.
- Прямо как люди, - ворчал клерк, - точь-в-точь, как люди, - повторял и вытирал салфеткой пальцы.   
Часто гитарист видел Её – девушку, которая нравилась необыкновенно. Были они ещё не знакомы, но паренёк надеялся – непременно когда-нибудь станут встречаться. Как и все студенты, она равнодушно проходила мимо расположившейся на лавочках компании. Гитарист же считал – такое её невнимание вовсе не проблема. Девушка была красива, но вела себя просто, видимо приехала из какой-то глуши учиться: неподалёку находилось несколько институтов, а шла она по Арбату в одно и то же время. Каждый день гитарист ждал её появления... Смотрел и замечал, как день ото дня она становилась всё более похожей на городскую, вещи покупала в модных магазинах здесь же, на Арбате. А магазины эти дразнили и манили, модницы становились их завсегдатаями, и в обновках, словно по подиуму, прохаживались по центру улицы... 
Прохаживались здесь и разряженные бабушки – такие наоборот всегда на гитариста обращали внимание. Едва только какая-нибудь из них садилась неподалёку, паренёк начинал играть классику, ретро, и за ностальгию бабушки платили не скупясь. Жаль только, денег у них было совсем не много и потому щедрость их была ограниченная.
- Старость это ерунда, - глядя на них замечал клерк, - если душа молодая, то и человек молод. Я вот хожу на дискотеки, общаюсь с молодёжью, песни слушаю современные – и нисколько не чувствую себя старым.
И правда, двигался он энергично не по годам, современно одевался и был в курсе последней моды. Но гитарист думал по-своему, считал – хорошо, когда молодо тело и молодо лицо, а вот душа должна быть мудрой. Ведь ребячась и молодясь ничего важного в жизни не понять, как и не понять вообще эту серьёзную и сложную жизнь. Поэтому он часто тянулся к пожилым – они обладали этой ценной мудростью, хотя сами порой не замечали её и может быть даже боялись.
- Вот, ещё одно тщеславие потешил, - замечал портретист, пересчитывая деньги очередной клиентки, ушедшей особенно довольной, - теперь будем следующую Джоконду ждать.   
- Это ты о себе во множественном числе? - Хихикал клерк.
Но портретист не отвечал, упиваясь минутой своего признания. А гитарист часто тоже рисовал – в воображении, свою любимую: её лицо с глазами кошки, её длинные вьющиеся волосы, развевающиеся на ветру.
- Послушай, юный, - обратился однажды к нему клерк, разрушив всё его приятное видение.
- Слушаю, - отозвался паренёк, посмотрев в его сторону и перестав играть.
Он уже очень много всего здесь успел услышать, но не понимал, почему снова и снова возвращался на этот перекрёсток к этим людям, хотя вокруг было полно других лавочек – пустых.
- На жизнь-то хоть хватает тебе твоих заработков?
- А много ли мне надо для жизни, - ответил гитарист, и подумав признался, - я вообще-то коплю на свою мечту.
- На мечту? Это хорошо. - Клерк задумался, зашевелил бровями – это было его привычное движение, а брови густые и длинные.
- И чего же ты хочешь от жизни? - Спросил он.
Тогда гитарист рассказал – и о музыкальном клубе, и о том, как он любит музыку, и даже увлёкся, затеял небольшой ликбез, объясняя, как важна музыка для человека. Но его прервали.
- Ты прямо уникум, - заметил портретист, - кто ещё в наши дни приходит зарабатывать на Арбат из высоких побуждений!
- А вы? - Спросил паренёк.
- Я пенсионер. Сюда прихожу, чтобы не скучать, да и пенсия маловата, а здесь неплохой заработок, но ни о какой своей мастерской я даже не помышляю. Зима настанет, дома рисовать буду, в газете объявления печатать. Или не буду рисовать, если народ не пойдёт. Ты то чем зимой заниматься планируешь?
Но гитарист отвлёкся.
Он заметил, как на ближайшей скамейке расположилась одинокая пожилая дамочка, бабушка даже, если точнее. Однако несмотря на возраст, была она одета изысканно, с кокетством поправляла шляпку. Таких дамочек растрогать было проще всего, многие начинали плакать после трёх-четырёх его песен и тогда от души платили музыканту. 
Пока гитарист, играя, прикидывал, сколько она может оставить денег, двое его здешних товарищей затеяли спор – просто не смогли они оставить без внимания заявление паренька. И теперь поспорили о его мечте – получится ли у него открыть клуб, как он хотел. Воодушевлённо пожали руки... Но потом подумали, что случиться событие может совсем не скоро. Взгрустнули, хотелось чего-нибудь интересного уже сейчас... Ведь на Арбат в основном все приходят от скуки, и ещё быть может в надежде на потрясающее новое – кто-то за удачными покупками, кто-то в ожидании знакомств и удивительных встреч.
- Как думаешь, читают сейчас хоть что-нибудь? - Спросил клерк, в его вопросе зарождалась и новая беседа, и новый спор.
Портретист радостно подхватил тему.
- Конечно читают, - сказал он, - и ещё больше пишут. Новые книги поступают в магазин каждую неделю. - Он кивнул на книжный. - И хоть очереди не выстраиваются, одни новинки сменяются другими.
- Да, может одинокие люди читают от скуки, может любители.
- И студентам тоже деваться некуда, приходится читать.
- А сколько книг покупают за день? Твоя цифра?
Портретист потёр руки – было субботнее утро и теперь на целый день занятие у них появилось. Да и сложностей не представлялось в таком подсчёте – все покупатели выносили из магазина книги в фирменных пакетах, прозрачных и с логотипами.
- Пусть будет пятьдесят. Плюс, минус три. - Предположил портретист.
- Я говорю семьдесят, - заявил клерк. - Но если перевалит за шестьдесят, моя взяла.
- Что будет выигрышем?
- Самая свежая новинка. Давно не читал ничего.
- Идёт.
И они, словно псы, стали сторожить двери книжного магазина.      
Гитарист в это время делал заметные успехи. Он знал – на Арбате случаются знаменательные встречи. Он ждал такую встречу и был уверен – особенным человеком для него станет вовсе не очередная бабушка. Однако эта его сегодняшняя мадам пересела ближе – на лавочку, стоявшую наискосок с той, на которой сидел игравший.
- Хорошо играешь, молодой человек, - сказала она, дождавшись последнего аккорда очередной песни.
- Спасибо, стараюсь, - улыбнулся паренёк, ожидая какой-либо уже и денежной похвалы.
Бабушка действительно полезла в сумочку. Но достала оттуда платок, утёрла слёзы.
- Спой-ка ещё раз про Одессу, - попросила его.
Паренёк улыбнулся. Конечно, он не любил играть такое старьё, а из классики предпочитал мелодии без вокала, однако специально для бабушек выучил их любимое. Пел от всей души, хотя всяческие подобные заявки, как он предполагал, должны были оплачиваться. Но у него язык не повернулся сказать бабушке о такой оплате.
Играть он скоро устал и петь тоже, решил передохнуть. Бабушка снова воспользовалась паузой и разглядев вдруг в гитаристе собеседника, который её непременно поймёт, стала рассказывать о своей жизни – начала прямо с девичества, с первой любви, как водится – безответной и сильно ранившей.
А портретист и клерк тем временем с азартом вели подсчёт. Человек с фирменным пакетом вышел уже восьмой – мужчина средних лет, по-рабочему одетый, в пакете у него просвечивали две книги детективов. Следующей вышла девушка, купившая итальянский разговорник.
- Эту можно не считать, - заявил портретист.
Он видимо предчувствовал, что проиграет – времени до конца дня оставалось полно, а количество покупателей росло быстро.
- Как же не считать? - Удивился клерк.
- Она больше не придёт в магазин, да и книгу взяла не для чтения.
- Такие тонкости надо было обговаривать в начале, а теперь как решили – будем считать всех, кто выходит с книгами.
К портретисту в это время подошли желающие позировать, и он занялся своим делом, а клерк продолжал считать. Хотел было поговорить с гитаристом, но увидел, что тот тоже занят...
В истории своей жизни его пожилая собеседница дошла уже до замужества, рассказала про мужа-алкоголика, про тяжёлые годы семейного быта. Гитаристу надоело слушать, хотел бы он уже снова заиграть – что-нибудь весёлое и для других людей. Ведь где-то среди них мог оказаться его благодетель. Бабушка теперь сильно мешалась.
Заметив нарастающую нервозность своего юного товарища, клерк пришёл ему на помощь.
- Вы и сейчас ещё прекрасно выглядите, и сейчас сможете найти свою любовь,  - сказал он бабушке.
Однако та поняла его слова буквально и окинув взглядом сказавшего приятный комплимент, жеманно улыбнулась, поправила платок на шее и поспешила пересесть на его лавочку. Клерк поперхнулся, кашлянул, а гитарист залился румянцем от отчаяния – время было потрачено впустую, и назойливая плаксивая бабушка не оставила ни рубля. Но что поделать, самому в чужие карманы не полезть, а потому он снова заиграл, надеясь на удачу в следующий раз.
Клерк в это время скучал от неожиданного молчания – вроде бы улица бурлила звуками, а поговорить было не с кем. Продолжал он с особенным вниманием следить за выходившими из магазина. Вышли оттуда теперь две одинокие дамочки с любовными романами – видимо отгуляли они уже своё в надежде встретить любовь и теперь, отчаявшись, потеряв надежду, слонялись по магазинам. Клерк окинул этих двоих взглядом: действительно, жизнь им никакой романтики уже не сулила – только на страницах книг с придуманными героинями вместе могли бы они ещё наслаждаться своими фантазиями.
Гитарист в это время растрогал сердце ещё одного человека. Пожилой мужчина, может быть даже ветеран войны, сел на лавочку неподалёку. Такие прогуливающиеся здесь были редкостью и звучали они не просто ретро, звучали музыкой другой эпохи. Гитарист тут же заиграл одну из песен послевоенных лет – таких в его репертуаре было совсем немного, пел он их крайне редко, поэтому смущался, когда чувствовал, что явно фальшивит. Но ветеран вероятно был глуховат, а может не слишком тонко понимал музыку. Потом он встал. Паренёк подумал, что тот хочет дать ему денег, однако ветеран заговорил.
- Спойте ещё, молодой человек, - сказал он, - редко такие песни можно услышать в наше время.
Гитаристу опять не хватило ни смелости, ни наглости – денег за исполнение он не попросил. Но пожилой человек вдруг сам заговорил об этом.
- Не поскуплюсь, награжу щедро, - успокоил он паренька.
Тот воодушевился, заиграл. Проходившая мимо женщина, расчувствовавшись, торопливо положила несколько монет – от этого струны гитары зазвенели ещё звонче. Конечно, понемногу получалось здесь зарабатывать – на быт хватало. Но мечта требовала большего. 
А осень уже шагала уверенными шагами. И весь Арбат с его роскошными липами подёрнуло желтизной. Воздух прозрачный и чистый струился липовой смолой, отчего волосы становились липкими у тех, кто сидел под деревьями часами.
Спев несколько песен, паренёк устал, но ветеран решил, что концерт закончился. Подошёл он к гитаристу расплатиться, чем весьма обрадовал. С замиранием сердца игравший стал смотреть, сколько и каких купюр тот достанет. За весь сегодняшний день устал уже юный от мелких монет. Однако ветеран разочаровал его тоже – наградил пригоршней мелочи. Видимо каждый понимал щедрость по-своему.

Клерк с портретистом в это время увлечённо продолжали своё занятие. Уже перевалило за полдень, но купивших книги насчитали они пока лишь восемнадцать человек.
- Похоже, никто из нас не выиграет, - заметил портретист.
- Что же, эпоха чтения видимо минула, в прошлом осталась, теперь люди заняты чем-то другим, наверно более интересным, - сказал клерк.
- Да самой жизнью и заняты, вокруг вон сколько всего, это раньше жизнь узнавали только из книг, а теперь каждый – герой своего романа.
Услышав такие слова, гитарист взгрустнул – как бы он тоже хотел стать героем своего романа... И вдруг он увидел Её – девушку с глазами кошки и вьющимися длинными волосами. Появление красавицы в субботу показалось неожиданным, ведь занятий в институте в этот день не было. Шла она медленно, гуляла – рассматривала витрины магазинов, рассматривала прохожих. Паренёк отважился – отложил гитару, решил подойти, заговорить. Опыта подобного знакомства у него не было, но собственная привлекательная внешность придавала уверенность, да и мысль о том, что девушка приезжая, а значит ещё неискушённая, тоже обнадёживала.
- Не подскажешь, где здесь ближайшее кафе? - Спросил он и улыбнувшись, подмигнул.
Однако ответ смутил.
- Сам что ли не знаешь, где кафе, целыми днями сидишь тут, - сказала она.
Парень изо всех сил постарался скрыть замешательство.
- Тогда может по чашечке кофе? - Предложил он.
- Хорошо, заезжай вечером.
В сердце у паренька пробежал холодок – девушка оказалась вовсе не такой, как он ожидал – с запросами, а машины у него не было. Тогда он быстро выпалил сходу. 
- Давай лучше в понедельник, я буду ждать тебя здесь, когда ты пойдёшь после занятий.
На это предложение девушка кокетливо улыбнулась, кивнула, и до вьющихся её волос дотронулся ветер – паренёк позавидовал ветру – хотел бы он тоже сейчас коснуться этой красавицы.
Она пошла дальше, оставив его очарованным и влюблённым, и он, вернувшись к своей гитаре, ещё долго смотрел ей вслед. Он знал, теперь до понедельника точно не уснёт – будет ждать этой встречи, хотя чувствовал уже, понимал – никакого продолжения с этой девушкой не получится, ведь она была всего лишь одной из прочих, такой же, как все, ей нужна была красивая машина богатого мачо, а вовсе не любовь бедного гитариста...
Тогда он заиграл с ещё большим отчаянием, голос дрожал, а душа звучала дуэтом с гитарой – только совсем никто не слышал эту звучащую душу, да и на гитарные аккорды среди шума улицы мало кто обращал внимание. И вся эта улица, кишащая людьми, пронзённая насквозь их порой ненужными устремлениями, казалась искусственным отголоском большого города, а там, за её пределами, начинался Ад с чередой бесконечных машин и неотложных дел. Казалось, выживал в этом городе кто как мог, но несомненно – приходилось многое терпеть и со многим мириться, двигаясь вместе с толпой в одном направлении. Удовольствия при этом окружали самые разных, но не доступны они были в том объёме, чтобы почувствовать себя счастливым человеком вполне. Оставалось лишь пробовать по чуть-чуть, наслаждаться крохами, словно дегустатор, понимать – да, хороша жизнь, когда есть необходимое для комфорта. А когда нет? И паренёк снова пел песни, которые звучали в унисон с этим миром – о неразделённой любви, мечтах, трагедиях разрушенных надежд... И ещё немного о радостном, просто о том, о чём нравилось слушать людям.
Вечером перед закрытием магазина портретист и клерк подвели итоги своего спора.
- В следующий раз придумаем что-нибудь поинтересней, - сказал клерк.
- Будем считать красавиц с пакетами нижнего белья или парочки, снимающие номера в отеле? – Усмехнулся портретист.
Купивших книги в тот день они насчитали тридцать человек, и последнего, тридцать первого, выпустили уже продавцы, открывая ему дверь изнутри – старичок этот зашёл в магазин несколько часов назад и теперь выходил, торжественно неся какой-то исторический роман. 

А потом начались дожди. Так неожиданно.
Накануне ничто не предвещало смену погоды, прогнозами же гитарист не интересовался. С утра он выглянул в окно – на улице лило так сильно, что широкие полосы дождя оставляли следы даже на оконном стекле. Вспомнились тогда слова клерка, но хоть зима ещё не настала, на Арбат уже было не пойти – правда ведь, не просидишь там всю жизнь. Хотя сколько именно предстояло там просидеть, зависело от случая. А случай зависел от воли судьбы. И каждое утро отправляясь на Арбат, паренёк молил свою судьбу, чтобы такой исключительный день настал уже сегодня...
Хотя чего именно он ждал, не знал и сам. Может быть, любви какой-нибудь обеспеченной дамы, а может – встречи с давним товарищем, с которым не виделись они лет сто и который за это время неслыханно в жизни преуспел. Но никогда сомнения не появлялись, не думал юный, что возможно ожидания его напрасны и что на самом деле никого здесь он не повстречает.
Прождал он у окна до обеда, однако дождь не закончился, даже намёка не было, что прояснится хотя бы к вечеру. По улице туда-сюда сновали люди – люди под зонтами и люди в машинах. Все торопились – и первые, с промокшими ногами и наверняка замёрзшими руками, и вторые, которым было вполне комфортно. «Рай и Ад не на небесах, - думал паренёк по-прежнему. -  Всё это здесь, на земле, и каждому своё. Кому-то роскошь, кому-то – иллюзии». 
Дождь не прекратился и на следующий день.
Это был понедельник – день свидания с девушкой, в которую гитарист был влюблён. Он знал примерное время, когда возвращалась она из института, и решил пойти на встречу немного раньше. Отложил в сторону свои повседневные джинсы и старый свитер, оделся понарядней, брызнул немного одеколона, посмотрелся в зеркало – всегда он и так был чересчур привлекателен, а в этот день особенно – навряд ли какая смогла бы устоять перед его обаянием... Ему порой было даже неловко ловить себя на мысли, как сильно нравился он самому себе – и грустно было, что свою молодость, красоту, талант не удавалось применять в полной мере и получать награды по достоинству.
За предыдущие сутки дождь оставил везде множество луж, и дойдя до Арбата, паренёк промок. Однако здесь, на Арбате, вода стекала в канавы и было сухо. Гитарист дошёл до той самой лавочки, где располагался всегда – в дожди по этой улице не гуляли, лишь немногие проходили мимо по своим делам или по магазинам. Но даже в дождь паренёк чувствовал какой-то особенный дух свободы, который неизменно присутствовал здесь – вот что ему всегда нравилось: свобода и шанс, который могла подарить судьба. Паренёк не стал никуда прятаться от дождя, он остался ждать прямо тут, под зонтом, чтобы любимая девушка случайно не прошла мимо.
- Сегодня без гитары? - Сказала она, подойдя незаметно с другой стороны.
Он ничего не ответил. Да и что он мог сказать? Разумеется без гитары, ведь на улице дождь, а у него свидание – зачем гитара? Паренёк улыбнулся, протянул девушке руку. Повёл он её в кафе, то самое, куда водили красоток, и где на втором этаже располагался отель.
- На кого учишься? - Спросил паренёк.
Девушка немного помолчала, размышляя – усиленно она старалась играть в этой жизни по нотам большого города.
- На умного человека, - ответила она вскоре.
- Интересный институт, - заметил паренёк, - я тоже хочу там учиться, иначе так и останусь глупым.
Девушка засмеялась.
- Я проголодалась после занятий, - заметила она, - и хочу что-нибудь съесть помимо кофе.
- Пирожное? - Заволновался паренёк.
Кафе это было дорогим, а денег у него мало.
- Какое пирожное, - усмехнулась девушка, - сейчас время обеда, я хочу какой-нибудь салат и горячее.
«Что же, - подумал паренёк, - за любовь надо иногда платить». И кивнул головой. Она заказала греческий салат, жареную картошку и мясо на шпажке. Себе паренёк взял только кофе. «Интересно, девушки начинают любить по мере того, как на них больше тратишь? - Размышлял он. - А сколько тогда стоит настоящая любовь, и помимо денег выражается ли её цена в душевных качествах или ещё в чём-либо?»
- Чем ты занимаешься в выходные? - Спросил гитарист, когда девушка уже почти доела свой обед.
- Ничем, просто знакомлюсь с городом, - ответила она.
- И много уже узнала?
- Нет, совсем чуть-чуть, однако возможностей здесь море, прямо всевозможных возможностей.
Паренёк улыбнулся её каламбуру – наверняка ещё много предстояло ей познать, чтобы выучиться на умного человека, пока продвижение по этой части шло медленно.
- А я, когда бывает время, езжу на природу, - заметил он.
Девушка немного подумала над его заявлением, потом сказала.
- Заезжай тогда за мной, вместе съездим в лес, пособираем грибы, мясо пожарим.
Она записала на салфетке свой номер телефона и паренёк дрожащей рукой потянулся за ним.
- У тебя какая машина? Внедорожник надеюсь, мы не застрянем нигде по дороге? - Выясняла кокетка, дразня его салфеткой с номером.
Но паренёк ездил в лес на автобусе – просто доезжал до конечной остановки, а там шёл пешком... Он не стал говорить девушке об этом, знал – никогда ни за что ей не позвонит. Однако взял салфетку, свернул, положил в карман. Грустно ему было от этой встречи, но виду он не подал, хотя про себя решил, что больше не подойдёт к этой красавице, да и ни к какой другой тоже не подойдёт, пока не появятся у него деньги – ведь какими бы простыми не казались все эти особы издалека, суть у них была одинаковой.

Дождь лил ещё несколько дней.
Паренёк с отчаянием понимал, что время теряет катастрофически. Если и дальше ясные дни стали бы чередоваться с дождливыми так часто, до зимы он не успел бы совсем ничего. А где стал бы он зимовать и как зарабатывать, вовсе не представлял – даже за начало зимы деньги, заработанные на Арбате, истратились бы, и тогда всё – конец света...
 
В один из ближайших дней после обеда прояснилось, тотчас гитарист отправился на Арбат, энергия юности переполняла – пальцы нервно подрагивали от ощущения струн и сердце уже стучало ритмом музыки. Да, большой город конечно предоставлял возможности, и ему, как музыканту, будто бы слышался голос каждого такого шанса – только всё нужное и важное было чересчур тихим, так что терялось в бесконечном потоке шума, бесполезного, громкого и упорно гордящегося своей громкостью... За вынужденные выходные дни гитарист разучил ещё несколько современных песен, с них он и решил начать свой концерт.
Лавочки на Арбате оставались мокрыми, с лип капала вода и его здешние товарищи – клерк и портретист – пока не подошли. Хотя люди уже по своему обыкновению прогуливались... Теперь мечта терзала гитариста ещё сильней и торопливый ход времени чувствовался, как ритм музыки. С затаённой надеждой он поглядывал на каждого прохожего. И именно в этот день встретил Его.
Человек этот вовсе не отличался от всех прочих – обычно одетый и шёл не спеша. Паренёк задержал на нём взгляд не дольше, чем на остальных. Но вдруг какая-то неведомая струна зазвенела в сердце – он посмотрел снова. И разглядел... Нет, вовсе не обычным он был. Господином? Скорее всего. Или может быть именно так мог бы выглядеть сам дьявол. Человек тот тоже смотрел на гитариста внимательно и уже чересчур долго. Пареньку даже стало неловко от этого взгляда и он заиграл – первое, что пришло на ум. Этой случайной мелодией оказалась печальная композиция Эннио Морриконе... В исполнении на гитаре звучала она немного странно, гитарист понимал это, однако сам переложил понравившуюся музыку в такое исполнение, потому что любил этого композитора – ощущал что-то особенное в его мелодиях, сокровенное, запредельное. Всегда он считал, что в музыке раскрывалась душа самого автора, и нравилось ему очень проникнуться порой этой загадочностью, таившейся в чужой душе.
Господин подошёл вдруг совсем близко и паренёк неожиданно для самого себя смутился, перестал играть – такого прежде с ним никогда не случалось. «А может это и есть та самая заветная встреча?» - Мелькнуло в мыслях. Господин вдруг и вовсе сел рядом, казалось, хотел он что-то сказать, но так сразу не решался. Паренёк ждал.
- Послушай, сколько тебе лет? - Спросил наконец незнакомец, и голос его оказался на редкость громким, с глубокими нотами, напоминающими колокольный звон.
- Девятнадцать, - ответил гитарист, но сразу не догадался о смысле заданного вопроса.
Однако в душе его заклокотало вдруг, появилось нехорошее предчувствие.
- А я люблю мальчиков и я садист, хочешь со мной встретиться? - Сказал тогда незнакомец.
Гитарист побагровел, он знал – Арбат кишит сумасшедшими, и многие из них со стороны выглядят вполне здоровыми людьми, но никогда не думал, что столкнётся вот так с одним из этих придурков. Паренёк не стал ничего отвечать, отвернулся, заиграл, ведь и правда бывают вопросы, которые лучше проигнорировать. Запел песню на слова Есенина – «Мне осталась одна забава»... Умалишённый господин тогда как-то сразу исчез, ушёл в неизвестном направлении, будто и не было его вовсе. И ничто уже не напоминало об этой странной встрече – только мелодия из Морриконе и неведомая струна сердца, которая продолжала звенеть.
Ближе к вечеру пришли его здешние товарищи.
- Встречу надо отметить, - шутил клерк, - неизвестно, какой выдастся осень, может и вовсе не доведётся больше здесь бывать.
При слове «встреча» паренёк напрягся, однако тотчас успокоил себя – ведь о  встрече с незнакомцем клерк никак не мог знать и теперь подразумевал совсем другое. Да и рассказывать гитарист никому ничего не собирался – глупо это, говорить о чокнутых.
Портретист был немного не в себе, нервно располагал мольберт и разные свои принадлежности. «Пил», - мелькнуло в голове у паренька. Несколько минувших дождливых дней казались теперь пережитой вечностью.
- Как прошло твоё свидание? - Спросил клерк своего юного товарища, вспомнив вдруг, что намечалось у него это событие.
- Так себе, - ответил тот.
- Отчего же? Неужели без продолжения?
- Какое там продолжение, и начала-то нормального не было.
- Жаль, уметь надо с бабами ладить.
- А вы умеете? Да и как уметь без денег.
- Я вот придумал себе новое занятие.
- Какое? - Спросил портретист, возвращаясь из своего забытья.
- Буду знакомиться здесь с красавицами, - ответил клерк, смешно сложив руки на круглом животике. Он всегда так делал, очевидно не представляя со стороны, как потешно при этом выглядел. Теперешнее его заявление и вовсе вызвало улыбки, но он их не заметил, а продолжал. - Бродит ведь где-то по свету и моя половинка.
«Конечно бродит», - подумал гитарист, припоминая, как много одиноких бабушек частенько посматривали на клерка. Ему же, оказывается, нужна была молодая красавица. Что же, сумасшедшие мысли порой бродят даже в здравой голове... Снова гитарист мысленно вернулся к сегодняшней нелепой встрече с незнакомцем – что-то кололось в сердце до сих пор и от этого неприятного ощущения невозможно было избавиться.
- Ах, что такое красавица?!. - Воскликнул портретист риторически.
В тот день он соображал медленно и видимо только сейчас до него дошло, о чём говорят люди рядом с ним.
- Красота великая ценность, некоторые не понимают этого и тратят свою ценность впустую, - продолжал клерк, - вот такую птичку я и хочу подловить.
- А я ни разу не встречал в своей жизни по-настоящему красивого лица, - сказал портретист, - уж сколько я этих лиц перерисовал, всю жизнь ищу, а нет, не попадаются.
- У каждого свои вкусы, - заметил клерк.
- При чём здесь вкусы, - возразил портретист, тема эта была ему особенно близка, потому как тотчас он принялся рассуждать. - Лицо это душа, отражение души, что внутри, то и снаружи, вспомните Дориана Грея. А у кого сейчас в нашем мире может быть красивая душа?
Но гитаристу эти разговоры показались какими-то пустыми, пока ещё в свои молодые годы он твёрдо верил, красота – свойство исключительно внешнее. Вот он, например, был красив, и при чём здесь вкус – красота либо есть, либо её нет. Он по крайней мере не видывал ни одного мужчины красивей себя... В фильмах, конечно, показывали множество красивых лиц, но то было кино, где грим и прочее, они же говорили теперь о реальной жизни.
Клерк в то же время имел ввиду красоту женскую, а её и вовсе никак невозможно было понять, и порой отчаявшаяся дурнушка начинала вести себя как красавица, а используя всяческие женские ухищрения и правда вдруг становилась обворожительной. Возможно и клерк смог бы найти себе женщину, а может только повеселил бы своих здешних товарищей нелепыми знакомствами. Но видимо эта новая затея его сильно будоражила – он посматривал искоса на красоток, выходивших из магазина дорогого белья, и без умолку говорил.
- Любая, какая сходит со мной на дискотеку, потеряет голову, - хвастал он.
- Ты ещё по дискотекам ходишь? - Усмехнулся портретист.
- А как же, особенно заграницей, там иностранки ко мне липнут, всю Европу объездил, работа у меня такая. Но жену хочу русскую, настоящую русскую красавицу, с косой чтобы была и брови дугой, и румянец во всю щёку, и собой статную, как в народных русских сказках говорится, такую буду искать.
Да, каждый в своей жизни чего-нибудь выискивал... Думая об этом паренёк-гитарист, словно гадалка, пытался заглянуть в будущее – получится ли и у него когда-нибудь найти? Однако сегодняшняя встреча с сумасшедшим нимало напугала, наверняка забоялся бы он теперь лишний раз заговаривать с незнакомцами. 

