Глава X

По мощеной дорожке Кэт шла к большому особняку, стоявшему в глубине сада. Превосходный образчик эклектичного зодчества второй половины XIX века, он с лихвой обладал особым обаянием, которое создавали величественные архитектурные формы,  глубокий цвет каменных стен, потемневших за прошедшее столетие, затейливо вырезанная, благородно состарившаяся древесина входных дверей.  Верх строения украшали рельефные архитравы, опоясывающие особняк по всему периметру. Сквозь пелену медленно летящего снега виднелись фигурные ризалиты, крытые галереи, закругленные апсиды. Прямоугольные и закругленные аркадные окна тускло поблескивали стеклами в частых квадратах рам.
Вокруг особняка раскинулся сад, сейчас облетевший. Деревья в нем росли хаотично, перемежаясь с ухоженными кустами акаций, жасмина у забора, и роз у самой дорожки. Кэт хорошо знала и особняк, и сад – ей не раз доводилось посещать галерею Мэлоуна по работе и в качестве туриста. Каждый раз ступая за чугунную ограду, внутренне она сжималась в комок, начинала прислушиваться к себе, теряла ощущение реальности.
 В саду под поникшими кронами безмолвно стояли, замерев в разных позах, миниатюрные скульптуры, отлитые из чугуна. Они изображали  танцующих нимф, играющих на свирелях фавнов, уродливых бесенят и воющих волков, шагающих геральдических львов, танцующих монахов и маленьких, не больше кошки, единорогов с развевающимися хвостами. Только задний двор особняка, где рос сад, выглядел, словно ожившее полотно кисти Иеронима Босха. Парадный вход с его внушительной колоннадой выходил на оживленную улицу, и ничто в его важном облике не выдавало наличие этого средневекового вертепа в тылу.
Поправляя тонкую шаль на волосах, Кэт  поднялась по каменным ступенькам к двери, над которой красовался барельеф, изображавший ангелов, потопала каблуками сапог, стряхивая с них снег, и постучала.
Дверь открылась, Кэт вошла в помещение. Она очутилась внутри особняка, в огромном холле. Перед ней стояла пожилая женщина одного с нее роста.
- Доброе утро! – дружелюбно сказала она, - Вы мисс Шэддикс? Мы вас ждали.
- Доброе утро, да мисс Шэддикс, - кивнула Кэт, снимая перчатку и доставая из сумки рабочие бумаги. – Вот, пожалуйста!
Женщина приняла бумаги.
- Я Жозефин Мэлоун, - представилась она, - секретарь директора музея Артура Мэлоуна, и его жена по совместительству. Мой муж вас ожидает. Я провожу вас в его кабинет. Отдайте пока одежду Эдди, он ее разместит. После я покажу, где находится гардеробная для сотрудников и комната отдыха.
Кэт сняла пальто и шаль, отдала их охраннику, подошедшему к дамам со стороны полукруглой дубовой стойки. Она осталась в высоких сапогах из замши и шерстяном платье шоколадного цвета, которое хоть и обтягивало ее соблазнительную фигуру, но смотрелось целомудренно и элегантно. Жозефин оглядела ее с нескрываемым одобрением.
- Вы станете украшением нашей галереи, дорогая, не потеряетесь среди ценностей…
- У галереи уже есть украшение, - улыбнулась Кэт, делая глазами комплимент мадам Мэлоун.
Та при возрасте за пятьдесят обладала царственной осанкой и легкостью манер. Ее слегка подбеленные сединой волосы были уложены ракушкой, в ушах покачивались длинные каплевидные серьги. Одета она была в блузку из кремового шелка и строгую юбку, смотрела на мир сапфировыми глазами, а лицо ее не потеряло свежести, несмотря на паутинку морщин в уголках глаз и у рта.   
- Как поговорите с мистером Мелоуном, дайте мне знать, я покажу вам галерею и расскажу, как здесь выживать, - вернула улыбку Жозефин. И Кэт по сверкающему паркету последовала за ней через анфиладу пышных комнат.
Пару минут спустя, сидя перед директором галереи, Кэт с интересом смотрела на Артура Мелоуна, импозантного мужчину, и отвечала на его вопросы.
- Вы решили переехать в Нью-Йорк и только потому ушли от Маргариты Уайнпот? – спросил он из-за нескромно большого стола со столешницей, инкрустированной слоновой костью.
- Именно. Вы знакомы с Маргаритой?
-  Эта леди - слишком видная фигура в кругах искусства, чтобы мне ее не знать. Хотя порекомендовал вас источник, далекий от Марго, но она лично позвонила мне на днях и долго вас хвалила.         
- Марго вам звонила?
- Да. Говорит, ты переманил у меня лучшего специалиста по прерафаэлитам, Артур. Это правда?
- Я не могу отвечать за слова Марго, мистер Мэлоун. Я искусствовед, а на счет лучший…
- Давайте начнем с того, что я немного слукавил, - улыбнулся Мэлоун, - я слышал о вас в связи с исследовательской работой, которую вы проводили. Вы установили авторство полотен британского художника, некоего Бойса, так? Это немалое достижение, а вы, как я посмотрю, скромны и скрываете свои заслуги. Что за каталог вы там составляете?
- Вы слышали и про каталог?
- Странные вопросы вы задаете, Кэт,  - улыбка Мэлоуна стала шире и дружелюбнее, - я профессионал. Я обязан быть в курсе таких вещей.
- Мой каталог, - Кэт сложила узкие ладони на подоле платья, - посвящен основателям Прерафаэлитского Братства, их ранним полотнам. Работы Бойса в него тоже войдут, хотя на этом этапе возникает некоторая загвоздка. Его картины не увидишь в галереях и музеях, найти их довольно трудно….
- Точно, -  перебил Артур Мэлоун, - Они рассредоточены по частным коллекциям. Но здесь я смогу быть полезен вам, Кэт. Если вам понадобится доступ к ним, только скажите, и я решу все вопросы. Мне будет приятно оказать услугу вам, как профессионалу, и как красивой женщине, в которой кто-нибудь из обожаемых вами прерафаэлитов, Россетти или Уотерхаус, непременно бы увидел натурщицу для своих картин.
Кэт слегка покраснела.   
-Как мило вы краснеете, - добродушно рассмеялся директор, - Не буду вас смущать Добро пожаловать в галерею, мисс Шэддикс. Вы здесь будете на своем месте. Вас ждут те же обязанности, что и у Маргариты – оценка полотен, экспертная работа, возможно продажа. С искусством реставрации вы не знакомы?
- Реставрационное дело я изучала поверхностно.
- Я попрошу Жозефин представить вас одному старичку – гениальный реставратор. Если понравитесь ему, он передаст вам некоторые секреты своего ремесла.  Никогда не вредно научиться чему-нибудь новому. Еще одна вещь…
Артур сделал паузу, Кэт подобралась в своем кресле.
