Зер гут или Полная версия

               
     Мы играли в скат на раздевание, когда в бункер влетел взъерошенный Готлиб.
     - Ведут ! - Заорал он, как много лет назад орал чумазый рабочий с завода Михельсона при виде товарища Троцкого и Фанни Каплан, ведущих к стенке покорно шагавшего Владимира Ильича Ленина, и выбежал наружу.
     Ева поморщилась от крика, отхлебнула лагера, норвежскими диверсантами контрабандно доставленного на побережье Померании, а оттуда - почтовой ракетой к нам, в Берлин, закурила " Герцеговину Флор" и только тогда высказалась по существу :
     - Кого ?
     Магда, сидя неестественно прямо, веером карт чуть прикрывая грудь, немного обвисшую, но по-прежнему прекрасную - даже не верилось, что она выкормила ей штук пять или шесть детишек - и на удивление белокожую, даже сочинский загар не пристал к ней, в отличие от моего носа, четыре раза облупившегося за быстро пролетевшую неделю, проведенную на  Валдае, доктор Геббельс еще удивлялся, почему это Валдай - и в Сочи, повернула к ней царственную головку :
     - А тебе не по х..ю ?
     Ева глянула вниз, очень внимательно осмотрела себя, благо юбку ей пришлось снять десять минут назад.
     - Нет, - ошалевшим взглядом скользнула по мне, - нету, понимаешь, вон у кого. - И показала пальцем. Невежливо. И невоспитанно. Так, как я люблю.
     Я сидел в галифе и найковских кроссовках, коричневой рубашке черного штурмовика, проиграв лишь галстук, он болтался на шее Блонди, она третий день обыгрывала нас подчистую, Ланге даже хотел застрелиться от стыда и позора, но " Парабеллум" также был проигран, поэтому он впал в кому и умница Лени переправила его подводным путем в Голливуд, где ему предстояло пять лет играть в " Санта-Барбаре", не играть, а просто лежать в своей коме посреди этого дурдома. Галифе не могли скрыть моей возбужденной мужественности, именно на нее и указывал перст Евы.
     Два эсэсмана ввели длинного, какого-то кургузого мужика в очках, он озирался и без конца чихал, вытирая унылый нос рукавом генеральской гимнастерки, почему-то румынской. Странно, с утра, вроде, румыны были союзниками.
     - Руки по швам ! - Взвизгнула Лени при виде разболтанного генерала.
     Эсэсманы вытянулись по струнке, а мужик, побелев, медленно рухнул лицом вперед, не сгибая коленей. Это нам понравилось, значит, они все же встали с колен, раз даже падая, их не сгибают ни за что.
     - Чё за на х..й ?
     Молоденький гитлерюгендовец Бенедикт проснулся в углу, задал этот вопрос и снова заснул. Мы его проигнорировали, как игнорировали всегда, оттого, наверное, он постоянно спал или молился какому-то непонятному богу явно унтерменского происхождения, недостойного истинных германцев, хотя, по правде сказать, германским происхождением из нас могла похвастать лишь Блонди и то, если особо не вдаваться в мимолетные связи ее сучки мамаши с польскими кобелями, усатыми, хвост бубликом, одно ухо набок и ухмылочка такая, польская, типа, мы вас, немчики, оно конечно, любим, но, вообще-то, в рот еб...и. Польские собаки.
     Повинуясь моему небрежному жесту, эсэсманы вышли, мужик остался лежать на паркете, а мы продолжили играть. На этого мужика. Это Магда придумала, затейница, если выигрывают девчонки, то мужику засадит Бенедикт, а если выиграю я, то мужик засадит Бенедикту. При любых раскладах, скучно не будет.
     Завыла сирена. Голос Юрия Левитана исполнил " Дойчланд юбер аллес", зачитал сводку Совинформбюро и перешел к новостям спорта. Мы насторожились. Я даже перекрестился под рубашкой, наплевав на торжественную клятву Гитлерюгенд, какой на х..й Гитлер, какой на х..й югенд. Ну ? Даааа!
     Три блондинки сидели на диване, Блонди под столом, а я, аккуратно переступая через валявшегося мужика, танцевал посреди бункера под старинную песню Александра Вертинского и глупая улыбка не сходила с моего лица.