Однако господин тот вновь появился на Арбате в скором времени. Хоть клерк с портретистом и бывали здесь каждый день, выбрал он удобный момент, чтобы застать паренька одного...
С гитарой в футляре бодро шагал он по Арбату. Вдруг услышал шаги за спиной – вроде вполне обычные и ничем не отличающиеся от сотен других. Только стало как-то тревожно, неловко, плохо даже. Гитарист подумал – наверное так и бывает, когда появляется дьявол. Он не оборачивался, но незнакомец и не спешил догонять – такая его уверенность ещё больше встревожила паренька: некуда ему было деваться, негде спрятаться, и незнакомец старательно давал это понять. До своей лавочки оставалось совсем чуть-чуть, там наверняка был уже хоть кто-нибудь из его товарищей, но гитарист не нашёл больше в себе сил терпеть это преследование, он остановился, дожидаясь незнакомца. Тот подошёл сразу же.
- Я принёс тебе диск, - сказал он, - посмотришь, потом расскажешь впечатления. Хотя можешь и не рассказывать. Просто ответишь – да или нет.
Паренёк не стал ничего спрашивать, молча взял диск, смутно догадываясь заранее, что там могло быть. Незнакомец не стал задерживаться, кивнул и удалился. А юный пошёл к своей лавочке, однако ноги теперь плохо слушались и голова слегка кружилась. Понял он – несомненно господин этот вовсе не сумасшедший, а предложение его вполне всерьёз. Тогда что мешало просто ответить «нет»? Вежливо или может быть даже грубо... Или вообще обратиться в полицию... Хотя нет, господин не нарушал никаких законов. Но настойчивое преследование пугало – почему из всей толпы, из всех людей вокруг тот выбрал именно его? Потому что красив? Неужели это была симпатия с его стороны? Такая вот однополая влюблённость... Прямо наваждение какое-то.
- Эй, друг, что-то на тебе сегодня лица нет, - заметил клерк, когда паренёк подошёл к своим товарищам.
- Случилось что? - Подхватил портретист.
- Нет, нет. Приветствую всех, всё нормально у меня, - ответил паренёк, но голос его сильно дрожал, звучал так неестественно, что те двое переглянулись.
- Послушай, вот мне порой кажется, ты вовсе не тот, за кого себя выдаёшь, - заметил вдруг клерк, - расскажи уже нам свою историю, ведь мы, можно сказать, твои друзья.
Но у парня не было никакой такой своей истории, а рассказывать про незнакомого господина с его отвратительным предложением он не стал бы никому ни в коем случае.
- И совсем мы про тебя ничего не знаем, ты наверно какой-нибудь агент разведчик, местный Бонд, - хихикнул клерк.
- Что здесь у вас разведывать-то? - Ответил паренёк и надел кепку.
На улице было не холодно, стояли приятные осенние дни, но смола с лип струилась так бурно, что их многочисленные струи можно было разглядеть без труда, они были тонкими и походили на растворяющийся сахар, который уже какое-то время полежал в воде.
В тот день гитарист долго не мог запеть. Играл он без остановки, надеясь весь уйти в музыку, забыть неприятную встречу... Но это не получалось, ритм сбивался, аккорды путались, и понимал он – что-то теперь путается в его жизни, сбивается её привычный ритм, и аккорды появляются совсем другие, которых раньше не было... Не получалось уже ничего исправить, восстановить нарушенную мелодию.
Заметив его смятение, товарищи больше не трогали паренька, не докучали расспросами. Затеяли они между собой какой-то очередной увлекательный разговор, к которому гитарист даже не стал прислушиваться... Пропустил он и момент, когда девушка с глазами кошки прошла мимо: она посмотрела, хотела поприветствовать, но он остекленевшим взглядом смотрел вдаль.
Потом это состояние прошло в один миг – может музыка наконец подействовала, а может просто уловил он здравую мысль. «И что я стушевался? - Подумал он. - Предложение конечно оскорбительное, но ведь никто не заставляет, да и полным-полно  других нелепых ситуаций случается порой в жизни». Постарался он больше не думать о незнакомом господине, решил вернуть при следующей встрече диск и высказаться резко, чтобы тот больше не посмел подойти.
К вечеру гитарист уже совсем пришёл в себя – аккорды его чередовались правильно и голос не задрожал, когда он стал петь. Однако к беседе своих разговорчивых товарищей он так и не подключился, и те по-прежнему держались стороной.

Лишь дома какая-то неведомая струна в сердце вдруг неожиданно зазвенела снова – сначала одной нотой, потом другой, потом сложилась в целую мелодию – чуждую и потому взволновавшую. И тогда вспомнил парень про диск, вручённый ему с утра незнакомцем. Достал, повертел в руках – никаких особых пометок, запись по всей видимости была любительская и достаточно продолжительная, судя по количеству сделанных прожжённых кругов. «Посмотреть или не посмотреть?» - Размышлял паренёк, брезгливо вертя диск в руках. Но ведь от одного просмотра ничего плохого не произошло бы...
Он был бесконечно любопытен и никогда не игнорировал то, что случайно попадалось в руки, думал – случайностей не бывает, а всё, даже кажущееся случайным – это особые знаки судьбы, её дороги и перекрёстки. Так что, если сама судьба дала ему теперь этот диск?.. Может, он посмотрит и что-то новое появится в его сердце, станет он тогда выдающимся музыкантом, сочинит музыку, которая потрясёт весь мир. Хотя навряд ли конечно так сильно вдохновить на создание великого смогла бы порнографическая запись... Но он ещё совсем мало знал этот мир, не имел в жизни достаточного опыта, а потому просто захотел узнать, посмотреть, что же там творят такое непристойное и запретное.
Поставив диск, долго он не решался нажать на кнопку просмотра. Сначала приготовил ужин, поел, а когда уже совсем стемнело и он стал задёргивать шторы, заметил, что на улице снова пошёл дождь – не такой сильный, как до этого, но скорее всего снова затяжной. Денег за эти минувшие ясные дни заработал он совсем мало, но прожить в дождь несколько дней или даже неделю хватило бы. Тогда он подумал, что ещё успеет посмотреть диск, если будут дожди, и лёг спать.
Заснул на удивление быстро и сон был лёгким, однако посреди ночи что-то разбудило – он так и не понял, что именно: то ли чей-то автомобиль засигналил за окном, то ли у людей, живущих сверху, что-то тяжёлое упало на пол... А может просто какой-то низкий и резкий аккорд внезапно раздался в сердце...
Паренёк вздрогнул. В комнате была тишина, лишь вкрадчиво постукивал за окном торопливый дождь. Тогда юный встал и не зажигая свет включил диск.
Сначала он просто смотрел, не задумываясь, не проснулся ещё до конца – пробудился в нём сначала импульс, неосознанное желание посмотреть... И с каждой минутой, по мере того, как сознание его пробуждалось тоже, понимал он, что видел перед собой Ад. Настоящий! А тот, какой представлялся прежде, был просто жалким подобием... И даже в Аду на небесах наверняка было ничуть не страшнее чем здесь, в записи на диске... Парень хотел выключить запись немедленно и в то же время хотел досмотреть. Не в силах разобраться в этих двух желаниях, он держал палец на кнопке стоп, сам же при этом не отрывался от экрана.
«Сколько же надо выпить, чтобы позволить себе такое, или насколько надо сойти с ума?» - Задавался он вопросом, не понимая, зачем и почему такое могли вытворять на земле обычные люди. Или не обычные? И не на земле? Он узнал в главном герое действия господина с Арбата, вся ситуация происходила где-то в подвале, под землёй, подальше от взглядов нормальных людей.
Словно одурманенный, паренёк досмотрел диск до конца. К этому времени уже начало светать, и когда голоса Ада смолкли, услышал юный, что и за окном тоже тихо – дождь закончился, на ясном небе появились первые отблески солнца. Словно дверь Ада, в которую он ненароком умудрился заглянуть, теперь захлопнулась... Возвращение в настоящее, в нормальную жизнь, несказанно обрадовало.
Сразу же паренёк засобирался на Арбат, диск взял с собой – хотелось скорее избавиться. Надеялся он, что господин – повелитель Ада, объявится там в скором времени. Казалось, вернуть диск получится легко, как и дать отпор всяческим притязаниям. Жизнь приоткрыла завесу, показала неведомое прежде, запретное, тайное, и если раньше парень не совсем понимал, о чём говорит с ним незнакомец, то теперь, будучи просвещённым, полагал, что сможет смело сказать дьяволу «нет».

Когда он пришёл, товарищей его ещё не было, но он не боялся возможного появления господина – пусть хоть в любую минуту тот бы явился вдруг. Заиграл мелодию, пальцы были уверены и голос не дрожал. Вскоре подошёл клерк – оживлённый особенно и принарядившийся ни с того ни с сего, да и раньше времени – сейчас ещё должен он был находиться на работе.
- Я ненадолго, - заметил он, и скользнул взглядом в сторону магазина белья.
Паренёк догадался – вчера, погрузившись в свои мысли, что-то он тут пропустил.
Потом появился портретист.
- Как успехи? - Спросил он сходу.
- Пока не выходила, - ответил клерк.
- Заговор у вас тут что ли? Рассказывайте давайте. - Попросил гитарист.
Оба мужчины, двусмысленно засмеявшись, перемигнулись.
- Стал вчера знакомиться с девушками, - признался клерк, - и на меня запала продавщица из магазина белья, удивительно даже, как ты вчера всё это не видел.
Парень действительно не видел и удивился, потому что помнил эту красотку-продавщицу, изредка она выходила на крыльцо покурить.
- Да какая она красавица, - вставил свой комментарий портретист, - видел я много лиц, гораздо привлекательней, а эта обычная крашеная кукла.
- А тогда какое лицо, по-твоему, можно считать красивым? - Спросил клерк немного обиженно.
- Красивым? Наверное, без веяний моды и без косметики. Чтобы никаких безобразно раздутых губ, никаких лысых бровей и ресниц, как у коровы. Дала природа красоту – хорошо, не дала – нечего выпендриваться. Но в основном не даёт.
- Ох, как всё сложно. Проще надо. - Заметил клерк, поглядывая то на дверь магазина, то на часы.
Потом он ушёл, обещал прийти снова после работы.
Гитарист стал играть. Заметил он вдруг, что бабушка, которая недавно плакалась ему на судьбу, снова пришла и села на лавочку неподалёку – хоть город этот и был большой, но люди по Арбату гуляли порой одни и те же – любители. Не стал он на этот раз переключаться на песни ретро, хотя очевидно бабушка их очень ждала. Бессмысленным он считал угождать ей, но и сам уже понимал, что заблудился в своих намерениях, целях... И этот господин, и ожидание какого-то благодетеля – всё казалось пустым, напрасной тратой времени, нелепыми надеждами, юношеской наивностью. А делать надо было что-то совсем другое.
Размышляя так, паренёк по-прежнему играл, всё ярче и эмоциональней становилась его игра. Он словно звал его, господина из Ада, ждал, хотел, чтобы тот услышал, узнал, что он больше не боится... Вот он посмотрел диск и теперь хочет поскорее вернуть это безобразие. Но господин не спешил появляться из своего Ада и диск продолжал лежать в сумке.
...Не пришёл он и в последующие дни.
Паренёк нервничал, диск оставался при нём и это раздражало. Если бы получилось избавиться от него сразу, всё было бы иначе, а теперь снова юный постоянно думал про незнакомца, чувствовал, что волнуется, ожидая предстоящую встречу.
 
Появился тот спустя неделю.
- Посмотрел диск? - Спросил он, подойдя близко-близко и наклонившись.
Парень вздрогнул, растерялся. А потому не сказал ничего, просто кивнул.
- Не страшно?
- Нет.
- А если бы участвовал?
- Нет.
- В смысле? Тоже было бы не страшно?
- Я бы не участвовал, - отрезал паренёк, не поддавшись на провокацию. 
Он достал из сумки диск, протянул господину.
- Подумай всё-таки, - продолжал тот, - это будет не бесплатно, я вытащу тебя с улицы и ты будешь тем, кем хочешь.
Парень вздрогнул снова, но уже иначе – будто именно эти слова он ждал и слышал когда-то в своих грёзах, в своих вещих снах... Но не думал, что сказаны они будут при таких обстоятельствах. Он посмотрел на господина, взгляды их встретились, и снова те же тревожные струны зазвенели в сердце – стало не по себе: и неловко, и страшно. Тогда господин назвал сумму... Музыкант понял, что это и есть он – благодетель.
- Всё, что ты видел на диске, это не игра, это по-настоящему, и если ты согласишься, а я думаю, ты всё-таки согласишься, будь готов стать жертвой и попасть в  Ад.
Сказав это, дьявол исчез, затерялся в толпе, стал обычным прохожим, внешне ничем не примечательным, лишь в сердце своём и мыслях своих таил он преисподнюю и так запросто приглашал неискушённую душу погостить в Аду. Паренёк перестал играть, понимая, что больше здесь ждать нечего – ведь знаковые встречи случаются раз в жизни.  Или не случаются вовсе, если не повезёт. И не мог он сейчас понять однозначно, повезло ему или попал он в тупик, из которого и хочется убежать, да не получится так сразу...
Тогда он представил свою мечту, даже ощутил себя счастливым, представляя, будто  она осуществилась – у него свой музыкальный клуб, здесь же, на перекрёстке, и он  прославленный музыкант, для начала – хотя бы в этом городе. В этих грёзах ему стало так хорошо и так радостно, что хотел он уже немедленно начать эту новую жизнь – красивую, увлекательную, обеспеченную, и правда даже похожую на Рай. Но никак не готов был стать жертвой! Никогда не думал даже, что мечта может требовать жертв! Да и вообще, может ли быть у мечты цена и сколько кто готов за неё заплатить? Он готов был заплатить, однако не такую цену...
...И никогда он даже не подозревал, что Ад, жертва и мечта могут располагаться в одном ряду, следовать друг за другом и быть обязательными спутниками.
- Чем смутил тебя тот человек? - Спросил клерк, и парень наконец-то пришёл в себя.
- Ничего особенного, много тут умалишённых ходит, - ответил он.
- Сыграй-ка нам лучше что-нибудь из Морриконе, - попросил клерк.
Гитарист и сам хотел сейчас сыграть что-нибудь из его сочинений.
- Настроение подходящее, - добавил клерк.
- А что случилось? - Спросил паренёк, решив для такой сложной композиции немного подстроить гитару.
- Разве ты не видел? - Удивился клерк.
И юный понял – опять что-то пропустил.
- Кокетка из дамского магазина не захотела встречаться с нашим мачо, - хихикнул портретист.
Что же, этого следовало ожидать, а потому паренёк не удивился – пожал плечами и заиграл Морриконе. Вместе с музыкой плакало его сердце и плакала душа – до мечты оставалось всего чуть-чуть, лишь руку протянуть, но стоило её протянуть на самом деле, как можно было очень больно пораниться.
- Что ты у нас сегодня такой задумчивый? - Спросил клерк, когда тот проиграл несколько мелодий и сделал паузу.
- Размышляю, - ответил он.
- О чём?
- Вот если вы встретили бы свою мечту, на какие жертвы пошли бы ради неё?
Двое мужчин поняли вопрос по-своему – они были одиноки, и до сих пор, видимо, надеялись найти свой идеал.
- Ради мечты? Я бы пошёл хоть даже босиком по снегу или раскалённым углям, что я и делаю всю жизнь, мечта всё время маячит на горизонте, а догонишь, остановишь её – и опять не то, вон уже какой старый стал, а по-прежнему в поисках и ожидании.
Это сказал портретист. Клерк на его рассуждения лишь фыркнул.
- Вот ещё, идти за мечтой, - сказал он, когда тот замолчал, - пусть мечта идёт за мной, да и вообще, зачем кому-то за кем-то идти, что за догонялки вообще, осуществившаяся мечта – это веление небес и никакие жертвы для этого не нужны.
Гитарист мысленно согласился с ними обоими – у каждого в самом деле была своя правда. Но у гитариста была другая ситуация.
Он снова заиграл – какую-то бесшабашную мелодию, название которой не помнил, просто она вдруг почему-то пришла на ум и пальцы сами сжали аккорды. Подумал он: «Ну, всё к чёрту»... И встреченного господина с его отвратительным предложением, да и вообще эту дурацкую мечту, о которой приходилось столько размышлять и которая не осуществится сама собой, а только лишь благодаря немыслимой жертве... «Ну, всё к чёрту», - мысленно повторял он и пальцы ему стало больно, с такой отчаянной силой ударяли они по струнам.
...А и правда, что за глупая затея – какой-то музыкальный клуб на перекрёстке. Уж лучше просто досидеть тут до снега, подзаработать, сколько получится, а потом, зимой, найти какую-нибудь несложную работу и весной снова прийти на Арбат. Да как могла эта коварная судьба предлагать лишь единственный шанс? Неужели не припасла она какой-нибудь запасной вариант? Не могут ведь такой лишь ценой осуществляться мечты! Наверняка появятся потом ещё и другие, более приемлемые шансы...
Но думая так, паренёк представил долгую бесконечную зиму и поиски работы. Куда он может устроиться без образования? Преподавателем музыки навряд ли возьмут, ведь он самоучка. Тогда кем? Дворником, грузчиком, сторожем... Представил он такие медленные тоскливые зимние дни... Или жизнь свою он мог бы изменить уже сейчас, одним лишь своим согласием...
Тогда гитарист перестал играть, руки больше не слушались, дрожали, а в сердце невыносимо громко звучала та заветная струна – теперь она заглушала все остальные звуки вокруг и казалось невозможно было уже ничего сделать, чтобы она стихла. «Лукавлю перед самим собой, - подумал паренёк, - а ведь давным-давно уже для себя решил, что согласен». Стыдно было в этом признаться, сказать «да» и пожать дьяволу руку. Теперь же, перестав обманываться, готов он был даже догнать его, побежать, но понимал – времени прошло слишком много и наверняка тот уже далеко. Оставалось лишь ждать, когда появится он снова. Парень был уверен – случится это совсем скоро.

На следующий день снова полил дождь.
Музыкант смотрел в окно на утопающую в ливне улицу – город захлёбывался, город тонул, словно высшие силы распорядились повторить великий потоп, скрыв под водой всех грешников, развратников и прочих. Крупные капли стекали по стеклу, будто слёзы, паренёк чувствовал – его душа тоже плачет, и радовался он этому дождю, как спасительной отсрочке... Хотя несомненно – адский день приближался. Сейчас юный жалел себя, думал о том, что в свои девятнадцать лет в сексуальных делах был вовсе не просвещён, многое не знал, о многом не подозревал, и совсем мало умел. Несмотря на свои девятнадцать, были в его жизни всего лишь две девушки: с одной – первый сексуальный опыт, но и она была не слишком опытна, с другой – частые встречи, но однообразные, примитивные. И хоть сколько бы он ни старался в жизни вести себя как взрослый, чувствовал себя сейчас совсем ребёнком.
Во время всех этих своих переживаний гитарист сочинил коротенькую мелодию – вполне из неё можно было сделать песню, даже хит какой-нибудь, однако не умел он сочинять стихи, лишь музыка лилась порой из его души. Да и мелодия получилась чересчур тревожной, так что навряд ли затронула бы чужие сердца.
Думал он, дождь пройдёт быстро, так же, как в предыдущий раз, однако тот лил весь следующий день и ещё следующий...
В комнате было сумеречно и даже днём приходилось включать свет.
Ночью же, когда музыкант оставался наедине с дождём и тишиной, чудилось ему присутствие постороннего – повелителя Ада. После той ночи, когда смотрел он заветный диск, от ощущения этого не получалось избавиться, казалось – вся комната какая-то нечистая, и открывшаяся здесь однажды дверца в Ад уже никогда не закроется.