- Наше с вами сотрудничество я хотел бы начать с небольшого задания. Недавно особняк подвергся реконструкции. Была отремонтирована его задняя часть, где образовалась новая, так называемая овальная комната. Обставьте ее. Растительные мотивы на стенах, роскошный текстиль, витражи – вы понимаете, да? В нашей коллекции есть экземпляры мебели 17-18 веков, зеркала, ковры и гобелены. Походите по комнатам, выберите все, что вам нужно. Создайте интерьер в духе прерафаэлитов. Постарайтесь, дорогая.
-  А картины? – поинтересовалась Кэт. – Они у вас, как я понимаю, есть.
- Есть, - гордо подтвердил господин директор, - работа Чарльза Хэлле «Леди в синем», пейзаж Томаса Сэддона. И еще одна картина англичанина Генри Бресли, который, к слову, прерафаэлитом не был, однако писал в манере этой художественной школы. Умер он в восьмидесятых, его вдова недавно продала их шато во Франции вместе с некоторыми из работ художника. Мой агент купил «Ночную охоту». Она находится на реставрации сейчас, а как будет готова, используйте ее в своем прерафаэлитском интерьере. Вижу, глаза у вас загорелись!
- Не скрою, ваше задание мне по душе. Я могу идти?
- Идите, Екатерина, - произнеся первую букву ее имени как «И», Артур протянул через стол худую руку, в которую Кэт на секунду вложила свою тонкую с французским маникюром кисть. Поднялась, чтобы покинуть кабинет. – Надеюсь, вам будет приятно у нас работать.
Для Кэт начались ее трудовые будни в галерее Мэлоуна.
Место было, мягко говоря, неординарным. Оно позиционировалось, как частный музей, с распростертыми объятиями принимающий толпы туристов и ценителей прекрасного пять дней в неделю, чтобы продемонстрировать им впечатляющую коллекцию шедевров старинного искусства.
Огромную часть всех ценностей, выставленных в галерее, собрал ее основатель, Эдвард Мэлоун, прапрадед Артура. Сказочно богатый магнат построил свой особняк на Манхэттене в 1875 году и взялся по всему миру скупать древности – посуду, антикварную мебель, статуэтки, подсвечники, часы, вазы и вазоны, гобелены и красивый дворцовый текстиль. Со временем в его коллекцию вошли полотна английских академических  живописцев Уильяма Тёрнера, Томаса Гейнсборо, Джорджа Ромни.
В библиотеке были выставлены оцененные в баснословные суммы шедевры легендарных художников Северного Возрождения Яна Ван Эйка и Франсуа Клуэ. Самая большая гостиная была посвящена французским граверам и художникам рококо, в частности, Франсуа Буше. Картину великолепия дополняла подлинная мебель времен Людовика XIV, эпохи Директория и прочих прекрасных эпох. Резные консольные столики, стулья, каминные порталы, стеллажи, диваны и скамьи от английских, французских, итальянских краснодеревшиков, изделия Роже Лакруа и Жана Левасёра…
На полированных столешницах и полках красовались медные, бронзовые, костяные подсвечники, китайские вазы, расписной севрский фарфор. Паркетные полы были покрыты персидскими коврами эпохи Сефевидов.
Предметы искусства, сформированные в старинные интерьеры, украшали собой комнаты северного крыла особняка Мэлоуна.
Но было еще закрытое для публики южное крыло, включающее в себя не менее десятка комнат, комнаток, галерей и закутков. Здесь, как теперь узнала Кэт, хранились предметы роскоши, собираемые на протяжении вот уже более века потомками великого коллекционера.
Вещи демонстрировались лишь частным, пользующимся доверием хозяев лицам. И коллекция постоянно обновлялось – что-то из нее пропадало, что-то появлялось. Артур активно торговал древностями, проводил закрытые аукционы, на которых Кэт довелось побывать. Его агенты работали по всему миру, скупая антиквариат и свозя его под своды фамильного особняка Мэлоунов. Убранство многих комнат южного крыла напоминало лавочку старьевщика, где на прилавках были грудами свалены богатства, словно добытые в пещере Аладдина. 
Еще в галерее имелась небольшая реставрационная мастерская – за те две недели, что Кэт работала над интерьером овальной комнаты, ей не удалось туда попасть.  Несколько раз она приходила во флигелек, где мастерская располагалась. Стояла у закрытых дверей, окутанная симфонией запахов – клей, лак, битум, сырая известка, масляные краски, растворители, олифа. Старичок-реставратор все не выходил на работу.
Жозефин рассказывала ей про него:
- Он мог бы реставрировать живопись, где угодно, наш Мозес, хоть в Лувре, хоть в галерее Тейт, хоть в Эрмитаже. Он мастер от Бога. Я знаю, заманчивые предложения ему поступали, но он выбрал Мэлоун, за что ему хвала и благодарность. В Нью-Йорке проживает несколько поколений его огромной семьи, целая орава родственников, без которой он жизни не мыслит, что нам на руку.
Для овальной комнаты Кэт выписала обои из Англии, украшенные извивающимся меандрами стеблей и цветами аканта, авторства викторианского дизайнера Уильяма Морриса. Подобрала вышитые шторы с таким же орнаментом и закругленные ковры, подчеркивающие форму комнаты.
Из южного крыла сюда была перенесена легкая резная мебель, гравированное серебро, бронзовые статуэтки, изображающие воинственных стремительных юношей, сделанные Альбертом Гилбертом. Круглые тарелки и гравюры были развешаны по стенам, где уже висели «Леди в синем» и пейзаж Сэддона, оставлено почетное место над камином для реставрируемой «Ночной охоты». Стекла в окна по настоянию Кэт были вставлены мозаичные, цветные в ромбической оплетке. В солнечные дни они светились, как драгоценные камни в ожерелье царицы, рассыпая по комнате переливы. Затемненная, выдержанная в глубоких вишневых, сиреневых, густых болотных и сосновых цветах, с каскадом розовых, фиалковых, золотых, кроваво-красных, черных брызг, озаренная загадочными бликами зеркал, комната походила на будуар в башне волшебницы Шалотт.   
Готовую комнату первой оценила Жозефин.
- Напомните мне, Кэт, почему вы переехали в Нью-Йорк из Далласа? – попросила она, поворачиваясь на каблуках и скользя взором по помещению.  – Вы вышли замуж?
- Нет,  - ответила Кэт от окна, где стояла, оперевшись бедром о подоконник,  - с чего вы так решили? 
- Комната напоена интимностью. Здесь угадывается поклонение любви, ее глубокой, затягивающей в омут, не поддающейся разгадке, а оттого еще более  дразнящей ипостаси. Я, наверное, сумбурно объясняю. Но мое впечатление именно таково. Комната заманивает и захлопывается, как капкан. Если задержался здесь хоть на секунду дольше положенного, кажется, не вырвешься из нее и через столетие.
Кэт подвязала штору крученым шнурком, чтобы в помещение проникло больше солнечного света.
