Чертовы Пути неисповедимы даже для него самого

Глава 87. Чертовы Пути неисповедимы даже для него самого, в отличие от господних.

1. Чертом жертвует Хозяин старого бытия.

Текст: Всего 5. Одного из 5-ти (Черта) отдаю.
На рисунке 89 у меня представлена вся верхушка Иерархии, состоящая из 4-х Повелителей (Дьявола, Зверя, Сатаны и Черта). Пятый Калаава, о котором нигде ничего не говорится, потому что его самого, действительно, нигде нет. Так на заводе директор обычно сидит в своем кабинете на самом верху, где его никто не видит, кроме  ближайшего окружения, откуда и руководит всеми через своих ближайших подчиненных. Перечислил я его ближайших подчиненных по мере возрастания. Из них Черт выше всех, но он Повелитель межпланового Пространства, то есть не такая важная фигура, как скажем Сатана или Дьявол. Если сравнить с заводской Иерархией, то Дьявол и Сатана это начальники самых важных цехов в заводе, а Зверь и Черт заведуют вспомогательными отделами. Всё, ради чего завод создан, производят цеха, а все остальные службы помогают производствам, хотя по статусу начальники отделов выше начальников цехов.
Калаава это директор завода. Он знает, что время, отпущенное ему на производство  запланированной продукции, кончилось. И вот уже прибывает на завод представитель будущего производства, в задачу которого входит анализ всей произведенной заводом работы с полномочиями такими, что две главные движущие Силы производства вынуждены принимать его. Две главные движущиеся Силы это Дьявол (Повелитель Чувств) и Сатана (Повелитель умов). Представляют их на Земле изначальные Каин и Павель. Этого представителя будущего производства можно сравнить с временным управляющим в современных производствах, которые решено преобразовать или ликвидировать. Старый директор (Калаава) своей власти еще не утратил, не утратили своей власти и начальники цехов. Все они сопротивляются нововведениям. Как они сопротивляются, хорошо видно по Павлу Г., который, благодаря великой изворотливости своего ума, крутит и вертит, крутится и вертится, как карась жареный на сковороде. Каин, которого представляет у нас бывший Иоанн, по прямоте натуры своей, поняв, в чем дело, преобразования все-таки принимает, что позволит ему (заглянем в будущее) в новом производстве занять соответствующее его величине место. Калаава, видя, в какой оборот попали его начальники цехов, принимает решение пожертвовать Чертом.
В принципе, когда производство ликвидируется или преобразовывается по новой технологии, то старые вспомогательные службы становятся ненужными. Можно пожертвовать даже отделом технолога, что и делает Калаава. Тем более что ухватить того, кем жертвует Калаава, не так просто. Черт такая фигура, которая слоняется по околицам, нигде надолго не задерживаясь. Нет у него своего угла: у него все углы его это околицы. Он как призрак, который появляется (между делом) и, сделав свою работу, исчезает. Он в каждом человеке есть, как есть он и в Павле Г. Нечто подобное пытались создать американцы в своем Филадельфийском эксперименте, чтобы их корабль, как призрак, возникал бы и исчезал бы в каких им надо местах. Результат оказался таким неблагоприятным для физических форм, что повторов подобного больше не наблюдается. Из чего делаю вывод, что Черт, как и Мать (материя),  не Творец. У Материи сфинксы и кентавры получаются, у Черта – черт знает что. Если на заводском языке об этом сказать, то технолог это не станочник: если поставить технолога на станок, то у него что-то получится, но не то, что получается у станочника. Всякое дело мастера боится, а мастерству надо специально учиться.
Павел Г., Душа которого, как видим, сатанинского плана фигура,  вобрала в себя массу всевозможных качеств ото всех Творцов. В ней есть и дьявольская изощренность в чувствах, и чертово умение ходить вокруг и около, но самое главное, в чем она настоящий мастер, это глубочайшей величины Лицемерие, цель которого обретение полной самостоятельности, что получило название Самостийности. Самостийность отличается от самостоятельности тем же самым, чем отличается сверхгрех от дозволенного греха в пределах 50-ти. И как губителен для Души сверхгрех, так обречена Самостийность на гибель в конце.
Обречена Самостийность потому, что не может быть полной самостоятельности ни у одной частицы, которые все произведены из Единого и находятся в Пространстве Единого. Образно говоря, Отец отправил Сына в самостоятельный поход познания Добра и Зла, предоставив ему самостоятельность только в пределах этой цели с обязательным возвратом домой с докладом. То есть каждый должен понимать, что надо вернуться к Отцу с сумой, полной знаний. Отец посмотрит и тогда предоставит Сыну свой надел в самостоятельное творение или в подчиненном положении. В подчиненном положении у нас оказывается Каин, который сейчас в лице Миши А. возвращается домой. Возвращается он, как видим, с такими качествами,  с которыми нельзя доверить ему надел в самостоятельное творение.  Будет творить в подчиненном положении в качестве нижней половины Единого (рисунок 43).
Павел Г., как выяснилось, не может творить и в качестве подчиненного, потому что не хочет он открывать свою суму знаний (отказался от анализа своих грехов) и вообще не признает никого над собой, в том числе Отца. Мало того, что не признает он Отца, он еще и обвиняет его. В последней своей речи обвинил он меня, представляющего Отца,  в том, что мое энергетическое воздействие не помогает ему.
Не понимает он, что дожился в своих качествах до состояния мертвеца. Важная он фигура. Поэтому Отец посылает меня воскресить этого мертвеца. Воскресение из мертвых это очень многосложная работа. И чем мертвее Душа, тем сложнее работа по её воскресению. Сравниваю я себя в данном случае с врачом, который взялся оживить безнадежно больного пациента.  Врач старается, а мертвец из своего гроба еще голос подает, обвиняя врача в некомпетентности. Известный прием больных обособленцев, обвинить в своих болезнях другого, но врач не виноват в том, что мертвяк жил, каждым своим действием вбивая гвозди в свой гроб. Теперь же лежит в гробу и обвиняет гвоздодера, что тот неправильно гвозди дергает. Если бы я, подобно лежащему в гробу, умел обижаться, то просто бросил бы дергать гвозди. И пусть себе гниет в своем гробу.