Когда же наконец закончились дожди, гитарист помчался на Арбат. Теперь он уже хотел этой страшной встречи... А потом он постарается всё забыть. Ведь мозг так устроен, забывается порой ещё не такое. Забудет и начнёт жить заново, откроет свой клуб и окунётся в музыку – она будет всюду, как солнечный свет июньским днём.
- Тот человек, твой знакомый, искал тебя вчера тут, - сказал клерк, который восседал уже на своей лавочке, сложив руки на животе и хмуря брови.
- А вы что здесь делали вчера в такую непогоду? - Спросил гитарист, удивившись.
Известие о господине его однако нимало смутило, не хотел он вовсе, чтобы кто-нибудь об этом знал, говорил. Но если тот приходил вчера, значит придёт и сегодня.
- Я ждал свою любимую, - ответил на его вопрос клерк, - надеялся, что может в дождь ей взгрустнётся и она заметит меня.
- Заметила? Подошла?
- Увы, так что теперь я ищу новую любовь.
Паренёк слегка позавидовал его заявлению, он тоже с удовольствием сейчас начал бы поиски, однако было уже поздно, ведь он нашёл то, что искал. Того, кого искал. И Он появился на Арбате ближе к вечеру – внезапно и неизвестно откуда, как накануне.
- Подумал? - Спросил незнакомец.
- Я согласен, - ответил паренёк, даже не поприветствовав его.
- Отлично! Идём?
- Прямо вот так? Сейчас?
- А когда? В Ад попадают не по расписанию.
Конечно, не по расписанию. Но кто бы мог подумать, что туда вообще попадают по доброй воле.
И гитарист стал собираться.
Вечерело, так что сборы его не вызвали никаких вопросов – клерк и портретист, как обычно, кивнули на прощание. Всё было правда как обычно – и осенний закат, и гуляющие вокруг компании... Привычными движениями убрал он гитару в чехол, только пошёл совсем не домой, как всегда, пошёл в другую реальность, в другое измерение. И Арбат вдруг стал отдаляться стремительно – их мелодии больше не звучали дуэтом: Арбат источал спокойствие и гармонию, а в душе паренька тревожно клокотали аккорды баса.
Ему вдруг почудилось, что он больше никогда сюда не придёт, он вздрогнул – а что, такое правда могло быть. Может, намерения незнакомца гораздо страшнее. Может, он маньяк, убийца, и заманив свою жертву, уже не оставит в живых. Однако, что было делать? Убежать? Ведь не поздно ещё... Но его и так никто не держал, не вёл силой. Ещё можно было сказать «нет», сказать – передумал, и ситуация на этом завершилась бы. Однако он медлил, ведь перечеркнуть всё означало и конец мечте. А лишь некоторое время назад решил он использовать любую возможность...
Арбат вскоре остался позади и начались шумные улицы – с движущимся транспортом, душно газующим и громко сигналящим. Здесь была совсем другая атмосфера, нежели на Арбате, никто не прогуливался, все спешили по своим делам, и музыка каждого сердца здесь тоже звучала иначе – сливаясь не в согласный оркестр, а диссонансом распадаясь на отдельные мелодии, которые порой фальшивили или звучали невпопад.
Машина незнакомца была припаркована неподалёку – красивая, сверкающая, чёрная. Они сели рядом, и тут паренёк почувствовал, что попал в другой мир – ещё неведомый и большинству недоступный, здесь стихли звуки улицы и в глубокой тишине не надо было подчиняться чужим ритмам, изнывать от фальшивых чужих аккордов... Здесь можно было задавать ритм самому и слушать свою любимую музыку. Незнакомец видимо тоже любил музыку, включил он приятную мелодию, и хоть музыкант наизусть помнил многих композиторов, такого сочинения не знал.
- Хорошо, когда есть всё, как думаешь? - Спросил вдруг господин, а пока до этого они шли пешком, всю дорогу молчали.
- Конечно хорошо, это всем известно, - ответил паренёк.
- Согласись, когда нет денег, а что-нибудь надо позарез – такая безнадёга в душе.
Парень это понимал прекрасно и кивнул головой.
- А порой и с деньгами можно в тупике оказаться, - заметил господин.
Но юный этого не мог знать, никогда у него не было больших денег, а потому он задумчиво промолчал.
- Как думаешь, деньги могут всё? - Спросил тогда незнакомец.
- Конечно могут.
- Любовь только не купишь.
- Почему? Покупают ведь!
- Это покупают не любовь, это платят за компромисс. А настоящая любовь – совсем другое.
Не понимал парень, к чему все эти разговоры о высоком и вечном, к тому же нелепо их было слышать от самого повелителя Ада. С другой стороны, дьявол ли это был? А может всё-таки человек?..
- Скажи, вот ты любишь лето? - Продолжал однако господин.
- Ещё как люблю, кто же его не любит.
- Вот видишь, а лето тебе хоть сколько-нибудь заплатило за твою любовь?
От неожиданного вопроса музыкант усмехнулся.
- Любовь есть, только любят всегда достойных, - заметил господин, - а люди не понимают, порой обижаются впустую, но ведь не всё можно купить и любовь бесценна.
Паренёк подумал тогда о девушке с глазами кошки и длинными вьющимися волосами, стало грустно, ведь получалось – он просто был недостоин её любви.
Разговор с незнакомцем развеял тревожные мысли, гитарист перестал бояться происходящего... Темы навели на размышления, и подумал он, что всю жизнь с ним рука об руку шла нищета, даже периодов таких не было, когда денег хватало бы на простой быт. Растила его одна мать, отца он не помнил и не видел. Никогда в детстве у него не было велосипеда и футбольного меча, а игрушками играл он старыми – их его матери давали разные знакомые, дети которых уже подросли. И сладостей он в детстве не едал вдоволь, потому что даже обычной еды никогда у них не было с избытком. Мать покупала ребёнку мороженое или шоколад раз в месяц и он не понимал тогда, почему так редко, а потом стал понимать – в день зарплаты... И сейчас, приехав в большой город, парень поселился в квартире троюродной тётки. Снимать квартиру у чужих было не по карману, хотя теперь он и сам уже был взрослым и сам был виноват в своём безденежье. Однако он представлял себя лишь музыкантом и ни кем другим.
В этот момент в юном сердце одиноко пела скрипка – музыкант смог наконец прочувствовать ту мелодию, которая звучала у него в груди с самой первой их встречи с господином. Да, это была скрипка, её надрывной и волнующий звук...
Солнце уже скрылось совсем и с красками города смешивались сумерки, звуки города по-прежнему оставались снаружи, но парень знал, что ближе к вечеру в них появлялось больше пауз и темп чуть замедлялся.
Выехали они за город. Гитарист предположил, что незнакомец скорее всего привезёт его в какой-нибудь большой дом, находящийся в окрестностях. Или может увезёт чуть дальше: в какой-нибудь посёлок, деревеньку, небольшой соседний городок... 
Но вот господин свернул с трассы... И не было здесь никаких указателей, обозначающих населённое место. Только лес вокруг и кочки вместо нормальной дороги... Однако паренёк совсем не испугался. И хоть незнакомец оставил бы его в этом лесу или даже убил бы – и пусть. От недавних мыслей впал гитарист в депрессию и не представлял для себя в жизни никаких хороших перспектив. Ничего у него не было и не будет, ничего у него нет... Есть только молодость, привлекательность, здоровье. Но это же есть и у сотен других ребят, его ровесников, однако вовсе это не значило, что всем им как-то удавалось преуспеть в жизни. Кто-то от отчаяния становился наркоманом, кто-то от ошибочных усилий попадал в тюрьму. На каком перекрёстке свернул бы со своего пути и он? А если не свернул бы, то в лучшем случае мог стать обычным работником, продавцом или официантом... Но размышления его на этом прервались, незнакомец остановил машину. В лёгкой дымке сумерек ещё хорошо различалась местность.
Это были коллективные загородные сады. Господин вышел из машины, открыл ворота... Потом они поехали дальше, медленно, будто крадучись, будто стараясь, чтобы никто их тут не заметил. Некоторые дачи были красивые, словно игрушечные, с остатками цветов в палисадниках и уже убранными к зиме грядками. Были дачки и попроще – давно не крашеные, с поломанным местами забором. Неожиданно господин остановил машину именно у такого домишки.
- Приехали? - Спросил паренёк.
Господин кивнул и вдвоём они вышли из машины.
Музыкант никогда бы не подумал, что повелитель Ада, такой солидный и обеспеченный, привезёт его в такое убогое место – в полуразрушенный дом с палисадником, заросшим крапивой. Хотя Ад наверно и не мог выглядеть иначе...  Осторожно протиснулись они сквозь крапиву, высоченную, тянулась она прямо к самому лицу с намерением обжечь. На двери висел огромный замок, но господин не достал ключ, он просто дёрнул дверь, и замок, вылетев со своим железным корнем, повис безвольно, словно оскорблённый небрежным обращением и обиженный на свою ненужность.
- Я не закрываю, брать здесь всё равно нечего.
Внутри обстановка была вполне дачная – старый диванчик с полинявшим покрывалом, стол, застланный обшарканной клеёнкой. В углу – лейки, лопаты и прочий садовый инвентарь, но очевидно, всем этим не пользовались. Паренёк с недоумением озирался по сторонам – на Ад пока это совсем не походило.
- Выпьешь чего-нибудь? - Спросил господин.
Паренёк, задумавшись, не совсем понял смысл вопроса.
- Да, сок если есть, похолодней, - сказал он.
- Может берёзовый? С мякотью! - Господин засмеялся, смех его паренёк услышал впервые, в тишине он показался особенно звонким и громким, и нелепо убил эту самую тишину.
Потом господин перестал смеяться, снова стало тихо. И как-то непривычно было не слышать никаких посторонних звуков. В городе, даже находясь в квартире, музыкант постоянно что-нибудь слышал: голоса соседей, их телевизор, топот детских ног или мотор пылесоса. А здесь шуметь было некому – дачники давно собрали урожай и уехали в город, лес оставался в стороне и пение птиц сюда не доносилось. Оно было бы и не кстати – и правда, разве в Аду могут петь птицы? Одна лишь муха надеялась проломить оконное стекло, возможно привиделось ей что-то за окном – то ли остатки света дня, то ли мерцающий свет появляющейся луны. Жужжание её становилось всё протяжней, всё громче. А может этот звук просто казался громким на фоне тишины. Паренёк подумал – неужели господина не раздражает муха? Неужели не может он открыть форточку, чтобы она наконец улетела? Господин пристально посмотрел на паренька.
- Так всё-таки, я серьёзно. Сока нет, есть водка и коньяк. - Произнёс он.
Но юный покачал головой. Был он в вопросе спиртных напитков совсем не современным – предпочитал мысли ясные и разумные. Сейчас его мысли метались невпопад и подумал он вдруг о гитаре, которая оставалась лежать в машине у господина, подумал, как бы не забыть её забрать. Потом, когда всё закончится...
Муха по-прежнему билась о стекло...
- Если не хочешь, тогда пойдём, - сказал господин.
Паренёк хотел было спросить «куда», ведь они вроде уже пришли, но не успел задать этот вопрос. Господин наклонился, быстро нащупал что-то на полу и тотчас откинул крышку подвала.
- Вперёд, ты первый, - сказал он, и неожиданный задор послышался в его интонациях.
Музыкант шагнул вниз.
Повеяло прохладой, запахло землёй. Стены здесь и правда оказались земляными и ступеньки лестницы как-то странно держались сами собой, вбитые будто прямо в эти стены. Потом вдруг загорелась лампочка – это господин включил свет и начал тоже спускаться следом за своей жертвой. «Я люблю мальчиков и я садист», - до сих пор звенела в ушах музыканта первая фраза, произнесённая когда-то незнакомцем. Сейчас явственно вспомнился тот момент – их встреча, и жёсткий взгляд, и громкий голос, а следом – неприятное ощущение, испуг, негодование...
Когда лестница закончилась, начался узкий коридор тоже с земляными стенами. Поворотов не было, и паренёк пошёл по этому коридору.
Вскоре свет бледной лампочки остался позади, дальше становилось всё темнее и темнее. Музыкант не сообразил, когда достиг тупика, потому что там уже совсем не было света. Он остановился, дотронулся рукой и нащупал дверь – холодную, металлическую.
- Поэтому я и не закрываю дачу, наверху нет ничего ценного, - сказал вдруг господин в самое его ухо. - Всё самое интересное у меня под землёй, но сюда не доберётся никто, просто не найдут или даже побоятся искать. Да и не нужно никому это. Зачем самому отыскивать дорогу в Ад, если Ад и так в любой момент может распахнуть свою дверь.
И господин открыл эту дверь. На этот раз ключом. Тогда паренёк шагнул в темноту...

… Когда он очнулся, по-прежнему было темно. Первая мысль промелькнула такая, которая обычно приходит после серьёзных потрясений. «Где я?» - Подумал он. Всё тело болело, лежал он на чём-то мягком, на диване, как догадался спустя несколько секунд, и в темноте разглядел свет луны в окне. Происходило это в реальности или он очутился на том свете, парень всеми силами пытался определить. Он снова закрывал глаза, проваливаясь в болезненное забытьё. И тишина была вокруг – такая давящая, тревожная. Потом гитарист различил звук, один единственный, и тогда с усилием открыл глаза – это ночная бабочка, увидев лунный диск, беспорядочно долбила крыльями по стеклу. Тогда он узнал это место...
Потом распахнулась дверь, ворвался в комнату шальной ветер, подарив несколько глотков свежести, следом за ветром зашёл господин, за ним тянулся длинный сигаретный шлейф.
- Доброе утро, - сказал он музыканту и усмешка почудилась в его голосе.
- А уже утро? - Удивился тот.
- Да, половина пятого. Теперь может выпьешь чего-нибудь? - Спросил господин и поспешил добавить. - Но сока нет, ни горячего, ни холодного, ни берёзового.
- Не хочу.
- Завтрак не предлагаю, здесь просто-напросто ничего нет, одна лишь чёрная рябина, но если хочешь, могу нарвать её.
- Спасибо, не хочу, - ответил музыкант.
И оба замолчали. Говорить, казалось, и не о чем вовсе, можно было так вот в молчании ждать рассвета, а можно было уехать отсюда прямо сейчас. Парень с радостью немедленно покинул бы это место, однако постеснялся попросить господина увезти его, а потому просто молча лежал, ожидая, что скажет его повелитель. И тот вдруг правда решил поговорить.
- А знаешь, я в юности тоже хотел стать музыкантом, - признался господин.
- Отчего же не стали? - Спросил паренёк.
- Слуха у меня нет, вот и не стал, - ответил господин. - Одного желания порой недостаточно, чтобы кем-то стать.
С этим мнением паренёк был согласен абсолютно – людские желания порой и правда исполнялись лишь единичными процентами. А господин тем временем продолжал рассказывать, видимо что-то тоже творилось в его сердце.
- Каждый раз, когда я проходил мимо магазина музыкальных инструментов, непременно заходил, рассматривал гитары, флейты, домры, саксофоны. Хотел бы я попробовать сыграть на всём хотя бы по одной ноте, но продавец не давала мне ничего в руки. «Инструменты не настроены», - говорила она всегда одно и то же. «А когда их настроят?» - Спрашивал я, не понимая её отказ. «Когда купят, тогда и настроят», - отвечала она. А мне очень хотелось бы выбрать для себя какой-нибудь инструмент. Мне кажется, если бы я определил, что больше согласуется с моей душой, стал бы играть и слух был бы не помехой.
«Душой он правда музыкант», - подумал паренёк про господина.
Тот продолжал.
- Наверно поэтому я и выбрал тебя, - сказал он, - мне понравилась твоя музыка, музыка твоего сердца, порой так не хватает в жизни гармоничных аккордов.
Паренёк удивился этой его откровенности, но ничего не сказал.
- Только мне кажется, гитара не твоё, - заметил в то же время господин, - на гитаре многие играют, и ты взял её, как инструмент большинства. Попробуй что-нибудь другое. Твоя душа... Она... Как бы сказать точнее... Звучит немного иначе.
В этом господин не промахнулся, сейчас душа паренька уже правда звучала иначе – он чувствовал.
Потом они долго молчали. За окном уже не было луны, ночная бабочка заснула, а муха не просыпалась, и два человека в этой тесной комнате полуразрушенной дачи слушали тишину, наслаждались той паузой, которая наступила в жизни, но каждый при этом думал о своём... Паренёк переживал о вознаграждении, как-то этой темы подозрительно давно они не касались. Об этом подумал и господин, а может прочитал мысли паренька, ведь дьявол наверняка умел и это. Заулыбался он тогда как-то с ехидцей.
- Тебя в жизни часто обманывали? - Спросил вдруг и паренёк совсем не понял, к чему этот вопрос.
- Случалось, - ответил уклончиво.
Тогда господин захохотал так громко, что проснулись сразу и муха, и ночная бабочка. Парень удивился, он думал, что насекомые реагируют только на свет, но никак не на звуки. Господин в следующую минуту продолжал.
- А не думаешь ты о том, что я тоже мог тебя обмануть? - Спросил он.
- Насчёт чего? - Переспросил паренёк, хотя смутно уже начинал догадываться, о чём идёт речь.
- Поехали, отвезу тебя, уже светает, - сказал повелитель Ада и направился к двери.
Гитарист обмер – он догадался, какой обман тот имел ввиду. Но как такой с виду солидный человек вдруг смог поступить настолько подло? Хотя понятно теперь стало, почему дача его такая ветхая – денег видимо вовсе не было, а машину верно одолжил у какого-нибудь товарища. Что же, это только в фильмах и в старинных романах дьявол всегда выполняет обязательства по сделке. В жизни оказывается всё по-другому, и дьяволы вовсе не настоящие, не дьяволы – простые люди. Но от людей всегда можно ожидать что угодно... Хотя с другой стороны, дьявол потому и зовётся так, что суть его – это зло, как эта дача, прогнившая изнутри, как здешний подвал, пропахший земляной сыростью... И в Ад попадают в самом деле из-за обманов, из-за нечестных уловок, а ещё – когда хочется, чтобы заветное осуществилось немедленно. А ведь для всего нужно время, и чем сильней мы спешим, тем вернее попадаем в сети.

Обратная дорога показалась намного быстрее, а может просто ехали они быстро, ведь в ранний утренний час машин ещё совсем мало. Молчали. Паренёк понимал бессмысленность каких-либо своих претензий – сам был виноват, доверился, как ребёнок. Господин оставался невозмутим, словно и не должен был ничего вовсе.
...Высадил паренька на той же улице неподалёку от Арбата... Не забыв забрать гитару, вернувшийся из Ада слился с ритмами города.
На Арбат он не пошёл, хотел сначала привести себя в порядок, поесть и выспаться. День был солнечный, воскресный – на Арбате удалось бы хоть сколько-нибудь заработать. Однако ещё недавно юный рассчитывал получить деньги большие и сразу, так что теперь голосить целый день и считать мелочь совсем не хотел. И он направился домой.

Не появлялся гитарист на Арбате ещё несколько дней – питался в соседнем кафе, каждый раз заказывая непременно по кружке пива, раньше с ним такого никогда не случалось: пиво он не любил, привыкший дома в маминых женских компаниях по праздникам пить вино. Сходил в парикмахерскую, попросил стрижку покороче – где-то слышал, что кончики волос тоже обладали памятью и в случае необходимости забыть что-то немедленно, надо постричься. Потом выбрал новый одеколон – более дорогой и с более глубоким ароматом...
А потом деньги закончились совсем и он снова отправился на Арбат.
Лишь уже оказавшись там, вспомнил – забыл гитару дома. Но возвращаться было лень, тогда он решил просто погулять по этой прогулочной улице, как это делали все другие люди в свой выходной день.
...Он рассматривал идущих навстречу, читал вывески магазинов. Люди шли по двое, по трое, но чаще – по одному. Чувствуя, что вполне вписывается в этот поток одиночек, стал он, как и они, заглядывать в каждую дверь. Магазины, магазины... Потом они наскучили. Тогда решил паренёк заходить только в те, какие не пользовались особой популярностью. Зашёл в охотничий, где были чучела разных птиц, хорьков и зайцев. Зашёл в магазин сувениров – там были матрёшки, вышитые полотенца, поделки из бересты. Потом наткнулся на магазин музыкальных инструментов... Сначала подумал – закрыто. Под дверью лежали облетевшие листья, и казалось, уже давным-давно не входил никто в эту дверь. И верно, ведь люди в большинстве своём предпочитали слушать чужую музыку, но никак не изливать мелодии своей души, потому что там, в душе, в основном была пустота. Пустота, которую хотелось непременно и немедленно заполнить какой-нибудь другой чужой музыкой или просто какой-нибудь ерундой... Так думал всегда паренёк про тех людей, которые не играли ни на каких инструментах, и обладая к тому же дурным вкусом, слушали всё подряд, что предлагал им современный мир.
Музыкальный магазин тем не менее оказался открыт и паренёк подивился многообразию, которое увидел там. Гитару он когда-то осваивал самостоятельно и задумался теперь – получится ли у него также научиться играть к примеру на флейте или на трубе? Хотя представив звуки этих инструментов, не услышал он никаких отголосков в своём сердце. И на ожидающий взгляд продавца ответил молчанием. А потом просто вышел.
Вот и книжный магазин... Знакомое место! Лавочка, ставшая почти родной... Какой-то тоскливый звук родился в его душе и почудилось музыканту, будто не был он здесь целую вечность. Пожалел теперь, что не вернулся за гитарой – сел бы сейчас, заиграл, и всё стало бы как прежде, будто и не было никогда господина дьявола, не было Ада, и жизнь продолжалась гармоничная, как аккорды гитары. Неизменные завсегдатаи, клерк и портретист, увидели его, помахали. Оба были не заняты ничем, разговаривали, и обрадовавшись появлению своего юного товарища, сделали несколько шагов ему навстречу.
- Что случилось? Тебя не было несколько дней! И где гитара? - Затараторил клерк.
- Работу нашёл может? - Добавил портретист.
Паренёк растерялся, не подумал он подготовиться к таким вопросам. Тогда сказал первое, что пришло на ум.
- Работу не нашёл, а вот смысл жизни отыскать получилось.
Товарищи его удивились несказанно, оживились – появилась у них любопытная тема для разговора.
- Ого! Расскажи-ка подробней, - попросил клерк.
Но паренёк не знал, что ответить, про смысл жизни он сказал просто так, почти даже в шутку, и не ожидал, что его воспримут буквально. Тем не менее он ответил.
- Каждый сам находит смысл для себя, и если я в чём-то его нашёл, не значит, что и вы найдёте там же, - сказал им.
- Ерунда всё это насчёт поисков, - заметил портретист, - смысл жизни для всех одинаковый, надо просто наслаждаться жизнью, искать не смысл, а удовольствия, как можно больше удовольствий. Купил вот я вчера себе икорки, позвал знакомую женщину, подругой или любимой её конечно не назвать, она встречается за деньги, но время провёл отлично, и денег не жалею, ещё когда-нибудь её позову.
- Нет, так не годится, - затараторил клерк, - во всём должен быть смысл, а когда его нет, тыкаешься по жизни, как слепой котёнок. А что бывает со слепыми котятами? Правильно, их топят.
Гитарист уже не слушал эти рассуждения про котят и смысл жизни. Портретист заговорил о деньгах, и он вспомнил, что у него самого не осталось ни копейки. Завтра он конечно придёт сюда с гитарой. Но это будет только завтра...
- Одолжите немного денег, - попросил он тогда, обращаясь к обоим своим товарищам, но больше к портретисту, казалось, у того деньги водились всегда и был он простым в денежных вопросах.
- Что, тоже потратился на смысл жизни? - Улыбнулся тот.
- Да кого там, просто жил, - ответил паренёк радостно, увидев, что на просьбу его отреагировали незамедлительно.
Портретист достал из кармана несколько крупных купюр и протянул ему. Паренёк и не рассчитывал на такую большую сумму, однако взял, поблагодарил, ведь неизвестно как повезло бы на Арбате в ближайшие дни, да и погода могла испортиться. Потом к тому подошли заказать рисунок, а клерк вдруг проголодался и решил сходить за своими любимыми блинчиками. Сидеть без гитары на лавочке музыканту стало скучно, тогда он продолжил прогулку по магазинам.
Теперь решил заходить в самые многолюдные. Так заглянул в магазины обуви и женской косметики, дешёвой одежды и модных аксессуаров...
...Вдруг кто-то схватил его за руку, крепко, будто поймал... Он вздрогнул. Друзей в этом большом городе у паренька не было никаких, не успел он ещё ни с кем сдружиться. Подумал тогда, что кто-то обознался. Оглянулся. Но нет, человек перед ним стоял действительно знакомый – господин дьявол.
- Ты ведёшь себя чересчур высокомерно, - сказал он, и паренёк, не понимая о чём речь, встрепенулся.
Господин за руку повёл его на улицу. Музыкант смутился, не зная, что ожидать дальше.
Когда они вышли, казалось, вся улица вместе с людьми куда-то исчезла, перестала существовать, и остались они вдвоём – глаза господина пронзали. Паренёк онемел, заговорить не пытался.
- Неужели ты так легко забыл обо всём и вернулся в обычную жизнь? - Спросил господин.
- А что я должен был делать? - Удивился музыкант.
Собеседник его промолчал, будто ожидая, когда тот сам обо всём догадается. Но тот не мог даже думать от волнения.            
- На, держи, - сказал тогда господин и протянул ему банковскую карту. - Дьявол никогда не обманывает. Ложь – это слишком мелкое. Ложь – это для слабых. И в следующий раз будь настойчивей, когда люди тебе что-то обещают.
Паренёк обрадовался как ребёнок и готов был закричать, обнять господина, однако сдержался, с улыбкой взял карту, поблагодарил. Знал он однозначно, что никакого такого следующего раза в его жизни не будет...
На этом они попрощались. Гитарист незамедлительно отправился в банк, чтобы узнать, какой суммой одарил его господин.

Вышел из банка, чувствуя себя уже совершенно другим человеком – таких денег никогда не доводилось держать в руках. А музыка вдруг почему-то стихла в сердце. Он услышал множество других звуков, которые, как оказывается, были вовсе не музыкой, просто звуками – топот шагов, скрипы дверей, голоса разговаривающих, орущую рекламу, и никаких аккордов, нот, сонат и песен, и даже никакого ритма, а просто хаос звуков. И в своём сердце он тоже вдруг почувствовал хаос – ощущение было необычное, хотя оно даже понравилось. Не надо было напрягаться, чтобы вытащить откуда-то из глубины сердца гармонию, чтобы своей музыкой заглушить эти нелепые звуки, которые сбивали всегда с толку здравый ум, нарушали ритм сердца, нарушали спокойный образ жизни – громче всех, как постоянно думал он, кричало всё самое ненужное и безобразное.
Музыкант шёл по улице, чувствуя себя теперь вовсе не музыкантом, а просто человеком, частью толпы, возможно он тоже был каким-то отдельным звуком в этом хаосе, не исключено, что звучать он мог тоже громко и тоже безобразно. Совсем забыл он в этот момент, для каких целей нужны ему были эти деньги и та роковая встреча... Вспомнив мельком про музыкальный клуб, теперь он лишь усмехнулся своему давнишнему желанию, понял – вовсе и не хочет его открывать, тяжело это, хлопотно. И согласился теперь с мнением господина, думал тоже, гитара –  вовсе не его инструмент.
Вокруг множество всего любопытного дразнило и манило... Что-то новое захотелось изведать, узнать. Тогда паренёк остановился возле рекламного щита туристической фирмы – дальние странствия увлекали, соблазняли морями и райскими пляжами. Паренёк никогда не был совсем нигде. Захотелось ему тогда вдруг убежать куда-нибудь на край света... Деньги теперь позволяли съездить в любую страну мира. Знал он – многие его сверстники с детства мечтали поехать на море, он тоже об этом думал, но не мечтал, казалось море слишком безмятежным, а потому скучным, что для юного нрава вовсе не приемлемо: он был уверен – плавать и загорать быстро наскучит. Мечтал же совсем о другом – хотел попасть в джунгли, те самые, где жил когда-то Маугли, а вместе с ним Балу и Багира. Он и сам всегда ощущал себя маленьким Маугли, с огромным трудом и на ощупь пытающимся выжить в этих диких джунглях современного мира.
  Тогда паренёк зашёл в турфирму, купил путёвку в страну джунглей... Даже не думал он прежде, что вот так запросто можно исполнять свои желания. Но раньше у него не было денег, а деньги, как оказывалось, делали жизнь совершенно иной, они были сродни дьяволу, у них тоже была власть... Да что говорить, они и были самим дьяволом! Дьяволом, сулящим так лукаво покупной рай.

...Одно знакомство, одна ночь и одна поездка сделали из музыканта совсем другого человека.