- Так будет лучше. Тут слишком сумрачно, а сумрак живет своей жизнью.
Радужная дорожка, отброшенная витражом, пролегла на полу.
-  Ох, - в притворном огорчении всплеснула руками Жозефин, - Не сработало. Теперь я чувствую, что кровь во мне густеет и нехотя ползет по венам, а в груди разгорается жар. Уберусь-ка отсюда подобру-поздорову, Кэт, ваши чары сверх меры сильны. Если вы не вышли замуж, то наверняка встретили мужчину – вами руководило нечто большее, чем обыкновенный профессионализм, пока вы работали над комнатой.   
Кэт посмотрела в зеркало и улыбнулась своему отражению. Жозефин угадала, комната олицетворяла то, что чувствовала Кэт.
Полмесяца они с Джерри жили вместе. Дома, когда он был в зоне досягаемости, на работе, когда она оставалась наедине с собой – Кэт думала о нем постоянно. Насытившись его любовью и засыпая рядом с ним по ночам, она закрывала глаза и видела его. В галерее, водя туристов от экспоната к экспонату, возясь с ценностями, или обставляя комнату, она чувствовала его. На своей коже, одежде ощущала его запах, смешивающийся с ароматом ее духов, слабый, но его. Распознав этот запах, закрывала на мгновение глаза и по телу ее проходила невидимая, ощутимая судорога, напоминая о наслаждении, которое они недавно пережили вместе. Стояла, разговаривала с начальником, либо с клиентом, и понимала – мысленно она отсутствует. Опускала ресницы, в  тайной неге закусывала губы, сосредотачивалась, и желание бросить все, выйти на улицу, поехать домой и отыскать его становилось едва переносимым.
Доживая до вечера, она возвращалась домой в предвкушении.
Это был целый ритуал – войти в темную гостиную, зная, что он сидит в кресле. Пройти в кухню, налить воды в стакан, пить и ждать, когда он приблизится. Ни в коем случае не снимать пальто самой – право раздеть ее принадлежит ему одному.
Жозефин, которую сильно заинтересовала личность новенькой искусствоведши, любопытничала. Регулярно, но без наглости, расспрашивала о телефонных звонках. Джерри звонил каждый день в полдень. Кэт отделывалась общими ответами, ей не хотелось откровенничать. Она стремилась защитить свою любовь  не столько от лишнего внимания, сколько от неведомой, грозящей опасности, которую интуитивно ожидала.
Артур Мэлоун тоже не остался равнодушен к Кэт. Обставленная ей комната произвела на него впечатление. Но он, в отличие от жены вопросов не задавал. Зато кое-что, хоть чуток, но развеявшее ореол тайны вокруг новой сотрудницы, ему удалось увидеть собственными глазами.
Однажды утром Джерри поехал провожать Кэт до самой галереи. Они вышли из такси на тротуар, он притянул ее к себе.
- Все, отпускай меня, - запросила она через несколько минут поцелуев, не замечая, что сама льнет к нему всем телом, - вечером увидимся, потерпи немного.
- Вечер нескоро, - зашептал он ей в шею, ероша ее уложенные в прическу волосы, - Еще раз поцелуй меня.
Они не заметили, как рядом затормозил автомобиль, из него выбрался джентльмен в черном пальто.
- Не опоздайте на работу, Кэт! – любезно пожелал он, проходя мимо обнявшейся пары, и приветственным жестом приподнял шляпу.
- Превосходно! Мой начальник, - хохотнула Кэт, прячась у Джерри на груди.
- Он смотрит на тебя каждый день… - тихо проворчал Джерри.
- О чем это ты? – она вывернулась из его объятий, - не глупи, он мой босс, у него жена красавица.
- Лишь слепой не будет смотреть на тебя, жена значения не имеет, будь она хоть сто раз красавицей…   
Войдя в галерею в то утро, она снова столкнулась с Артуром в гардеробной.
- Женщина в любви прекрасна! -  театрально махнул он ей и  удалился.
Кэт достала из сумки пудреницу и попыталась замаскировать проступившие под глазами круги – результат бессонных ночей, проведенных в постели с шотландцем.

Ничто не предвещало передряг под вечер последней пятницы января. С утра Кэт провела по музею стайку приезжих студентов. Остаток дня просидела в южных комнатах.
Пару дней назад один из дельцов Артура привез из Европы несколько картин, добытых из какого-то смутного источника (надо сказать, Артур вообще охотно работал со смутными источниками). На Кэт была возложена задача распознать авторов. Вдохновившись эстетикой школы прерафаэлитов, Артур делал заказ именно на их полотна. Две картины, хоть и написанные в соответствующей манере, оказались явным подражанием, созданы они были примерно на полвека позже требуемой эпохи.
А вот в последнем полотне Кэт узнала руку Джона Эверетта Милле. Оно изображало сидящую на лугу деву, перебирающую на коленях гирлянды цветов. Это был любимый художником тип женской красоты, немного инфантильный, мученический, любимые краски – живые и яркие, но одновременно трагичные, местами приглушенные пепельными мазками, характерная манера наложения штрихов, английская природа, выписанная с ботанической точностью. И любимое время суток – сумерки.
Картину уже протестировали на рентгеновском и инфракрасном оборудовании, которое указало на почти вековой возраст лака, и содержание цинка в белилах, что говорило в пользу подлинности. Сквозь бинокулярный микроскоп Кэт изучала переплетение нитей холста и все больше убеждалась, что найден очередной шедевр. Реставрации картина никогда не подвергалась, но за этим дело не станет – верхний левый угол холста зарос пятнами плесени.      
Чувствуя, что в глазах начало троиться и мельтешить, Кэт поднялась из-за стола, для разнообразия направилась к окну. На улице быстро становилось темно, солнечный свет дрожал на грани гибели, точь-в-точь как на найденном полотне Милле. По цепочке зажигались фонари. Самое время отправляться домой – шел шестой час.
По шоссе, обычно тихому, что проходит за особняком, ехал автомобиль. Не такси. Не классический, с агрессивным силуэтом Кадиллак Эльдорадо Артура. Вальяжно ползла приземистая махина, и по ее черным глянцевым бокам растекались световые блики. Деревья закрывали почти всю улицу целиком, промеж стволов виднелась небольшая часть дороги – автомобиль полностью заполнил собой просвет, и тянулся, тянулся, тянулся, ему, казалось, не будет конца.
Безразмерная машина все-таки закончилась, за ней последовала вереница автомобилей поменьше. Кортеж проехал, остановился у железных ворот позади галереи – этого Кэт не видела, но слышала, как хлопают дверцы, на улицу выходят люди, направляются через сад к черному входу.
Она отошла от окна, прикрыла дверь в лабораторию. Кто может пожаловать в галерею Мэлоуна после закрытия, да не в одиночестве, а с целой свитой, подъехав к заднему крыльцу?
