Четыре чашечки с кофе

     Прекрасное утро. Морское побережье. Летняя жара уже ушла в прошлое, однако лишь едва-едва пронзительный, лёгкий ветерок напоминает о том, что осенние холода близко.
     Открытая с трёх сторон лужайка на берегу моря, перед роскошным домом. Он кажется сотворённым в сдержанном стиле, однако шик переполняет его. И кажется, что распирающую роскошь должны сдерживать грубые нити, перехватывающие белоснежные стены дома.
     На лужайке стоит вычурный столик, покрытый белоснежной скатертью. Всё сдержано. Четыре чашечки с кофе, кофейник, сахарница.
     Такие же элегантные и вычурные стулья.
     За столиком, за чашечкой утреннего кофе, встретились четыре Тирана. Обсудить дела.
     Рядом стоит два одинаковых охранника. Создаётся впечатление, что каждый из них уже родился с внутренним стержнем. Мышечное напряжение чувствуется даже в короткой стрижке.
     Присутствуют две официантки. И будто накрахмалены у них даже ресницы.
     Шагах в пяти сидят четыре сопровождающих Тиранов Дамы. У них отрезаны, вынуты и вставлены все компоненты образа идеальной Спутницы. Ровные спинки, длинные ножки, тончайшие талии, созданное лицо. Беседа о благотворительности.
     Четыре Тирана, снисходительно поглядывая друг на друга, с достоинством рассуждали:
     - Чтоб Человек был покорен? Нужно лишить его внутренней свободы, подменить мнение и заставить видеть только то, что нужно нам… - сказал лощёный Тиран Первый, что когда-то давно работал в одном крупном журнале, одно время был ведущим какой-то важной телепередачи.
     - Чтоб Человек был покорен? Нужно ограничить его финансы, оставляя возможность зарабатывать лишь на еду. Человек инстинктивно ищет только возможность утолить свой голод. – сказал надменный Тиран Второй, благородный потомок богатейшего рода.
     - Чтоб Человек был покорен? Нужно отобрать его детей и угрожая ему их жизнями за непокорность, вырастить детей, как угодно нам. – сказал Третий Тиран, кряжистый, напористый, презревший свой большой крестьянский род и упорно выкорчевавший, словно корни вековых дубов, всех недругов на пути к власти.
     - Чтоб Человек был покорен? Достаточно лишь помутить его разум его же собственной физической болью от незаживающей раны кандалов и клейма. – сказал Тиран Четвёртый, циничный и властный, не раз претерпевший контузию и поднявшийся от простого воина до главнокомандующего.

     …Комариха села на накрахмаленный ворот одной из официанток и сделав тоненькими ножками несколько шагов, приподняв задние ножки как мизинчики, впилась в шею, там, где бился пульс аорты. Но крахмальная душа не смела шелохнуться.
     Надоедливая муха, покружившись перед глазами, села прямо на нос одному из охранников, засеменила волосатыми ножками по коже и присела, оставляя чёрную точку, на самом носу. Но стержень даже не моргнул.
     Повинуясь порывам ветра, вверху мерцала серостью стайка комаров-звонцов. На окраине лужайки, под землёй крот неспешно и деловито рыл ход. На деревьях пауки деловито плели паутину, дабы отравиться на ней в, непредсказуемое по дальности, необходимое для них и манящее, осеннее путешествие.
     Чайка, пролетая над сидящими Тиранами, едва повернув голову, оставила чёрно-белый след на белоснежной, едва колеблющейся от ветра, скатерти.
     Четыре чашечки с кофе остывали едва пригубленными.