Он всегда представлял – где-то в дальних краях всё по-другому и жизнь другая. Но не полагал, насколько контрастно отличие. Другими были не только люди, их жизнь, природа и само солнце, но музыка была другой, её ритмы, слова к ней. Не сказать, что всё это понравилось, ведь чужое может лишь заинтересовать, но никак не стать частью души. Хотя парень проникся этими мелодиями и ритмами, попробовал на вкус другую жизнь и на губах ещё долго оставалось воспоминание – с ароматами ананасов, креветок и разных необычных блюд... Нос щекотали запахи пряностей, а звуки джунглей тревожили, волновали, радовали. Он будто слышал эти звуки ещё в детстве, когда читал Маугли – конечно, они не совпали один в один, но оказались очень похожими.
Возвращаясь на родину, мир представлял молодой путешественник уже совсем иначе – он видел то многообразие, которого прежде не замечал... Слышал новые ритмы, различал новые мелодии.
Родина встретила дождями и серыми красками.
Здесь не было солнца и не было джунглей – лишь сырость и облетевшая листва, прощальным цветом желтеющая на асфальте...
До дома гитарист добрался к ночи, конечно, устал он невыносимо, но это казалось пустяком. Переполняло его воодушевление! Ещё на самолёте необычайные переживания охватили – летел он впервые, волновался и фантазировал – в какой-то момент представлял себя птицей, в какой-то – ангелом, хотя до обоих этих существ было далеко. Тогда он видел себя в плену доброго волшебника, который чудесным образом перевозил из осени в лето и обратно. Ощущение такого могущества понравилось и сохранилось...
А в его комнате, в городской квартире, было темно и тихо. Соседи в этот поздний час не шумели, спали. Лишь дождь упорно отстукивал свои ритмы по подоконнику. Музыкант узнал этот привычный звук, который всегда находил отклик в его сердце. Но в этот момент вспомнил вдруг про господина дьявола, вспомнил ту ночь, когда смотрел диск, и все ощущения неожиданно вернулись... От воспоминаний не удавалось отделаться: хоть и поехал он в дальние края именно для того, чтобы забыть, не получилось этого. Да и в ту далёкую ночь надеялся, даже был уверен, что никогда больше не станет думать о случившемся.
Потом паренёк лёг спать.
Снился тоже господин... То он выскакивал из джунглей в тигриной шкуре, то скидывал с себя птичье оперение... Ещё снились змеи, и глаза их были точь-в-точь такими, как у господина. А потом там, в его сне, огромная жареная рыба, которую он собирался съесть, вдруг оскалилась, улыбнулась, и улыбка была тоже такая же, как у господина, хотела рыба даже что-то сказать, однако в этот момент парень вздрогнул, проснулся – сердце бешено колотилось.
Было уже близко к рассвету, дождь за окном не переставал, и почудилось, что тот роковой диск ещё здесь, в комнате, и стоит лишь нажать кнопку, как всё повторится заново с самого начала... Музыкант задрожал. Переживал он ту ночь снова и снова, обострённо ощущая каждый момент. Понимал теперь – эти безумные страницы невозможно так запросто выдернуть из книги его жизни. Они останутся с ним навсегда, ничего не поделать.
Дождь не закончился и к утру, но оставаться дома наедине с воспоминаниями парень дольше не смог. Решил в скором времени непременно переехать на другую квартиру, хотя отлично понимал – от самого себя не убежать.
Он всегда знал, что деньги и секс меняют людей, меняют основательно, безвозвратно: и характер, и образ мыслей. Конечно, всё зависело от того, какие это деньги и какой секс... Музыкант чувствовал, как за короткое время изменился неузнаваемо – он перестал быть ребёнком, хотя даже не догадывался прежде, что оставался ещё таковым, он стал наконец взрослым, хотя совсем не ожидал, что взросление будет таким экстремальным. Одно лишь не менялось – музыка! По-прежнему паренёк был музыкантом, и снова мелодии зазвучали в сердце – пусть уже другие, ещё неведомые, но очень хотелось, чтобы услышали их люди.
Под дождём шёл музыкант по улице в единственном направлении – в магазин музыкальных инструментов. Новые ритмы, услышанные в дальней стране, пульсировали в голове, и новые ритмы, которые он различал вокруг, будоражили ум... Обувь промокла от дождя и ветер запрокидывал зонт, однако паренёк упорно шёл к своей цели, он знал – нужный ему магазин работает ежедневно. «Гитара это не твоё, гитара не твоё», - повторял где-то в воспоминаниях господин, и он слышал этот голос дьявола чётко, явственно, будто тот находился совсем рядом.
- Мне нужен барабан, - выпалил он с порога, влетев в магазин, мокрый, взволнованный, и своим появлением напугал спящего продавца.
Барабанов оказалось много разных. Но когда он увидел цену, понял – денег не хватает. Что же, деньги всегда имели свойство заканчиваться, и это музыкант тоже знал, однако ничуть не жалел о потраченном.
- Тогда я возьму одни барабанные палочки, - сказал он.
В голове его уже созрел план, он придумал, чем заменить барабан. А может не придумал, просто вспомнил, что где-то уже видел такое изобретение.
Дома у него имелось несколько огромных пластиковых бутылей, в которых обычно возили воду. Хозяйка квартиры оставила их парню в распоряжение, но он ими не пользовался, теперь же они оказались очень кстати. Музыкант наполнил их все водой – какие-то до половины, какие-то – по две трети. Расположил примерно так, как представлял ударники в современных ансамблях. Попробовал ударить раз, второй – звук получился необычным, громким, но не звонким, а тяжёлым, грузным. На улице такой слышно было бы издалека.
Несколько дней он репетировал дома, заглушая своими ритмами и беспорядочный  дождь, и соседские голоса. Эти его ритмы теперь звучали соло, а всему остальному приходилось подстраиваться.
Ливни закончились через пару дней. Выглянуло даже солнце, но оно не давало тепла – люди надели шапки, перчатки, а в следующий раз осадками стал бы уже наверняка снег. Но музыканта не страшило грядущее похолодание – он жил теперь одним днём и принимал каждый следующий день и следующий миг за очередной перекрёсток судьбы... В какую же сторону повернуть при этом, от него зависело лишь отчасти.

Когда впервые загремели барабанные ритмы на Арбате, удивлённые люди потянулись со всех сторон. Вставали совсем близко, смотрели, слушали, восхищались. Кто-то рукоплескал ритмам, кто-то – изобретательности. И вознаграждали весьма щедро. Такое всеобщее внимание воодушевило музыканта. Подошла к нему даже большая иностранная делегация – что говорил гид, музыкант не понимал, но все улыбались, кивали, и долго не хотели уходить.
- Из какой это песни? - Спросила вдруг какая-то женщина, она стояла рядом со всеми, но была не из иностранцев. 
Барабанщик узнал её – поэтесса, которая здесь торговала своими книгами. Что ей ответить? Ритмы эти были вовсе не из песен, появлялись они из неоткуда и были своеобразным коктейлем фантазий и ритмов жизни. Вместо ответа он подмигнул и поэтесса раскраснелась, вдруг растолковав этот знак по-своему. Она слушала его выступление несколько часов, и когда собралась уходить, получила обнадёживающее дерзкое приглашение.
- Завтра вечером, у кафе, - сказал паренёк.
Поэтесса ахнула, но не стала отнекиваться, обрадованно кивнула.
Небывалый успех первого дня вскружил музыканту голову. Несмотря на холодную погоду, он совсем не замёрз – энергия переполняла. Сердце билось разгорячёно, попадая порой в такт с ударами по пластиковой таре. Заработанных денег за этот день вполне хватило бы на настоящий барабан. Однако не стал он покупать этот инструмент, понимал – эффект от обычного барабана будет совсем не таким.

В последующие дни успех его продолжался, теперь парень вовсе не смотрел на свою публику и не старался угодить каждому в отдельности, его готовы были слушать все и слушать именно то, что он хотел исполнить...
А потом подошла Она – девушка с глазами кошки и длинными вьющимися волосами.
- Хорошо у тебя получается, тебя прямо не узнать, - заговорила красавица первой.
Парень про себя заметил, что и раньше у него тоже получалось хорошо. Но вслух не сказал ничего, ведь будучи звездой Арбата мог он оставлять комплименты без благодарности. Девушка простояла рядом в тот день до самого вечера. Заметно мёрзла: ёжилась в своём тоненьком пальто и носик её раскраснелся. Однако она стояла и стояла, будто завороженная.
- Ты уносишь эти большие банки с собой домой? - Спросила, когда паренёк уже собирался уходить, закончив на сегодня свой концерт.
Барабанщик усмехнулся. Он оставлял бутыли в магазине напротив, там же разрешали подливать воду. Однако ответил он совсем другое.
- Конечно, беру их домой, - сказал он, - вот только тяжёлые они с водой-то, поможешь донести?
Девушка смутилась. Оставив её растерянную, он стал перетаскивать бутыли к магазину. Девушка всё не уходила, всё смотрела на него и смотрела.
- Ты на природу съездить ещё не передумала? - Спросил тогда парень, вспомнив их единственное свидание. - Я вот теперь купил машину, можем в выходные покататься,  мясо пожарить.
- Ой, с удовольствием, - ответила девушка кокетливо и не заподозрила ни в одном слове вранья.
- А сейчас пока можем прогуляться до отеля, - предложил барабанщик, - ты ведь, как я понял, никуда не торопишься?
Она согласно кивнула и пошла за ним. Хотя может ей нужно было готовиться к каким-нибудь семинарам или писать реферат, но она забыла об этом. Внезапное приглашение обрадовало и главней всего сейчас казалась эта встреча. Паренёк же в глубине души ликовал – гордился своей победой, своим триумфом, хотя девушка эта была ему уже совсем не нужна.
...Когда они минули зал кафе и подошли к лестнице на второй этаж, музыкант снова почувствовал себя в той, другой ситуации, когда, как наивный влюблённый, пил кофе и боялся дышать, лишь потому только, что девушка с глазами кошки была рядом с ним. Вспомнил её цинизм, надменный взгляд... И тогда барабаны яростно застучали в его сердце.
Окна номера выходили на Арбат. Посмотрел он на ту лавочку, где сидел когда-то бедный гитарист. Уже стемнело и товарищи его, портретист и клерк, товарищи из прошлой жизни, давно разошлись по домам... Потом он выключил свет и занялся девушкой.

В два часа ночи он тихонько вышел из номера. Девушка спала и будить её он не стал – просто так задумал ещё вчера, когда заплатил администратору за номер только до этого времени. Месть? Нет! Просто парень уже не был романтиком, а именно так, как он сейчас, поступали всегда все остальные. 
На улице он услышал крики – кричали люди, их разные голоса были взволнованными: кто-то просил вызвать скорую, кто-то причитал. И он отправился посмотреть, что там произошло... Кучка людей столпилась на мосту уже за пределами Арбата. Какая-то женщина бросилась вниз, в реку, но её спасли, и теперь она лежала на асфальте, мокрая и плачущая. Барабанщик приблизился и узнал пожилую поэтессу. Она тоже узнала его, взгляд её, мокрый от слёз, теперь блеснул яростью.
- Подлец, - прошептала плачущая, но никто не мог знать, о ком она.
Гитарист усмехнулся, пошёл дальше. Изведав однажды, что такое настоящее зло, позволил он этому злу, или хотя бы его маленькой части, поселиться в своём сердце. Что же, такова была жизнь и по-другому в ней, как он узнал, оказывается было совсем невозможно.

На утро он снова отправился на Арбат, к своей публике, к своим аплодисментам. Льстило, что теперь за день он зарабатывал больше, чем его сверстники в конторах и магазинах. Захотелось вдруг очень-очень в этой своей новой роли попасться на глаза господину: пусть бы он посмотрел, как сильно изменился музыкант, ведь эти изменения были заслугой его, дьявола. Однако на этом паренёк не думал останавливаться: в ближайших планах у его был визит к хорошему стилисту, а в отдалённых – покупка автомобиля. Хотел бы он сейчас пожать властелину Ада руку, поблагодарить, поговорить с ним на равных просто о чём-нибудь, просто о жизни...
А девушка с глазами кошки и вьющимися длинными волосами на следующий день снова пришла. Она стояла в толпе, неприметная и подавленная, барабанщик не выискивал взглядом, кто там смотрит на него из толпы. Потом она подошла, робкая, печальная.
- Почему ты ушёл? - Спросила.
Он не знал, что ответить. Да и зачем было отвечать? Без лишних слов понятно, почему мужчины уходят... Он начал отбивать другой ритм, чтобы девушка эта ничего уже больше не спросила. Или пусть спрашивала бы, говорила, только парень не хотел слышать её голоса.
Она ещё долго стояла рядом, очевидно, надеясь на что-то или может о чём-то мечтая... Ему было всё равно – пусть она тоже бросилась бы с моста, он не протянул бы ей руку. Теперь он понимал, мечта – это пустое, удел глупцов и лентяев, и потому продолжал отстукивать бесконечно, забивая на свои недавние мечты барабанными палочками. Жизнь, меняющаяся день ото дня, втягивала его в свой новый ритм...
Он не заметил, когда девушка с глазами кошки ушла с его концерта. Также незаметно ушла она из его судьбы. Зато рядом появилось много других девушек, которые готовы были пойти с ним в отель прямо в тот же вечер. Но ни одна ему не приглянулась... Парень отправился домой, где по-прежнему ночами снился ему господин, вспоминались эпизоды просмотренного диска и ночь, проведённая в Аду. Что же, не знал он раньше, что ничего в жизни не проходит бесследно.
 
На следующий день к барабанщику подошли его товарищи. Сначала он их не заметил. Да и возможно ли было различить двух затерявшихся в толпе пенсионеров. Лишь когда он сделал продолжительный перерыв в своём концерте и все слушатели разошлись, увидел он этих двоих оставшихся.
- Мы тебя потеряли, - заговорил клерк по привычке приветливо и с улыбкой, - думали, ты к зиме работу нашёл.
- А ты вот где теперь оказывается, звезда Арбата, - добавил портретист.
- Вы очевидно всё так же, на своих местах, - сказал парень, - не сомневаюсь, затеяли новый спор и выискиваете новые темы для разговоров.
Оба переглянулись, кивнули.
- Что же ты место поменял? - Спросил портретист. - Возле нас тебе вроде всегда удобно было.
Смекнул паренёк, что этим двоим было бы очень на руку его соседство, ведь возле него всегда толпились люди... Вспомнил про деньги, которые одолжил у портретиста. Сейчас он вполне мог бы вернуть долг, однако что-то кольнуло – возвращать не хотелось. Он вообще не хотел больше общаться с этими двумя людьми – не по пути было, и даже усмехнулся про себя, подумав, как нелепо наверно выглядела эта его дружба с пенсионерами. 
- Пересел, чтобы вам не мешать, - сказал он, - грохот ведь барабанный на любителя и в старости может быть совсем не кстати.
- Зря ты нас в старики-то записываешь, - пошутил клерк по своему обыкновению, - мы ещё, брат, ого-го!
Паренёк лишь усмехнулся в ответ.
- Долг я потом отдам, с процентами, - обманул он портретиста, - найду вас и отдам.
Конечно, это было мелочью, не отдавать долг, но барабанщик чувствовал, как жизнь увлекала его какой-то новой игрой, которую он ещё не совсем понимал, но которая нравилась неописуемо...
Портретист и клерк были достаточно умны в своём возрасте, чтобы понять эту дерзость юности и вовремя уйти. Они вовсе не чувствовали себя оскорблёнными или униженными, просто осознавали – в их жизни было своё время и свой звёздный час.
- Далеко пойдёт юнец, - заметил клерк.
И вспомнили они тогда о своём недавнем споре, здесь, на Арбате, когда гитарист рассказал им о своём желании открыть музыкальный клуб.
- Так и не открыл, - заметил портретист.
- И не откроет. Даже если деньги у него будут большие, всё равно не откроет. Другой он стал, как говориться – подменили.
- А я так думаю, человек никогда не решает ничего за себя сам, жизнь ведёт, как по железнодорожным путям, судьба управляет, и она, эта судьба, всегда знает, что делает, и если какие-то мечты не сбываются, значит нелепыми были, глупыми и всё равно не принесли бы счастья.
- Может и так, пусть теперь бьёт своими барабанными палочками, выбивает из жизни всё, что можно, потому что выживают сильнейшие, я давно это понял. А на доброте и слабостях мир бы долго не продержался.
- Вот и есть теперь у него свой музыкальный клуб, и зрители, и доход, что ещё надо? Можно полагать, мечта осуществилась.
- Да, в своём роде.
Эти двое на Арбате пребывали последние дни, прогнозы погоды в скором времени обещали похолодание, снег, и тогда уже ни рисовать, ни просто прогуливаться здесь стало бы невозможно.
А барабанщик по-прежнему горел от избытка своей энергии, и знал он про близкое похолодание, но какой-то обнадёживающий аккорд из прошлого, гитарный аккорд, упорно звучал в его сердце. В музыке он всегда знал, каким будет следующий звук и следующий такт, а теперь вот – следующая череда ударов. Чудилось ему – в жизни скоро что-то произойдёт... Хорошее! Радостное! Подумал он, что ведь встреча с господином могла быть вовсе не тем рубежом, который он ждал. И настоящий шанс могло дать совершенно иное знакомство... Он стучал всё громче и громче, чтобы даже в другой части города или может на другом полушарии услышали его наконец. Ведь теперь, когда он в центре внимания, новая встреча могла случиться вдруг...
...Такого особенного человека, который однажды пришёл послушать его концерт, парень не различил в толпе –  не ждал, что судьба снова и так сразу остановит на новом перекрёстке... Как обычно отстукивал разные ритмы, отрешённо, с жаром и обаянием. По-прежнему делал длинные перерывы. И когда в один такой перерыв из зрителей остался единственный человек, они встретились взглядами... Барабанщик вздрогнул, однако незнакомец этот вовсе не походил на дьявола. Скорее был деловым человека, который вот-вот собирался сделать какое-то интересное, серьёзное предложение. И никак не о просмотре порнографического диска должна была пойти речь.
- А вечерами где выступаешь? - Спросил деловой человек.
- Вечерами не выступаю, вечерами я дома.
- Большое упущение, - заметил незнакомец, - приходи тогда в мой клуб, у меня барабанщик требуется.
- Что значит требуется? Я никогда не выполняю ничьих требований. - Сказал паренёк, неожиданная дерзкая нотка в собственном голосе ему очень понравилась.
- Что же, значит не требуется, значит я просто тебя приглашаю.
- Хорошо, меня интересует оплата.
Незнакомец назвал сумму. Барабанщик усмехнулся.
-  Лучше дома барабанить всю зиму, соседи будут столько же платить, чтобы я перестал.
Тогда усмехнулся незнакомец и назвал сумму, большую в несколько раз. Парень согласно кивнул. Деловой человек дал визитку с адресом клуба.
- Жду сегодня вечером, - сказал он и тоже кивнул, но не протянул руку.
Паренька не смутила такая небрежность, он был уверен – заслужит ещё уважения, главней сейчас были деньги, а не сентиментальные условности. Хотя деньги тоже были условностью, но такой, которую он ценил превыше всего.
В тот день он не поспешил уйти с Арбата раньше, чтобы скорей отправиться в клуб. Он пробыл, сколько обычно. Ещё многие люди, которые не слышали его ритмов, подходили и восхищались, да и те, кто уже слышал, тоже приходили и порой приводили своих друзей... В редкие минуты парень окидывал взглядом толпу, надеясь, что господин дьявол всё-таки явился послушать. Но тот не появлялся, бесследно исчез из его жизни и будто бы даже из этого города, из этого мира – спустился опять в свою преисподнюю теперь уже навсегда, чтобы мучить там свои грешные жертвы...
А паренёк по-философски размышлял, что любая встреча может таить в себе шанс, и любой человек – плохой или хороший – может привести к осуществлению мечты, и любое предложение – заманчивое или скверное – может стать вехой, рубежом, и на самом деле исходить не от кого-то, а от самой Судьбы. Главное – всё время слушать музыку своего сердца, музыку своей души и музыку этого мира. Тогда все промахи исключены, потому что можно понять, кто и когда фальшивит, берёт негармоничный аккорд, выбивается из ритма – и из твоего ритма, и из ритма жизни. А ещё важнее – самому задавать этот ритм так, чтобы ничто не сбивало.
...Звуки города, фальшивые и негармоничные, обступали со всех сторон, едва только барабанщик заканчивал свой концерт. Но собственный ритм он всегда бережно хранил в своей душе и потому противостоял городскому хаосу. В этом хаосе он растворялся, но не терял себя никогда...
В тот вечер паренёк прощался с Арбатом, где провёл недолгий период своей жизни. Прошёлся мимо лавочки, на которой сидел с гитарой, воспоминания сразу нахлынули: господин, обиженная девушка с глазами кошки, два пенсионера – его товарищи из прошлой жизни, и ещё поэтесса... Барабанщик знал, что нигде в этом большом городе, помимо Арбата, уже не встретится с ними. Но на Арбат он больше не собирался приходить... И не вернёт он долг портретисту. И девушка, которая вдруг в него поверила, напрасно будет выискивать знакомый силуэт своим кошачьим взглядом. А поэтесса напишет теперь множество грустных, трагических стихов, и книги с такими стихами совсем никто не станет покупать. Что же, зло никогда не появляется из неоткуда. Оно рождается из ещё большего зла...
Барабанщик зашёл в кафе, где, будучи влюблённым, когда-то угощал девушку. Сел за тот же столик.
Вокруг располагались девичьи компании и взоры всех сразу обратились на него. Он тоже посмотрел на них, но ни с одной не захотел подняться на второй этаж, снять номер в отеле. Заказал чашку кофе. Стал пить... И вдруг показалось – господин смотрит с улицы в оконное стекло. Парня бросило в жар, на миг. Взгляд господина светился, будто тот и правда выглядывал из преисподней. Барабанщик не допил кофе, вышел.
...Возле окон кафе не было ни души. Лишь огоньки большого города мелькали то тут, то там, и тая в себе нечто дьявольское, сулили многое, уверенные, что не дадут ничего. Однако музыкант смог взять от этого города достаточно – для начала... И пусть теперь крошечное зёрнышко зла поселилось в его сердце, знал он – без такого ростка в большом городе не выжить. А ещё знал, слышал, что клерк и портретист поспорили на него, на его мечту. Ведь он был музыкантом, обладал тонким слухом и всегда слышал, что говорили вокруг. Ему было смешно, потому что никогда бы их спор не разрешился – ведь никогда они не пришли бы в тот клуб, куда теперь шёл он – старые были.
Уже проходя последние дома прогулочной улицы, увидел он подростка – тот убирал свою флейту в футляр и пересчитывал мелочь. Барабанщик остановился, бесцеремонно рассматривая юнца. Подросток смутился, видимо стал размышлять – заиграть снова или нет, рассчитывать ли на вознаграждение. Но парень прошёл мимо, дерзко подмигнув подростку – был он уверен, что дьявол непременно подкараулит здесь и эту жертву, когда станет тому немного больше лет. И ещё много всяческой музыки зазвучит на перекрёстках Арбата. И если не дьявол, то кто-нибудь другой будет снова и снова поджидать на таком распутье...
С этой мыслью барабанщик покинул Арбат, сделав уверенный шаг в свою новую жизнь.          

Улица пульсировала всевозможными ритмами.
Симпатичный паренёк с гитарой сидел на перекрёстке. Он уже не надеялся найти чемодан с деньгами и не планировал никого ограбить. Способ заполучить деньги придумал он более надёжный и вполне законный. Хотя редкие прохожие заслушивались его мелодиями и ещё реже клали деньги в раскрытый футляр гитары. Однако он не унывал, пока не унывал...
Здесь, на городском людном Арбате, скучать не приходилось – было на кого посмотреть и кого послушать. Располагался гитарист всегда в одном и том же особенно оживлённом месте – на перекрёстке возле скульптуры верблюда. Здесь находился женский магазин дорогого белья и книжный, а также кофейня с отелем на втором этаже. Посетители любопытным образом подразделялись на группы... Девушки посимпатичней заходили за бельём, дурнушки – за книгами. Красавиц вели в кофейню, девушек попроще – сразу в номер отеля... Здешние порядки были вполне в духе современности.
В какой-то момент некоторое время назад гитарист понял страшное: конец света наступил по расписанию – давным-давно, ещё в две тысячи двенадцатом, как его и ждали. И теперь мир изменился, стал другим, совсем другим. Ад и Рай, казалось, тут, рядом, стоило лишь приглядеться внимательней и сравнить какой-нибудь ветхий барак на городской окраине с кварталом дорогих новостроек в центре. Из Ада порой выхода не было, потому что пропуск в Рай денег стоил слишком больших. Однако размышляя так, свою жизнь паренёк вовсе не считал адской, а на пропуск заветный отчаянно зарабатывал.
Целыми днями на Арбате его развлекали два товарища – один рисовал портреты прохожих, оценивая свой труд насколько возможно высоко, другой приходил здесь просто прогуляться после работы, какой-то канторский служащий – клерк, пожилой уже и жуткий балабол. Иногда они говорили о всякой ерунде, но чаще – спорили.
- А ты чего же не учишься и не работаешь? - Спрашивали снова и снова гитариста, может быть забывая, что уже спрашивали об этом, а может надеясь, что случились перемены у него в жизни.
- Я уже научился всему необходимому, а заработанного здесь мне хватает, - отвечал неизменно он.
Хотя заработанного конечно не хватало.
Ещё гитарист замечал, что весь мир вокруг звучит многоголосьем, и звуков в мире гораздо больше чем нот, чем даже клавиш у пианино... Но ведь и у каждого человека всегда была своя мелодия, и у каждой ситуации, и даже у каждого взгляда, который бросали в его сторону, имелся хотя бы свой аккорд. Однако весь мир в последнее время стал чересчур громким – причём громче всего кричало самое пустое и никчёмное. Так что звенящие струны гитары порой терялись в этом шуме...
Была у гитариста заветная мечта – хотел он открыть свой музыкальный клуб – здесь, на перекрёстке. Думал, идея замечательная, а вот осуществить её денег не было совсем. Своей игрой он надеялся заработать на открытие. Хотя сколько могла стоить мечта и сколько он готов был за неё заплатить? Сумма пока не представлялась. Он лишь ждал, когда оценят его музыку – как доверчивый котёнок заглядывал в глаза тех прохожих, которые были особенно благосклонны. Кто-то награждал щедро... Кто-то не понимал, что просил гитарист вовсе не милостыню, а плату за своё выступление.
Часто, по несколько раз в день, прохаживалась здесь одна пожилая дама нелепо одетая – поэтесса. Продавала свои книги – тонюсенькие сборники стихов, и парню-гитаристу всегда интересно было – каков доход у неё. Хотя наверно стихи, также, как и музыку, мир этот согласен был принимать только бесплатно.
- На Руси испокон веков живут медведи да Иванушки-дурачки, - говорил клерк, который не замолкал все вечера, - не зря заграницей представляют нас стадом бешеных дикарей – так и есть. Ни культуры нет, ни мозгов, только что медведи по улицам не ходят. И ведь никогда уже ничего не поменяется.
«Конечно не поменяется, - думал гитарист, - после конца света разве может что-то измениться». Но свои мысли не высказывал, стеснялся, думал – не поймут. А всяких дурачков по Арбату бродило полным-полно, звали их может и не Иванами... На людей со странностями обычно обращали внимание только приезжие. Для местных эти явления были чем-то наподобие ландшафта – так же, как гитарист, как портретист, как липы, под которыми стояли лавочки, как фасады зданий и вывески магазинов. Паренёк с гитарой порой отчаянно завидовал портретисту: за каждую работу платили ему много и рисовал тот портрет за портретом. Гитаристу же случалось иногда и вовсе с утра до вечера просиживать впустую.
- Выучись на кого-нибудь. Даже у станка стоять и то деньги. - Советовал клерк.
- Чего же вы сами у станка не стоите? - Спрашивал паренёк, обижаясь на такие советы.
- Но всю жизнь ведь на Арбате не просидишь. - Возражали ему. - Скоро вот и вовсе зима настанет, что тогда будешь делать, когда похолодает до минус тридцати?
- Ещё вся осень впереди, - отвечал гитарист, втайне надеясь, что за пару месяцев что-нибудь в его жизни поменяется.