Кэт не хотелось, чтобы хозяин галереи вспомнил о ней и пригласил составить компанию ему и объявившемуся на ночь глядя важному клиенту, богачу, очередному коллекционеру антиквариата, обожателю чеканных тарелок и кривоногих стульев. Не хотелось застрять на работе на лишние часа два, рассказывая историю какого-нибудь костяного подсвечника, попавшего в  число ценностей мистера Мэлоуна не иначе как из самого Тадж-Махала. Не хотелось играть роль продавца.
Притушив лампы, Кэт начала собираться. Вымыла кофейную кружку, сложила в сумку бумаги, в обеденный перерыв сделанные на скорую руку зарисовки. Она уже наматывала на шею шарф, прислушиваясь к голосам и шагам, разбудившим особняк, строила план, как незамеченной проскользнуть в гардеробную и убраться восвояси. Но дверь в лабораторию приоткрыла Жозефин.
- Кэт! – позвала она возбужденно, - Ты еще не ушла? Какая удача!
- Собираюсь уходить, - равнодушным тоном Кэт попыталась остудить пыл мадам Мэлоун, - Мой рабочий день закончился полчаса назад.
- Нас посетил один важный клиент…
- Какая новость… - буркнула еле слышно Кэт.
- Буквально на десять минут Артур умоляет тебя показаться ему. Не откажи, дорогая. Этот человек – очень, очень значимая персона…
- Другие у вас не водятся, Жозефин, - усмехнулась Кэт, сдернула с шеи и бросила на стол шарф. – Куда идти?
- Они ждут тебя в овальной комнате. Не дуйся, девочка, тебе светят неплохие комиссионные – ты познакомишься с джентльменом, который не совершает мелких покупок.
 
Идя сквозь освещенные залы, она обратила внимание, что по всему маршруту ее передвижения у стен, каминов, шпалер стоят люди , все как один в черных пиджаках, безликие, здоровенные. Телохранители. В сопровождении двух-трех телохранителей в галерею заявлялись многие клиенты Артура. Но   чтобы их было больше двадцати!...
Овальная комната была погружена в полумрак. Кэт вошла, установилась у дверей, глядя вглубь, где вырисовывались два мужских силуэта.
- Вы звали меня Артур?! – громко спросила девушка.
После стремительного шага она слегка раскраснелась, ее грудь под платьем часто приподымалась, волосы распушились, несколько золотистых прядей упали на лоб. В ее уши были продеты серьги с крупными траурными опалами – подарок Джерри. Камни контрастировали с белизной кожи, привлекали внимание к деликатной линии щек. Платье с викторианскими рукавами, широкой юбкой, стянутой в талии пояском, смотрелось несовременно, чем изумительно красило свою хозяйку, оттеняя винным цветом ткани ее ослепительную молодость. Покрой не скрывал красоту стройных бедер, узость стана.
-  Разрешите представить, Ваше Высочество, - донеслись до нее слова Артура, обращенные к тому, второму мужчине, - вот она – наш новый искусствовед, автор интерьера…
Он не договорил, его перебил голос резковатый, властный, но вместе с тем певучий, скрашенный акцентом, который Кэт доселе слышать не доводилось.
- Брось, Артур, какое может быть высочество в присутствии богини…
Один из мужчин двинулся вперед, Кэт почувствовала аромат его одеколона, восточный, резкий, словно удар сабли, горячий, как порыв ветра в пустыне – в нем переплеталось бесчисленное множество нот и оттенков запахов древесных, цветочных, волнующих. Под натиском этого густого аромата Кэт отпрянула.
В трех шагах от девушки мужчина остановился. На смуглом, ястребином лице жарко сверкнули миндалевидные глаза.
-   Никогда и нигде я не видел подобной изысканности, - произнес он, мягким жестом обводя комнату, - мне очень нравится.
- Вы преувеличиваете, - ответила Кэт, - обстановка дворцов вашей родины, я уверена, более роскошна.
- Да, роскошна, - согласился мужчина. – Но простота бывает могущественнее роскоши, и легко покоряет сердца. Я шейх Самир бин Ибрагим Азиз аль Саид.
- Катерина Шэддикс, - девушка подала руку для рукопожатия, но он склонился и коснулся губами ее пальцев.  Прикосновение оказалось приятным.
Шейх выпрямился. Он был одет в идеально скроенный европейским костюм. Его голову покрывал платк из белого хлопка с двойным обручем черного цвета.  Видя, что девушка открыто, без стеснения смотрит на него, шейх улыбнулся, показав жемчужные зубы.
«Красив», - подумала Кэт.
Араб был статен и молод. Густые ресницы, брови с надменным изломом, хищно вырезанные крылья носа с небольшой горбинкой. Черная ухоженная бородка  подчеркивает совершенную форму подбородка и скул. 
- Принц Самир, - Артур приблизился к замершей друг напротив друга паре, - ценит европейское искусство. Однако при этом считает, что шедевры превращают жилище в музей. Увидев твой интерьер, Кэт, он переменил мнение.
- Да? – Кэт перевела взгляд на Артура, но сам господин директор не спускал глаз со стоявшего рядом араба.  Шейх смотрел на Кэт, и лицо его менялось, пылало, точеные черты все больше обострялись.
«Девчонка его распаляет», - мысленно отметил Мэлоун.
 - Он говорит, здесь хочется жить.
- Жить, предаваясь любви, - поправил араб.  – Я бы мечтал увидеть нечто подобное в моих личных апартаментах… Расскажите мне про этот стиль, мисс Шэддикс.
- Расскажу, - с некоторым замешательством согласилась Кэт,  - Но…
И замолчала. По лицу Артура скользнула гримаса недовольства. Он поспешно взял ситуацию под контроль.
-  Какими бы ни были твои планы на вечер, Кэт, придется их отменить. Задержись на столько, на сколько наш гость тебя попросит,  - сказал он не терпящим пререканий тоном, - я вдвойне оплачу каждый час твоего драгоценного времени. Пока удаляюсь, чтобы не мешать. По завершении экскурса, который для тебя проведет Кэт, я жду тебя в кабинете, Самир.
Кэт не подала виду, что недовольна. Артур ушел.
- С начальником не поспоришь,  -  буркнула она себе под нос, делая легкий реверанс вслед удаляющемуся Артуру.
Неожиданно араб услышал ее.
- Если мое общество вам неприятно, – звучно сказал он, – Я обещаю вас не задерживать. Потратьте на меня ровно столько времени, сколько посчитаете нужным.
- У вас неслыханное смирение для принца крови, Ваше Высочество, -  мужчина вызывал в ней беспокойство, Кэт плавно отодвинулась от него на расстояние, по ее мнению, безопасное, - Но пожалуйста, не выдумывайте, будто вы мне неприятны. Я рада с вами познакомиться. Пойдемте, сначала я расскажу вам про картины.
- Называйте меня, Самир, Кэт, без высочеств…

В седьмом часу принц Самир ибн Ибрагим уже сидел на диване в кабинете Артура Мэлоуна.
- Значит, не послушалась меня, сбежала при первой возможности? Вот нахалка! – проворчал Артур, хмурясь и стискивая пальцами подлокотники кресла. – Налить тебе чего-нибудь, Самир.
- Налей воды, Артур, - ответил Самир, - она из тех женщин, которых силой не удержишь. Пару раз исподтишка глянула на часы, я подумал – достаточно, и отпустил ее. Зачем мне заставлять ее ненавидеть себя с первой встречи?
- Это верно, -  Мэлоун встал, прошел к бару, достал два бокала, принцу налил воды, а себе коньяку, - С ней лучше по-хорошему. Не терпит принуждения. Страстная натура, ты заметил?
- Я заметил многое, Артур.  Она редкая жемчужина.
- Со мной можно без поэзии, Самир. Сильно хочешь ее? – он подал бокал с водой принцу.
Самир взял бокал, окаменел, целую минуту не двигался и не моргал. Мэлоун знал, гость старается усмирить бушующие эмоции. 
С ним он был знаком не первый год. Любовь к антиквариату, присущая получившему лучшее европейское образование  богачу-шейху, побудила ухватистого дельца наладить с клиентом не только дела, но и довольно близкие отношения. 
Артур знал, что старший сын и наследник арабского эмира много времени проводит вне дома, разъезжая по миру, что в каждой стране, где останавливается, покупает дом. Мебель и аксессуары для домов он заказывал у Артура.  Правда, в последнее время Самир объявлялся редко. Пресытившись благами, которые дают огромные деньги, он перестал проявлять должное внимание к товару, предлагаемому Артуром. Данное обстоятельство устраивать бизнесмена не могло.
Теперь Артур затаил дыхание. Его новая сотрудница победоносно прошлась по полю брани и покорила крепость без боя. Лишь вечно отстраненная, подчеркнуто вежливая манера держаться спасала Кэт – Самир был горяч, получал все, что хотел, отказов не принимал. Знакомство с Кэт дало ему в голову. Он был готов увезти девушку силой, но, естественно, не сделал бы этого в связи с вопросами воспитания и религии.  Ему оставалось выжидать. Артур тоже выжидал. Мужчины оба демонстрировали превосходное охотничье чутье.
- Хочу, - глухо и твердо произнес араб. Бокал в его пальцах внезапно дал трещину. Артур подавил ухмылку.   
- Я наводил справки о Кэт, когда принимал ее на работу. Тебе интересно будет послушать?
Мужчина кивнул.
- Рассказывай. Все что мне нужно знать о ней, я могу выяснить сам. Но говори, раз предлагаешь.
Артур снова поднялся из кресла, захватил в баре новый бокал, налил воды и преподнес ее гостю. Треснувший бокал забрал и бросил в урну.
- Тебе не зря понравился ее интерьер, Самир, - сказал он, возвращаясь в кресло. – Кэт –профессионал,  у нее великолепный вкус. Она чувствует прекрасное. Раньше девочка работала у одной дамы в Техасе – та выслала мне кучу рекомендательных писем, когда Кэт ушла от нее. В них эта дама поет своей бывшей подчиненной дифирамбы.
Артур выложил кипу конвертов из ящика на стол.
- Вот почитай, если хочешь. Я сначала думал, похвалы притянуты за уши. Но поработав месяц с Кэт, готов подписаться под каждым словом.
- Убери письма, я видел обставленную ей комнату своими глазами. Дальше.
- Кэт – женщина, как раз для мужчин нашего круга, - продолжал Артур. – Хороша внешне, довольно утонченная, талантливая. Не пустышка. Своим делом занимается ревностно, но не карьеристка, по головам не пойдет. В общении приятна, но предпочитает держаться на расстоянии, а к людям относится избирательно. Хорошо, что ты отпустил ее сегодня. Надеюсь, она это оценила, - Артур задумчиво посмотрел в окно, - Раз уж ты ей заинтересовался, я по дружбе поделюсь с тобой некоторой приватной информацией. Случилась с Кэт одна некрасивая история в юности, которая, как я понимаю, научила ее осторожности…
- Что за история?
- У Маргариты Уайнпот, бывшей начальницы Кэт, имелся натурщик. Скользкий тип. Окрутил Кэт, наивную дурочку. Увез девочку в Лас-Вегас, женил ее там на себе без свидетелей. А после обчистил галерею Уайнпот на крупную сумму. Ситуацию обстряпал так, будто кражу совершила новобрачная, однако Марго, тертый калач, фактам не поверила и оказалась права. Доказала невиновность подопечной. Муженька ее упекла бы за решетку, но тот вовремя сбежал в Мексику.  С тех пор у Кэт осталась фамилия и отметка в полицейском досье… Лет пять малышка с мужчинами вообще не связывалась. До недавнего времени. 
-  У нее кто-то есть?
- Да.  Такие женщины бывают одиноки, но недолго.
- Замужем?
- Успокойся. Нет.
- Кто он?
- Он-то? Парень тридцати двух лет, по отцу носит невзрачную фамилию Карвер. Приезжает в Нью-Йорк из Шотландии два раза в год – расширяет здесь бизнес. Этот Карвер -  поставщик виски. Дорогущего, к слову сказать, виски, весьма, весьма качественного, надо отдать ему должное. Свой виски, по слухам, он поставляет даже к британскому двору. 
- Из какой он семьи?
- Из весьма обеспеченной, с корнями и родословной. Шотландские аристократы, знаешь ли, со всеми сопутствующими симптомами, вроде замка, традиций, семейной истории… У меня не было нужды выяснять вплотную про них, но если желаешь, я могу это сделать. Есть один человек, мой партнер по бизнесу, который с семьей Джерарда Карвера тесно связан. Именно по его ходатайству я принял Кэт. Не мог отказать. Если просит Дэвид, то проще уволить собственную жену или уволиться самому, но его протеже взять.
- Хм. Значит, богат, и со связями. Но особого значения это не имеет. 
- По знатности и размерам состояния он тебе уступает, Самир. Но что-то подсказывает мне, что иметь дело тебе придется с любовью, а любовь – почва не благодатная. В особенности для тебя – ты ведь хочешь завладеть женщиной, влюбленной в другого. Здесь лучше не спешить…
Самир хмурил брови и молчал. Отчаявшись добиться реакции от своего гостя, Артур снова начал рассуждать:
- Ты всегда найдешь ее здесь. Поухаживать за ней у тебя будет и место, и время. Я не могу ее подталкивать к тебе слишком явно, она воспротивится. Но работать на тебя – как вариант – не откажется. Далее все будет зависеть от тебя…
Слова Мэлоуна произвели именно то действие, на которое Артур нацеливался. Глаза принца сверкнули, как два антрацита.
- Работать на меня? Кем? 