- О чём твои стихи? О любви хоть? - Спросил клерк поэтессу, когда та подсела рядом на лавочку.
- И о любви тоже, - ответила та.
- А сколько стоит эта твоя любовь? - Поинтересовался он, рассматривая её книги. – Я бы купил одну почитать перед сном.
- Конечно, другой-то любви перед сном в нашем возрасте и быть не может, - хихикнув, заметил портретист.
Паренёк рассматривал поэтессу всегда с особым вниманием – было в ней что-то волнующее и сродни ему: несмотря на возраст, какая-то дерзость и юность в глазах, задорный смех и заразительная улыбка... Была бы моложе, не упустил бы, но она была стара – чересчур стара...
- Эх, какой мой возраст, - заметил клерк, - за мной ещё красотки-мулатки на курортах бегают – любая на всё готова.
Но когда к портретисту подсаживался очередной клиент, разговоры эти смолкали...
Под мелодии гитары появлялось на бумаге новое лицо. Гитарист думал, как же люди все без исключения любят себя – свои порой безобразные лица, а мимо его музыки проходят равнодушно... Для них она лишь фон жизни! 
К портретисту подошла очередная дамочка, прогуливающаяся в одиночестве – хотела может она удивить кого-то, повесив потом портрет на видное место, а может хотела удивиться сама, надеясь на портрете получиться лучше, чем обычно на фотографиях.  Таким дамочкам портретист льстил, всегда изображая их намного привлекательней, чем были они на самом деле.
Когда он рисовал, клерку становилось совсем нечем заняться, и ожидая, когда снова  появится возможность поговорить, он нервничал. Иногда, чтобы скоротать время, покупал горячие блинчики неподалёку, и отгоняя наглых воробьев, трепещущих прямо у него над головой, съедал блинчики на ходу. Но случалось, самый отъявленный наглец клевал, выхватывая прямо из рук – тогда приходилось отдавать птицам весь блин, бросать на асфальт... Разозлившись, клерк бросал его целиком, наблюдая потом, как тот же наглый воробей пытался поднять, забрать весь блин себе, полететь с ним. Но это не получалось.
- Прямо как люди, - ворчал клерк, - точь-в-точь, как люди, - повторял и вытирал салфеткой пальцы.   
Часто гитарист видел Её – девушку, которая нравилась необыкновенно. Были они ещё не знакомы, но паренёк надеялся – непременно когда-нибудь станут встречаться. Как и все студенты, она равнодушно проходила мимо расположившейся на лавочках компании. Гитарист же считал – такое её невнимание вовсе не проблема. Девушка была красива, но вела себя просто, видимо приехала из какой-то глуши учиться: неподалёку находилось несколько институтов, а шла она по Арбату в одно и то же время. Каждый день гитарист ждал её появления... Смотрел и замечал, как день ото дня она становилась всё более похожей на городскую, вещи покупала в модных магазинах здесь же, на Арбате. А магазины эти дразнили и манили, модницы становились их завсегдатаями, и в обновках, словно по подиуму, прохаживались по центру улицы... 
Прохаживались здесь и разряженные бабушки – такие наоборот всегда на гитариста обращали внимание. Едва только какая-нибудь из них садилась неподалёку, паренёк начинал играть классику, ретро, и за ностальгию бабушки платили не скупясь. Жаль только, денег у них было совсем не много и потому щедрость их была ограниченная.
- Старость это ерунда, - глядя на них замечал клерк, - если душа молодая, то и человек молод. Я вот хожу на дискотеки, общаюсь с молодёжью, песни слушаю современные – и нисколько не чувствую себя старым.
И правда, двигался он энергично не по годам, современно одевался и был в курсе последней моды. Но гитарист думал по-своему, считал – хорошо, когда молодо тело и молодо лицо, а вот душа должна быть мудрой. Ведь ребячась и молодясь ничего важного в жизни не понять, как и не понять вообще эту серьёзную и сложную жизнь. Поэтому он часто тянулся к пожилым – они обладали этой ценной мудростью, хотя сами порой не замечали её и может быть даже боялись.
- Вот, ещё одно тщеславие потешил, - замечал портретист, пересчитывая деньги очередной клиентки, ушедшей особенно довольной, - теперь будем следующую Джоконду ждать.   
- Это ты о себе во множественном числе? - Хихикал клерк.
Но портретист не отвечал, упиваясь минутой своего признания. А гитарист часто тоже рисовал – в воображении, свою любимую: её лицо с глазами кошки, её длинные вьющиеся волосы, развевающиеся на ветру.
- Послушай, юный, - обратился однажды к нему клерк, разрушив всё его приятное видение.
- Слушаю, - отозвался паренёк, посмотрев в его сторону и перестав играть.
Он уже очень много всего здесь успел услышать, но не понимал, почему снова и снова возвращался на этот перекрёсток к этим людям, хотя вокруг было полно других лавочек – пустых.
- На жизнь-то хоть хватает тебе твоих заработков?
- А много ли мне надо для жизни, - ответил гитарист, и подумав признался, - я вообще-то коплю на свою мечту.
- На мечту? Это хорошо. - Клерк задумался, зашевелил бровями – это было его привычное движение, а брови густые и длинные.
- И чего же ты хочешь от жизни? - Спросил он.
Тогда гитарист рассказал – и о музыкальном клубе, и о том, как он любит музыку, и даже увлёкся, затеял небольшой ликбез, объясняя, как важна музыка для человека. Но его прервали.
- Ты прямо уникум, - заметил портретист, - кто ещё в наши дни приходит зарабатывать на Арбат из высоких побуждений!
- А вы? - Спросил паренёк.
- Я пенсионер. Сюда прихожу, чтобы не скучать, да и пенсия маловата, а здесь неплохой заработок, но ни о какой своей мастерской я даже не помышляю. Зима настанет, дома рисовать буду, в газете объявления печатать. Или не буду рисовать, если народ не пойдёт. Ты то чем зимой заниматься планируешь?
Но гитарист отвлёкся.
Он заметил, как на ближайшей скамейке расположилась одинокая пожилая дамочка, бабушка даже, если точнее. Однако несмотря на возраст, была она одета изысканно, с кокетством поправляла шляпку. Таких дамочек растрогать было проще всего, многие начинали плакать после трёх-четырёх его песен и тогда от души платили музыканту. 
Пока гитарист, играя, прикидывал, сколько она может оставить денег, двое его здешних товарищей затеяли спор – просто не смогли они оставить без внимания заявление паренька. И теперь поспорили о его мечте – получится ли у него открыть клуб, как он хотел. Воодушевлённо пожали руки... Но потом подумали, что случиться событие может совсем не скоро. Взгрустнули, хотелось чего-нибудь интересного уже сейчас... Ведь на Арбат в основном все приходят от скуки, и ещё быть может в надежде на потрясающее новое – кто-то за удачными покупками, кто-то в ожидании знакомств и удивительных встреч.
- Как думаешь, читают сейчас хоть что-нибудь? - Спросил клерк, в его вопросе зарождалась и новая беседа, и новый спор.
Портретист радостно подхватил тему.
- Конечно читают, - сказал он, - и ещё больше пишут. Новые книги поступают в магазин каждую неделю. - Он кивнул на книжный. - И хоть очереди не выстраиваются, одни новинки сменяются другими.
- Да, может одинокие люди читают от скуки, может любители.
- И студентам тоже деваться некуда, приходится читать.
- А сколько книг покупают за день? Твоя цифра?
Портретист потёр руки – было субботнее утро и теперь на целый день занятие у них появилось. Да и сложностей не представлялось в таком подсчёте – все покупатели выносили из магазина книги в фирменных пакетах, прозрачных и с логотипами.
- Пусть будет пятьдесят. Плюс, минус три. - Предположил портретист.
- Я говорю семьдесят, - заявил клерк. - Но если перевалит за шестьдесят, моя взяла.
- Что будет выигрышем?
- Самая свежая новинка. Давно не читал ничего.
- Идёт.
И они, словно псы, стали сторожить двери книжного магазина.      
Гитарист в это время делал заметные успехи. Он знал – на Арбате случаются знаменательные встречи. Он ждал такую встречу и был уверен – особенным человеком для него станет вовсе не очередная бабушка. Однако эта его сегодняшняя мадам пересела ближе – на лавочку, стоявшую наискосок с той, на которой сидел игравший.
- Хорошо играешь, молодой человек, - сказала она, дождавшись последнего аккорда очередной песни.
- Спасибо, стараюсь, - улыбнулся паренёк, ожидая какой-либо уже и денежной похвалы.
Бабушка действительно полезла в сумочку. Но достала оттуда платок, утёрла слёзы.
- Спой-ка ещё раз про Одессу, - попросила его.
Паренёк улыбнулся. Конечно, он не любил играть такое старьё, а из классики предпочитал мелодии без вокала, однако специально для бабушек выучил их любимое. Пел от всей души, хотя всяческие подобные заявки, как он предполагал, должны были оплачиваться. Но у него язык не повернулся сказать бабушке о такой оплате.
Играть он скоро устал и петь тоже, решил передохнуть. Бабушка снова воспользовалась паузой и разглядев вдруг в гитаристе собеседника, который её непременно поймёт, стала рассказывать о своей жизни – начала прямо с девичества, с первой любви, как водится – безответной и сильно ранившей.
А портретист и клерк тем временем с азартом вели подсчёт. Человек с фирменным пакетом вышел уже восьмой – мужчина средних лет, по-рабочему одетый, в пакете у него просвечивали две книги детективов. Следующей вышла девушка, купившая итальянский разговорник.
- Эту можно не считать, - заявил портретист.
Он видимо предчувствовал, что проиграет – времени до конца дня оставалось полно, а количество покупателей росло быстро.
- Как же не считать? - Удивился клерк.
- Она больше не придёт в магазин, да и книгу взяла не для чтения.
- Такие тонкости надо было обговаривать в начале, а теперь как решили – будем считать всех, кто выходит с книгами.
К портретисту в это время подошли желающие позировать, и он занялся своим делом, а клерк продолжал считать. Хотел было поговорить с гитаристом, но увидел, что тот тоже занят...
В истории своей жизни его пожилая собеседница дошла уже до замужества, рассказала про мужа-алкоголика, про тяжёлые годы семейного быта. Гитаристу надоело слушать, хотел бы он уже снова заиграть – что-нибудь весёлое и для других людей. Ведь где-то среди них мог оказаться его благодетель. Бабушка теперь сильно мешалась.
Заметив нарастающую нервозность своего юного товарища, клерк пришёл ему на помощь.
- Вы и сейчас ещё прекрасно выглядите, и сейчас сможете найти свою любовь,  - сказал он бабушке.
Однако та поняла его слова буквально и окинув взглядом сказавшего приятный комплимент, жеманно улыбнулась, поправила платок на шее и поспешила пересесть на его лавочку. Клерк поперхнулся, кашлянул, а гитарист залился румянцем от отчаяния – время было потрачено впустую, и назойливая плаксивая бабушка не оставила ни рубля. Но что поделать, самому в чужие карманы не полезть, а потому он снова заиграл, надеясь на удачу в следующий раз.
Клерк в это время скучал от неожиданного молчания – вроде бы улица бурлила звуками, а поговорить было не с кем. Продолжал он с особенным вниманием следить за выходившими из магазина. Вышли оттуда теперь две одинокие дамочки с любовными романами – видимо отгуляли они уже своё в надежде встретить любовь и теперь, отчаявшись, потеряв надежду, слонялись по магазинам. Клерк окинул этих двоих взглядом: действительно, жизнь им никакой романтики уже не сулила – только на страницах книг с придуманными героинями вместе могли бы они ещё наслаждаться своими фантазиями.
Гитарист в это время растрогал сердце ещё одного человека. Пожилой мужчина, может быть даже ветеран войны, сел на лавочку неподалёку. Такие прогуливающиеся здесь были редкостью и звучали они не просто ретро, звучали музыкой другой эпохи. Гитарист тут же заиграл одну из песен послевоенных лет – таких в его репертуаре было совсем немного, пел он их крайне редко, поэтому смущался, когда чувствовал, что явно фальшивит. Но ветеран вероятно был глуховат, а может не слишком тонко понимал музыку. Потом он встал. Паренёк подумал, что тот хочет дать ему денег, однако ветеран заговорил.
- Спойте ещё, молодой человек, - сказал он, - редко такие песни можно услышать в наше время.
Гитаристу опять не хватило ни смелости, ни наглости – денег за исполнение он не попросил. Но пожилой человек вдруг сам заговорил об этом.
- Не поскуплюсь, награжу щедро, - успокоил он паренька.
Тот воодушевился, заиграл. Проходившая мимо женщина, расчувствовавшись, торопливо положила несколько монет – от этого струны гитары зазвенели ещё звонче. Конечно, понемногу получалось здесь зарабатывать – на быт хватало. Но мечта требовала большего. 
А осень уже шагала уверенными шагами. И весь Арбат с его роскошными липами подёрнуло желтизной. Воздух прозрачный и чистый струился липовой смолой, отчего волосы становились липкими у тех, кто сидел под деревьями часами.
Спев несколько песен, паренёк устал, но ветеран решил, что концерт закончился. Подошёл он к гитаристу расплатиться, чем весьма обрадовал. С замиранием сердца игравший стал смотреть, сколько и каких купюр тот достанет. За весь сегодняшний день устал уже юный от мелких монет. Однако ветеран разочаровал его тоже – наградил пригоршней мелочи. Видимо каждый понимал щедрость по-своему.

Клерк с портретистом в это время увлечённо продолжали своё занятие. Уже перевалило за полдень, но купивших книги насчитали они пока лишь восемнадцать человек.
- Похоже, никто из нас не выиграет, - заметил портретист.
- Что же, эпоха чтения видимо минула, в прошлом осталась, теперь люди заняты чем-то другим, наверно более интересным, - сказал клерк.
- Да самой жизнью и заняты, вокруг вон сколько всего, это раньше жизнь узнавали только из книг, а теперь каждый – герой своего романа.
Услышав такие слова, гитарист взгрустнул – как бы он тоже хотел стать героем своего романа... И вдруг он увидел Её – девушку с глазами кошки и вьющимися длинными волосами. Появление красавицы в субботу показалось неожиданным, ведь занятий в институте в этот день не было. Шла она медленно, гуляла – рассматривала витрины магазинов, рассматривала прохожих. Паренёк отважился – отложил гитару, решил подойти, заговорить. Опыта подобного знакомства у него не было, но собственная привлекательная внешность придавала уверенность, да и мысль о том, что девушка приезжая, а значит ещё неискушённая, тоже обнадёживала.
- Не подскажешь, где здесь ближайшее кафе? - Спросил он и улыбнувшись, подмигнул.
Однако ответ смутил.
- Сам что ли не знаешь, где кафе, целыми днями сидишь тут, - сказала она.
Парень изо всех сил постарался скрыть замешательство.
- Тогда может по чашечке кофе? - Предложил он.
- Хорошо, заезжай вечером.
В сердце у паренька пробежал холодок – девушка оказалась вовсе не такой, как он ожидал – с запросами, а машины у него не было. Тогда он быстро выпалил сходу. 
- Давай лучше в понедельник, я буду ждать тебя здесь, когда ты пойдёшь после занятий.
На это предложение девушка кокетливо улыбнулась, кивнула, и до вьющихся её волос дотронулся ветер – паренёк позавидовал ветру – хотел бы он тоже сейчас коснуться этой красавицы.
Она пошла дальше, оставив его очарованным и влюблённым, и он, вернувшись к своей гитаре, ещё долго смотрел ей вслед. Он знал, теперь до понедельника точно не уснёт – будет ждать этой встречи, хотя чувствовал уже, понимал – никакого продолжения с этой девушкой не получится, ведь она была всего лишь одной из прочих, такой же, как все, ей нужна была красивая машина богатого мачо, а вовсе не любовь бедного гитариста...
Тогда он заиграл с ещё большим отчаянием, голос дрожал, а душа звучала дуэтом с гитарой – только совсем никто не слышал эту звучащую душу, да и на гитарные аккорды среди шума улицы мало кто обращал внимание. И вся эта улица, кишащая людьми, пронзённая насквозь их порой ненужными устремлениями, казалась искусственным отголоском большого города, а там, за её пределами, начинался Ад с чередой бесконечных машин и неотложных дел. Казалось, выживал в этом городе кто как мог, но несомненно – приходилось многое терпеть и со многим мириться, двигаясь вместе с толпой в одном направлении. Удовольствия при этом окружали самые разных, но не доступны они были в том объёме, чтобы почувствовать себя счастливым человеком вполне. Оставалось лишь пробовать по чуть-чуть, наслаждаться крохами, словно дегустатор, понимать – да, хороша жизнь, когда есть необходимое для комфорта. А когда нет? И паренёк снова пел песни, которые звучали в унисон с этим миром – о неразделённой любви, мечтах, трагедиях разрушенных надежд... И ещё немного о радостном, просто о том, о чём нравилось слушать людям.
Вечером перед закрытием магазина портретист и клерк подвели итоги своего спора.
- В следующий раз придумаем что-нибудь поинтересней, - сказал клерк.
- Будем считать красавиц с пакетами нижнего белья или парочки, снимающие номера в отеле? – Усмехнулся портретист.
Купивших книги в тот день они насчитали тридцать человек, и последнего, тридцать первого, выпустили уже продавцы, открывая ему дверь изнутри – старичок этот зашёл в магазин несколько часов назад и теперь выходил, торжественно неся какой-то исторический роман. 

А потом начались дожди. Так неожиданно.
Накануне ничто не предвещало смену погоды, прогнозами же гитарист не интересовался. С утра он выглянул в окно – на улице лило так сильно, что широкие полосы дождя оставляли следы даже на оконном стекле. Вспомнились тогда слова клерка, но хоть зима ещё не настала, на Арбат уже было не пойти – правда ведь, не просидишь там всю жизнь. Хотя сколько именно предстояло там просидеть, зависело от случая. А случай зависел от воли судьбы. И каждое утро отправляясь на Арбат, паренёк молил свою судьбу, чтобы такой исключительный день настал уже сегодня...
Хотя чего именно он ждал, не знал и сам. Может быть, любви какой-нибудь обеспеченной дамы, а может – встречи с давним товарищем, с которым не виделись они лет сто и который за это время неслыханно в жизни преуспел. Но никогда сомнения не появлялись, не думал юный, что возможно ожидания его напрасны и что на самом деле никого здесь он не повстречает.
Прождал он у окна до обеда, однако дождь не закончился, даже намёка не было, что прояснится хотя бы к вечеру. По улице туда-сюда сновали люди – люди под зонтами и люди в машинах. Все торопились – и первые, с промокшими ногами и наверняка замёрзшими руками, и вторые, которым было вполне комфортно. «Рай и Ад не на небесах, - думал паренёк по-прежнему. -  Всё это здесь, на земле, и каждому своё. Кому-то роскошь, кому-то – иллюзии». 
Дождь не прекратился и на следующий день.
Это был понедельник – день свидания с девушкой, в которую гитарист был влюблён. Он знал примерное время, когда возвращалась она из института, и решил пойти на встречу немного раньше. Отложил в сторону свои повседневные джинсы и старый свитер, оделся понарядней, брызнул немного одеколона, посмотрелся в зеркало – всегда он и так был чересчур привлекателен, а в этот день особенно – навряд ли какая смогла бы устоять перед его обаянием... Ему порой было даже неловко ловить себя на мысли, как сильно нравился он самому себе – и грустно было, что свою молодость, красоту, талант не удавалось применять в полной мере и получать награды по достоинству.
За предыдущие сутки дождь оставил везде множество луж, и дойдя до Арбата, паренёк промок. Однако здесь, на Арбате, вода стекала в канавы и было сухо. Гитарист дошёл до той самой лавочки, где располагался всегда – в дожди по этой улице не гуляли, лишь немногие проходили мимо по своим делам или по магазинам. Но даже в дождь паренёк чувствовал какой-то особенный дух свободы, который неизменно присутствовал здесь – вот что ему всегда нравилось: свобода и шанс, который могла подарить судьба. Паренёк не стал никуда прятаться от дождя, он остался ждать прямо тут, под зонтом, чтобы любимая девушка случайно не прошла мимо.
- Сегодня без гитары? - Сказала она, подойдя незаметно с другой стороны.
Он ничего не ответил. Да и что он мог сказать? Разумеется без гитары, ведь на улице дождь, а у него свидание – зачем гитара? Паренёк улыбнулся, протянул девушке руку. Повёл он её в кафе, то самое, куда водили красоток, и где на втором этаже располагался отель.
- На кого учишься? - Спросил паренёк.
Девушка немного помолчала, размышляя – усиленно она старалась играть в этой жизни по нотам большого города.
- На умного человека, - ответила она вскоре.
- Интересный институт, - заметил паренёк, - я тоже хочу там учиться, иначе так и останусь глупым.
Девушка засмеялась.
- Я проголодалась после занятий, - заметила она, - и хочу что-нибудь съесть помимо кофе.
- Пирожное? - Заволновался паренёк.
Кафе это было дорогим, а денег у него мало.
- Какое пирожное, - усмехнулась девушка, - сейчас время обеда, я хочу какой-нибудь салат и горячее.
«Что же, - подумал паренёк, - за любовь надо иногда платить». И кивнул головой. Она заказала греческий салат, жареную картошку и мясо на шпажке. Себе паренёк взял только кофе. «Интересно, девушки начинают любить по мере того, как на них больше тратишь? - Размышлял он. - А сколько тогда стоит настоящая любовь, и помимо денег выражается ли её цена в душевных качествах или ещё в чём-либо?»
- Чем ты занимаешься в выходные? - Спросил гитарист, когда девушка уже почти доела свой обед.
- Ничем, просто знакомлюсь с городом, - ответила она.
- И много уже узнала?
- Нет, совсем чуть-чуть, однако возможностей здесь море, прямо всевозможных возможностей.
Паренёк улыбнулся её каламбуру – наверняка ещё много предстояло ей познать, чтобы выучиться на умного человека, пока продвижение по этой части шло медленно.
- А я, когда бывает время, езжу на природу, - заметил он.
Девушка немного подумала над его заявлением, потом сказала.
- Заезжай тогда за мной, вместе съездим в лес, пособираем грибы, мясо пожарим.
Она записала на салфетке свой номер телефона и паренёк дрожащей рукой потянулся за ним.
- У тебя какая машина? Внедорожник надеюсь, мы не застрянем нигде по дороге? - Выясняла кокетка, дразня его салфеткой с номером.
Но паренёк ездил в лес на автобусе – просто доезжал до конечной остановки, а там шёл пешком... Он не стал говорить девушке об этом, знал – никогда ни за что ей не позвонит. Однако взял салфетку, свернул, положил в карман. Грустно ему было от этой встречи, но виду он не подал, хотя про себя решил, что больше не подойдёт к этой красавице, да и ни к какой другой тоже не подойдёт, пока не появятся у него деньги – ведь какими бы простыми не казались все эти особы издалека, суть у них была одинаковой.

Дождь лил ещё несколько дней.
Паренёк с отчаянием понимал, что время теряет катастрофически. Если и дальше ясные дни стали бы чередоваться с дождливыми так часто, до зимы он не успел бы совсем ничего. А где стал бы он зимовать и как зарабатывать, вовсе не представлял – даже за начало зимы деньги, заработанные на Арбате, истратились бы, и тогда всё – конец света...
 