- Не догадываешься, - речи хитрого лиса Мэлоуна зазвучали вкрадчиво, но Самир слышал только слова, а не интонацию, - Кэт – превосходный дизайнер, а ты недавно купил в Нью-Йорке квартиру в кондоминиуме. Предложи девушке обставить ее. Я обеспечу тебя всем нужным для интерьера... Она помешана на прерафаэлитах, от заманчивого предложения не откажется. В итоге ты заимеешь эксклюзивный интерьер, ну  и мисс Шэддикс через некоторое время. Потому что ее шотландец, наверное, хорош, но ты-то лучше.
Кэт и Джерри планировали встретиться вечером, чтобы пойти, Кэт понятия не имела, куда. Организатором свидания выступил Джерард. Он упрямо отказывался называть место посещения, но заранее вручил ей записку с адресом, подробно описал здание, где им предстояло сойтись. Больше ни единого намека на то, что это за заведение, чем они будут там заниматься, девушка не получила, хоть и старательно пыталась расколоть шотландца.   
Из галереи Кэт с тяжелым сердцем послала смс: «Прости за вечер. Явился важный клиент, буду поздно. Устала».
Ответное сообщение от Джерри она увидела только в такси по пути с работы.
«Поезжай домой и не скучай без меня. Приду поздно».
Кэт недовольно засопела.
«Если заскучаешь, - говорило сообщение, демонстрируя после текста смайлик, энергично бьющийся головой об стену с целью олицетворить собой меру ее скуки, - ты знаешь, где меня искать»!
Ни оптимистичный тон сообщения, ни эксцентричные страдания смайлика на экране, её не порадовали.
- Сэр! – одернула она таксиста, - Я передумала ехать домой. Отвезите меня…
И вслух зачитала адрес с бумажки…
Ей до смерти захотелось выяснить причину отменного настроения, внезапно обуявшего ее обычно слегка сумрачного, как Макбет, возлюбленного. 
Кэт высадили на незнакомой улице перед зданием, которое она сразу же узнала по описанию.  Четыре этажа, грозный силуэт водонапорной башни на крыше. Единственный парадный подъезд, над которым покачивается обшарпанная вывеска….  Огромные окна первого этажа закрывают металлические рольставни, исчерканные фосфоресцирующими тэгами граффити.
Джерри, большой оригинал, пригласил ее не в кафе, не в ресторан, не в кино, не в театр. Он позвал ее на какой-то заброшенный склад или что-то вроде того.
Раздумывать над спецификой помещения времени не было. Кэт заметила свет, пробивающийся сквозь стеклянные вставки на двери, и пошла к подъезду.
Внутри оказался обыкновенный, давно прекративший существование дайнер. Шахматную плитку на полу покрывал толстый слой пыли, тут и там виднелись нагромождения мебели–  все серое, поломанное, жуткое.
Пустой дверной проем за стойкой вел в кухню, оттуда лился свет и доносился шум. Кэт решительно обогнула раскорячившуюся на пути вешалку и стала прорываться к источнику шума через стеллажи, столы, поленницы опрокинутых табуретов.
Ее посетила дикая мысль: на кухне повара дерутся скалками. По помещению разносились глухие, гулкие, деревянные удары, сопровождаемые воинственными возгласами. Еще Кэт сделала вывод, что повара – шотландцы: помимо ударов и резких криков в глубинах кухни звучала волынка.
Ей открылся вид на большую, почти пустую комнату с единственным мебельным исключением – в углу был накрыт стол. Освещенный центр комнаты изображал собой арену в миниатюре. На этой арене  - тут глаза Кэт расширились от изумления – плясали мужчины.
Секундой позже она поняла, что мужчины вопреки первой видимости не плясали. Они сражались на палках, крутились, наскакивали друг на друга, меняли позиции, вертелись в вольтах и вывертах, сходились, обменивались сериями ударов, расходились.
Участники битвы периодически менялись, только один, центральный, оставался неизменным. Прижавшись спиной к колонне, защищающей его с тыла, он отражал все направленные на него атаки и контратаковал в ответ.  Это был настоящий мастер.
В нем Кэт узнала Джерарда.
Одетый в высокие ботинки, из-под которых виднелись гетры, темно-красный клетчатый килт, он быстро вращал кистью, был подвижен как ртуть и дьявольски ловок. Кэт была далека от боевых искусств в целом и палочного боя, созерцаемого в данный момент, в частности, но даже она поняла, насколько безупречна фехтовальная техника шотландца.
Другие фехтовальщики уступали мало. Они дрались зрелищно, а те, кто не дрался, оглушительно вскрикивали, отмечая наиболее удачные удары.
- Ааах!! Уууу! Йэээх! Дааа! ЫЫЫ!!!
Одного Джерри достал в шею, у второго точным ударом по пальцам выбил палку, третьего концом своей дубины ткнул в корпус. Четвертый, длинноволосый, косматый верзила в сине-зеленом килте, ни дать ни взять, разъяренный тур, оглушительно заорал «Круахан!» и ринулся на Джерри.  Противники сошлись, вертя палками мельницы, отскочили, оценивая друг друга.
- Сейчас клан Кэмпбеллов благословит тебя, Карвер, - зарычал тур, - Готовься!   
-  Благословит, за то что  я покалечу его представителя? – хохотнул Джерард.
Они стакнулись и закружились, потонув в дробном стуке дубин.
Кэт двинулась вперед, поглощенная зрелищем, и неосторожно вышла из тени.  Джерри, отбив выпад, отпрыгнул. Движение у входа привлекло его внимание, он повел глазами. 
И время остановилось.   
Он словно увидел ангела. Вылетел из битвы, плечи расслабились, колени распрямились. В глазах вспыхнула радость, по лицу разлилось безбрежное блаженство, будто бы воин сей был взят с поля боя живым и в вихре перенесен прямо в райские кущи. Лохмач воспользовался моментом.
- Джерри, - прошептала Кэт, видя, как сине-зеленый шотландец замахивается. А следом закричала во всю силу легких, - Джерард!!!
Джерард, засмотревшись на нее, пропустил мощнейший удар, который пришелся ему точно по челюсти. Он крутанулся на месте, как балерун, следуя за траекторией дубинки противника. Рухнул.
- Ёёёёооооо…. – пропел хор группы поддержки.
- Рррррррр, -  сине-зеленый воздел к небу кулаки. – Я его сделал!!!
- Дааа!!!!
- Вы идиоты?!! – Кэт подбежала, упала на колени рядом с поверженным, - Что «Даааа!!!»?? Ты убил его, ненормальный!!!
- Нет… - в повисшей тишине неуверенно голос подал один из бойцов,  стриженный ёршиком парень, похожий на викинга. – Джерри с одного удара не убьешь…
- Неужто?!!! А со второго? Может, добьешь, умник?!
«Викинг» сконфуженно отступил за спину бойца постарше, с волосами цвета соли с перцем.
- Жив он, - упираясь руками в колени, седой склонился над Джерри, которого девушка безуспешно пыталась перевернуть на спину, чтобы осмотреть место удара, - не навзничь упал. Странно, что он вообще упал. Кэмпбелл не сильно бил.
- Кончайте болтать! – вскипела Кэт, - Помогите!!
С седым на пару они перевернули пострадавшего, Кэт уложила его голову себе на подол платья под расстегнутым пальто, стала обмахивать его шарфиком. Джерард не приходил в себя. На его скуле наливался превосходный синяк, глядя на который, Кэт злобно шипела. 
- Леди, ну что за реанимация шарфиком, в самом деле? – услышала она, - поцелуйте его от души и парень оживет!
Подняв голову, она прожгла взглядом виновника происшествия.
- Сэр. Будьте добры. Уйдите.
Мужчины, сомкнувшиеся полукругом над ней и распростертым телом Джерри, начали переглядываться.
- Ого! – воскликнул Кэмпбелл, - Вот так женщина! Она у тебя звенит как сталь, Карвер. – он всмотрелся в лицо Джерарда, - Да ладно тебе, кончай дурака валять. Вставай! Лучше выпьем.
- И то верно! – Джерард открыл глаза. Сел, схватил Кэт в объятия и попытался поцеловать.  Под рокочущий хохот Кэт уворачивалась от него, как могла.
- Хааа!!! – громче всех бушевал Кэмпбелл, - нашли мы трещину в твоей броне, Джерард! Чтобы свалить тебя, нужна поблизости белокурая красотка. 

Их было пятеро, все шотландцы, высокие, широкоплечие.  Трое парней проживали в Нью-Йорке – «викинг» Йен Кинкейд, седой Лиам Росс  и Норман Кэмпбелл, к которому в гости наведался двоюродный брат Колин Кэмпбелл, вместе с упрямым на вид другом Джонни Макфи.
Синяком в цветах тартана клана Кэмпбеллов Джерри наградил именно Колин. Не заметно, чтобы парни особо напрягались по данному поводу. Совсем наоборот, двое бывших противников беспрестанно братались, пили наперегонки, лупили друг друга по спинам, всеми силами демонстрируя взаимное дружеское расположение. Колин немного тушевался, когда ему случалось обратиться к Кэт – в разговоре с ним девушка вела себя подчеркнуто холодно.
После часа развеселых посиделок, Джерри всех организованно выпроводил на улицу.
- Ну как тебе? – спросил он, возвращаясь раскачивающейся походкой. Сев на свое место, ухватился обеими руками за боковины стула, на котором сидела Кэт, и пододвинул его вплотную к себе.  – Во время ты приехала.
- Что это было? – спросила Кэт. – Бойцовский клуб?
- Это важная часть моей жизни.
- Да? – Кэт перебралась к нему на колени.  – Какая я везучая! Собственными глазами увидела кусочек твоей жизни, про которую из тебя обычно ни слова не вытянешь
 - Лучше один раз показать, чем сто раз рассказать.
- Поэтому я до сих пор ничего не знаю о твоей семье?
- Да, - уклончиво ответил Джерри, - Я всё и… всех тебе покажу… однажды.
Он всегда уходил от темы, стоило речи зайти о его семье. Кэт не стала развивать разговор в этом русле. Прикоснулась к синяку на скуле.
- Ты не отомстил Кэмпбеллу за удар. Почему?
-   Поединок был честный, всё по правилам, не за что мстить. Я сам виноват, засмотрелся на тебя.
- Честный? Они бросались на тебя всем скопом!
- На самом деле они атаковали по очереди, Кэт. Бросаться на одиночку группой запрещает кодекс чести. Знаешь, как бывало – сошлись ребята в бою, а одних больше, чем других. Тогда часть тех, которых больше, чтобы уравнять силы, переходит на сторону тех, которых меньше, и дерется с чужаками против своих.  С не меньшим, скажу тебе, усердием.
-  Зачем вообще драться?
- Зачем мужчинам драться, женщина? Так уж мы созданы – периодически любим навалять кому-нибудь, спустить пар, получить по морде. В прошлом в умении сражаться была прямая необходимость.  Мальчики обучались палочному бою в качестве подготовки к владению палашом.
- А сейчас?
- Сейчас – это спорт.  Из пятерки, которую ты сегодня видела, все хороши. Отличные бойцы. Но ни одному против меня еще не везло до сего дня. Пусть пока радуются!
Джерри был пьян, расслаблен. Он положил ладонь ей на колено и начал медленно пробираться под юбку, не скрывая намерений. Кэт поймала его руку на середине бедра, где кончался чулок.
- Кто же тебя обучил премудростям боя?
- Дядя Дункан, родной мамин брат. 
- Расскажи, - попросила она, ластясь к нему и понимая, что лучший момент для близкой беседы вряд ли скоро представится.
- Мне было семь,  - отозвался Джерри, - я уже мог кое-что показать батой. Дядя привез меня в нашу деревенскую школу, где обучал фехтованию группу подростков. Поставил меня среди них, дал в руки бату и сказал: «Защищайся, Джерард». Я защищался. Нахватался от них так, что потом неделю кровью плевался. На следующий уик-энд, едва я очухался от прежнего мордобоя, дядя повез меня на новый сеанс. Продолжалось дело года три, пока я не подрос, и не начал сам всех дубасить. Спасибо дяде, он из кожи лез, чтобы я был лучшим, - сардоническая ухмылка искривила его губы.
Она не верила ушам.
- Твоих родителей не волновало, что их малыша сына избивают на тренировках?
Джерри снова усмехнулся.
- Причем тут родители? Меня воспитывал дядя. Мама умерла почти сразу после рождения брата. От отца у меня фамилия, и больше ничего. Я не помню, чтобы хоть раз с ним разговаривал, хотя этот субъект прожил с нами лет шесть. Мамой, папой, нянькой, тренером, наставником, душепопечителем, главнокомандующим для меня был дядя. Такие понятия, как жалость и сентиментализм ему были чужды. Я редко видел его в хорошем настроении, ну может только в те моменты, когда мне хорошенько попадало. 
- Джерри! Научишь меня управляться с …эээ… батой? – перевела стрелки Кэт, замечая перемену к худшему в его благодушии.
- Тебе для чего?
- Мало ли, вдруг пригодится! Девушка должна уметь постоять за себя, если рядом нет защитника. Я умею самое элементарное – дать по я…
- Понял, вставай, девушка, бери бату. Вот. И бей меня! Опа! Не попала! Еще давай! Оп! Опять мимо!
- Не уворачивайся! Не честно! Почему ты не отвечаешь?
- Это другой вопрос? – он перехватил ее бату, аккуратно прислонил к стене на прежнее место. Развернул Кэт к себе спиной и крепко обнял. – Женщин мы не трогаем. Они будут нас бить по головам сковородками и скалками, а мы, максимум, ставим подножку, чтобы не быть убитыми окончательно и бесповоротно. Но не отвечаем ударом на удар. Кодекс запрещает.
- Правильный кодекс. Что еще он запрещает?
- Запрещает отступать,  - руки Джерри прошлись вдоль ее тела, задержались на бедрах, вновь скользнули под платье. – Стой, где стоишь, говорит кодекс.