В один из ближайших дней после обеда прояснилось, тотчас гитарист отправился на Арбат, энергия юности переполняла – пальцы нервно подрагивали от ощущения струн и сердце уже стучало ритмом музыки. Да, большой город конечно предоставлял возможности, и ему, как музыканту, будто бы слышался голос каждого такого шанса – только всё нужное и важное было чересчур тихим, так что терялось в бесконечном потоке шума, бесполезного, громкого и упорно гордящегося своей громкостью... За вынужденные выходные дни гитарист разучил ещё несколько современных песен, с них он и решил начать свой концерт.
Лавочки на Арбате оставались мокрыми, с лип капала вода и его здешние товарищи – клерк и портретист – пока не подошли. Хотя люди уже по своему обыкновению прогуливались... Теперь мечта терзала гитариста ещё сильней и торопливый ход времени чувствовался, как ритм музыки. С затаённой надеждой он поглядывал на каждого прохожего. И именно в этот день встретил Его.
Человек этот вовсе не отличался от всех прочих – обычно одетый и шёл не спеша. Паренёк задержал на нём взгляд не дольше, чем на остальных. Но вдруг какая-то неведомая струна зазвенела в сердце – он посмотрел снова. И разглядел... Нет, вовсе не обычным он был. Господином? Скорее всего. Или может быть именно так мог бы выглядеть сам дьявол. Человек тот тоже смотрел на гитариста внимательно и уже чересчур долго. Пареньку даже стало неловко от этого взгляда и он заиграл – первое, что пришло на ум. Этой случайной мелодией оказалась печальная композиция Эннио Морриконе... В исполнении на гитаре звучала она немного странно, гитарист понимал это, однако сам переложил понравившуюся музыку в такое исполнение, потому что любил этого композитора – ощущал что-то особенное в его мелодиях, сокровенное, запредельное. Всегда он считал, что в музыке раскрывалась душа самого автора, и нравилось ему очень проникнуться порой этой загадочностью, таившейся в чужой душе.
Господин подошёл вдруг совсем близко и паренёк неожиданно для самого себя смутился, перестал играть – такого прежде с ним никогда не случалось. «А может это и есть та самая заветная встреча?» - Мелькнуло в мыслях. Господин вдруг и вовсе сел рядом, казалось, хотел он что-то сказать, но так сразу не решался. Паренёк ждал.
- Послушай, сколько тебе лет? - Спросил наконец незнакомец, и голос его оказался на редкость громким, с глубокими нотами, напоминающими колокольный звон.
- Девятнадцать, - ответил гитарист, но сразу не догадался о смысле заданного вопроса.
Однако в душе его заклокотало вдруг, появилось нехорошее предчувствие.
- А я люблю мальчиков и я садист, хочешь со мной встретиться? - Сказал тогда незнакомец.
Гитарист побагровел, он знал – Арбат кишит сумасшедшими, и многие из них со стороны выглядят вполне здоровыми людьми, но никогда не думал, что столкнётся вот так с одним из этих придурков. Паренёк не стал ничего отвечать, отвернулся, заиграл, ведь и правда бывают вопросы, которые лучше проигнорировать. Запел песню на слова Есенина – «Мне осталась одна забава»... Умалишённый господин тогда как-то сразу исчез, ушёл в неизвестном направлении, будто и не было его вовсе. И ничто уже не напоминало об этой странной встрече – только мелодия из Морриконе и неведомая струна сердца, которая продолжала звенеть.
Ближе к вечеру пришли его здешние товарищи.
- Встречу надо отметить, - шутил клерк, - неизвестно, какой выдастся осень, может и вовсе не доведётся больше здесь бывать.
При слове «встреча» паренёк напрягся, однако тотчас успокоил себя – ведь о  встрече с незнакомцем клерк никак не мог знать и теперь подразумевал совсем другое. Да и рассказывать гитарист никому ничего не собирался – глупо это, говорить о чокнутых.
Портретист был немного не в себе, нервно располагал мольберт и разные свои принадлежности. «Пил», - мелькнуло в голове у паренька. Несколько минувших дождливых дней казались теперь пережитой вечностью.
- Как прошло твоё свидание? - Спросил клерк своего юного товарища, вспомнив вдруг, что намечалось у него это событие.
- Так себе, - ответил тот.
- Отчего же? Неужели без продолжения?
- Какое там продолжение, и начала-то нормального не было.
- Жаль, уметь надо с бабами ладить.
- А вы умеете? Да и как уметь без денег.
- Я вот придумал себе новое занятие.
- Какое? - Спросил портретист, возвращаясь из своего забытья.
- Буду знакомиться здесь с красавицами, - ответил клерк, смешно сложив руки на круглом животике. Он всегда так делал, очевидно не представляя со стороны, как потешно при этом выглядел. Теперешнее его заявление и вовсе вызвало улыбки, но он их не заметил, а продолжал. - Бродит ведь где-то по свету и моя половинка.
«Конечно бродит», - подумал гитарист, припоминая, как много одиноких бабушек частенько посматривали на клерка. Ему же, оказывается, нужна была молодая красавица. Что же, сумасшедшие мысли порой бродят даже в здравой голове... Снова гитарист мысленно вернулся к сегодняшней нелепой встрече с незнакомцем – что-то кололось в сердце до сих пор и от этого неприятного ощущения невозможно было избавиться.
- Ах, что такое красавица?!. - Воскликнул портретист риторически.
В тот день он соображал медленно и видимо только сейчас до него дошло, о чём говорят люди рядом с ним.
- Красота великая ценность, некоторые не понимают этого и тратят свою ценность впустую, - продолжал клерк, - вот такую птичку я и хочу подловить.
- А я ни разу не встречал в своей жизни по-настоящему красивого лица, - сказал портретист, - уж сколько я этих лиц перерисовал, всю жизнь ищу, а нет, не попадаются.
- У каждого свои вкусы, - заметил клерк.
- При чём здесь вкусы, - возразил портретист, тема эта была ему особенно близка, потому как тотчас он принялся рассуждать. - Лицо это душа, отражение души, что внутри, то и снаружи, вспомните Дориана Грея. А у кого сейчас в нашем мире может быть красивая душа?
Но гитаристу эти разговоры показались какими-то пустыми, пока ещё в свои молодые годы он твёрдо верил, красота – свойство исключительно внешнее. Вот он, например, был красив, и при чём здесь вкус – красота либо есть, либо её нет. Он по крайней мере не видывал ни одного мужчины красивей себя... В фильмах, конечно, показывали множество красивых лиц, но то было кино, где грим и прочее, они же говорили теперь о реальной жизни.
Клерк в то же время имел ввиду красоту женскую, а её и вовсе никак невозможно было понять, и порой отчаявшаяся дурнушка начинала вести себя как красавица, а используя всяческие женские ухищрения и правда вдруг становилась обворожительной. Возможно и клерк смог бы найти себе женщину, а может только повеселил бы своих здешних товарищей нелепыми знакомствами. Но видимо эта новая затея его сильно будоражила – он посматривал искоса на красоток, выходивших из магазина дорогого белья, и без умолку говорил.
- Любая, какая сходит со мной на дискотеку, потеряет голову, - хвастал он.
- Ты ещё по дискотекам ходишь? - Усмехнулся портретист.
- А как же, особенно заграницей, там иностранки ко мне липнут, всю Европу объездил, работа у меня такая. Но жену хочу русскую, настоящую русскую красавицу, с косой чтобы была и брови дугой, и румянец во всю щёку, и собой статную, как в народных русских сказках говорится, такую буду искать.
Да, каждый в своей жизни чего-нибудь выискивал... Думая об этом паренёк-гитарист, словно гадалка, пытался заглянуть в будущее – получится ли и у него когда-нибудь найти? Однако сегодняшняя встреча с сумасшедшим нимало напугала, наверняка забоялся бы он теперь лишний раз заговаривать с незнакомцами. 

Однако господин тот вновь появился на Арбате в скором времени. Хоть клерк с портретистом и бывали здесь каждый день, выбрал он удобный момент, чтобы застать паренька одного...
С гитарой в футляре бодро шагал он по Арбату. Вдруг услышал шаги за спиной – вроде вполне обычные и ничем не отличающиеся от сотен других. Только стало как-то тревожно, неловко, плохо даже. Гитарист подумал – наверное так и бывает, когда появляется дьявол. Он не оборачивался, но незнакомец и не спешил догонять – такая его уверенность ещё больше встревожила паренька: некуда ему было деваться, негде спрятаться, и незнакомец старательно давал это понять. До своей лавочки оставалось совсем чуть-чуть, там наверняка был уже хоть кто-нибудь из его товарищей, но гитарист не нашёл больше в себе сил терпеть это преследование, он остановился, дожидаясь незнакомца. Тот подошёл сразу же.
- Я принёс тебе диск, - сказал он, - посмотришь, потом расскажешь впечатления. Хотя можешь и не рассказывать. Просто ответишь – да или нет.
Паренёк не стал ничего спрашивать, молча взял диск, смутно догадываясь заранее, что там могло быть. Незнакомец не стал задерживаться, кивнул и удалился. А юный пошёл к своей лавочке, однако ноги теперь плохо слушались и голова слегка кружилась. Понял он – несомненно господин этот вовсе не сумасшедший, а предложение его вполне всерьёз. Тогда что мешало просто ответить «нет»? Вежливо или может быть даже грубо... Или вообще обратиться в полицию... Хотя нет, господин не нарушал никаких законов. Но настойчивое преследование пугало – почему из всей толпы, из всех людей вокруг тот выбрал именно его? Потому что красив? Неужели это была симпатия с его стороны? Такая вот однополая влюблённость... Прямо наваждение какое-то.
- Эй, друг, что-то на тебе сегодня лица нет, - заметил клерк, когда паренёк подошёл к своим товарищам.
- Случилось что? - Подхватил портретист.
- Нет, нет. Приветствую всех, всё нормально у меня, - ответил паренёк, но голос его сильно дрожал, звучал так неестественно, что те двое переглянулись.
- Послушай, вот мне порой кажется, ты вовсе не тот, за кого себя выдаёшь, - заметил вдруг клерк, - расскажи уже нам свою историю, ведь мы, можно сказать, твои друзья.
Но у парня не было никакой такой своей истории, а рассказывать про незнакомого господина с его отвратительным предложением он не стал бы никому ни в коем случае.
- И совсем мы про тебя ничего не знаем, ты наверно какой-нибудь агент разведчик, местный Бонд, - хихикнул клерк.
- Что здесь у вас разведывать-то? - Ответил паренёк и надел кепку.
На улице было не холодно, стояли приятные осенние дни, но смола с лип струилась так бурно, что их многочисленные струи можно было разглядеть без труда, они были тонкими и походили на растворяющийся сахар, который уже какое-то время полежал в воде.
В тот день гитарист долго не мог запеть. Играл он без остановки, надеясь весь уйти в музыку, забыть неприятную встречу... Но это не получалось, ритм сбивался, аккорды путались, и понимал он – что-то теперь путается в его жизни, сбивается её привычный ритм, и аккорды появляются совсем другие, которых раньше не было... Не получалось уже ничего исправить, восстановить нарушенную мелодию.
Заметив его смятение, товарищи больше не трогали паренька, не докучали расспросами. Затеяли они между собой какой-то очередной увлекательный разговор, к которому гитарист даже не стал прислушиваться... Пропустил он и момент, когда девушка с глазами кошки прошла мимо: она посмотрела, хотела поприветствовать, но он остекленевшим взглядом смотрел вдаль.
Потом это состояние прошло в один миг – может музыка наконец подействовала, а может просто уловил он здравую мысль. «И что я стушевался? - Подумал он. - Предложение конечно оскорбительное, но ведь никто не заставляет, да и полным-полно  других нелепых ситуаций случается порой в жизни». Постарался он больше не думать о незнакомом господине, решил вернуть при следующей встрече диск и высказаться резко, чтобы тот больше не посмел подойти.
К вечеру гитарист уже совсем пришёл в себя – аккорды его чередовались правильно и голос не задрожал, когда он стал петь. Однако к беседе своих разговорчивых товарищей он так и не подключился, и те по-прежнему держались стороной.

Лишь дома какая-то неведомая струна в сердце вдруг неожиданно зазвенела снова – сначала одной нотой, потом другой, потом сложилась в целую мелодию – чуждую и потому взволновавшую. И тогда вспомнил парень про диск, вручённый ему с утра незнакомцем. Достал, повертел в руках – никаких особых пометок, запись по всей видимости была любительская и достаточно продолжительная, судя по количеству сделанных прожжённых кругов. «Посмотреть или не посмотреть?» - Размышлял паренёк, брезгливо вертя диск в руках. Но ведь от одного просмотра ничего плохого не произошло бы...
Он был бесконечно любопытен и никогда не игнорировал то, что случайно попадалось в руки, думал – случайностей не бывает, а всё, даже кажущееся случайным – это особые знаки судьбы, её дороги и перекрёстки. Так что, если сама судьба дала ему теперь этот диск?.. Может, он посмотрит и что-то новое появится в его сердце, станет он тогда выдающимся музыкантом, сочинит музыку, которая потрясёт весь мир. Хотя навряд ли конечно так сильно вдохновить на создание великого смогла бы порнографическая запись... Но он ещё совсем мало знал этот мир, не имел в жизни достаточного опыта, а потому просто захотел узнать, посмотреть, что же там творят такое непристойное и запретное.
Поставив диск, долго он не решался нажать на кнопку просмотра. Сначала приготовил ужин, поел, а когда уже совсем стемнело и он стал задёргивать шторы, заметил, что на улице снова пошёл дождь – не такой сильный, как до этого, но скорее всего снова затяжной. Денег за эти минувшие ясные дни заработал он совсем мало, но прожить в дождь несколько дней или даже неделю хватило бы. Тогда он подумал, что ещё успеет посмотреть диск, если будут дожди, и лёг спать.
Заснул на удивление быстро и сон был лёгким, однако посреди ночи что-то разбудило – он так и не понял, что именно: то ли чей-то автомобиль засигналил за окном, то ли у людей, живущих сверху, что-то тяжёлое упало на пол... А может просто какой-то низкий и резкий аккорд внезапно раздался в сердце...
Паренёк вздрогнул. В комнате была тишина, лишь вкрадчиво постукивал за окном торопливый дождь. Тогда юный встал и не зажигая свет включил диск.
Сначала он просто смотрел, не задумываясь, не проснулся ещё до конца – пробудился в нём сначала импульс, неосознанное желание посмотреть... И с каждой минутой, по мере того, как сознание его пробуждалось тоже, понимал он, что видел перед собой Ад. Настоящий! А тот, какой представлялся прежде, был просто жалким подобием... И даже в Аду на небесах наверняка было ничуть не страшнее чем здесь, в записи на диске... Парень хотел выключить запись немедленно и в то же время хотел досмотреть. Не в силах разобраться в этих двух желаниях, он держал палец на кнопке стоп, сам же при этом не отрывался от экрана.
«Сколько же надо выпить, чтобы позволить себе такое, или насколько надо сойти с ума?» - Задавался он вопросом, не понимая, зачем и почему такое могли вытворять на земле обычные люди. Или не обычные? И не на земле? Он узнал в главном герое действия господина с Арбата, вся ситуация происходила где-то в подвале, под землёй, подальше от взглядов нормальных людей.
Словно одурманенный, паренёк досмотрел диск до конца. К этому времени уже начало светать, и когда голоса Ада смолкли, услышал юный, что и за окном тоже тихо – дождь закончился, на ясном небе появились первые отблески солнца. Словно дверь Ада, в которую он ненароком умудрился заглянуть, теперь захлопнулась... Возвращение в настоящее, в нормальную жизнь, несказанно обрадовало.
Сразу же паренёк засобирался на Арбат, диск взял с собой – хотелось скорее избавиться. Надеялся он, что господин – повелитель Ада, объявится там в скором времени. Казалось, вернуть диск получится легко, как и дать отпор всяческим притязаниям. Жизнь приоткрыла завесу, показала неведомое прежде, запретное, тайное, и если раньше парень не совсем понимал, о чём говорит с ним незнакомец, то теперь, будучи просвещённым, полагал, что сможет смело сказать дьяволу «нет».

Когда он пришёл, товарищей его ещё не было, но он не боялся возможного появления господина – пусть хоть в любую минуту тот бы явился вдруг. Заиграл мелодию, пальцы были уверены и голос не дрожал. Вскоре подошёл клерк – оживлённый особенно и принарядившийся ни с того ни с сего, да и раньше времени – сейчас ещё должен он был находиться на работе.
- Я ненадолго, - заметил он, и скользнул взглядом в сторону магазина белья.
Паренёк догадался – вчера, погрузившись в свои мысли, что-то он тут пропустил.
Потом появился портретист.
- Как успехи? - Спросил он сходу.
- Пока не выходила, - ответил клерк.
- Заговор у вас тут что ли? Рассказывайте давайте. - Попросил гитарист.
Оба мужчины, двусмысленно засмеявшись, перемигнулись.
- Стал вчера знакомиться с девушками, - признался клерк, - и на меня запала продавщица из магазина белья, удивительно даже, как ты вчера всё это не видел.
Парень действительно не видел и удивился, потому что помнил эту красотку-продавщицу, изредка она выходила на крыльцо покурить.
- Да какая она красавица, - вставил свой комментарий портретист, - видел я много лиц, гораздо привлекательней, а эта обычная крашеная кукла.
- А тогда какое лицо, по-твоему, можно считать красивым? - Спросил клерк немного обиженно.
- Красивым? Наверное, без веяний моды и без косметики. Чтобы никаких безобразно раздутых губ, никаких лысых бровей и ресниц, как у коровы. Дала природа красоту – хорошо, не дала – нечего выпендриваться. Но в основном не даёт.
- Ох, как всё сложно. Проще надо. - Заметил клерк, поглядывая то на дверь магазина, то на часы.
Потом он ушёл, обещал прийти снова после работы.
Гитарист стал играть. Заметил он вдруг, что бабушка, которая недавно плакалась ему на судьбу, снова пришла и села на лавочку неподалёку – хоть город этот и был большой, но люди по Арбату гуляли порой одни и те же – любители. Не стал он на этот раз переключаться на песни ретро, хотя очевидно бабушка их очень ждала. Бессмысленным он считал угождать ей, но и сам уже понимал, что заблудился в своих намерениях, целях... И этот господин, и ожидание какого-то благодетеля – всё казалось пустым, напрасной тратой времени, нелепыми надеждами, юношеской наивностью. А делать надо было что-то совсем другое.
Размышляя так, паренёк по-прежнему играл, всё ярче и эмоциональней становилась его игра. Он словно звал его, господина из Ада, ждал, хотел, чтобы тот услышал, узнал, что он больше не боится... Вот он посмотрел диск и теперь хочет поскорее вернуть это безобразие. Но господин не спешил появляться из своего Ада и диск продолжал лежать в сумке.
...Не пришёл он и в последующие дни.
Паренёк нервничал, диск оставался при нём и это раздражало. Если бы получилось избавиться от него сразу, всё было бы иначе, а теперь снова юный постоянно думал про незнакомца, чувствовал, что волнуется, ожидая предстоящую встречу.
 
Появился тот спустя неделю.
- Посмотрел диск? - Спросил он, подойдя близко-близко и наклонившись.
Парень вздрогнул, растерялся. А потому не сказал ничего, просто кивнул.
- Не страшно?
- Нет.
- А если бы участвовал?
- Нет.
- В смысле? Тоже было бы не страшно?
- Я бы не участвовал, - отрезал паренёк, не поддавшись на провокацию. 
Он достал из сумки диск, протянул господину.
- Подумай всё-таки, - продолжал тот, - это будет не бесплатно, я вытащу тебя с улицы и ты будешь тем, кем хочешь.
Парень вздрогнул снова, но уже иначе – будто именно эти слова он ждал и слышал когда-то в своих грёзах, в своих вещих снах... Но не думал, что сказаны они будут при таких обстоятельствах. Он посмотрел на господина, взгляды их встретились, и снова те же тревожные струны зазвенели в сердце – стало не по себе: и неловко, и страшно. Тогда господин назвал сумму... Музыкант понял, что это и есть он – благодетель.
- Всё, что ты видел на диске, это не игра, это по-настоящему, и если ты согласишься, а я думаю, ты всё-таки согласишься, будь готов стать жертвой и попасть в  Ад.
Сказав это, дьявол исчез, затерялся в толпе, стал обычным прохожим, внешне ничем не примечательным, лишь в сердце своём и мыслях своих таил он преисподнюю и так запросто приглашал неискушённую душу погостить в Аду. Паренёк перестал играть, понимая, что больше здесь ждать нечего – ведь знаковые встречи случаются раз в жизни.  Или не случаются вовсе, если не повезёт. И не мог он сейчас понять однозначно, повезло ему или попал он в тупик, из которого и хочется убежать, да не получится так сразу...
Тогда он представил свою мечту, даже ощутил себя счастливым, представляя, будто  она осуществилась – у него свой музыкальный клуб, здесь же, на перекрёстке, и он  прославленный музыкант, для начала – хотя бы в этом городе. В этих грёзах ему стало так хорошо и так радостно, что хотел он уже немедленно начать эту новую жизнь – красивую, увлекательную, обеспеченную, и правда даже похожую на Рай. Но никак не готов был стать жертвой! Никогда не думал даже, что мечта может требовать жертв! Да и вообще, может ли быть у мечты цена и сколько кто готов за неё заплатить? Он готов был заплатить, однако не такую цену...
...И никогда он даже не подозревал, что Ад, жертва и мечта могут располагаться в одном ряду, следовать друг за другом и быть обязательными спутниками.
- Чем смутил тебя тот человек? - Спросил клерк, и парень наконец-то пришёл в себя.
- Ничего особенного, много тут умалишённых ходит, - ответил он.
- Сыграй-ка нам лучше что-нибудь из Морриконе, - попросил клерк.
Гитарист и сам хотел сейчас сыграть что-нибудь из его сочинений.
- Настроение подходящее, - добавил клерк.
- А что случилось? - Спросил паренёк, решив для такой сложной композиции немного подстроить гитару.
- Разве ты не видел? - Удивился клерк.
И юный понял – опять что-то пропустил.
- Кокетка из дамского магазина не захотела встречаться с нашим мачо, - хихикнул портретист.
Что же, этого следовало ожидать, а потому паренёк не удивился – пожал плечами и заиграл Морриконе. Вместе с музыкой плакало его сердце и плакала душа – до мечты оставалось всего чуть-чуть, лишь руку протянуть, но стоило её протянуть на самом деле, как можно было очень больно пораниться.
- Что ты у нас сегодня такой задумчивый? - Спросил клерк, когда тот проиграл несколько мелодий и сделал паузу.
- Размышляю, - ответил он.
- О чём?
- Вот если вы встретили бы свою мечту, на какие жертвы пошли бы ради неё?
Двое мужчин поняли вопрос по-своему – они были одиноки, и до сих пор, видимо, надеялись найти свой идеал.
- Ради мечты? Я бы пошёл хоть даже босиком по снегу или раскалённым углям, что я и делаю всю жизнь, мечта всё время маячит на горизонте, а догонишь, остановишь её – и опять не то, вон уже какой старый стал, а по-прежнему в поисках и ожидании.
Это сказал портретист. Клерк на его рассуждения лишь фыркнул.
- Вот ещё, идти за мечтой, - сказал он, когда тот замолчал, - пусть мечта идёт за мной, да и вообще, зачем кому-то за кем-то идти, что за догонялки вообще, осуществившаяся мечта – это веление небес и никакие жертвы для этого не нужны.
Гитарист мысленно согласился с ними обоими – у каждого в самом деле была своя правда. Но у гитариста была другая ситуация.
Он снова заиграл – какую-то бесшабашную мелодию, название которой не помнил, просто она вдруг почему-то пришла на ум и пальцы сами сжали аккорды. Подумал он: «Ну, всё к чёрту»... И встреченного господина с его отвратительным предложением, да и вообще эту дурацкую мечту, о которой приходилось столько размышлять и которая не осуществится сама собой, а только лишь благодаря немыслимой жертве... «Ну, всё к чёрту», - мысленно повторял он и пальцы ему стало больно, с такой отчаянной силой ударяли они по струнам.
...А и правда, что за глупая затея – какой-то музыкальный клуб на перекрёстке. Уж лучше просто досидеть тут до снега, подзаработать, сколько получится, а потом, зимой, найти какую-нибудь несложную работу и весной снова прийти на Арбат. Да как могла эта коварная судьба предлагать лишь единственный шанс? Неужели не припасла она какой-нибудь запасной вариант? Не могут ведь такой лишь ценой осуществляться мечты! Наверняка появятся потом ещё и другие, более приемлемые шансы...
Но думая так, паренёк представил долгую бесконечную зиму и поиски работы. Куда он может устроиться без образования? Преподавателем музыки навряд ли возьмут, ведь он самоучка. Тогда кем? Дворником, грузчиком, сторожем... Представил он такие медленные тоскливые зимние дни... Или жизнь свою он мог бы изменить уже сейчас, одним лишь своим согласием...
Тогда гитарист перестал играть, руки больше не слушались, дрожали, а в сердце невыносимо громко звучала та заветная струна – теперь она заглушала все остальные звуки вокруг и казалось невозможно было уже ничего сделать, чтобы она стихла. «Лукавлю перед самим собой, - подумал паренёк, - а ведь давным-давно уже для себя решил, что согласен». Стыдно было в этом признаться, сказать «да» и пожать дьяволу руку. Теперь же, перестав обманываться, готов он был даже догнать его, побежать, но понимал – времени прошло слишком много и наверняка тот уже далеко. Оставалось лишь ждать, когда появится он снова. Парень был уверен – случится это совсем скоро.

На следующий день снова полил дождь.
Музыкант смотрел в окно на утопающую в ливне улицу – город захлёбывался, город тонул, словно высшие силы распорядились повторить великий потоп, скрыв под водой всех грешников, развратников и прочих. Крупные капли стекали по стеклу, будто слёзы, паренёк чувствовал – его душа тоже плачет, и радовался он этому дождю, как спасительной отсрочке... Хотя несомненно – адский день приближался. Сейчас юный жалел себя, думал о том, что в свои девятнадцать лет в сексуальных делах был вовсе не просвещён, многое не знал, о многом не подозревал, и совсем мало умел. Несмотря на свои девятнадцать, были в его жизни всего лишь две девушки: с одной – первый сексуальный опыт, но и она была не слишком опытна, с другой – частые встречи, но однообразные, примитивные. И хоть сколько бы он ни старался в жизни вести себя как взрослый, чувствовал себя сейчас совсем ребёнком.
Во время всех этих своих переживаний гитарист сочинил коротенькую мелодию – вполне из неё можно было сделать песню, даже хит какой-нибудь, однако не умел он сочинять стихи, лишь музыка лилась порой из его души. Да и мелодия получилась чересчур тревожной, так что навряд ли затронула бы чужие сердца.
Думал он, дождь пройдёт быстро, так же, как в предыдущий раз, однако тот лил весь следующий день и ещё следующий...
В комнате было сумеречно и даже днём приходилось включать свет.
Ночью же, когда музыкант оставался наедине с дождём и тишиной, чудилось ему присутствие постороннего – повелителя Ада. После той ночи, когда смотрел он заветный диск, от ощущения этого не получалось избавиться, казалось – вся комната какая-то нечистая, и открывшаяся здесь однажды дверца в Ад уже никогда не закроется.