- Ты ничего не боишься, мой рыцарь? – она легла затылком на его плечо, чтобы он мог видеть ее, дразнящее облизнула губы кончиком языка.
- Ничего не боятся только дураки, - его ладони стали настойчивыми и наглыми. Кэт больше им не сопротивлялась, покоряясь охватившему ее возбуждению. Он склонялся к ней и вдруг остановился. - Что за важный клиент задержал тебя сегодня?
- Клиент? – она повернулась к нему, прижалась бедрами, - Важный и фантастично богатый. Арабский шейх.
Кэт почувствовала, как мускулы на его груди и предплечьях налились, хотя внешне он оставался спокойным.
- Хм, шейх – старый носатый хрыч в безразмерном тюрбане, который передвигается в паланкине и исключительно в сопровождении своего гарема?
- Шейх был молод, не старше тебя, довольно красив и образован. Если гарем у него есть, на сей раз он предпочел оставить его дома, и прибыл отнюдь не в паланкине. Его привез автомобильный кортеж.
- Он тебя задержал?
- Да, - она наблюдала за ним сперва с игривым любопытством, которое стало перерастать в недоумение. С Джерри творилось что-то неладное. В мгновение ока лицо его залила меловая бледность, у рта прорезались складки, зрачки расползлись, как если бы он принял быстродействующий яд. Джерри перестал дышать, взирал на нее безумными глазами вурдалака. Глазами убийцы из старого сна.– Я показала ему интерьер в прерафаэлитском стиле, над которым работала. Ну, помнишь, я рассказывала тебе?
- Помню, - шепнул Джерри с трудом, словно превозмогая страшную боль.
- Джерри, - позвала она. Хотела потрогать его лоб – возможно у него жар. Но Джерард опередил ее. Она почувствовала его сильные пальцы у себя на шее, почувствовала, как они смыкаются, сдавливают гортань.
Он всмотрелся в ее лицо. Она лжет. Лжет. Он раскрыл глаза шире, вокруг них возникла совсем другая комната – овальная, которую он никогда не видел прежде, зато слышал о ней от Кэт. Он увидел шейха, молодого, смуглого. Араб склоняется над женщиной, она соблазнительно изгибается, маня его к себе. Эта женщина – Кэт.
«Бум»…. «Бум»…  оглушительно застучало в висках. Внутри ржаво скрипнули и завращались зубчатые шестерни, перемалывая сердце, внутренности, дыхание в кровавую кашу.
- Джерри!
Быстро, резко, так что он даже не успел ничего понять, его окутал мрак. Сгустился, впился иглами в кожу лица, заставив крепко зажмуриться. Джерард тряхнул головой. Открыл глаза и понял, что ослеп. С удесятеренной силой сработали вдруг другие органы чувств, напугав его. Оглушил плеск воды, удары волн о камни. Шипящий свист ветра, будто врывающегося под свод откуда-то извне. В ноздри ударил запах сырости и плесени. Картинка прояснилась. Он увидел что-то непонятное. Стена, сложенную из сырых каменных блоков, поросших грибком, словно он где-то под старым каменным мостом. Белокурая женщина, стоящая перед ним, прижалась спиной к каменной кладке и произнесла его имя - он понял это по движению ее губ. Увидел свои руки, сжатые на ее горле. И смертельный ужас в ее расширившихся глазах. А затем почувствовал такое, что еле устоял на ногах. Мешанину чувств, врывающуюся в нутро бешеным вихрем. Отчаяние, глухая тоска, душащая ненависть, боль, страх. Ты потеряешь ее. Не удержишь. Каково тебе, а?!!! Знать, что она лжет? Укладывается в постель с другим!! Смеется тебе в лицо, болван!!! Чего ты ждешь? Воздай по заслугам! Ты! Ничтожество! Души! Убей! Голоса шепчут, орут, визжат, кружат над ним стаей нетопырей. Впиваются клыками в шею, щеки. Рвут. Терзают. Стонут. Пальцы сжимаются. Из устремленных на него янтарных глаз льется ужас. Он чувствует, как ломаются, хрустят шейные позвонки. Как она хрипит, захлебывается, маленькие кулаки бьют его в грудь из последних сил. «Что со мной? Откуда все это»? «Это не ты, - слышит он голос, спускающийся сверху. Он покрывает все другие голоса, - Это они. Прочие. Те, кто был прежде. Входят в тебя. Живут в тебе. Теперь их воля, не твоя». «Кто ты»? «Ты знаешь меня»… Жми. Она уже оседает на землю. Очнись!
- Джерри!
 Морок рассеялся. Пропала каменная стена и сползающая по ней, задушенная девушка. Чужие голоса разлетелись. Кэт стояла перед ним. Живая. Смотрит непонимающим взглядом. Его руки все еще у нее на горле. Он резко убрал пальцы с ее шеи и оттолкнул девушку. Она едва не упала и возмущенно вскрикнула. Джерри сморгнул. Ничего не случилось. Ничего как будто и не было. Выходя из чуждого, незнакомого состояния, серией заученных вдохов-выдохов попытался привести себя в норму. Шестерни внутри встали.
- Ты чего, Джерри? Где ты?
- Я здесь, - он отер пот со лба.
- Ты бледен, как мертвец.
Она смотрела на него со смесью тревоги и обиды.
- Прости, Кэт, что толкнул тебя. Я сделал тебе больно?
- Нет... Ты словно отключился на секунду, Джерри. 
«Я с ума схожу», - он закрыл руками пылающее лицо.
- Джерри, - мягко позвала она и взяла его за запястья.
Он перехватил ее руки и рванул девушку к себе. Впился ртом в податливые, сладкие губы. Кэт едва не упала, когда он потащил ее к столу. Раздался звон посуды, сметенной на пол. Подол платья разорвался с треском. Она задохнулась  от болезненно острого желания…

Спустя какое-то время они вышли на улицу. Кэт, кутаясь в пальто, рассматривала Джерри  - набросив куртку, он ходил по помещению, выключал софиты, закрывал двери.
- Джерри,  - сказала она, - ты порвал мне платье. Дорогое.
- Купим новое, такое же.
- Килт тебе идет. Почему раньше не носил.
- Раньше было холодно, а теперь зима кончается.
- Джерри…
- Да?
- Что это за помещение, я забыла спросить.
- Не знаю пока,  - он закрыл входную дверь на ключ, взял ее за талию и повел к такси, - я купил его, но еще не решил, что здесь конкретно будет – может бар. Скорее всего бар. С лучшим шотландским виски.
- С волынкой и палочными боями?
- Точно.
Кэт вспомнила арабского принца, когда они ехали в машине, и она отдыхала под урчание мотора.  Вспомнила утонченные манеры посетителя, его волнующую энергетику, на которую трудно не отреагировать.
«Хорош,  - подумала Кэт, - Самир бин… как его-там… хорош. Но этот шотландский варвар… он неотразим».