Когда же наконец закончились дожди, гитарист помчался на Арбат. Теперь он уже хотел этой страшной встречи... А потом он постарается всё забыть. Ведь мозг так устроен, забывается порой ещё не такое. Забудет и начнёт жить заново, откроет свой клуб и окунётся в музыку – она будет всюду, как солнечный свет июньским днём.
- Тот человек, твой знакомый, искал тебя вчера тут, - сказал клерк, который восседал уже на своей лавочке, сложив руки на животе и хмуря брови.
- А вы что здесь делали вчера в такую непогоду? - Спросил гитарист, удивившись.
Известие о господине его однако нимало смутило, не хотел он вовсе, чтобы кто-нибудь об этом знал, говорил. Но если тот приходил вчера, значит придёт и сегодня.
- Я ждал свою любимую, - ответил на его вопрос клерк, - надеялся, что может в дождь ей взгрустнётся и она заметит меня.
- Заметила? Подошла?
- Увы, так что теперь я ищу новую любовь.
Паренёк слегка позавидовал его заявлению, он тоже с удовольствием сейчас начал бы поиски, однако было уже поздно, ведь он нашёл то, что искал. Того, кого искал. И Он появился на Арбате ближе к вечеру – внезапно и неизвестно откуда, как накануне.
- Подумал? - Спросил незнакомец.
- Я согласен, - ответил паренёк, даже не поприветствовав его.
- Отлично! Идём?
- Прямо вот так? Сейчас?
- А когда? В Ад попадают не по расписанию.
Конечно, не по расписанию. Но кто бы мог подумать, что туда вообще попадают по доброй воле.
И гитарист стал собираться.
Вечерело, так что сборы его не вызвали никаких вопросов – клерк и портретист, как обычно, кивнули на прощание. Всё было правда как обычно – и осенний закат, и гуляющие вокруг компании... Привычными движениями убрал он гитару в чехол, только пошёл совсем не домой, как всегда, пошёл в другую реальность, в другое измерение. И Арбат вдруг стал отдаляться стремительно – их мелодии больше не звучали дуэтом: Арбат источал спокойствие и гармонию, а в душе паренька тревожно клокотали аккорды баса.
Ему вдруг почудилось, что он больше никогда сюда не придёт, он вздрогнул – а что, такое правда могло быть. Может, намерения незнакомца гораздо страшнее. Может, он маньяк, убийца, и заманив свою жертву, уже не оставит в живых. Однако, что было делать? Убежать? Ведь не поздно ещё... Но его и так никто не держал, не вёл силой. Ещё можно было сказать «нет», сказать – передумал, и ситуация на этом завершилась бы. Однако он медлил, ведь перечеркнуть всё означало и конец мечте. А лишь некоторое время назад решил он использовать любую возможность...
Арбат вскоре остался позади и начались шумные улицы – с движущимся транспортом, душно газующим и громко сигналящим. Здесь была совсем другая атмосфера, нежели на Арбате, никто не прогуливался, все спешили по своим делам, и музыка каждого сердца здесь тоже звучала иначе – сливаясь не в согласный оркестр, а диссонансом распадаясь на отдельные мелодии, которые порой фальшивили или звучали невпопад.
Машина незнакомца была припаркована неподалёку – красивая, сверкающая, чёрная. Они сели рядом, и тут паренёк почувствовал, что попал в другой мир – ещё неведомый и большинству недоступный, здесь стихли звуки улицы и в глубокой тишине не надо было подчиняться чужим ритмам, изнывать от фальшивых чужих аккордов... Здесь можно было задавать ритм самому и слушать свою любимую музыку. Незнакомец видимо тоже любил музыку, включил он приятную мелодию, и хоть музыкант наизусть помнил многих композиторов, такого сочинения не знал.
- Хорошо, когда есть всё, как думаешь? - Спросил вдруг господин, а пока до этого они шли пешком, всю дорогу молчали.
- Конечно хорошо, это всем известно, - ответил паренёк.
- Согласись, когда нет денег, а что-нибудь надо позарез – такая безнадёга в душе.
Парень это понимал прекрасно и кивнул головой.
- А порой и с деньгами можно в тупике оказаться, - заметил господин.
Но юный этого не мог знать, никогда у него не было больших денег, а потому он задумчиво промолчал.
- Как думаешь, деньги могут всё? - Спросил тогда незнакомец.
- Конечно могут.
- Любовь только не купишь.
- Почему? Покупают ведь!
- Это покупают не любовь, это платят за компромисс. А настоящая любовь – совсем другое.
Не понимал парень, к чему все эти разговоры о высоком и вечном, к тому же нелепо их было слышать от самого повелителя Ада. С другой стороны, дьявол ли это был? А может всё-таки человек?..
- Скажи, вот ты любишь лето? - Продолжал однако господин.
- Ещё как люблю, кто же его не любит.
- Вот видишь, а лето тебе хоть сколько-нибудь заплатило за твою любовь?
От неожиданного вопроса музыкант усмехнулся.
- Любовь есть, только любят всегда достойных, - заметил господин, - а люди не понимают, порой обижаются впустую, но ведь не всё можно купить и любовь бесценна.
Паренёк подумал тогда о девушке с глазами кошки и длинными вьющимися волосами, стало грустно, ведь получалось – он просто был недостоин её любви.
Разговор с незнакомцем развеял тревожные мысли, гитарист перестал бояться происходящего... Темы навели на размышления, и подумал он, что всю жизнь с ним рука об руку шла нищета, даже периодов таких не было, когда денег хватало бы на простой быт. Растила его одна мать, отца он не помнил и не видел. Никогда в детстве у него не было велосипеда и футбольного меча, а игрушками играл он старыми – их его матери давали разные знакомые, дети которых уже подросли. И сладостей он в детстве не едал вдоволь, потому что даже обычной еды никогда у них не было с избытком. Мать покупала ребёнку мороженое или шоколад раз в месяц и он не понимал тогда, почему так редко, а потом стал понимать – в день зарплаты... И сейчас, приехав в большой город, парень поселился в квартире троюродной тётки. Снимать квартиру у чужих было не по карману, хотя теперь он и сам уже был взрослым и сам был виноват в своём безденежье. Однако он представлял себя лишь музыкантом и ни кем другим.
В этот момент в юном сердце одиноко пела скрипка – музыкант смог наконец прочувствовать ту мелодию, которая звучала у него в груди с самой первой их встречи с господином. Да, это была скрипка, её надрывной и волнующий звук...
Солнце уже скрылось совсем и с красками города смешивались сумерки, звуки города по-прежнему оставались снаружи, но парень знал, что ближе к вечеру в них появлялось больше пауз и темп чуть замедлялся.
Выехали они за город. Гитарист предположил, что незнакомец скорее всего привезёт его в какой-нибудь большой дом, находящийся в окрестностях. Или может увезёт чуть дальше: в какой-нибудь посёлок, деревеньку, небольшой соседний городок... 
Но вот господин свернул с трассы... И не было здесь никаких указателей, обозначающих населённое место. Только лес вокруг и кочки вместо нормальной дороги... Однако паренёк совсем не испугался. И хоть незнакомец оставил бы его в этом лесу или даже убил бы – и пусть. От недавних мыслей впал гитарист в депрессию и не представлял для себя в жизни никаких хороших перспектив. Ничего у него не было и не будет, ничего у него нет... Есть только молодость, привлекательность, здоровье. Но это же есть и у сотен других ребят, его ровесников, однако вовсе это не значило, что всем им как-то удавалось преуспеть в жизни. Кто-то от отчаяния становился наркоманом, кто-то от ошибочных усилий попадал в тюрьму. На каком перекрёстке свернул бы со своего пути и он? А если не свернул бы, то в лучшем случае мог стать обычным работником, продавцом или официантом... Но размышления его на этом прервались, незнакомец остановил машину. В лёгкой дымке сумерек ещё хорошо различалась местность.
Это были коллективные загородные сады. Господин вышел из машины, открыл ворота... Потом они поехали дальше, медленно, будто крадучись, будто стараясь, чтобы никто их тут не заметил. Некоторые дачи были красивые, словно игрушечные, с остатками цветов в палисадниках и уже убранными к зиме грядками. Были дачки и попроще – давно не крашеные, с поломанным местами забором. Неожиданно господин остановил машину именно у такого домишки.
- Приехали? - Спросил паренёк.
Господин кивнул и вдвоём они вышли из машины.
Музыкант никогда бы не подумал, что повелитель Ада, такой солидный и обеспеченный, привезёт его в такое убогое место – в полуразрушенный дом с палисадником, заросшим крапивой. Хотя Ад наверно и не мог выглядеть иначе...  Осторожно протиснулись они сквозь крапиву, высоченную, тянулась она прямо к самому лицу с намерением обжечь. На двери висел огромный замок, но господин не достал ключ, он просто дёрнул дверь, и замок, вылетев со своим железным корнем, повис безвольно, словно оскорблённый небрежным обращением и обиженный на свою ненужность.
- Я не закрываю, брать здесь всё равно нечего.
Внутри обстановка была вполне дачная – старый диванчик с полинявшим покрывалом, стол, застланный обшарканной клеёнкой. В углу – лейки, лопаты и прочий садовый инвентарь, но очевидно, всем этим не пользовались. Паренёк с недоумением озирался по сторонам – на Ад пока это совсем не походило.
- Выпьешь чего-нибудь? - Спросил господин.
Паренёк, задумавшись, не совсем понял смысл вопроса.
- Да, сок если есть, похолодней, - сказал он.
- Может берёзовый? С мякотью! - Господин засмеялся, смех его паренёк услышал впервые, в тишине он показался особенно звонким и громким, и нелепо убил эту самую тишину.
Потом господин перестал смеяться, снова стало тихо. И как-то непривычно было не слышать никаких посторонних звуков. В городе, даже находясь в квартире, музыкант постоянно что-нибудь слышал: голоса соседей, их телевизор, топот детских ног или мотор пылесоса. А здесь шуметь было некому – дачники давно собрали урожай и уехали в город, лес оставался в стороне и пение птиц сюда не доносилось. Оно было бы и не кстати – и правда, разве в Аду могут петь птицы? Одна лишь муха надеялась проломить оконное стекло, возможно привиделось ей что-то за окном – то ли остатки света дня, то ли мерцающий свет появляющейся луны. Жужжание её становилось всё протяжней, всё громче. А может этот звук просто казался громким на фоне тишины. Паренёк подумал – неужели господина не раздражает муха? Неужели не может он открыть форточку, чтобы она наконец улетела? Господин пристально посмотрел на паренька.
- Так всё-таки, я серьёзно. Сока нет, есть водка и коньяк. - Произнёс он.
Но юный покачал головой. Был он в вопросе спиртных напитков совсем не современным – предпочитал мысли ясные и разумные. Сейчас его мысли метались невпопад и подумал он вдруг о гитаре, которая оставалась лежать в машине у господина, подумал, как бы не забыть её забрать. Потом, когда всё закончится...
Муха по-прежнему билась о стекло...
- Если не хочешь, тогда пойдём, - сказал господин.
Паренёк хотел было спросить «куда», ведь они вроде уже пришли, но не успел задать этот вопрос. Господин наклонился, быстро нащупал что-то на полу и тотчас откинул крышку подвала.
- Вперёд, ты первый, - сказал он, и неожиданный задор послышался в его интонациях.
Музыкант шагнул вниз.
Повеяло прохладой, запахло землёй. Стены здесь и правда оказались земляными и ступеньки лестницы как-то странно держались сами собой, вбитые будто прямо в эти стены. Потом вдруг загорелась лампочка – это господин включил свет и начал тоже спускаться следом за своей жертвой. «Я люблю мальчиков и я садист», - до сих пор звенела в ушах музыканта первая фраза, произнесённая когда-то незнакомцем. Сейчас явственно вспомнился тот момент – их встреча, и жёсткий взгляд, и громкий голос, а следом – неприятное ощущение, испуг, негодование...
Когда лестница закончилась, начался узкий коридор тоже с земляными стенами. Поворотов не было, и паренёк пошёл по этому коридору.
Вскоре свет бледной лампочки остался позади, дальше становилось всё темнее и темнее. Музыкант не сообразил, когда достиг тупика, потому что там уже совсем не было света. Он остановился, дотронулся рукой и нащупал дверь – холодную, металлическую.
- Поэтому я и не закрываю дачу, наверху нет ничего ценного, - сказал вдруг господин в самое его ухо. - Всё самое интересное у меня под землёй, но сюда не доберётся никто, просто не найдут или даже побоятся искать. Да и не нужно никому это. Зачем самому отыскивать дорогу в Ад, если Ад и так в любой момент может распахнуть свою дверь.
И господин открыл эту дверь. На этот раз ключом. Тогда паренёк шагнул в темноту...

… Когда он очнулся, по-прежнему было темно. Первая мысль промелькнула такая, которая обычно приходит после серьёзных потрясений. «Где я?» - Подумал он. Всё тело болело, лежал он на чём-то мягком, на диване, как догадался спустя несколько секунд, и в темноте разглядел свет луны в окне. Происходило это в реальности или он очутился на том свете, парень всеми силами пытался определить. Он снова закрывал глаза, проваливаясь в болезненное забытьё. И тишина была вокруг – такая давящая, тревожная. Потом гитарист различил звук, один единственный, и тогда с усилием открыл глаза – это ночная бабочка, увидев лунный диск, беспорядочно долбила крыльями по стеклу. Тогда он узнал это место...
Потом распахнулась дверь, ворвался в комнату шальной ветер, подарив несколько глотков свежести, следом за ветром зашёл господин, за ним тянулся длинный сигаретный шлейф.
- Доброе утро, - сказал он музыканту и усмешка почудилась в его голосе.
- А уже утро? - Удивился тот.
- Да, половина пятого. Теперь может выпьешь чего-нибудь? - Спросил господин и поспешил добавить. - Но сока нет, ни горячего, ни холодного, ни берёзового.
- Не хочу.
- Завтрак не предлагаю, здесь просто-напросто ничего нет, одна лишь чёрная рябина, но если хочешь, могу нарвать её.
- Спасибо, не хочу, - ответил музыкант.
И оба замолчали. Говорить, казалось, и не о чем вовсе, можно было так вот в молчании ждать рассвета, а можно было уехать отсюда прямо сейчас. Парень с радостью немедленно покинул бы это место, однако постеснялся попросить господина увезти его, а потому просто молча лежал, ожидая, что скажет его повелитель. И тот вдруг правда решил поговорить.
- А знаешь, я в юности тоже хотел стать музыкантом, - признался господин.
- Отчего же не стали? - Спросил паренёк.
- Слуха у меня нет, вот и не стал, - ответил господин. - Одного желания порой недостаточно, чтобы кем-то стать.
С этим мнением паренёк был согласен абсолютно – людские желания порой и правда исполнялись лишь единичными процентами. А господин тем временем продолжал рассказывать, видимо что-то тоже творилось в его сердце.
- Каждый раз, когда я проходил мимо магазина музыкальных инструментов, непременно заходил, рассматривал гитары, флейты, домры, саксофоны. Хотел бы я попробовать сыграть на всём хотя бы по одной ноте, но продавец не давала мне ничего в руки. «Инструменты не настроены», - говорила она всегда одно и то же. «А когда их настроят?» - Спрашивал я, не понимая её отказ. «Когда купят, тогда и настроят», - отвечала она. А мне очень хотелось бы выбрать для себя какой-нибудь инструмент. Мне кажется, если бы я определил, что больше согласуется с моей душой, стал бы играть и слух был бы не помехой.
«Душой он правда музыкант», - подумал паренёк про господина.
Тот продолжал.
- Наверно поэтому я и выбрал тебя, - сказал он, - мне понравилась твоя музыка, музыка твоего сердца, порой так не хватает в жизни гармоничных аккордов.
Паренёк удивился этой его откровенности, но ничего не сказал.
- Только мне кажется, гитара не твоё, - заметил в то же время господин, - на гитаре многие играют, и ты взял её, как инструмент большинства. Попробуй что-нибудь другое. Твоя душа... Она... Как бы сказать точнее... Звучит немного иначе.
В этом господин не промахнулся, сейчас душа паренька уже правда звучала иначе – он чувствовал.
Потом они долго молчали. За окном уже не было луны, ночная бабочка заснула, а муха не просыпалась, и два человека в этой тесной комнате полуразрушенной дачи слушали тишину, наслаждались той паузой, которая наступила в жизни, но каждый при этом думал о своём... Паренёк переживал о вознаграждении, как-то этой темы подозрительно давно они не касались. Об этом подумал и господин, а может прочитал мысли паренька, ведь дьявол наверняка умел и это. Заулыбался он тогда как-то с ехидцей.
- Тебя в жизни часто обманывали? - Спросил вдруг и паренёк совсем не понял, к чему этот вопрос.
- Случалось, - ответил уклончиво.
Тогда господин захохотал так громко, что проснулись сразу и муха, и ночная бабочка. Парень удивился, он думал, что насекомые реагируют только на свет, но никак не на звуки. Господин в следующую минуту продолжал.
- А не думаешь ты о том, что я тоже мог тебя обмануть? - Спросил он.
- Насчёт чего? - Переспросил паренёк, хотя смутно уже начинал догадываться, о чём идёт речь.
- Поехали, отвезу тебя, уже светает, - сказал повелитель Ада и направился к двери.
Гитарист обмер – он догадался, какой обман тот имел ввиду. Но как такой с виду солидный человек вдруг смог поступить настолько подло? Хотя понятно теперь стало, почему дача его такая ветхая – денег видимо вовсе не было, а машину верно одолжил у какого-нибудь товарища. Что же, это только в фильмах и в старинных романах дьявол всегда выполняет обязательства по сделке. В жизни оказывается всё по-другому, и дьяволы вовсе не настоящие, не дьяволы – простые люди. Но от людей всегда можно ожидать что угодно... Хотя с другой стороны, дьявол потому и зовётся так, что суть его – это зло, как эта дача, прогнившая изнутри, как здешний подвал, пропахший земляной сыростью... И в Ад попадают в самом деле из-за обманов, из-за нечестных уловок, а ещё – когда хочется, чтобы заветное осуществилось немедленно. А ведь для всего нужно время, и чем сильней мы спешим, тем вернее попадаем в сети.

Обратная дорога показалась намного быстрее, а может просто ехали они быстро, ведь в ранний утренний час машин ещё совсем мало. Молчали. Паренёк понимал бессмысленность каких-либо своих претензий – сам был виноват, доверился, как ребёнок. Господин оставался невозмутим, словно и не должен был ничего вовсе.
...Высадил паренька на той же улице неподалёку от Арбата... Не забыв забрать гитару, вернувшийся из Ада слился с ритмами города.
На Арбат он не пошёл, хотел сначала привести себя в порядок, поесть и выспаться. День был солнечный, воскресный – на Арбате удалось бы хоть сколько-нибудь заработать. Однако ещё недавно юный рассчитывал получить деньги большие и сразу, так что теперь голосить целый день и считать мелочь совсем не хотел. И он направился домой.

Не появлялся гитарист на Арбате ещё несколько дней – питался в соседнем кафе, каждый раз заказывая непременно по кружке пива, раньше с ним такого никогда не случалось: пиво он не любил, привыкший дома в маминых женских компаниях по праздникам пить вино. Сходил в парикмахерскую, попросил стрижку покороче – где-то слышал, что кончики волос тоже обладали памятью и в случае необходимости забыть что-то немедленно, надо постричься. Потом выбрал новый одеколон – более дорогой и с более глубоким ароматом...
А потом деньги закончились совсем и он снова отправился на Арбат.
Лишь уже оказавшись там, вспомнил – забыл гитару дома. Но возвращаться было лень, тогда он решил просто погулять по этой прогулочной улице, как это делали все другие люди в свой выходной день.
...Он рассматривал идущих навстречу, читал вывески магазинов. Люди шли по двое, по трое, но чаще – по одному. Чувствуя, что вполне вписывается в этот поток одиночек, стал он, как и они, заглядывать в каждую дверь. Магазины, магазины... Потом они наскучили. Тогда решил паренёк заходить только в те, какие не пользовались особой популярностью. Зашёл в охотничий, где были чучела разных птиц, хорьков и зайцев. Зашёл в магазин сувениров – там были матрёшки, вышитые полотенца, поделки из бересты. Потом наткнулся на магазин музыкальных инструментов... Сначала подумал – закрыто. Под дверью лежали облетевшие листья, и казалось, уже давным-давно не входил никто в эту дверь. И верно, ведь люди в большинстве своём предпочитали слушать чужую музыку, но никак не изливать мелодии своей души, потому что там, в душе, в основном была пустота. Пустота, которую хотелось непременно и немедленно заполнить какой-нибудь другой чужой музыкой или просто какой-нибудь ерундой... Так думал всегда паренёк про тех людей, которые не играли ни на каких инструментах, и обладая к тому же дурным вкусом, слушали всё подряд, что предлагал им современный мир.
Музыкальный магазин тем не менее оказался открыт и паренёк подивился многообразию, которое увидел там. Гитару он когда-то осваивал самостоятельно и задумался теперь – получится ли у него также научиться играть к примеру на флейте или на трубе? Хотя представив звуки этих инструментов, не услышал он никаких отголосков в своём сердце. И на ожидающий взгляд продавца ответил молчанием. А потом просто вышел.
Вот и книжный магазин... Знакомое место! Лавочка, ставшая почти родной... Какой-то тоскливый звук родился в его душе и почудилось музыканту, будто не был он здесь целую вечность. Пожалел теперь, что не вернулся за гитарой – сел бы сейчас, заиграл, и всё стало бы как прежде, будто и не было никогда господина дьявола, не было Ада, и жизнь продолжалась гармоничная, как аккорды гитары. Неизменные завсегдатаи, клерк и портретист, увидели его, помахали. Оба были не заняты ничем, разговаривали, и обрадовавшись появлению своего юного товарища, сделали несколько шагов ему навстречу.
- Что случилось? Тебя не было несколько дней! И где гитара? - Затараторил клерк.
- Работу нашёл может? - Добавил портретист.
Паренёк растерялся, не подумал он подготовиться к таким вопросам. Тогда сказал первое, что пришло на ум.
- Работу не нашёл, а вот смысл жизни отыскать получилось.
Товарищи его удивились несказанно, оживились – появилась у них любопытная тема для разговора.
- Ого! Расскажи-ка подробней, - попросил клерк.
Но паренёк не знал, что ответить, про смысл жизни он сказал просто так, почти даже в шутку, и не ожидал, что его воспримут буквально. Тем не менее он ответил.
- Каждый сам находит смысл для себя, и если я в чём-то его нашёл, не значит, что и вы найдёте там же, - сказал им.
- Ерунда всё это насчёт поисков, - заметил портретист, - смысл жизни для всех одинаковый, надо просто наслаждаться жизнью, искать не смысл, а удовольствия, как можно больше удовольствий. Купил вот я вчера себе икорки, позвал знакомую женщину, подругой или любимой её конечно не назвать, она встречается за деньги, но время провёл отлично, и денег не жалею, ещё когда-нибудь её позову.
- Нет, так не годится, - затараторил клерк, - во всём должен быть смысл, а когда его нет, тыкаешься по жизни, как слепой котёнок. А что бывает со слепыми котятами? Правильно, их топят.
Гитарист уже не слушал эти рассуждения про котят и смысл жизни. Портретист заговорил о деньгах, и он вспомнил, что у него самого не осталось ни копейки. Завтра он конечно придёт сюда с гитарой. Но это будет только завтра...
- Одолжите немного денег, - попросил он тогда, обращаясь к обоим своим товарищам, но больше к портретисту, казалось, у того деньги водились всегда и был он простым в денежных вопросах.
- Что, тоже потратился на смысл жизни? - Улыбнулся тот.
- Да кого там, просто жил, - ответил паренёк радостно, увидев, что на просьбу его отреагировали незамедлительно.
Портретист достал из кармана несколько крупных купюр и протянул ему. Паренёк и не рассчитывал на такую большую сумму, однако взял, поблагодарил, ведь неизвестно как повезло бы на Арбате в ближайшие дни, да и погода могла испортиться. Потом к тому подошли заказать рисунок, а клерк вдруг проголодался и решил сходить за своими любимыми блинчиками. Сидеть без гитары на лавочке музыканту стало скучно, тогда он продолжил прогулку по магазинам.
Теперь решил заходить в самые многолюдные. Так заглянул в магазины обуви и женской косметики, дешёвой одежды и модных аксессуаров...
...Вдруг кто-то схватил его за руку, крепко, будто поймал... Он вздрогнул. Друзей в этом большом городе у паренька не было никаких, не успел он ещё ни с кем сдружиться. Подумал тогда, что кто-то обознался. Оглянулся. Но нет, человек перед ним стоял действительно знакомый – господин дьявол.
- Ты ведёшь себя чересчур высокомерно, - сказал он, и паренёк, не понимая о чём речь, встрепенулся.
Господин за руку повёл его на улицу. Музыкант смутился, не зная, что ожидать дальше.
Когда они вышли, казалось, вся улица вместе с людьми куда-то исчезла, перестала существовать, и остались они вдвоём – глаза господина пронзали. Паренёк онемел, заговорить не пытался.
- Неужели ты так легко забыл обо всём и вернулся в обычную жизнь? - Спросил господин.
- А что я должен был делать? - Удивился музыкант.
Собеседник его промолчал, будто ожидая, когда тот сам обо всём догадается. Но тот не мог даже думать от волнения.            
- На, держи, - сказал тогда господин и протянул ему банковскую карту. - Дьявол никогда не обманывает. Ложь – это слишком мелкое. Ложь – это для слабых. И в следующий раз будь настойчивей, когда люди тебе что-то обещают.
Паренёк обрадовался как ребёнок и готов был закричать, обнять господина, однако сдержался, с улыбкой взял карту, поблагодарил. Знал он однозначно, что никакого такого следующего раза в его жизни не будет...
На этом они попрощались. Гитарист незамедлительно отправился в банк, чтобы узнать, какой суммой одарил его господин.

Вышел из банка, чувствуя себя уже совершенно другим человеком – таких денег никогда не доводилось держать в руках. А музыка вдруг почему-то стихла в сердце. Он услышал множество других звуков, которые, как оказывается, были вовсе не музыкой, просто звуками – топот шагов, скрипы дверей, голоса разговаривающих, орущую рекламу, и никаких аккордов, нот, сонат и песен, и даже никакого ритма, а просто хаос звуков. И в своём сердце он тоже вдруг почувствовал хаос – ощущение было необычное, хотя оно даже понравилось. Не надо было напрягаться, чтобы вытащить откуда-то из глубины сердца гармонию, чтобы своей музыкой заглушить эти нелепые звуки, которые сбивали всегда с толку здравый ум, нарушали ритм сердца, нарушали спокойный образ жизни – громче всех, как постоянно думал он, кричало всё самое ненужное и безобразное.
Музыкант шёл по улице, чувствуя себя теперь вовсе не музыкантом, а просто человеком, частью толпы, возможно он тоже был каким-то отдельным звуком в этом хаосе, не исключено, что звучать он мог тоже громко и тоже безобразно. Совсем забыл он в этот момент, для каких целей нужны ему были эти деньги и та роковая встреча... Вспомнив мельком про музыкальный клуб, теперь он лишь усмехнулся своему давнишнему желанию, понял – вовсе и не хочет его открывать, тяжело это, хлопотно. И согласился теперь с мнением господина, думал тоже, гитара –  вовсе не его инструмент.
Вокруг множество всего любопытного дразнило и манило... Что-то новое захотелось изведать, узнать. Тогда паренёк остановился возле рекламного щита туристической фирмы – дальние странствия увлекали, соблазняли морями и райскими пляжами. Паренёк никогда не был совсем нигде. Захотелось ему тогда вдруг убежать куда-нибудь на край света... Деньги теперь позволяли съездить в любую страну мира. Знал он – многие его сверстники с детства мечтали поехать на море, он тоже об этом думал, но не мечтал, казалось море слишком безмятежным, а потому скучным, что для юного нрава вовсе не приемлемо: он был уверен – плавать и загорать быстро наскучит. Мечтал же совсем о другом – хотел попасть в джунгли, те самые, где жил когда-то Маугли, а вместе с ним Балу и Багира. Он и сам всегда ощущал себя маленьким Маугли, с огромным трудом и на ощупь пытающимся выжить в этих диких джунглях современного мира.
  Тогда паренёк зашёл в турфирму, купил путёвку в страну джунглей... Даже не думал он прежде, что вот так запросто можно исполнять свои желания. Но раньше у него не было денег, а деньги, как оказывалось, делали жизнь совершенно иной, они были сродни дьяволу, у них тоже была власть... Да что говорить, они и были самим дьяволом! Дьяволом, сулящим так лукаво покупной рай.

...Одно знакомство, одна ночь и одна поездка сделали из музыканта совсем другого человека.

Он всегда представлял – где-то в дальних краях всё по-другому и жизнь другая. Но не полагал, насколько контрастно отличие. Другими были не только люди, их жизнь, природа и само солнце, но музыка была другой, её ритмы, слова к ней. Не сказать, что всё это понравилось, ведь чужое может лишь заинтересовать, но никак не стать частью души. Хотя парень проникся этими мелодиями и ритмами, попробовал на вкус другую жизнь и на губах ещё долго оставалось воспоминание – с ароматами ананасов, креветок и разных необычных блюд... Нос щекотали запахи пряностей, а звуки джунглей тревожили, волновали, радовали. Он будто слышал эти звуки ещё в детстве, когда читал Маугли – конечно, они не совпали один в один, но оказались очень похожими.
Возвращаясь на родину, мир представлял молодой путешественник уже совсем иначе – он видел то многообразие, которого прежде не замечал... Слышал новые ритмы, различал новые мелодии.
Родина встретила дождями и серыми красками.
Здесь не было солнца и не было джунглей – лишь сырость и облетевшая листва, прощальным цветом желтеющая на асфальте...
До дома гитарист добрался к ночи, конечно, устал он невыносимо, но это казалось пустяком. Переполняло его воодушевление! Ещё на самолёте необычайные переживания охватили – летел он впервые, волновался и фантазировал – в какой-то момент представлял себя птицей, в какой-то – ангелом, хотя до обоих этих существ было далеко. Тогда он видел себя в плену доброго волшебника, который чудесным образом перевозил из осени в лето и обратно. Ощущение такого могущества понравилось и сохранилось...
А в его комнате, в городской квартире, было темно и тихо. Соседи в этот поздний час не шумели, спали. Лишь дождь упорно отстукивал свои ритмы по подоконнику. Музыкант узнал этот привычный звук, который всегда находил отклик в его сердце. Но в этот момент вспомнил вдруг про господина дьявола, вспомнил ту ночь, когда смотрел диск, и все ощущения неожиданно вернулись... От воспоминаний не удавалось отделаться: хоть и поехал он в дальние края именно для того, чтобы забыть, не получилось этого. Да и в ту далёкую ночь надеялся, даже был уверен, что никогда больше не станет думать о случившемся.
Потом паренёк лёг спать.
Снился тоже господин... То он выскакивал из джунглей в тигриной шкуре, то скидывал с себя птичье оперение... Ещё снились змеи, и глаза их были точь-в-точь такими, как у господина. А потом там, в его сне, огромная жареная рыба, которую он собирался съесть, вдруг оскалилась, улыбнулась, и улыбка была тоже такая же, как у господина, хотела рыба даже что-то сказать, однако в этот момент парень вздрогнул, проснулся – сердце бешено колотилось.
Было уже близко к рассвету, дождь за окном не переставал, и почудилось, что тот роковой диск ещё здесь, в комнате, и стоит лишь нажать кнопку, как всё повторится заново с самого начала... Музыкант задрожал. Переживал он ту ночь снова и снова, обострённо ощущая каждый момент. Понимал теперь – эти безумные страницы невозможно так запросто выдернуть из книги его жизни. Они останутся с ним навсегда, ничего не поделать.
Дождь не закончился и к утру, но оставаться дома наедине с воспоминаниями парень дольше не смог. Решил в скором времени непременно переехать на другую квартиру, хотя отлично понимал – от самого себя не убежать.
Он всегда знал, что деньги и секс меняют людей, меняют основательно, безвозвратно: и характер, и образ мыслей. Конечно, всё зависело от того, какие это деньги и какой секс... Музыкант чувствовал, как за короткое время изменился неузнаваемо – он перестал быть ребёнком, хотя даже не догадывался прежде, что оставался ещё таковым, он стал наконец взрослым, хотя совсем не ожидал, что взросление будет таким экстремальным. Одно лишь не менялось – музыка! По-прежнему паренёк был музыкантом, и снова мелодии зазвучали в сердце – пусть уже другие, ещё неведомые, но очень хотелось, чтобы услышали их люди.
Под дождём шёл музыкант по улице в единственном направлении – в магазин музыкальных инструментов. Новые ритмы, услышанные в дальней стране, пульсировали в голове, и новые ритмы, которые он различал вокруг, будоражили ум... Обувь промокла от дождя и ветер запрокидывал зонт, однако паренёк упорно шёл к своей цели, он знал – нужный ему магазин работает ежедневно. «Гитара это не твоё, гитара не твоё», - повторял где-то в воспоминаниях господин, и он слышал этот голос дьявола чётко, явственно, будто тот находился совсем рядом.
- Мне нужен барабан, - выпалил он с порога, влетев в магазин, мокрый, взволнованный, и своим появлением напугал спящего продавца.
Барабанов оказалось много разных. Но когда он увидел цену, понял – денег не хватает. Что же, деньги всегда имели свойство заканчиваться, и это музыкант тоже знал, однако ничуть не жалел о потраченном.
- Тогда я возьму одни барабанные палочки, - сказал он.
В голове его уже созрел план, он придумал, чем заменить барабан. А может не придумал, просто вспомнил, что где-то уже видел такое изобретение.
Дома у него имелось несколько огромных пластиковых бутылей, в которых обычно возили воду. Хозяйка квартиры оставила их парню в распоряжение, но он ими не пользовался, теперь же они оказались очень кстати. Музыкант наполнил их все водой – какие-то до половины, какие-то – по две трети. Расположил примерно так, как представлял ударники в современных ансамблях. Попробовал ударить раз, второй – звук получился необычным, громким, но не звонким, а тяжёлым, грузным. На улице такой слышно было бы издалека.
Несколько дней он репетировал дома, заглушая своими ритмами и беспорядочный  дождь, и соседские голоса. Эти его ритмы теперь звучали соло, а всему остальному приходилось подстраиваться.
Ливни закончились через пару дней. Выглянуло даже солнце, но оно не давало тепла – люди надели шапки, перчатки, а в следующий раз осадками стал бы уже наверняка снег. Но музыканта не страшило грядущее похолодание – он жил теперь одним днём и принимал каждый следующий день и следующий миг за очередной перекрёсток судьбы... В какую же сторону повернуть при этом, от него зависело лишь отчасти.

Когда впервые загремели барабанные ритмы на Арбате, удивлённые люди потянулись со всех сторон. Вставали совсем близко, смотрели, слушали, восхищались. Кто-то рукоплескал ритмам, кто-то – изобретательности. И вознаграждали весьма щедро. Такое всеобщее внимание воодушевило музыканта. Подошла к нему даже большая иностранная делегация – что говорил гид, музыкант не понимал, но все улыбались, кивали, и долго не хотели уходить.
- Из какой это песни? - Спросила вдруг какая-то женщина, она стояла рядом со всеми, но была не из иностранцев. 
Барабанщик узнал её – поэтесса, которая здесь торговала своими книгами. Что ей ответить? Ритмы эти были вовсе не из песен, появлялись они из неоткуда и были своеобразным коктейлем фантазий и ритмов жизни. Вместо ответа он подмигнул и поэтесса раскраснелась, вдруг растолковав этот знак по-своему. Она слушала его выступление несколько часов, и когда собралась уходить, получила обнадёживающее дерзкое приглашение.
- Завтра вечером, у кафе, - сказал паренёк.
Поэтесса ахнула, но не стала отнекиваться, обрадованно кивнула.
Небывалый успех первого дня вскружил музыканту голову. Несмотря на холодную погоду, он совсем не замёрз – энергия переполняла. Сердце билось разгорячёно, попадая порой в такт с ударами по пластиковой таре. Заработанных денег за этот день вполне хватило бы на настоящий барабан. Однако не стал он покупать этот инструмент, понимал – эффект от обычного барабана будет совсем не таким.

В последующие дни успех его продолжался, теперь парень вовсе не смотрел на свою публику и не старался угодить каждому в отдельности, его готовы были слушать все и слушать именно то, что он хотел исполнить...
А потом подошла Она – девушка с глазами кошки и длинными вьющимися волосами.
- Хорошо у тебя получается, тебя прямо не узнать, - заговорила красавица первой.
Парень про себя заметил, что и раньше у него тоже получалось хорошо. Но вслух не сказал ничего, ведь будучи звездой Арбата мог он оставлять комплименты без благодарности. Девушка простояла рядом в тот день до самого вечера. Заметно мёрзла: ёжилась в своём тоненьком пальто и носик её раскраснелся. Однако она стояла и стояла, будто завороженная.
- Ты уносишь эти большие банки с собой домой? - Спросила, когда паренёк уже собирался уходить, закончив на сегодня свой концерт.
Барабанщик усмехнулся. Он оставлял бутыли в магазине напротив, там же разрешали подливать воду. Однако ответил он совсем другое.
- Конечно, беру их домой, - сказал он, - вот только тяжёлые они с водой-то, поможешь донести?
Девушка смутилась. Оставив её растерянную, он стал перетаскивать бутыли к магазину. Девушка всё не уходила, всё смотрела на него и смотрела.
- Ты на природу съездить ещё не передумала? - Спросил тогда парень, вспомнив их единственное свидание. - Я вот теперь купил машину, можем в выходные покататься,  мясо пожарить.
- Ой, с удовольствием, - ответила девушка кокетливо и не заподозрила ни в одном слове вранья.
- А сейчас пока можем прогуляться до отеля, - предложил барабанщик, - ты ведь, как я понял, никуда не торопишься?
Она согласно кивнула и пошла за ним. Хотя может ей нужно было готовиться к каким-нибудь семинарам или писать реферат, но она забыла об этом. Внезапное приглашение обрадовало и главней всего сейчас казалась эта встреча. Паренёк же в глубине души ликовал – гордился своей победой, своим триумфом, хотя девушка эта была ему уже совсем не нужна.
...Когда они минули зал кафе и подошли к лестнице на второй этаж, музыкант снова почувствовал себя в той, другой ситуации, когда, как наивный влюблённый, пил кофе и боялся дышать, лишь потому только, что девушка с глазами кошки была рядом с ним. Вспомнил её цинизм, надменный взгляд... И тогда барабаны яростно застучали в его сердце.
Окна номера выходили на Арбат. Посмотрел он на ту лавочку, где сидел когда-то бедный гитарист. Уже стемнело и товарищи его, портретист и клерк, товарищи из прошлой жизни, давно разошлись по домам... Потом он выключил свет и занялся девушкой.

В два часа ночи он тихонько вышел из номера. Девушка спала и будить её он не стал – просто так задумал ещё вчера, когда заплатил администратору за номер только до этого времени. Месть? Нет! Просто парень уже не был романтиком, а именно так, как он сейчас, поступали всегда все остальные. 
На улице он услышал крики – кричали люди, их разные голоса были взволнованными: кто-то просил вызвать скорую, кто-то причитал. И он отправился посмотреть, что там произошло... Кучка людей столпилась на мосту уже за пределами Арбата. Какая-то женщина бросилась вниз, в реку, но её спасли, и теперь она лежала на асфальте, мокрая и плачущая. Барабанщик приблизился и узнал пожилую поэтессу. Она тоже узнала его, взгляд её, мокрый от слёз, теперь блеснул яростью.
- Подлец, - прошептала плачущая, но никто не мог знать, о ком она.
Гитарист усмехнулся, пошёл дальше. Изведав однажды, что такое настоящее зло, позволил он этому злу, или хотя бы его маленькой части, поселиться в своём сердце. Что же, такова была жизнь и по-другому в ней, как он узнал, оказывается было совсем невозможно.

На утро он снова отправился на Арбат, к своей публике, к своим аплодисментам. Льстило, что теперь за день он зарабатывал больше, чем его сверстники в конторах и магазинах. Захотелось вдруг очень-очень в этой своей новой роли попасться на глаза господину: пусть бы он посмотрел, как сильно изменился музыкант, ведь эти изменения были заслугой его, дьявола. Однако на этом паренёк не думал останавливаться: в ближайших планах у его был визит к хорошему стилисту, а в отдалённых – покупка автомобиля. Хотел бы он сейчас пожать властелину Ада руку, поблагодарить, поговорить с ним на равных просто о чём-нибудь, просто о жизни...
А девушка с глазами кошки и вьющимися длинными волосами на следующий день снова пришла. Она стояла в толпе, неприметная и подавленная, барабанщик не выискивал взглядом, кто там смотрит на него из толпы. Потом она подошла, робкая, печальная.
- Почему ты ушёл? - Спросила.
Он не знал, что ответить. Да и зачем было отвечать? Без лишних слов понятно, почему мужчины уходят... Он начал отбивать другой ритм, чтобы девушка эта ничего уже больше не спросила. Или пусть спрашивала бы, говорила, только парень не хотел слышать её голоса.
Она ещё долго стояла рядом, очевидно, надеясь на что-то или может о чём-то мечтая... Ему было всё равно – пусть она тоже бросилась бы с моста, он не протянул бы ей руку. Теперь он понимал, мечта – это пустое, удел глупцов и лентяев, и потому продолжал отстукивать бесконечно, забивая на свои недавние мечты барабанными палочками. Жизнь, меняющаяся день ото дня, втягивала его в свой новый ритм...
Он не заметил, когда девушка с глазами кошки ушла с его концерта. Также незаметно ушла она из его судьбы. Зато рядом появилось много других девушек, которые готовы были пойти с ним в отель прямо в тот же вечер. Но ни одна ему не приглянулась... Парень отправился домой, где по-прежнему ночами снился ему господин, вспоминались эпизоды просмотренного диска и ночь, проведённая в Аду. Что же, не знал он раньше, что ничего в жизни не проходит бесследно.
 
На следующий день к барабанщику подошли его товарищи. Сначала он их не заметил. Да и возможно ли было различить двух затерявшихся в толпе пенсионеров. Лишь когда он сделал продолжительный перерыв в своём концерте и все слушатели разошлись, увидел он этих двоих оставшихся.
- Мы тебя потеряли, - заговорил клерк по привычке приветливо и с улыбкой, - думали, ты к зиме работу нашёл.
- А ты вот где теперь оказывается, звезда Арбата, - добавил портретист.
- Вы очевидно всё так же, на своих местах, - сказал парень, - не сомневаюсь, затеяли новый спор и выискиваете новые темы для разговоров.
Оба переглянулись, кивнули.
- Что же ты место поменял? - Спросил портретист. - Возле нас тебе вроде всегда удобно было.
Смекнул паренёк, что этим двоим было бы очень на руку его соседство, ведь возле него всегда толпились люди... Вспомнил про деньги, которые одолжил у портретиста. Сейчас он вполне мог бы вернуть долг, однако что-то кольнуло – возвращать не хотелось. Он вообще не хотел больше общаться с этими двумя людьми – не по пути было, и даже усмехнулся про себя, подумав, как нелепо наверно выглядела эта его дружба с пенсионерами. 
- Пересел, чтобы вам не мешать, - сказал он, - грохот ведь барабанный на любителя и в старости может быть совсем не кстати.
- Зря ты нас в старики-то записываешь, - пошутил клерк по своему обыкновению, - мы ещё, брат, ого-го!
Паренёк лишь усмехнулся в ответ.
- Долг я потом отдам, с процентами, - обманул он портретиста, - найду вас и отдам.
Конечно, это было мелочью, не отдавать долг, но барабанщик чувствовал, как жизнь увлекала его какой-то новой игрой, которую он ещё не совсем понимал, но которая нравилась неописуемо...
Портретист и клерк были достаточно умны в своём возрасте, чтобы понять эту дерзость юности и вовремя уйти. Они вовсе не чувствовали себя оскорблёнными или униженными, просто осознавали – в их жизни было своё время и свой звёздный час.
- Далеко пойдёт юнец, - заметил клерк.
И вспомнили они тогда о своём недавнем споре, здесь, на Арбате, когда гитарист рассказал им о своём желании открыть музыкальный клуб.
- Так и не открыл, - заметил портретист.
- И не откроет. Даже если деньги у него будут большие, всё равно не откроет. Другой он стал, как говориться – подменили.
- А я так думаю, человек никогда не решает ничего за себя сам, жизнь ведёт, как по железнодорожным путям, судьба управляет, и она, эта судьба, всегда знает, что делает, и если какие-то мечты не сбываются, значит нелепыми были, глупыми и всё равно не принесли бы счастья.
- Может и так, пусть теперь бьёт своими барабанными палочками, выбивает из жизни всё, что можно, потому что выживают сильнейшие, я давно это понял. А на доброте и слабостях мир бы долго не продержался.
- Вот и есть теперь у него свой музыкальный клуб, и зрители, и доход, что ещё надо? Можно полагать, мечта осуществилась.
- Да, в своём роде.
Эти двое на Арбате пребывали последние дни, прогнозы погоды в скором времени обещали похолодание, снег, и тогда уже ни рисовать, ни просто прогуливаться здесь стало бы невозможно.
А барабанщик по-прежнему горел от избытка своей энергии, и знал он про близкое похолодание, но какой-то обнадёживающий аккорд из прошлого, гитарный аккорд, упорно звучал в его сердце. В музыке он всегда знал, каким будет следующий звук и следующий такт, а теперь вот – следующая череда ударов. Чудилось ему – в жизни скоро что-то произойдёт... Хорошее! Радостное! Подумал он, что ведь встреча с господином могла быть вовсе не тем рубежом, который он ждал. И настоящий шанс могло дать совершенно иное знакомство... Он стучал всё громче и громче, чтобы даже в другой части города или может на другом полушарии услышали его наконец. Ведь теперь, когда он в центре внимания, новая встреча могла случиться вдруг...
...Такого особенного человека, который однажды пришёл послушать его концерт, парень не различил в толпе –  не ждал, что судьба снова и так сразу остановит на новом перекрёстке... Как обычно отстукивал разные ритмы, отрешённо, с жаром и обаянием. По-прежнему делал длинные перерывы. И когда в один такой перерыв из зрителей остался единственный человек, они встретились взглядами... Барабанщик вздрогнул, однако незнакомец этот вовсе не походил на дьявола. Скорее был деловым человека, который вот-вот собирался сделать какое-то интересное, серьёзное предложение. И никак не о просмотре порнографического диска должна была пойти речь.
- А вечерами где выступаешь? - Спросил деловой человек.
- Вечерами не выступаю, вечерами я дома.
- Большое упущение, - заметил незнакомец, - приходи тогда в мой клуб, у меня барабанщик требуется.
- Что значит требуется? Я никогда не выполняю ничьих требований. - Сказал паренёк, неожиданная дерзкая нотка в собственном голосе ему очень понравилась.
- Что же, значит не требуется, значит я просто тебя приглашаю.
- Хорошо, меня интересует оплата.
Незнакомец назвал сумму. Барабанщик усмехнулся.
-  Лучше дома барабанить всю зиму, соседи будут столько же платить, чтобы я перестал.
Тогда усмехнулся незнакомец и назвал сумму, большую в несколько раз. Парень согласно кивнул. Деловой человек дал визитку с адресом клуба.
- Жду сегодня вечером, - сказал он и тоже кивнул, но не протянул руку.
Паренька не смутила такая небрежность, он был уверен – заслужит ещё уважения, главней сейчас были деньги, а не сентиментальные условности. Хотя деньги тоже были условностью, но такой, которую он ценил превыше всего.
В тот день он не поспешил уйти с Арбата раньше, чтобы скорей отправиться в клуб. Он пробыл, сколько обычно. Ещё многие люди, которые не слышали его ритмов, подходили и восхищались, да и те, кто уже слышал, тоже приходили и порой приводили своих друзей... В редкие минуты парень окидывал взглядом толпу, надеясь, что господин дьявол всё-таки явился послушать. Но тот не появлялся, бесследно исчез из его жизни и будто бы даже из этого города, из этого мира – спустился опять в свою преисподнюю теперь уже навсегда, чтобы мучить там свои грешные жертвы...
А паренёк по-философски размышлял, что любая встреча может таить в себе шанс, и любой человек – плохой или хороший – может привести к осуществлению мечты, и любое предложение – заманчивое или скверное – может стать вехой, рубежом, и на самом деле исходить не от кого-то, а от самой Судьбы. Главное – всё время слушать музыку своего сердца, музыку своей души и музыку этого мира. Тогда все промахи исключены, потому что можно понять, кто и когда фальшивит, берёт негармоничный аккорд, выбивается из ритма – и из твоего ритма, и из ритма жизни. А ещё важнее – самому задавать этот ритм так, чтобы ничто не сбивало.
...Звуки города, фальшивые и негармоничные, обступали со всех сторон, едва только барабанщик заканчивал свой концерт. Но собственный ритм он всегда бережно хранил в своей душе и потому противостоял городскому хаосу. В этом хаосе он растворялся, но не терял себя никогда...
В тот вечер паренёк прощался с Арбатом, где провёл недолгий период своей жизни. Прошёлся мимо лавочки, на которой сидел с гитарой, воспоминания сразу нахлынули: господин, обиженная девушка с глазами кошки, два пенсионера – его товарищи из прошлой жизни, и ещё поэтесса... Барабанщик знал, что нигде в этом большом городе, помимо Арбата, уже не встретится с ними. Но на Арбат он больше не собирался приходить... И не вернёт он долг портретисту. И девушка, которая вдруг в него поверила, напрасно будет выискивать знакомый силуэт своим кошачьим взглядом. А поэтесса напишет теперь множество грустных, трагических стихов, и книги с такими стихами совсем никто не станет покупать. Что же, зло никогда не появляется из неоткуда. Оно рождается из ещё большего зла...
Барабанщик зашёл в кафе, где, будучи влюблённым, когда-то угощал девушку. Сел за тот же столик.
Вокруг располагались девичьи компании и взоры всех сразу обратились на него. Он тоже посмотрел на них, но ни с одной не захотел подняться на второй этаж, снять номер в отеле. Заказал чашку кофе. Стал пить... И вдруг показалось – господин смотрит с улицы в оконное стекло. Парня бросило в жар, на миг. Взгляд господина светился, будто тот и правда выглядывал из преисподней. Барабанщик не допил кофе, вышел.
...Возле окон кафе не было ни души. Лишь огоньки большого города мелькали то тут, то там, и тая в себе нечто дьявольское, сулили многое, уверенные, что не дадут ничего. Однако музыкант смог взять от этого города достаточно – для начала... И пусть теперь крошечное зёрнышко зла поселилось в его сердце, знал он – без такого ростка в большом городе не выжить. А ещё знал, слышал, что клерк и портретист поспорили на него, на его мечту. Ведь он был музыкантом, обладал тонким слухом и всегда слышал, что говорили вокруг. Ему было смешно, потому что никогда бы их спор не разрешился – ведь никогда они не пришли бы в тот клуб, куда теперь шёл он – старые были.
Уже проходя последние дома прогулочной улицы, увидел он подростка – тот убирал свою флейту в футляр и пересчитывал мелочь. Барабанщик остановился, бесцеремонно рассматривая юнца. Подросток смутился, видимо стал размышлять – заиграть снова или нет, рассчитывать ли на вознаграждение. Но парень прошёл мимо, дерзко подмигнув подростку – был он уверен, что дьявол непременно подкараулит здесь и эту жертву, когда станет тому немного больше лет. И ещё много всяческой музыки зазвучит на перекрёстках Арбата. И если не дьявол, то кто-нибудь другой будет снова и снова поджидать на таком распутье...
С этой мыслью барабанщик покинул Арбат, сделав уверенный шаг в свою новую жизнь.